Первоначально название системы, предложенной Огюстом Контом, утверждавшим, что опираться следует только на факты и научное знание. Он отказался от поиска не только абсолюта, но и причин (почему все происходит так, а не иначе), чтобы сосредоточить внимание на относительном и законах (как все происходит). На основе синтеза последних он выстроил мощную систему, которую с тех пор и называют позитивизмом. Это действительно впечатляющая система, как с точки зрения своего масштаба, так и в проработке деталей, сегодня совершенно незаслуженно недооцениваемая. Правда, необходимо добавить, что на позитивизме лежит слишком явственный отпечаток личности его создателя, чье психическое здоровье оставляло желать лучшего и чей стиль изложения порой выглядит откровенно неудобоваримым. В качестве примера приведем небольшой отрывок, отметив при этом, что в нем изложена самая суть позитивизма:
«Констатируя радикальную бессодержательность смутных и произвольных объяснений, свойственных изначальной философии, как теологической, так и метафизической, человеческий разум отныне отказывается от поиска абсолюта, который годился для него лишь в детстве, и сосредоточивает свои усилия на быстро прогрессирующей области истинного наблюдения как единственно возможной основы истинно доступного знания, разумно отвечающего нашим реальным нуждам. Логика […] признает отныне как основополагающее правило, что всякое высказывание, не сводимое строго к простой констатации факта, частного или обобщенного, не может содержать никакого реального и вразумительного смысла […]. Одним словом, фундаментальная революция, характеризующая мужественность нашего ума, заключается, главным образом, в том, чтобы повсеместно заменить недоступное определение причин как таковых простым поиском законов, т. е. постоянных отношений между наблюдаемыми явлениями» («Дух позитивной философии», III, 12).
|
|
После Огюста Конта термин «позитивизм» широко распространился, одновременно утратив некоторые оригинальные черты. Сегодня он обозначает всякое направление мысли, претендующее на строгое следование фактам и научному знанию, исключая любую метафизическую или религиозную их интерпретацию и даже любые собственно философские умозаключения. Именно в этом смысле принято говорить о «юридическом позитивизме» (концепции права, признающей или изучающей исключительно действующее, т. е. позитивное право), а также «логическом позитивизме» (доктрине Карнапа (198) и его школы). Сторонники этого направления отнюдь не разделяют взглядов Конта, которого они чаще всего даже не читали. Просто они так же, как он, отвергают всякую метафизику и стремятся придерживаться только того, что может быть положительно установлено (например, юридических текстов или научных сообщений).
Помимо этих точных исторических значений слово «позитивизм», понимаемое в более расхожем смысле, может приобретать, особенно в наши дни, и уничижительный оттенок. В этом случае оно указывает на своего рода недомыслие и отрицание философии как таковой. Подобное употребление в основном закрепилось за полемическими выступлениями. Тем не менее, даже с учетом этого, к использованию термина следует относиться с известной долей осторожности, не смешивая позитивизм как неприятие метафизики со сциентизмом, убежденным, что наука сама в состоянии играть роль метафизики.
|
|
Позитивное (действующее) Право (Droit Positif)
Совокупность установленных законов, действующих в данном обществе, независимо от их формы (обычное или письменно закрепленное право, монархическое или демократическое право). Позитивное право – это право, существующее фактически.
Позитивный (Positif)
В философии это понятие противостоит не столько негативному, сколько естественному, метафизическому или химерическому. Позитивным называют то, что существует в действительности (например, позитивное право в противоположность естественному праву) или опирается на факты (позитивные науки). У Огюста Конта, предложившего знаменитый закон трех состояний, третьим выступает «позитивное состояние реальности», противостоящее «метафизическому или абстрактному состоянию», за которым оно следует и которое, в свою очередь, противостоит предшествующему «теологическому или фиктивному состоянию».
Позиция (Position)
Одна из десяти категорий Аристотеля. Это не местонахождение (локализация), а определенный способ занимать данное место, например сидеть или стоять.
Иногда в указанном смысле употребляют слово «ситуация», что может вызывать путаницу, поэтому лучше этого избегать.
По словам Аристотеля, Левкипп и Демокрит считали, что атомы различаются между собой только «формой, порядком и позицией», как буквы в слове: так, «А отличается от N формой, AN от NA – очертанием, Z от N – положением» (действительно, Z по начертанию то же N, «положенное» на бок, и наоборот; см. «Метафизика», А, 4). Вместе с тем Z и N суть две разные буквы, тогда как Сократ стоящий и Сократ лежащий остается одним и тем же человеком. Дело здесь в том, что Сократ – не буква; он может менять свою позицию, но положение его при этом не меняется.
|
|
Познание (Connaissance)
Знать значит осмысливать то, что есть, таким, какое оно есть. Познание – это своего рода адекватное отношение между субъектом и объектом, между духом и миром или, коротко говоря, между veritas intellectus (истиной рассудка) и veritas rei (истиной вещей). Отличительной чертой познания, противопоставляющей его заблуждению или невежеству, является наличие двух истин. Однако именно наличие двух истин противопоставляет познание истине как таковой. Познание – это отношение внешнего порядка (адекватность себя и чего-то другого), тогда как истина – отношение внутреннего порядка (адекватность себя себе). Таким образом, истинным является абсолютно все, даже ошибка (ведь она действительно есть то, что она есть, т. е. истинная ошибка). Но далеко не все познано и даже не все познаваемо.
Поскольку познание является отношением, то всякое знание всегда относительно. Оно предполагает определенную точку зрения, определенный инструментарий (органы чувств, приборы, концепты и т. д.), определенную ограниченность (ограниченность познающего субъекта). Например, познать себя отнюдь не равнозначно тому, чтобы быть собой; никто не знает себя целиком и полностью и никто не существует частично.
Абсолютное знание перестало бы быть знанием и превратилось бы в саму истину, в тождество бытия и мышления. Можно назвать это Богом и объяснить, почему Бог непознаваем.
Poiesis
Греческое слово, обозначающее производство, изготовление, создание. Его целью всегда является достижение внешнего результата, благодаря которому оно обретает свой смысл и свою ценность (работника судят по плодам его труда). В этом значении противостоит понятию praxis, означающему то, что производит лишь само себя.
Покинутость (Déréliction)
Состояние крайнего одиночества, своего рода удвоенное одиночество. Так, Христос на кресте сокрушался о том, что Бог его покинул, тем самым свидетельствуя, что вера в Бога в нем оставалась.
В ХХ веке слово «покинутость» взяли на вооружение экзистенциалисты, пытаясь с его помощью передать смысл введенного Хайдеггером понятия Geworfenheit, которое иногда переводят также как «отброшенное бытие». В этом смысле быть покинутым означает существовать в мире, не ощущая себя «дома», мало того, чувствуя себя в нем непрошеным гостем, к которому никто не придет на помощь, которому не за что зацепиться и не в чем найти оправдание своему существованию. Покинутость – своего рода метафизическое одиночество; одиночество человека, лишенного Бога и утратившего свое место в жизни.
Поклонение (Adoration)
«Поклоняйся только Богу». Эта заповедь вполне годится в качестве определения. Поклонение есть исключительная любовь к предмету, достойному этой любви и абсолютно превосходящему поклоняющегося. Применительно к живым существам поклонение оборачивается идолопоклонством, фанатизмом или наивностью. Это любовь, которая верит в совершенство своего предмета и любит его именно за это совершенство. В ней слишком много легковерия и слишком мало самой любви.
Гораздо лучше поклонения нежность, которая любит в своем предмете прежде всего его слабость, или такая любовь, которая относится к любимому предмету как к ценности, но не позволяет себе впасть в зависимость от него.
Нетрудно заметить, что поклонение в религиозном смысле не является взаимным чувством (Бог любит нас, но отнюдь не поклоняется нам). Зато милосердие может быть взаимным. Поклоняться значит брать пример не столько с Христа, сколько со служителей культа. Всякое поклонение религиозно, и только милосердие божественно.
Поколение (Generation)
Порождение (латинское generare; отсюда – генерация); время, необходимое для этого (от рождения индивидуума до появления у него собственных детей, т. е. примерно около четверти века), либо совокупность индивидуумов, рожденных примерно в одно и то же время, следовательно, имеющих приблизительно одинаковый возраст и часто – определенное число общих или близких переживаний, занятий и опыта. Последнее определение, безусловно, ставит перед нами вопрос о границах одного поколения, каковые всегда достаточно размыты, поскольку больше зависят от истории, чем от генетики. Поколение, к которому принадлежит тот или иной человек, чаще именуется по времени его молодости, чем по времени его рождения. Так, поколение конца шестидесятых появилось на свет в 1940–1950-е гг., но не этот временной промежуток стал для него определяющим. «Поколением Миттерана», если только оно существует, называют не тех, кто родился или жил в годы его президентства, но тех, чья молодость пришлась на них. Скажем, ни мои друзья и ровесники, ни мои дети, родившиеся в 1980-е гг., к нему не принадлежат. Поколение формируется в юности; это совокупность людей, переживших свою молодость в один и тот же исторический период. И это бремя (или эту легкость) им приходится таскать за собой всю свою жизнь – как общую родину, как одинаковый акцент, как единую почву. В конце концов доходит до того, что они перестают вполне понимать тех, кто следует за ними, а те в свою очередь не очень хорошо понимают их. Они, как говорили в старину, хранят на себе «местечковые черты», правда, их «местечко» располагается не в пространстве, а во времени. С молодости и благодаря молодости они являют собой современников одной и той же истории, одной и той же вечности. Иногда это оборачивается для них счастливым шансом, иногда – невезением, чаще же всего – смесью того и другого. Это та самая ситуация, когда случай оборачивается судьбой, а судьба, неважно, лепит ее человек сам или покоряется ей, в главном остается результатом случайности. Родись мы на 20 лет раньше или позже, кем бы мы были? Наверняка кем-то другим, и вот почему мы не другие.
Полезный (Utile)
Служащий для чего-то, что является или считается хорошим. Следовательно, польза – относительное понятие: что может быть полезно одному, для другого окажется вредным. Иногда одна и та же вещь может быть одновременно и вредной и полезной для одних и тех же людей (например, автомобиль: полезен для быстрого передвижения, но вреден для окружающей среды). Абсолютной пользы не существует. Польза – не самоцель, а всего лишь эффективное средство достижения желаемого. Поэтому утилитаризм (Утилитаризм) так нуждается в формулировании конечной цели, под которой почти всегда выступает счастье подавляющего большинства. Полезным в этом случае признается все, что служит достижению этой цели, вредным – все, что ей препятствует. Однако цель эта всегда выглядит сомнительно. Стоит решить, что истина и справедливость значат больше, чем счастье, и границы полезного и вредного тут же сместятся. Что не значит, конечно, будто они исчезнут совсем.
Полемика (Polémique)
Словесный бой; текст, превращенный в орудие вой ны. Полемика далеко не всегда заслуживает осуждения, ибо гражданское общество не мыслимо без конфликтов, а бои бывают и справедливые. К тому же словесная война, если она возможна, все же предпочтительнее вооруженного столкновения. Тем не менее интеллектуальный уровень полемических текстов почти всегда оставляет желать лучшего. Дело в том, что полемический спор больше нацелен на победу, чем на поиск истины или справедливости. Поэтому тот, кто победил в полемической войне, всегда испытывает некоторую неловкость, а на губах ощущает легкий привкус крови.
Полемология (Polémologie)
Наука о войне (от греческого polemos). Еще никогда и никому полемология не помешала развязать войну, как не помогла и уклониться от войны, и выиграть ее. Стратегия является не столько прикладным аспектом полемологии, сколько одним из объектов ее изучения. Мир – не столько внешним по отношению к ней явлением (любой мир подразумевает возможность войны), сколько одной из ставок в ведущейся игре.
Политеизм (Polythéisme)
Вера во многих богов. Почему бы, собственно, и нет? Трудности начинаются вместе с желанием назвать их поименно и представить в виде списка (должен он быть конечным или бесконечным?), не утратив при этом веры в них. Если Бог один, его уникальность делает его самодостаточным. Но если богов много? Как различать их между собой? Как их распознавать? И зачем в них верить? Чаще всего такие боги являют собой персонализированные естественные силы, страсти или абстрактные понятия, например в рамках анимизма. Есть бог ветра и бог любви, бог войны, бог неба и океана; есть бог вина, плодородия и гнева, не говоря уже о богах ремесленников, национальных или этнических божествах. Почему бы не быть богу земного притяжения? Богу банкиров? Богу 14-го парижского округа?
Сегодня в некоторых кругах считается хорошим тоном видеть в политеизме своего рода школу плюрализма и терпимости. Действительно, древние римляне, например, относились к иноземным богам скорее доброжелательно, делая исключение лишь для одного из них (надо же, как интересно!) и именно того, который выступил с претензией на единственность. Вот его поклонников бросали в клетки ко львам и жгли на кострах. Наше почтение терпимости, терпимой исключительно к себе подобным! Кстати сказать, политеизм нисколько не помешал древним грекам казнить Ифигению и Сократа, мало того, именно он и подтолкнул их к убийству. Религия отнюдь не дожидалась наступления монотеизма, чтобы, как говорил Лукреций, служить поставщицей преступлений.
Мне возразят, что число жертв атеистов никак не меньше, а может быть, и больше. Увы, это правда. Но это справедливо только для тех случаев, когда атеизм сам выступал как религия (истории или государства) или мессианизм (пролетариата). Следовательно, беда не в отсутствии религиозного сознания, а в избытке веры. Костры возжигают самые восторженные ее сторонники. Политеизм, если он подлинный, сам рождает противоядие – невозможно воспринимать чересчур всерьез весь этот многочисленный сонм богов, в которых к тому же слишком много человеческого. Политеизм – разменная монета абсолюта. Выворачивайте-ка, люди добрые, свои карманы.
Политика (Politique)
Все, что касается жизни полиса, в частности управления конфликтами, расстановки сил и власти. Значит ли это, что политика равнозначна войне? Нет, политика скорее стремится избежать войны и преодолеть опасность ее возникновения. Политика есть управление невоенными средствами антагонизмами, союзами, отношениями господства, подчинения или повиновения. Вот почему она необходима. Мы живем вместе, в одной стране (внутренняя политика), на одной планете (международная политика), наши интересы не всегда сходятся, наши точки зрения различны, как различна и наша история. Эгоизм среди нас правит бал, как и страх, как и непонимание. Разве не нормально, что мы чаще ощущаем друг друга врагами и соперниками, чем друзьями и союзниками? Отсюда множество конфликтов – между отдельными людьми, между классами, между государствами, отсюда и постоянная угроза войны. «Люди скорее следуют руководству слепого желания, чем разума», – говорит Спиноза, поэтому они «влекутся врозь и друг другу враждебны» («Политический трактат», глава II, § 5 и § 14). За 20 веков до него о том же говорил Эпикур: «Человек по природе не предрасположен ни к жизни в обществе, ни к мягкости нравов» (цит. по: Темистий, «Речи», XXVI). История с тех пор не дает особого повода усомниться в его словах, а политика это и есть история в настоящем времени. Разве мало вокруг нас несправедливости? Разве мало творится ужасов? Но мы все равно стремимся к миру и солидарности, потому что это в наших общих интересах. Ни мир, ни солидарность никогда не бывают заданы изначально, за них всегда приходится бороться, их приходится защищать и укреплять. Для этого и нужны партии, профсоюзы, выборы и т. д. Для этого и нужны государства. Для этого и нужна политика. Ее цель – добиться сближения интересов, что подразумевает умение идти на компромисс, и способствовать установлению мира, без которого невозможны ни свобода, ни справедливость. Так что же такое политика? Это общественная жизнь, протекающая в конфликтах при господстве государства и в то же время при контроле над ним (внутренняя политика), жизнь между государствами и под их защитой (международная политика); это искусство брать, удерживать и использовать власть. Это также искусство делиться властью, но лишь потому, что иных способов брать власть и удерживать ее не существует.
Полиция (Police)
Силы порядка, создаваемые в городе (полисе). Из этого следует, что республиканский порядок без полиции быстро ослабевает, вернее, очень скоро вообще не остается ни порядка, ни республики. Это не значит, разумеется, что всякая полиция – благо; это значит лишь, что в гражданском обществе без полиции не обойтись. Согласно прекрасной старинной традиции полицейских часто называют стражами мира. И если наш мир таков, что для его сохранения необходима сила, – что ж, тем хуже для нас. Мы бы, конечно, предпочли бы обходиться любовью, справедливостью и простой вежливостью. Но в реальности этого нет. Вот почему нужна полиция – чтобы сила оставалась на стороне закона, иначе и любовь, и справедливость, и вежливость вынуждены будут склониться перед хулиганьем и власть имущими, – до тех пор, пока они вовсе не исчезнут.
Положение (Situation)
Положение причисляют к одной из 10 категорий Аристотеля. В этом случае оно обозначает то же, что место или позиция (Место и Позиция). В распространенном смысле положением какого-либо существа называют долю занимаемого им пространства-времени (его собственное здесь-и-сейчас), следовательно, здесь учитывается и его окружение, и занимаемое им место в иерархии. Говоря о человеческих существах, под положением подразумевают также и принадлежащую этому существу роль. Например, если про кого-то говорят, что он занимает «хорошее положение», это означает не столько место или профессию, сколько функцию, некий ранг в общественной или профессиональной иерархии. Вместе с тем в философском лексиконе слово «положение» все больше трактуется в том смысле, который придавал ему Сартр. Находиться в каком-либо положении означает подчиняться определенному числу заданных принуждений, которые мы не вольны выбирать (например, быть в положении мужчины или женщины, высокого или низкорослого человека, человека с мелкобуржуазным или пролетарским происхождением, уроженца той или иной страны, живущего в ту или иную эпоху и т. д.), но с которыми не обязаны мириться. Положение человека, пишет Сартр, это двойственный феномен, ибо оно является «совместным продуктом случайности в себе и свободы». В конечном счете выходит, что это наш жребий. Ведь всегда есть мир, окружение, принуждения и преграды. И всегда есть возможность либо пытаться их преодолеть, либо повернуться к ним спиной. Сартр называет это «парадоксом свободы». «Свобода проявляется только в положении, а положение создается только благодаря свободе» («Бытие и ничто», IV, I, 2). А как быть с самой свободой? Она ведь не может быть ни заданной, ни обусловленной чем-то заданным («заданное может продуцировать только заданное»). Свобода не есть бытие и не может быть определена чем-то существующим. Она есть ничто и потенциальная возможность обращения в ничто; она неподвластна бытию уже в силу того, что осознает бытие и ставит перед собой цель. Вообще говоря, это очень удобно. Достаточно назвать «положением» все, что человеческая наука именует проявлениями детерминизма (человеческое тело, бессознательное, образование, социальную среду и т. д.), и мы имеем свободу воли. Впрочем, остается невыясненным вопрос, почему я выбираю то, что я выбираю. Если я есть то, что я есть (потому что другой на моем месте выбрал бы другое), значит, всякий выбор детерминирован чем-то, что я не выбирал. В таком случае для спасения понятия свободы потребуется объяснять мой выбор не тем, что я есть, но тем, чем я не являюсь, – и тогда свобода прочно встает на ноги, т. е. обращается в ничто. Что такое бытие в положении? Это постоянная конфронтация ничто с определенным, но не определяющим бытием (потому что определение может относиться к бытию, а к ничто не может), а мы вольны мириться с этим или не мириться. Следовательно, положение – это объективный коррелят (определенный, но не определяющий) моей субъективности, или собственное бытие моего ничто.
Как видим, понятие свободы оказывается «спасенным» только в приложении к тому, кто не-есть-то-что-он-есть-и-есть-то-чем-он-не-является, иными словами, к тому, кто неподвластен или думает, что неподвластен, принципу тождества. Для того, кто есть то, что он есть, и не есть то, чем он не является (то есть является существом, а не ничто), положение – это не более чем способ выражения, детерминизм, не желающий называться своим именем.
Понимание (Comprendre)
Интеллектуальное осознание, осмысление. Понимать значит как бы познать изнутри структуру и смысл рассматриваемого объекта, т. е. узнать, из чего он состоит, как он действует, для чего он нужен, и быть способным это объяснить.
Иногда различают объяснение как познание внешних причин и понимание как познание внутреннего смысла объекта (то, что Ясперс (199) называет его «психологической интерпретацией»). Тогда естественные науки следует отнести к разряду объясняющих, а гуманитарные, во всяком случае некоторые из них, – к разряду понимающих. Я не уверен, что подобное разделение может быть осмыслено до логического конца, но все же оно задает определенное направление мысли, точнее, даже два направления. Понять текст значит узнать, что именно хотел сказать его автор (постичь его смысл). Объяснить текст значит узнать, почему (по каким причинам) автор его создал и именно в этом виде, а не в каком-либо ином. Понять бред значит ухватить содержащийся в нем смысл. Объяснить бред – установить вызвавшие его причины. Оба этих подхода правомерны, но ни один из них не способен заменить второй. Смысл никогда не является причиной, а всегда – следствием. Объяснение может помочь пониманию, но одного понимания никогда не достаточно для объяснения.
В приложении к человеческому поведению понимание обычно подразумевает и прощение. «Осуждение, по всей очевидности, основано на непонимании, – утверждает Мальро (200), – ибо если бы мы понимали, то не смогли бы судить». Именно в таком духе мыслил Спиноза, а может быть, это и есть выражение духа как такового: «Non ridere, non lugere, neque detestari, sed intelligere» («Не смеяться, не плакать, не ненавидеть, а понимать»).
Однако это не избавляет нас от необходимости судить, ибо иначе мы не могли бы действовать. Это лишь не позволяет нам сводить суждение к пониманию. Различие порядков: понимание принадлежит области истины; суждение – области ценности. Понять безумца – еще не причина, чтобы вместе с ним нести бред и отказываться от здоровья, а в крайнем случае – позволять ему наносить вред себе и окружающим. Понять расиста – не причина, чтобы отказаться от борьбы против расизма; напротив, такое понимание помогает нам вести против него более разумную и эффективную борьбу, не ослепленную ненавистью.
Понятие (Notion)
Абстрактная или обобщенная идея, чаще всего рассматриваемая как данность языка или мышления.
Этим понятие (которое даже этимологически не требует труда для познания или распознания, т. е. понимания) отличается от концепта (который вначале нужно осмыслить). Концепт есть результат умственных усилий; понятие – скорее условие этих усилий. Концепт может служить инструментом, но вначале он должен быть создан. Понятие – скорее материал или отправная точка размышления. Концепт принадлежит сфере науки, в частности философии; понятие – всеобщее достояние.
У Канта понятием называется чистый концепт, «поскольку оно имеет свое начало исключительно в рассудке (а не в чистом образе чувственности)». Однако подобное толкование термина не прижилось. Причина этого в том, что концепт слишком узок и слишком зависим от конкретной философской доктрины, чтобы заменить собой понятие.
Расхожими понятиями, согласно Спинозе, называют идеи или принципы, свойственные «всем людям», те, без которых было бы невозможно ни размышление, ни взаимопонимание между людьми. Эмпирики утверждают, что понятия суть результат опыта; рационалисты настаивают на врожденном характере понятий, благодаря чему только и возможен опыт. Вот почему эмпиризм всегда казался мне более рациональным (в широком смысле слова), чем сам рационализм (в узком смысле), – он не отказывается от объяснения тех понятий, которыми пользуется.
Поползновение (Velléité)
Бессильное, непоследовательное, непостоянное проявление воли. Желание, не подкрепленное действием, вернее, настоящим, продолжительным действием. Следовательно, это не столько желание, сколько желание желания или воображаемое желание.
Поражение (Échec)
Расхождение между результатом, к которому стремишься, и реально достигнутым результатом. Вот почему история любой жизни, как говорил Сартр, это история поражения: реальность сопротивляется и берет над нами верх.
Избежать поражения можно единственным путем – не стремиться к результату. Это не значит, что следует прекратить всякое действие (что было бы лишь еще одним поражением), это значит, что в любой деятельности важно лишь само действие. Именно это и именуют мудростью и подлинной удавшейся жизнью. Достижение мудрости, таким образом, возможно лишь при условии отказа от стремления к ней.
Порода/Раса (Race)
Биологически определенная группа внутри одного вида животных (в отношении растений принято говорить не о породах, а о разновидностях). Например, известны различные породы ослов или лошадей: осел Пуату или арабский чистокровный скакун отличаются от нубийского осла или першерона некоторым числом наследственных признаков, общих для породы, но четко различимых внутри вида. На первый взгляд то же самое относится и к человеческим существам – с той разницей, что в приложении к ним мы употребляем не слово «порода», а слово «раса». Признавать, что скандинавы чаще всего обладают определенным числом общих наследственных признаков, отличающих их от японцев или пигмеев, вовсе не значит быть расистом.
Помимо меньшего масштаба, порода (раса) отличается от вида способностью при скрещивании давать плодовитое потомство: самец и самка осла, принадлежащие к разным породам, но к одному и тому же виду, обычно дают плодовитое потомство (их потомки также способны к воспроизводству плодовитого потомства), тогда как на двух представителей разных видов это не распространяется. На самом деле, представители двух соседних видов в принципе могут скрещиваться (хотя в «дикой» природе это практически никогда не происходит), но их потомство за редким исключением бывает бесплодным. Так, от скрещивания осла и кобылицы родится мул, от скрещивания ослицы и жеребца – лошак. Но ни мул ни лошак не способны к воспроизводству.
Понятие породы в основном дескриптивно, однако, употребляемое по отношению к домашним животным или конкретной среде, оно приобретает нормативный смысл, а то и характер предписания. Яркий тому пример – такие понятия, как чистопородный жеребец или породистая собака. Подобными категориями пользуются специалисты по разведению и торговле животными.
Слово «раса», употребляемое по отношению к человеку, выглядит всегда подозрительно. Это происходит не только потому, что чистых рас не существует (различные группы людей, почти наверняка имеющих общее происхождение, с тех пор беспрестанно смешивались между собой), но и потому, что отличительные признаки рас (цвет кожи, рост, форма носа и т. д.) слишком поверхностны, чтобы быть рассмотренными всерьез кем-либо, кроме расистов и дураков. Последние достижения генетики также подтверждают единство человеческого вида (геном человека на 99,99 % одинаков для всех) и неуместность биологического концепта расы (в генетическом отношении два представителя одной расы могут отстоять друг от друга дальше, чем два представителя различных рас). Но каким бы отрадным ни представлялся этот факт, преувеличивать его значение в борьбе с расизмом все-таки не стоит. Даже если бы человеческие расы различались между собой гораздо значительнее, вплоть до приобретения различных способностей (как это происходит в мире животных), это ни в коей мере не означало бы, что следует поставить под сомнение принцип равного уважения к каждому человеческому существу. Расизм – не только заблуждение ума, в первую очередь это нравственное прегрешение.
Порок (Vice)
Противоположность добродетели; в преодолении порока добродетель обретает свое лицо. Как добродетель – предрасположенность к добру, так порок – предрасположенность к злу.
Аристотель внедрил в наше сознание идею о том, что пороки выступают парами, противостоя друг другу (один порок – от излишества, второй – от недостатка), а вместе противостоя добродетели. Таковы безрассудство и трусость, тщеславие и униженность, мотовство и скупость. Этим порочным парам противостоят соответственно храбрость, величие души и щедрость, образующие золотую середину, являющуюся вершиной.
Только печальным недоразумением, продиктованным не столько моралью, сколько религией и ханжеством, можно объяснить, что слова «порок», «порочность» стали уничижительными синонимами сексуальности или, что то же самое, что сексуальность стали определять как нечто изначально порочное. Древние греки, с любовью относившиеся к телу и чувственным удовольствиям, никогда не демонизировали секс. В то же самое время им и в голову не приходило подчинять сексу все существование человека или, как не менее абсурдно поступают сегодня многие, выдвигать к сексу какие-то чрезвычайные требования. Ни сексуально озабоченный тип, ни стыдливый ханжа, ни оголтелый развратник, ни вечно неудовлетворенный зануда не заслуживают зависти и восхищения. Одни допускают излишества, другие демонстрируют недостаток чувственности. И между двумя этими пропастями, вернее, двумя болотами, поднимается ввысь горная гряда культурного, управляемого, разделенного удовольствия – добродетель возлюбленных.
Порядок (Ordre)
Беспорядок, который легко запомнить, узнать и использовать. Таков порядок букв в слове или алфавитный порядок, в соответствии с которым слова расположены в словаре. «Порядок, – пишет Марсель Конш в связи с Лукрецием, – это всего лишь особый вид беспорядка»; это удобный, приносящий пользу или значимый беспорядок. Эту точку зрения ясно излагает Спиноза в Прибавлении к части I своей «Этики»: «Если вещи расположены таким образом, что мы легко можем схватывать их образ в чувственном восприятии и, следовательно, легко припоминать их, то мы говорим, что они хорошо упорядочены, если же наоборот – что они находятся в дурном порядке или в беспорядке. А так как то, что мы легко можем вообразить, нам приятнее другого, то люди порядок ставят выше беспорядка, как будто бы порядок составлял в природе что-либо независимо от нашего представления». Но это не более чем иллюзия, и порядок – тот же беспорядок, только такой, который нас устраивает, а беспорядок – порядок, которого мы не понимаем. Вот почему второй принцип термодинамики, основанный на понятии энтропии, лишает нас стольких надежд – беспорядок более вероятен, чем порядок, следовательно, в замкнутой системе он может только нарастать. Это, конечно, не отменяет законов термодинамики, но заставляет нас пересмотреть свои взгляды. Наши надежды могут иметь основание только в том случае, если Вселенная не является замкнутой системой (если существует что-то еще, кроме Вселенной, и это что-то может воздействовать на нее, например Бог или провидение).
Посредственность (Médiocrité)
Нечто среднее, рассматриваемое с точки зрения недостаточности. Это наше нормальное состояние, однако вовсе не норма. Правилом для духа может служить только исключение.
Посредственность противостоит аристотелевой золотой середине – в отличие от последней, первая это не горная гряда между двумя обрывами, а желоб между двумя склонами, какие рыли на улицах в средние века. Достаточно поскользнуться, чтобы ухнуть в грязь.
Пост (Carкme)
Временное ограничение в пище или в удовлетворении других потребностей (в католичестве, например, распространен 40-дневный пост, заканчивающийся в святую пятницу, в память о 40 днях, проведенных Христом в пустыне). Вольтер задается вопросом о причинах возникновения поста, предполагая, что он вызван либо медицинскими соображениями с целью лечения желудочных расстройств, либо отсутствием аппетита, связанным с какими-либо огорчениями. Затем его тон заметно повышается: «Богач-папист, стол которого уставлен блюдами с рыбой на пятьсот франков, спасется, а бедняк, умирающий с голода и съевший на четыре су солонины, погибнет! […] Глупые и жестокие священники! Кому вы предписываете посты? Богатым? Они и не думают их соблюдать. Бедным? Они и так постятся круглый год». Мне нравится этот гнев Вольтера. Но нравятся также и люди, еще и сегодня способные поститься, если, конечно, они делают это не из гигиенических соображений и не из кокетства.
Постулат (Postulat)
Принцип, который устанавливают, не имея возмож ности его доказать. От аксиомы постулат отличается разве что меньшей долей очевидности. Впрочем, математики новейшего времени отказались от подобного различения, из чего следует, что они отвергли очевидность принципов в пользу необходимости заключений.