Почему именно эта идея?
Ответ кроется в том времени, когда написана икона, в том, что происходило тогда на Руси.
Почему и во имя кого написана она?
«Троица» была создана Андреем Рублевым в память Сергия Радонежского, «печальника земли Русской».
В сочинении XVII века «Сказание о святых иконописцах» рассказывается, что игумен Свято-Троицкой обители, основанной Сергием, Никон просил Рублева
«Образ написати пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему Сергию».
«Троица» стала храмовой иконой Троицкого собора, возведенного над погребением Сергия. Там она находилась 500 лет, теперь «Троица» - в Третьяковской галерее, собор же, слава Богу, стоит на своем месте и поныне.
По слову Епифания Премудрого, современника и жизнеописателя Преподобного Сергия, он избрал своим жизненным служением Троицу, чтобы созерцанием её «побеждался страх ненавистной розни мира сего».
Обитель Святой Троицы создавалась и для того, чтобы «божественную сладость безмолвием вкусить…»
Сергий был сторонником и проповедником религиозно-философского учения – исихазма, которое шло из Византии. Исихазм – от греческого глагола «покоиться», «безмолвствовать»; по-русски говорили не исихазм, а безмолвие,
молчание, и не исихаст, а молчальник, затворник.
Исихасты в середине XIV века – это аскеты-созерцатели, убежденные в том, что человек способен вступать в личное общение с Богжеством при помощи «душевно-телесной» молитвы. Жития их рассказывают, как им давалась благодать, возможность узреть божественный фаворский свет, который изображался на иконах Преображения. Как сказано у поэта,
…шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет из пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
Сподобившись увидеть свет, молчальники, затворники выходили из келей в мир, чтобы возвестить ему постигнутую ими истину.
Ход исторических событий того времени вел к неминуемому концу Византии. Центр православия должен был переместиться в русские земли. Но единой Руси не существовало, её земли поделили между собой Орда, Польша, Литва. Жизнь Руси была мучительно тяжёлой. От постоянного разбоя, чинимого набегами многих врагов и распрями князей, можно было укрыться в монастырях, в одиноких пустынях. Здесь шло личное созидание, сохранялся «внутренний человек», чтобы, накопив духовные силы, выйти в общественную жизнь и способствовать объединению разрозненных, постоянно разоряемых земель …
Обитель Сергия была центром русского исихастского движения. Сам он «дерзну внити в пустыню сию, единь единствовати и безмолвствовати, иже божественныя сладости безмолвия вкусив…» Но, как подчеркивает Епифаний Премудрый, божественную благодать Сергий снискал не только келейным!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Отшельник и общественный деятель…
«Вкусить блаженство тишины» и «победить страх розни сего мира» было мечтой не только монаха отшельника, но и всех русских людей, измученных междуусобной враждой, непрекращавшимся разбоем. В это время усиленно строятся монастыри, и многие из них освящал Сергий и ставил в них игуменгами своих учеников (один из них – Андроник, первый игумен московскогоСпаса-Андроникова монастыря), строились и Троицкие соборные церкви.
Известна и прославлена роль Сергия Радонежского в собирании русских земель – он благословил на этот подвиг великого Московского князя Дмитрия Ивановича (Донского).
Вот как пишет об этом Василий Никитич Татищев, автор первого обобщающего труда по российскойистории («История Российская», М.,1965 г., т.5, стр. 142, 287):
«Восхотите же князь великий идти в монастырь к живоначальные Троицы помолитися и к игумену Сергию благословися… и нача у Сергия игумена просити князь великий иноков Пересвета и Ослебя,мужества и храбрости их ради и полки умеюща ряди, глаголя так: «Отче, даждь мы два воина от своего полку, два братов, Пересвета и Ослебя, сии убо суть ведоми всем ратницы велицыя, воины керпцы и смыслёнии зело к воинственному делу и наряду». Сергий же повеле им скоро уготовитися на дело ратное… великому князю Дмитрию Ивановичу, рек ему так: «Се дело, княже, мои оружницы, твои же извольницы, их же изволил еси с тобой бытии в прилучивших же ся напастех в бедное и нужное время». Пересвету и Ослабе Сергий «дасть им в тленных места оружие нетленное, крест Христов нашит на схимах, и сие повеле им вместо шоломов возлагати на главы» (Татищев В.Н. История Российская. М., 1965,т.5,стр.142,287).
В XVII веке на иконе «Сергий с житием» свободное пространство средника уже записывают сюжетами жития Сергия, связанными именно с этими историческими событиями. И это уже не обычная житийная икона. Она прославляет Сергия как
политического деятеля и покровителя Русского государства и его центра – Москвы (Преподобный Сергий благославляет великогокнязя Дмитрия Ивановича на битву с Мамаем. Миниатюра лицевого свода XVI века).
Ещё до Куликовской битвы великий князь Дмитрий Иванович побеждал татар на рекеВоже и, главное, он сплотил вокруг Москвы многие княжества. Поэтому Сергий благословил князя на битву общенародную и ещё прислал на поле Куликово гонца с уверением в победе. В битве приняли участие и княжества. Не входящие в состав Московского. «Единогласно, как едиными устами», заверяли прибывшие в Москву князья великого князя: «Готовы умереть с тобою и головы свои положить за святую веру христианскую и за твою великую обиду». На поле Куликово шли и отряды народного ополчения. Шли с надеждой победить, но никто на помышлял о том, чтобы выжить.
О Куликовской битве написано много. Следует напомнить еще раз слова летописи: «…осень же бе тогда долга, и дни солнични и светли сияющее, и теплота великая, бысть же в ту нощь теплота и тихость велия».
Но настает утро, и две силы наисчислимые начинают сходиться «И бысть сеча зла…» Всю ночь после битвы на поле Куликовом виделись отблески факельного света, блуждающие по полю, выискивающие ещё живых… Наутро великий князь «поиде на побоисче з братом своим и протчими князи и воеводами, их же мало остася. И виде мёртвых, лежащих, аки копны; и смешалась християне с татары, кровь христинская слияся с татарскою кровию, и бе видение страшно и ужасно зело. И восплака князь великий великим плачем со слезами…»
Куликовская битва изменила коренным образом отношение между Русью и Ордой, но, как известно, не принесла полного избавления ни от татарского иги, ни от княжеских междоусобиц. И во времена Андрея Рублева много крови пролилось ещё на Русской земле. В 1382 году Тохтамыш разгромил и разграбил Москву. Из-за того, что князья, раздираемые разногласиями, не сумели выставить против хана
единого войска, погибло12 тысяч народу (по другим источникам – 24 тысячи)
Снова на краю гибели Русская земля оказалась в 1395 году, когда Тимур, разгромив Орду, двинулся на север и захватил Елец. За кремлевскими стенами укрылось много разного люда. В Москве главным управителем был князь Владимир Андреевич (Серпуховской), а дядя его, великий князь Василий Дмитриевич, встал с войсками у Коломны. Совершались молебны, для которых митрополит Киприан перевёл каноны патриарха Филофея: канон «Господу Иисусу Христу и к пречистой его матери на поганыя» и канон «В усобных и иноплеменных бранех». Был объявлен пост. Общерусская святыня – икона Владимирской Богоматери – по решению Киприана переносится из Владимира в Москву – так была обозначена преемственность между этими княжествами. Простояв у Ельца 15 дней, Тимур повернул войска обратно, и «бысть в Москве радость велица».
Наступивший XV век не принес мира.
В 1408 году хан Едигей осаждал Москву 20 дней, и хотя он взять её не сумел,
«смутился град ужасным видением и люди начаша зело бежати, не брегущи ни о имении ни о чем же». Едигей разорил все окрестности и многих людей побил, а многих увел в плен.
И вот среди этой розни и постоянного разорения земель в Троицкой обители над захоронением преподобного Сергия Радонежского является новое творение уже знаменитого мастера Андрея Рублева…
«… Он воистину передал нам узренное им откровение. Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, междоусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлевшего Русь, открылся духовному взору бесконечный, невозмутимый, нерушимый мир,
«свышний мир» горнего мира. Вражде и ненависти, царящем в дольнем, противопоставлялась взаимная любовь, струящаяся в вечном согласии, в вечной безмолвной бесед, в вечном единстве сфер горних. Вот этот то
неизъяснимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего от Троицы Рублёва, эту ничему в мире не равную лазурь – более небесную, чем само земное небо, да, эту воистину пренебесную лазурь … эту невыразимую грацию взаимных склонений, эту премирную тишину безглагольности, эту бесконечную друг перед другом покорность – мы считаем творческим содержанием Троицы». Так писал отец Павел Флоренский, подчеркивая исихастское звучание «Троицы».
До 15 века ни в Византии, на христианском Востоке, ни на Руси не было широкого почитания Троицы, хотя Вселенский Собор утвердил догмат о троичности Божества ещё в 381 году. А вот в 14-15 веках на Руси культ Троицы становится чрезвычайно популярным. Исследователи считают, что причинапопулярности Троицы – нераздельной и неслиянной – в отношении народа к политической жизни Руси того времени (см.: 1. Г.Георгиевский. Завет преподобного Сергия.,М., 1892; 2. П.Флоренский. Троице-Сергиева лавра и Россия., Сергиев Пасад, 1919).
Как нераздельная, Троица олицетворяет необходимость собирания русских земель, осуждая усобицы;
Как неслиянная, она требовала освобождения от иноземного ига. Освобождения от всего духовно чуждого, а значит – сохранения в себе «внутреннего человека», служения добру, справедливости в раздираемом рознями злом мире. Освобождения от людей, которые находят «удовольствия в неслыханных притеснениях и ограблениях бедных и неотступно преследуют тех, кто становится на защиту разоряемых». Так писал Филофей в пору пребывания митрополитом Гераклейским. Уставший от бесплодности борьбы, он мечтал удалиться на Афон, «вкусить блаженство тишины». Но этому воспротивился сам Григорий Палама: «Да не возжелает этого занимающийся общественными делами».
Напомню, что до Сергия самого праздника Троицы не существовало в православии. Была «пятидесятница», «сошествие Святого Духа». Но уже в 14 веке «пятидесятницу начинают именовать Троичным днём, и к величанию выставляется икона Троицы или явление Господа патриарху Аврааму в виде трёх ангелов». Павел Флоренский отмечал, что Византия не знала праздника Троичного дня, «как не знала она, в сущности, ни троичных храмов, ни троичных икон». Он считает Троичный день литургическим творчеством русской церковной культуры. А «определённее – творчеством преподобного Сергия». С 1345 года, когда в Радонежском уделе Московского княжества Сергий основал моеастырь и освятил его во имя Троицы, в течение следующего столетия Троицких церквей и соборов 2построено так много, что нет возможности сосчитать их на всем пространстве России. Явились даже целые троицкие города и села», - писал Г. Георгиевский.
Явилась во благовременье и «Троица» Рублева…
Обратим ещё раз взор к этому шедевру. Три ангела сидят у стола, на нем чаша с головой агнца – жертвенная чаша. Над ангелами – дом, дерево, гора. Основные фигуры иконы включены в круг, символ вечности, линии самих фигур плавны и округлы. Повторы закругленных крыльев, чередующихся с контурами нимбов, ещё более подчеркивают слитность, единение изображенных фигур.
«Одна душа, но у неё три формы, и она трепещет по-разному в этих формах, подобно тому как свет месяца по-разному трепещет в приходящих и уходящих волнах» (Н.Пунин,1915).
Мнения искусствоведов относительно идентификации Иисуса Христа в иконе расходятся. Некоторые считают, что это левый ангел, а Бог-Отец сидит в центре. Но чаша!!! Не та, что на столе, а другая, образуемая внутренними контурами ангелов. Она исключает неоднозначность толкования фигуры Христа в «Троице» Андрея Рублева. Она олицетворяет идею жертвы в чрезвычайно четкой и неожиданной форме.
Идея жертвы, готовности к ней не могла не быть близкой современникам Рублёва. На памяти была Куликовская битва, роль Сергия Радонежского в ней, жертва Александра Пересвета, послушника, посланного на поле Сергием и погибшего в поединке, жертва и многочисленного воинства. что так афористично выражено словами великого князя : «… или победим и вся от гибели сохраним, или положим главы своя вси…»
В годы, когда писалась «Троица» (1408 или 1422-1427). Даже если брать последнюю дату, со времени Куликовской битвы прошло всего 47 лет, всего на 20 лет меньше, чем от нас до окончания Великой Отечественной войны. Мысль о жертвенности была в 15 веке столь же актуальна, как и идея единения Руси, и нераздельно связана с ней. Идеюжертвы увидель и поняли в иконе современники Андрея Рублева. Об этой чаше читаем у отца Павла Флоренского: «Нас умиляет, поражает и почти ожигает в произведении Рублева вовсе не сюжет, не число «три», не чаша за столом, а внезапно сдернутая перед нами завеса ноуменального мира».
На протяжении веков силуэты Троицы в иконах были беспорядочными, единый образец отсутствовал. Чаша же из ангелов, появившаяся в иконе Андрея Рублева, воспроизводится в подавляющем большинстве последующих икон.
Во имя чего же приносится жертва? По основной идее христианства Бог-Отец послал на землю Сына, чтобы он страданиями Своими искупил грехи человеческие. На иконе помимо трёх ангелов мы видим над правым ангелом - гору, плавно склонённую, как и голова ангела. Гора на иконе – это путь к Богу, к духовному, горнему. Ангел-утешитель, Дух Святой, и соединяется с этой дорогой. Над средним ангелом – дерево, также склонённое влево. Оно ассоциируется с дубом Мамврийским, но в нём хочется видеть древо жизни, которое несет Спаситель. Дом в верхней левой части иконы можно связать с домом Аврамовым, но всё же. По-видимому, он является символом нашего
земного дома. На нём сходятся линии от всех фигур. Ангелы, которые, кажется, обращены друг к другу и составляют как бы единое замкнутое целое, из -за разных, почти неуловимых склонений голов обращены также и к единому зданию. Но есть ли оно символ того рукотворного, земного, дольнего, во имя чего и приносится жертва? Не поэтому ли оно как бы выпадает из общей, круговой, композиции?... Может быть это так…
Князь Евгений Николаевич Трубецкой в статье «Россия в её иконе» писал об ангелах «Троицы»: «Глядя на них, становится очевидным, что они выражают слова первосвященнической молитвы Христовой, где мысль о святой Троице сочетается с печалью о томящихся внизу людях. «Я уже не в мире, но они в мире, а Як Тебе иду. Отче Святый!соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал. Чтобы они были едино, как и Мы» (Ин.17,11). Это та самая мысль, которая руководила святым Сергием. когда он поставил собор святой Троицы в лесной пустыне, где выли волки. Он молился, чтобы этот зверообразный, разделенный ненавистью мир преисполнился той любовью, которая царствует в Предвечном Совете живоначальной Троицы. А Андрей Рублев явил в красках эту молитву, выразившую и печаль, и надежду святого Сергия о России».
И в каких красках!!! Пронзительный голубец гиматия среднего ангела, чуть менее щедрый – хотонов боковых ангелов и, наконец, светло-нежная голубизна, проступающая под крыльями ангелов, и всё это в гармонии с другими цветами, выражающими, по слову Иосифа Волоцкого, «невещественный божественный свет».
Цвет торжествующих надежд –
Как вести с поля Куликова.
Цвет открывающихся вежд,
Цвет голубой –
В нем жизнь Рублева.
…………………………..
А голубца рассвет живой
К утру всё так же чист и ясен.
Всё так же сердцем освящен,
Единый. столь же многоцветен,
Как ангел с голубым плащом,
Уже летящий
Сквозь столетья.
(Г.Фролов)
Он долетел и до нас, даруя нам то не сравнимое ни с чем просветление и радость, которые посещают нас, когда мы созерцаем вечное, прекрасное,
духовное.
В статье «Душа русского народа в его искусстве» В.Н.Щепкин писал в 1920 году: «Мы спрашиваем себя… что делает в мире русская душа? Мы обращаемся к её созданьям и открываем, что это одна из самых широких и простых душ мира, что она чает без корысти, созерцает сочувственно: людей – скорбно, природу – ясно, небо – радостно… Мы чувствуем при этом, что эта младшая сестра греческой души прекрасна не тогда, когда горит и трепещет, а тогда, когда созерцает и теплится…»
Не забывайте о душе. Не забывайте о «Троице».