Глава многодетной семьи, полный Георгиевский кавалер Ксенз Алексей Илларионович овдовев в 1929 году, женился на вдове участника 1-й Мировой войны Зинченко Марии Ивановне, у которой было трое детей. Из пятерых детей Алексея Илларионовича было четыре сына: Марк, Алексей, Иван и Илларион, которые все призваны на фронт ВОВ. Домой вернулись только Иван и Илларион, судьба Марка и Алексея неизвестна. Дочь Матрена вышла замуж за жителя станицы Новопашковской Бахмацкого Константина Петровича, у которых родился первенец Алла. Поскольку их жилье на улице Буденого (ныне Трудовая) сгорело, старый казак построил рядом со своим подворьем небольшую турлучную покрытую камышом хату и поселил молодую семью. Своего отца Алла Константиновна мало помнит, не сохранилась даже его фотография. Помнить лишь один случай, когда он проезжал в эшелоне станцию Крыловскую, забежал домой, отпросившись у начальства проведать свою семью. Одетый в военную форму он вошел в хату, когда она, сидя на земляном полу, плакала от боли в ноге. Отец бережно взял ее и посадил на лежанку, дав в руки одну из ее игрушек каменную куклу. Больше отца Алла Константиновна не видела он погиб в первый год войны. В детской памяти Аллы навсегда остались бомбежки немецких самолетов не только станции Крыловской, но и Ростовской дороги, вблизи которой и находилась их хата по нынешней улице Пролетарской. Она своими глазами видела пикирующих бомбардировщиков, от которых отделялись бомбы, ей казалось, что они сейчас упадут на их подворье. А еще видела большие осколки от бомб, которые зачастую падали на их подворье. Мать хватала всех своих детей в охапку и заталкивала их в вырытый во дворе окоп, в котором постоянно хранилась их одежда и одеяла, под которыми она пряталась от страха со своими меньшими братьями. Во время одной очередной бомбежки от громких взрывов у нее лопнула перепонка в одном ухе. Это отразилось на дальнейшей ее жизни. Ухо болело долгие годы, она стала плохо слышать. Мать пыталась лечить его молоком с растопленным козьим жиром. Из военного периода Алла Константиновна помнит, как поздно вечером на их подворье пришло два немецких солдата и стали требовать «Млеко, яйки». К этому времени мать уже подоила корову и накормила молоком детей. Подергав за пустое вымя корову и пошарив в пустом сарае, убрались восвояси не солоно хлебавши. Дело было в начале зимы, на дворе уже смеркалось, мать напрямки через поле пошла в семью брата мужа, и по дроге мимо кладбища нашла тела двоих военнопленных солдат, в которых еще теплилась жизнь. Видимо немцы, которые вели их на расстрел, посчитали мертвыми и бросили их в поле. Матрена Алексеевна сняла с себя шаль и на ней поочередно перетянула их в свою хату и стала их выхаживать. Одно из них звали Жора, а вот имя второго Алла Константиновна уже не помнит. Спустя некоторое время, видимо немцы не найдя тела военнопленных стали разыскивать их по дворам станичников. Пришли к ним на подворье, а мать к этому времени чуть окрепших солдат отправила на чердак, разместив их возле изгиба теплого дымохода, называемого в народе свинья и укрыла старой одеждой. Немецкие солдаты, обшарив подворье, сарай и перевернув все в хате ни чего не найдя стали допрашивать Матрену Алексеевну, предварительно связав ей руки колючей проволокой, чтоб была сговорчивей. Мужественная женщина выдержала пытки фашистов и не выдала своих подопечных. Как сейчас помнит Алла Константиновна следы колючей проволоки и алую кровь, выступающую на натруженных руках своей матери. Когда мать была в тюрьме, дедушка Алексей принес им в хату письмо, пришедшее из станицы Пашковской, в нем находилась и фотография дяди Жоры. Как сейчас помнит Алла Константиновна фотографию, на которой изображен, опирающийся на венский стул, худощавый, рыжеватый среднего роста мужчина без левой ноги и правой ноги. В письме он благодарил спасительницу и просил: «Мотя, откликнись!». Дедушка унес письмо, и содержимое в нем и больше этой фотографии она не видела и очень жалеет об этом. Уже после немецкой оккупации на станции немецкая авиация разбомбила оставшиеся склады с зерном. Мать вместе с Павлюк Анной Антоновной, как и многие другие станичники, кинулись собирать полуобгоревшее зерно на их развалинах. Народ можно было понять, поскольку было голодно. Охранявшая объект милиция не давала уносить зерно, но многие все равно умудрялись наполнять свои мешки желанным зерном. И так было не один день. Мать наносила домой полуобгоревшего зерна целых два ящика, закрыв их сверху досками, на которых и спала Алла с меньшим братом Юрой. Для Матрены Алексеевны и ее напарницы Анны Антоновны эти походы не прошли бесследно. Обе заболели воспалением легких и слегли в постель. Зато у них было зерно, которое после переборки шло на пропитание их голодным детям. И вот спустя время к ним в хату постучался один из соседских мальчишек Анны Антоновны и стал говорить: «Тетя Мотя скорее прячьте зерно, а то будет беда, как и у моих соседей. Милиция провела обыск и изъяла зерно и увезли больную Анну Антоновну. Ее дочери Тая, Рая и Люба плачут и попросили Вам сообщить». И только он ушел, к ним в хату пришли два милиционера и сразу увидели два ящика с зерном, оторвали сверху доски и собирались их вынести. Больная мать с трудом поднялась с постели и не давала уносить и голосила: «Отец моих детей погиб, есть похоронка, чем теперь я их буду кормить?» Один из милиционеров набросился на сопротивляющуюся женщину и стал ее избивать. От слабости мать не устояла и повалилась на пол, и тогда озверевший милиционер стал избивать ее ногами в кирзовых сапогах. И только его напарник сумел его оттащить от матери. Милиционеры увезли зерно больную и избитую мать. Дедушка Алексей, узнавший об этом событии в магазине Ново-Михайловского сельпо, сразу же пришел к ним и заплакал от горя. Ведь трое мала, мала меньше детей остались одни без матери в хате. Примерно через неделю к ним пришел дедушка Алексей и рассказал, что только вернулся с суда, где посудили дочь Матрену и присудили ей три года принудительных работ на предприятии Краснодарского края. За превышение власти судили и милиционера. Недели через две дедушка принес письмо от матери, что она работает на винзаводе «Абрау Дюрсо», ей выдали спецодежду и резиновые сапоги, в которых она вместе с другими давит виноградный сок. Когда мать посудили детей стали определять в детский дом. Алла Константиновна помнит, как дедушка Алексей на фургоне подослав солому возил на медосмотр ее меньших братьев Юру и Васю. Алла, которой тогда уже было семь с половиной лет, отказалась идти в детский дом и осталась одна на подворье. Как можно было оставить любимицу всей семьи корову «Рябку», которую за хорошую работу в колхозе Матрена Алексеевна была премирована. Алла прилежно кормила корову и доила ее. Сама пила молоко, но и умудрялась излишки в баллончике, носит на рынок, где у нее охотно покупали станичники. Живя одна, Алла стала голодать и ходить по соседским огородам, поедая найденные помидоры и огурцы, но домой собранные овощи не собирала. Все жалели ее и поэтому никто не наказывал. Через два года Матрена Алексеевна, за хорошую работу была досрочно отпущена. Стала хлопотать о возврате домой своих детей. Меньшего Васю сразу отдали. А вот старшего Юру не хотели отдавать, считая, что она не сможет дать хорошее образование способному мальчишке. И только судом Юрий был возвращен матери. Это был действительно способный мальчик, он хорошо учился в школе. Во время четырех летней службы в морском флоте он научился играть на духовых инструментах. Вернувшись из армии в станицу, в 1960 году он собрал способных мальчишек, учащихся средней школы №21 в клубе и стал обучать их игре на духовых инструментах. Надо сказать правление колхоза «Октябрь» и его председатель Кобыленко Иван Андреевич, сразу же откликнулись на желание Юрия Бахмацкого создать в станичном клубе духовой оркестр и закупили все необходимые инструменты. Так у нас в станице Ново-Михайловской появился духовой оркестр под руководством Юрия Константиновича Бахмацкого, который играл не только на праздничных мероприятиях, но на колхозных собраниях. Особенно запомнились тихие теплые майские вечера и звуки духового оркестра, разливающиеся в окрестностях станичного парка и расположенного рядом Ново-Михайловского клуба. После возвращения матери домой Алла стала ходить с ней полоть по найму огороды, Вместе с другими подростками, под руководством станичницы Макеевой Нины Яковлевны работала на прополке посевов подсолнечника, кукурузы на полях колхоза. А уже с 16 летнего возраста стала работать дояркой на ферме, где бригадиром был Коровайный Лука Никитович. Требовалось немало сил для не окрепшего организма девочки, чтобы три раза в день выдоить четырнадцать закрепленных коров. Однажды Алла доит корову и плачет, от нестерпимой боли ее опухших пучек пальцев. А в это время, бригадир Коровайный Л.Н. обходя корпуса, остановился возле нее и спросил, почему она плачет и она, молча показала ему руки. Он тут же распорядился отвести ее в больницу. После непродолжительного лечения она опять возвратилась на ферму. Как память о том случае Алла Константиновна показывает свои руки поврежденные полиартритом. О своем первом замужестве она рассказывает не охотно. Расписавшись в сельском совете, прожили всего три месяца. На ее хрупких плечах была не только работа на ферме, но все заботы по дому. Муж нигде не работал, вечерами допоздна где-то пропадал. Как потом она узнала, что он был гуляка и бабник. Не выдержав такой жизни, однажды рассказала все своему брату Василию и попросила перевезти ее вещи обратно к матери. От первого брака у нее родилась дочка Тая. В 1958 году жених ее подруги Галины Грибачовой познакомил ее с Михаилом Мелета, который недавно вернулся со службы. Так они стали встречаться на молодежных вечеринках, на танцах в станичном клубе. Понравились друг другу, и однажды он сказал, что пришлет сватов. Вместе с матерью они подготовились к встрече желанных гостей, вместе с которыми посидели один вечер. На другой день к их подворью приехал на колесном тракторе тракторист Виктор Юрченко и вместе с Михаилом погрузили в прицеп вещи (называемые в народе приданое невесты), усадили Аллу вместе с дочкой и увезли на подворье Мелеты. В Ново-Михайловском сельском совете их брак зарегистрировал заместитель председателя Пукалов Иван Дмитриевич. С Михаилом Васильевичем они прожили хорошо, считает Алла Константиновна. Нажили еще двоих детей. Когда дочке надо было идти в первый класс, муж сам предложил переоформить ее на свою фамилию Мелета, эту идею одобрил его отец Василий Иванович. «Все было в нашей жизни, но мы никогда не ссорились, рассказывает Алла Константиновна. Надо терпеливо относится к недостаткам мужа, порой промолчи, даже если не согласна с его мнением». Так учила ее свекровь Феодосия Ивановна. По итогам зимовки 1958-1959 года за высокие показали в труде (вместо 10 нетелей она раздаивала 20) портрет Аллы был занесен на колхозную доску почета, которая размещалась в станичном клубе. Ей был вручен знак «Лучший животновод Краснодарского края». «Хотя у меня было тяжелым детство и юность, рассказывает Алла Константиновна, зато сейчас я богатая, у меня семеро внуков и тринадцать правнуков, скоро женится один правнуков». И уже, при расставании я случайно узнал, что она никогда не училась в школе, поскольку в эти года часто болела, стеснялась своей глухоты на одно ухо. Сама научилась читать и писать. «Авангард» моя любимая газета, сказала Алла Константиновна. Обычно, я прочитаю ее первой, а затем отдаю ее зятю и дочери».
ФОТОПРИЛОЖЕНИЕ: (фото из архива Бахмацкой Аллы Константиновны)
1960 г. Семья Ксенз Алексея Илларионовича. На заднем плане крайняя справа Алла.
Матрена Алексеевна с внучкой Таей
1959 год, Алла, фото с доски почета
Алла с подругой Галей Грибачовой
Бахмацкий Юрий Бахмацкий Василий
Алла и ее братья: Бахмацкий Василий Константинович, 18.02.1938г, умер январь2009 года в Каневской. Бахмацкий Юрий Константинович, 31.01.1941г., умер в Гуково
15.09.1969г. Люда и Вася, дети Аллы Константиновны
Алла Константиновна и Василий Михайлович Мелеты
Подготовил сотрудник музея Ю.В. Кондратюка Николай Майстровский.
25.11.2020г.