Нарушение принципа справедливости ради любви или солидарности. Когда это возможно? Когда любовь носит узкий характер, солидарность частична, а то и другое противостоит всеобщей справедливости. Далеко не все прощается любовью, как, впрочем, и солидарностью. Об этом нам и напоминает слово «фаворитизм», в самом общем смысле имеющее предосудительное значение.
Факт (Fait)
Какое-либо событие, если оно установлено или зафиксировано, чего не может быть без опыта. Когда говорят о «научном факте», являющемся объектом эксперимента или по меньшей мере строгого наблюдения, почти всегда подразумевают предварительно сформулированную теорию или определенную технологию. Как говорит Башлар, научный факт это «самый фактический из фактов».
В философии понятие факта (quid facti) традиционно противостоит понятию права (quid juris), так же как то, что есть, противостоит тому, что должно быть. Например, есть богатые и бедные, и это неоспоримый факт, но ничего о том, насколько подобное положение законно, этот факт нам не говорит. «Имущественное равенство было бы справедливо, но…» – писал Паскаль. Что стоит за этим «но»? То, что фактом оно не является, и это, кстати сказать, отражено в праве. Ведь и само право в юридическом смысле слова – такой же факт, как и все прочие.
Точно так же обстоит дело, если посмотреть на вопрос с гносеологической или практической точки зрения. Тот факт, что у нас есть науки и мораль, ничего не говорит о том, чего они стоят и какой ценой нам достались. Остается, конечно, возможность подвергнуть то и другое критике. Это вполне законный путь, однако и критика станет всего лишь очередным фактом среди множества других, нисколько не способствуя их обоснованию.
Таким образом, не существует ничего, кроме фактов. Именно это мы и называем нашим миром.
Фальсифицируемость (Принцип Фальсификации) (Falsifiabilité)
Неологизм, предложенный Карлом Поппером для проведения демаркационной линии между эмпирическими науками, с одной стороны, и метафизическими, псевдонаучными или относящимися исключительно к области формальной логики высказываниями. Высказывание фальсифицируемо только в том случае, если может быть хотя бы в принципе опровергнуто опытом, иными словами, если можно представить себе хотя бы один факт, с помощью которого оно может быть опровергнуто. Например, такие высказывания, как «Здесь завтра будет дождь» и «Все лебеди белы», фальсифицируемы, т. к. можно представить себе факт, опровергающий их (то, что никакого дождя здесь завтра не будет; то, что нам встретится какой-нибудь лебедь, который будет не белого цвета). Это эмпирические высказывания. Напротив, высказывания типа «Завтра здесь или будет дождь, или не будет дождя», «Бог существует» или «Коммунизм есть будущее человечества» не фальсифицируемы: мы не в состоянии представить себе ни одного факта, который доказал бы нам их ложность. Следовательно, эти высказывания не являются эмпирическими. Вместе с тем необходимо отметить, что все три приведенных высказывания имеют определенный смысл, поскольку мы можем их понять, согласиться с ними или подвергнуть их критике и что первое высказывание очевидно истинно (ибо это тавтология). Принцип фальсификации не является ни критерием осмысленности, ни критерием истинности; это лишь критерий принадлежности к эмпирическому знанию и, следовательно, в приложении к экспериментальным наукам критерий возможной научности. Я признаю «некоторую систему эмпирической или научной только в том случае, если имеется возможность ее опытной проверки», заявлял Поппер, и это его заявление считается классическим. Однако ни одной проверки, добавляет он же, не достаточно для доказательства истинности той или иной теории: даже если я увижу сто тысяч белых лебедей или сто тысяч раз сравню скорость свободного падения тел, это не может служить достаточным доказательством того, что все лебеди белы, а все тела в пустоте падают с одинаковой скоростью. «Теории никогда эмпирически не верифицируемы», – делает вывод Поппер; проверка может быть только негативной. «Не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации» («Логика научного исследования», часть I, главы 4 и 6).
Меня нередко посещали сожаления в связи с тем, что переводчики Поппера смирились с использованием неологизма «фальсифицируемость» (слово «фальсификация» имеет совсем другой смысл, а в их распоряжении оставалось и такое слово, как «опровержимость»). Однако, учитывая, что у Поппера фигурируют оба эти слова, а значит, использование при переводе двух разных слов было вполне законным, нужно иметь в виду еще и то, что, как отмечает Ален Буайе (237), они не полностью синонимичны. Теория может быть опровергнута при помощи простого логического аргумента (например, в математике); но фальсифицируема она может быть только с помощью эмпирического факта. Таким образом, опровержимость есть ближайшее родовое понятие, тогда как фальсифицируемость есть особый вид опровержимости, специфической чертой которой является эмпирический подход. Благодаря этому мы можем дать упрощенное определение: фальсифицируемо всякое высказывание, которое может быть опровергнуто опытом.
Фанатизм (Fanatisme)
«Фанатизм, – писал Ален, – это опасная любовь к истине». Фанатик любит только свою истину. Фанатизм есть исполненный ненависти и готовый к насилию догматизм, слишком уверенный в себе и своей вере, чтобы проявить терпимость к убеждениям других. Логическим завершением фанатизма является терроризм.
Следует отметить, что фанатизм не может существовать в областях, где возможна доказательность (не бывает фанатизма в математике и физике и почти не бывает в истории, если речь идет о давно минувших и достаточно твердо установленных фактах). Именно это так раздражает фанатиков: они не могут ни заставить других разделить уверенность в своей правоте, ни признать, что она таковой не является. Фанатизм смыкается с верой, однако доводит ее до крайней, болезненной степени. Смыкается он и с энтузиазмом, но извращая его суть. Вольтер говорил, что фанатизм так относится к суеверию, как «занесение инфекции к лихорадке, как бешенство к гневу. Тот, кто впадает в экстаз, кому являются видения, кто принимает свои мечты за реальность, а плоды своего воображения за пророчества, – энтузиаст. Тот, кто ради своих безумных идей готов на убийство, – фанатик». Фанатик до такой степени идет на поводу у своей слабости, что готов принять ее за силу.
Фантазия (Fantasie)
То же, что воображение, но скорее радостное, чем провидческое, скорее приятное, чем завораживающее, и, конечно, не в такой степени обольщающееся на собственный счет. Самое свободное и самое симпатичное из воображений; воображение, не обманывающееся ни в своих мечтах, ни в себе самом.