Минерал, находимый ночью

Считалось, что некоторые драгоценные камни можно обнаружить на поверхности земли только ночью, поскольку только ночью виден их блеск. В античной средиземноморской традиции такими минералами были топаз, яхонт, хризопассий и лихнит. В поэме о камнях Марбода Реннского (1035-1123) говорится, что хризопассий сокрыт дневным светом, а ночь его открывает. Историей этого эфиопского чуда мы и займемся чуть ниже. Исходное сообщение выглядит так:

Камень дает хризопассий земля эфиопов. Во мраке

Сразу является он и скрывается в светлое время.

Блещет огнем по ночам, а при свете дневном пропадает.

Камень без блеска лежит, погруженный в мерцании злата.

Здесь распорядок природы мы видим совсем измененным:

Камень, что светом сокрыт, вдруг незрячая ночь открывает.

Марбод Реннский. Лапидарий. 9

В средневековой христианской культуре представление о ночном камне было связано исключительно с адамантом и получило широкую известность благодаря александрийскому «Физиологу». Большинство сюжетов «Физиолога» не имеют параллелей в античных источниках и искусственно сконструированы в соответствии с христианскими толкованиями⁵⁰. Рассказ об адаманте не исключение. На вопрос, почему этот камень находят ночью, следует эзотерический ответ, адресованный искателю вечной жизни, а не тому, кто ищет причины явлений: «Ночью находят, а не днем — „народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в краю и тени смерти взошел свет⁴⁴». О самом же адаманте кратко сообщается: «Находят в восточной стороне и находят не днем, но ночью. Адамантом же называется, потому что все одолевает, сам же ни

чем не одолевается» (Физиолог, с. 144). Адамант (adamas — «неукротимый») в данном случае — алмаз; считается, что адамантами называли и другие минералы.

Позже описание свойств адаманта вошло в арабские сочинения о чудесах мира, но название камня было утрачено. В космографии ал-Бакуви, в разделе, посвященном Индии, сказано: «Одно из ее чудес — камень, который встречается ночью, а днем его нет. Он разбивает любой камень, но другой камень его не может разбить» (ал-Бакуви. И. 40). Такой прочностью обладал только алмаз. О чрезвычайной твердости этого минерала пишет ал-Бируни: «Название алмаза по-индий- ски — хира^а, по-гречески — азамас, а также адамантун. Ал-Кинди говорит, что слово это означает ‘тот, который не разбивается*. (...) Главное свойство его заключается в том, что он все разбивает, его же самого никто не может разбить» (іал-Бируни. Минералогия, с. 81-82).

При желании можно проследить, каким образом сюжет «Физиолога» попал в восточные космографии. Однако это задача для историка культуры, мы же займемся существом дела. Большинство авторов космографий специально не интересовались минералами, а лишь пересказывали сведения, однажды попавшие в их поле зрения. Выявив пути передачи этих сведений, мы обнаружим заведомо известный факт: авторы средневековых компиляций выступают как хранители традиции. Нас же интересуют другая история минералов и другой взгляд на вещи, представленный суждениями знатоков камней.

Есть основания полагать, что сведения об алмазе, который находят только ночью, относились к другому минералу и связаны с мифологическим сюжетом, где описывается добыча волшебного предмета. Непременными элементами такого сюжета являются змеи, охраняющие драгоценные камни, и смельчаки, добывающие желанный предмет⁵¹, например топаз.

(Рассказ Плиния о добыче алмазов ставит под сомнение версию «Физиолога»: «Наибольшую цену в человеческих вещах, и не только среди драгоценных камней, имеет алмаз, известный долгое время лишь царям, да и среди них весьма немногим; так называется слиток золота, встречающийся и притом

^а Санскр. hira.

крайне редко в металлах: спутник золота, как кажется, он не возникает нигде, кроме золота. Древние полагали, что находят его у эфиопов лишь в металлах в святилище Меркурия, а также на острове Мерое; они же сообщили, что встречается он не больше семени огурца и не похож на него по цвету. Теперь насчитывают шесть его видов: род индийского алмаза образуется не в золоте, но он имеет некоторое сходство с хрусталем. Ведь алмаз и не отличается от хрусталя своим прозрачным цветом и шестиугольными гладкими гранями, и коническим его верхом с двух противоположных сторон, чему еще более мы удивляемся, как если бы соединялись два конуса своими широчайшими сторонами; величиною же они с зерно авелланского ореха. Подобен этому арабский алмаз, только он мельче и образуется подобным образом; у прочих алмазов бледный цвет серебра и не родятся они нигде, кроме как в наилучшем золоте. Положенные на наковальню, они так отражают удар, что железо повсюду разрывается, и даже сами наковальни раскалываются» (Плиний. XXXVII. 15. 1). Интересно, что китайское название алмаза — «твердость золота» (или «твердость из золота»), так как считалось, что он образуется внутри золота. Это название — частично китаизированное санскритское слово ваджра\ так именовали всесокрушающую молнию Индры, его оружие, называвшееся также алмазной палицей, см.: Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М., 1981. С. 292.)

Согласно Страбону, на Змеином острове в Аравийском заливе топаз находят только ночью. Подробности, передаваемые Страбоном, создают впечатление реальности происходящего, но указание на препятствие в виде змей позволяет перевести сюжет в мифологическую плоскость. Змея, охраняющая драгоценные камни, сигнализирует о путешествии героя в нижний мир. Змеи, драконы, грифы, охраняя сокровища, всегда охраняют пути к бессмертию, ибо золото, алмазы и жемчуг есть символы, воплощающие в себе сакральное, дарующие силу, жизнь и всеведение⁵². Вот что рассказывает о добыче топазов Страбон: «Остров очистил от змей царь как из-за того, что они причиняли смерть пристававшим к острову, так и ради находимых здесь топазов. Топаз — это прозрачный камень, сверкающий золотистым блеском; днем его заметить нелегко, так как он поглощает солнечные лучи, но собиратели видят его ночью. Последние ставят сосуд над местом нахождения камня в качестве знака и днем выкапывают камень. На острове находился отряд людей, назначаемых египетскими царями для охраны и собирания этого драгоценного камня; цари снабжали этот отряд продовольствием» (Страбон. XVI. 4. 6).

Плинию известен другой рассказ об острове, где нашли топаз: «На аравийский остров Китие высадились разбойники троглодиты, обессиленные от голода и непогоды, и случилось так, что, выкапывая травы и коренья, они вырыли топаз. Таково мнение Архелая³. Юба рассказывает, что остров Топаз находится в Красном море и отстоит от материка на расстоянии одного дня плавания. Этот остров окутан туманами, и потому моряки часто его ищут; по этой причине он и получил свое название. Ведь на языке троглодитов topazin означает „искать". Впервые этот камень был привезен оттуда Филемоном, наместником царя, для царицы Береники, матери Птолемея Второго, и чрезвычайно ей понравился. Из него была сделана статуя в четыре локтя, посвященная храму, который назвали золотым, для Арсинои, жены Птолемея Филадельфа. Новейшие писатели утверждают, что он родится в окрестностях города Алабастра в Фиваиде; есть две его разновидности: прасо- ид и хрисоптерон, подобный хрисопрасу. Топаз полностью сходен по цвету с соком лука. Это самый большой драгоценный камень» (Плиний. XXXVII. 32. 1). Топаз, описанный Плинием, не является минералом, который сейчас называется топазом; полагают, что речь идет о перидоте (оливине) с его разновидностью — хризолитом. Остров Топаз отождествляют с островом Св. Иоанна (арабск. Зебергед) в Красном море, который находится на расстоянии ок. 56 км к юго-востоку от мыса Банас; на этом острове и сейчас есть перидот⁵³.

Красные гранаты, рубины и турмалин назывались лихни- дами (lychnis от слова Хх>ууо<; — «светильник»). О карфагенских лихнидах сообщалось, что их находят по отражению в полнолуние. Вот что известно Плинию об этих минералах: «К этим же огненносверкающим относится и лихнида, названная

^а Архелай в 36 г. до н. э. был назначен Марком Антонием царем Кап- падокии (в центре восточной части Малой Азии).

так по зажиганию светильников — тогда она особенно приятная. Рождается она в окрестностях Ортосии и во всей Карии и соседних местах, но самая лучшая — у индийцев. Некоторые говорят, что следующая по качеству, которая похожа на так называемый цветок Юпитера, представляет собой карбункул послабее. Есть и другие, как я узнал, разновидности ее: одна, которая сверкает пурпуром, другая, которая — черве- цом; нагретые солнцем или трением пальцев, они притягивают к себе мякину и волокна бумаги. Говорят, что этим же свойством обладает и кархедонская, однако она намного хуже предыдущих. Она рождается в горах у насамонов, как думают жители — от божественного дождя. Их находят по отраженному свету луны, в особенности — полной; некогда их доставляли в Карфаген» (Плиний. XXXVII. 29-30)⁵⁴. Таким же способом ночью по блеску искали селениты в Аравии (см. § 33). В трактате III в. н. э. не без иронии утверждается: «На берегах Гидаспа родится камень, называемый лихнид; он похож цветом на оливковое масло и очень ярок. Его находят, играя на флейтах при растущей луне, а пользуются им при опухолях» (Лжеплутарх. О реках. 1. 2).

В грузинском сборнике X в. представлен перевод с греческого сочинения Епифания Кипрского (IV в.), где говорится о двенадцати драгоценных камнях. Считалось, что иакинт (яхонт³) ночью испускает свет. «Цвет иакинта подобен блестящему огню, по червлености же своей подобен панаки (?). Он попадается в странах каркедонцев, которые суть либийцы в Африке. Сказывают, что этот драгоценный камень отыскивается не днем, а ночью. Блеск его ночью виден издали и, подобно свече, освещает [темноту]; или же этот камень, подобно огненной искре, пускает свет, а иногда светит как горн, в котором догорают уголья. Его видят издали же по испускаемому им блеску; иногда он блестит как искра, а иногда как пламя, и, идя по направлению к свету его, поднимают [с земли] и, не зная, что он драгоценный камень, не кладут в карман, а держат в отдалении от себя. Блеск его света освещает далекое пространство, и благодаря такому блеску его он назван горящим углем» (Сказание о камнях, с. 31-33).

^а О яхонтах или сапфирах см. прим. на с. 76.

В конце концов, появились известия о камнях, не находимых ни днем ни ночью, что вызвало саркастическую реакцию ал-Бируни: «Говорят, что оникс составлен из сливающихся в нем черных и белых полос³; [и потому] белые полосы и дневной свет, взаимодействуя, делают его невидимым для взора, а черные полосы и ночной мрак, действуя совместно, также скрывают его от глаз; но из этих слов можно сделать только один вывод, а именно: что оникс нельзя заметить ни днем ни ночью, однако его все же находят днем; и поэтому нет никакой пользы в том, что здесь было сказано» (ал-Бируни. Минералогия, с. 167).

Ал-Бируни прав, в рациональном плане сведения о невидимом ониксе бессмысленны, но в мифологической перспективе все выглядит иначе. Добыча минералов или золота из земных недр была связана с вторжением человека в подземный мир. Эта сфера деятельности отличалась сакральностью, и требовались специальные ритуалы, призванные сделать минерал видимым⁵⁵. В арабской «Книге проникновения в чудеса городов» сообщается о добыче драгоценного камня в пустынях Западной Африки. Этот минерал обладает необычной прочностью, в его окраске смешаны красный, желтый и белый цвета. Он считается одним из самых дорогих камней. Однако найти

^а Следует привести описание оникса у Плиния: «Судин утверждает, что в ониксе есть белизна, сходная с человеческим ногтем, а также цвета хризолита, сарды и яшмы. Зенотем считает, что индийский оникс имеет очень много разнообразных оттенков: он бывает огненного цвета, черного, цвета рога с белыми прожилками, окружающими камень в виде глаза, и с извилистыми, которые их пересекают. Сотак рассказывает, что аравийский оникс отличается от других. Так, например, индийский оникс имеет искорки, окруженные одним или многочислеными белыми ободками, но иначе, чем в индийском сардониксе: там они как точка, здесь как кружок. Аравийские ониксы черные с белыми ободками. По мнению Сатира, индийские камни плотные, содержащие часть карбункула, часть хризолита и аметиста; всю эту разновидность в целом он не признает. Настоящий оникс, по его мнению, имеет очень много различных прожилок с молочно-белыми ободками, цвет его неописуем, так как все оттенки переходят друг в друга, являясь в гармоничном единстве, что придает ему милую привлекательность» (Плиний. XXXVII. 24. 1-2).

его непросто: «Этот камень на поверхности земли не виден: для того, чтобы его найти, нужно зарезать верблюда и окропить его кровью месторождение; тогда камень становится заметным и его собирают» (Арабские источники ХІІ-ХІІІ вв., с. 81). Этот сюжет вновь возвращает нас к теме камня, скрытого от глаз днем. Ночь, когда минерал можно обнаружить, есть метафора невидимости.

Золотоносные корни

Связь алмаза с золотом³ породила удивительное представление о золоте, растущем подобно траве. В армянском географическом сочинении VII в. сказано: «К Италии принадлежит страна Корсика на острове Кюрнос, имеющем в окружности 400 миль, с 13 областями, 6 реками и с Золотой горой, в которой золото и серебро растут из земли подобно спарже» (Армянская география, с. 20).

По словам еврейского путешественника Петахии Регенсбургского (XII в.), «в стране измаильтян (Аравии) золото растет, как трава; ночью находят его по блеску и обозначают место золою или известью, а на другой день приходят и собирают траву с золотом. Поэтому золотые монеты там не редкость, а у жителей вообще много золота» (Еврейские путешественники, с. 303).

В XIV столетии в Европе сведения об аравийском золоте приобрели фантастический характер. Вот что пишет ученый муж и знаток светской литературы Иоанн Хильдесхаймский: «Аравийская же земля, на которой стоит гора Синай, цветом вся красная, почти сплошь каменистая и наполнена диковинными лесами и благородными деревьями, и все, что там растет или лежит в земле, имеет совершенно красный цвет. И есть в той земле золото, красное, как жар, которое тянется в разные стороны наподобие тонких корней» (Иоанн Хильдесхаймский. X).

Эти представления связаны с легендарными рассказами о торговле мусульманских купцов в «стране золота» Гане, одной из областей Судана на юге Магриба. «Говорит Ибн ал-Факих:

^а См. сведения Плиния на с. 125-126.

золото произрастает в песке этой страны, подобно тому как растет морковь, и его собирают при восходе солнца» (Араб- ские источники ХІІ-ХІІІ вв., с. 123). Арабский историк и библиотекарь Ибн ас-Са‘й ал-Багдади (ум. 1275) сообщает о золоте Ганы интересные новости: «Как будто бы ее царь отказался от власти над нею потому, что в ней и в областях, расположенных позади нее на юге, [находились] места произрастания золота. А известно, что, когда страна, где произрастает золото, была захвачена и в ней распространился ислам и азан^а, растения, [дающие] золото, из нее исчезли. И поэтому государь Мали оставил ее, ибо он — мусульманин и ему полагается с нее большая, установленная дань, которую ему приносят каждый год. Растения, [дающие] золото, появляются в этой стране в августе месяце. И случается, — а Аллах лучше знает, — что это растение высаживают от июля до августа, когда солнце побеждает, а это бывает при начале подъема и разлива Нила. Когда же Нил понижается, то [люди] идут на те места земли, где оно было высажено, и выдергивают там из земли растение, похожее на ан-наджил. Золото находится на его обломанных корнях. То золото, которое находят, подобно мелким камешкам. Первое золото, [которое находят], — самое крупное, самое чистое и самое ценное по [химическому] составу» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 43-44). Золото, растущее как трава, превратилось в золотоносные растения.

Востоковед А. Мец полагает, что способ обнаружения золотого песка, о котором сообщает Петахия, был распространен по всему Ближнему Востоку⁵⁶. Но в том-то и дело, что Петахия говорит не о песке, а о траве, поиски которой не составляли особого труда. Петахия соединил в одно сообщение два разных слуха, на что А. Мец не обратил внимания.

Столицей золотоискателей была долина Вади ал-‘Аллаки, на расстоянии 15 дневных переходов от Ассуана. Ночью при слабом лунном свете золотоискатели выходили на разведку и отмечали те места, где они замечали что-нибудь блестящее. По сведениям арабского географа ал-Идриси, в эту долину устремлялось множество людей. «Пустыня представляет собой сухую степь с мягкими зыбучими песками. В первые и по-

^а Азан — призыв к молитве.

следние ночи арабского месяца старатели в ночное время отправляются в эти пески и исследуют их. Каждый из них исследует землю вокруг себя. Когда кто-нибудь увидит светящуюся ночью золотую пыль, он отмечает это место известным ему значком. Затем он проводит там ночь, и когда наступает утро, каждый устремляется к своему значку на кучах песка, которые он отметил, забирает песок, везет его с собой на верблюде и привозит к колодцам, которые там есть. Затем он начинает промывать его водой в деревянном корыте и извлекает из него золотой песок. Затем он смешивает золотой песок с ртутью и после этого сплавляет его. Они торгуют между собой тем, что им удалось собрать, и покупают это золото друг у друга. Затем купцы везут его в другие страны. Это их обычное занятие, которым они занимаются постоянно и которое доставляет им средства к жизни, является источником их прибыли и кормит их» (Арабские источники Х-ХІІ вв., с. 305). Купцы и разнесли по всему свету рассказы о ночной добыче золота. Совершивший в 1259 г. путешествие на запад Чан Дэ сообщает: «В Египте золото находится в земле. Ночью в определенных местах виден блеск. Люди отмечают их перышком или углем. Когда же они днем начинают копать, то находят большие куски».

Знаменитый арабский путешественник X в. ал-Масуди посвятил изумрудам несколько вдохновенных страниц. Пишет он удивительные вещи: «Знатоки камней и те, которые его изучали, не отрицают того, что у змей, как ядовитых, так и прочих, от взгляда на изумруд вытекают глаза. А укушенный змеей, если он выпьет два даника чистого изумруда, предохранен от проникновения яда. Вблизи его рудников не водятся никакие змеи»⁵⁷. На самом деле между знатоками шла активная дискуссия по этому вопросу, вылившаяся в экспериментальную проверку. Единственное, в чем прав ал-Масуди, так это широта заблуждения относительно змей, слепнущих при взгляде на изумруд.

В арабской географической литературе было распространено мнение, что рудники изумрудов находятся в Африке, на границе освоенных земель в области племени ал-хабаша. В сочинении «Памятники стран и сообщения о рабах Аллаха» Зака- рийа ал-Казвини пересказывает сведения ал-Масуди: «Изумрудные рудники находятся в тамошних горах. Изумруды этой страны — лучший вид изумрудов: зеленый, как ботва белой свеклы, обильный соком; им поят отравленного, и он исцеляется. Если на него посмотрит змея, у нее вытекают глаза» (Арабские источники XIII-XIV вв., с. 77). Трагическая участь змеи вызывает некоторые сомнения. На мой взгляд, представление о воздействии изумруда на глаза змеи было метафорой, многими понятой буквально.

Врачи разделяли лишь мнение о целительном свойстве изумруда. В частности, врач арабской школы Мхитар Гераци пишет: «Изумруд, встречается один определенный вид его, горяч и сух во второй степени. Действует он слабее, чем природа кучки золота. Находят его в стране Мегернкийцев. Свойст

во его заключается в полезном действии против укусов змей, скорпионов и бешеных животных» (Мхитар Гераци, с. 130-131).

Кто еще, кроме географов, полагал, что змея и изумруд несовместимы? Философы использовали эту тему для парадоксальных умопостроений, где змея и изумруд выступают как символические фигуры. Так, например, стихотворение Абу-л Хайсана Гургани (X в.) состоит из философских вопросов, заданных в виде мнимых парадоксов. На первый взгляд речь идет о природных загадках. Однако поиск ответов, раскрывающих смысл загадочных ситуаций, указывает читателю путь к высшей реальности. Следуя за текстом, читатель совершает мысленный переход от земных вещей к прозрению духовных истин: «Каким образом изумруд выдавливает глаза ядовитой змеи, почему опал и шпинель [цвета зерен граната] имеют основой [простой] камень? Комментарий: Изумруд — это субстанция интеллекта, ядовитая змея — это грешная душа, не видит она [сущности] человека, [не знает она], где прах, [из которого сотворено тело человека], заключает в себе эту сущность».

Абу-л Хайсан Гургани задает вопрос: «Почему изумруд вырывает оба глаза змеи?». Насир-и Хусрау отвергает эмпирическую достоверность этой фразы: «Мы никогда не слыхали, чтобы кто-нибудь поднес изумруд к глазам змеи и глаза змеи от этого лопнули бы». Он считает это утверждение ложным и относит его к числу аллегорий, которые сообщают ученикам, чтобы потом объяснить им глубокий смысл символа. Комментарий Насир-и Хусрау выглядит так: «В плане толкования символов, возводящего их к основе, говорят, что рубин и изумруд в иерархии гиерокосмоса — это символы Пророка Мухаммада и его преемника Али. Изумруд [Али] ослепляет змея, который изгнал Адама из рая, — это толкование для непосвященных. А еще это символ змея как врага истинной веры, которая ослепляет очи его проницательности, и он не видит пути Истинного»⁵⁸.

«Изумруд и глаза змеи» — персидская поговорка, в которой речь идет о двух несовместимых вещах. Эту поговорку обыгрывают в поэтических фигурах поэты Х-ХІ вв. Насир-и Хусрау не знал, что это лишь игра слов, поэтому он раскрывает метафору, превращая ее в сравнение. Тема змеи и изумруда была представлена и в сборниках о чудесах мира; иными словами, она пользовалась известной популярностью. Например, в персидском трактате «Описание ремесел» (XII в.) об изумруде сообщается: «Если кто-нибудь разотрет два даника [изумруда] в дождевой воде и съест, он выгонит из тела смертельные яды, которые до этого съел; если поднесут его к глазам эфы, то она потеряет зрение» (Хубайиі Тифлиси. XIV. 8). Особую позицию занимает ал-Бируни, склонный к экспериментальной проверке всеобщих заблуждений.

«К свойствам изумруда относится то, что единогласно приписывают ему рассказчики, а именно: при взгляде на него у ядовитых змей вытекают глаза. Это даже записано в „Книгах о свойствах", передается из уст в уста и упоминается в поэзии. Сказал Абу Са‘ид ал-Ганими:

Вода ручьев, которая течет, извиваясь,

По изумруду растений, не рассыпанному.

Как змея, натыкающаяся на изумруд,

Извивается от страха потерять глаза и зрение.

Абу Наср ал-‘Утби^а в одном из своих сочинений говорит: каждая вещь имеет свое особое свойство и силу в соответствии с особым божественным предопределением: так, от изумруда вытекают глаза у джиннов, яхонт полезен от змеиного яда, янтарь своей силой подбирает упавшую солому, а молочай (йатту⁴) привлекает взгляды торговцев тем, что содержит молоко (млечный сок), а молоко содержит масло. Но, несмотря на единогласие рассказчиков, истинность этого не подтверждается опытом. Я провел так много испытаний, что больше этого невозможно: я опоясывал змею изумрудным ожерельем, сыпал изумруды на дно корзины со змеей, размахивал перед ними нанизанными на нитку изумрудами, и все это проделывал в течение девяти месяцев и в жаркое и в холодное время; но [в итоге] ничего не оставалось на ней, кроме изумрудного налета, на глаза же ее это не произвело никакого влияния, если не усилило остроту ее зрения. Аллах же — податель успеха» (ал-Бируни. Минералогия, с. 157).

^а Абу Наср ал-‘Утби (961-1036), историк.

Вероятно, в ответ на этот опыт египетский торговец самоцветами Ахмед ат-Тайфаши провел в 1242 г. аналогичный эксперимент. «Говорит Ахмед ат-Тайфаши. Я узнал об этом из книг о камнях. Затем я сам испытал это. Я нашел охотника за змеями [и поручил ему] доставить мне ядовитую змею. Он поймал ее. И поместил я ее в лохань. Затем я взял [обычную] стрелку и налепил на нее кусок воска, а в воск вставил чистый камень [изумруд] сорта зубаби. Затем приблизил я его к глазам змеи. Сначала она упорно уклонялась, и сколько у нее было силы билась, ища выхода из лохани. Когда же я [совсем близко] придвинул изумруд к ее глазам, то послышался слабый треск, и я увидел, как ее глаза вытекли. И было это ясно видно».

Утверждение ат-Тайфаши вызвало активное возражение. Ал-Акфани, следовавший в своем сочинении за ал-Бируни, провел опытное наблюдение, о чем он и сообщает: «Говорят, что имеется сорт [изумруда], известный под именем зубаби, похожий на мух павлиньего цвета, живущих в полях. К свойствам этого сорта принадлежит якобы то, что от него вытекают глаза ядовитых змей, когда они на них посмотрят. Я этот сорт [изумруда] до сегодняшнего дня не видел. Но я испытал в этом отношении [изумруд] райхани и силки*. Утверждение оказалось неверным. Глаза ядовитой змеи остались без перемен»⁵⁹.

Наиболее любопытным обстоятельством во всей этой истории является сам факт проведения опытов со змеями. Создается впечателение, что знатоки минералов в первую оче-

^а Как различались сорта изумруда, можно узнать из «Книги о камнях» Мухаммада ибн Мансура (XV в.): «Изумруд делится на сорта по цвету: мышиный (зубаби), базиликовый (райхани), свекольный (силки), ярь-медянка (занджари), цвет гледичии (кираси), миртовый (‘аси), цвет мыльнянки (сабуни)... По тусклости и яркости изумруд делится на сорта: блестящий (сайкали) и темный, мрачный (зулма- ни). Сайкали — это такой изумруд, который благодаря отличному природному блеску напоминает полированное железо и в него можно смотреться, как в зеркало. Зулмани — сорт низший, противоположный сорту сайхали» (Михалевич Г. П. Персидский минералогический трактат XV в. «Книга о камнях» и его списки // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник. 1978-1979. М., 1987. С. 87).

редь сами хотели убедиться в том, пострадают ли змеиные глаза от изумрудов. Столь тщательная проверка, о которой они сообщают, свидетельствует о мощном давлении на них со стороны общепринятого мнения. В таком случае, каковы бы ни были результаты опытов, они не в силах были изменить представление о том, что изумруд губителен для змеиных глаз.

Проводниками этих представлений были торговцы драгоценными камнями, люди, далекие от науки. Армянский историк XVII в. Аракел Даврижеци записал рассказы одного из таких продавцов. «Изумруд сйити, если держать его перед змеей, тотчас же у змеи из глаз потечет жидкость — и змея ослепнет. Многие, испытав неоднократно, подтверждают этот факт. И если его хорошенько растереть на порфире (сумахо- вый камень) и приложить, [смешав] с шафраном, к глазам, улучшится зрение. И если кто имеет изумруд на пальце или при себе, вредные и ядовитые твари не подойдут к нему. А также полезен он от черного кашля, от которого нет спасения человеку, и от кровавого поноса. Это испытано» (Аракел Даврижеци. Гл. 53).

Торговцы драгоценными камнями продавали надежду.

Продавцы талисманов

Спрос на камни, обладающие магическими свойствами, приносил хорошую прибыль продавцам этих камней. В свою очередь, продавцы должны были знать о действительных или мнимых свойствах камней. У согдийцев, тюрок, сирийцев и арабов существовали книги, посвященные этой тематике.

По сведениям ал-Бируни, «‘Утарид ибн Мухаммад ал-Ха- сиб составил книгу, которую он назвал „Польза камней"; в ней он много пишет на эту тему, примешивая, однако, к этому заклинания и заговоры, хотя и признает их ложными. Точно так же согдийцы фанатично верят в [магические свойства] камней и порошков из них. В одной из книг их, называемой „Тубуста", говорится, что камень, который оставляет при шлифовке желтый порошок — амулет против неприятностей, радующий сердце, красный порошок, — дает успех в делах, цвет порея — вызывает возбуждение и симпатию, черный — отравляет, и его следует избегать. Говорят они в отношении тех камешков, у которых цвет порошка отличается от цвета самого камешка [следующее]: если камень дает белый порошок, то он укрепляет силу в ремеслах, предохраняет от поранений оружием и предотвращает нагноение ран; если же порошок пепельно-серого цвета, то такой камень избавляет от забот, а зеленый — отгоняет страх и обеспечивает безопасность; белый камень, на котором имеются прожилки любого цвета, полезно держать во рту при ящуре и зубной боли» (ал-Бируни. Минералогия, с. 204).

Вопрос о вере людей Средневековья в магическую силу драгоценных и полудрагоценных камней обречен остаться без ответа. Многие камни действительно обладали той благотворной магической силой, которую им приписывали, но мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть действие этой силы.

Оберегающие и лечебные качества камней проявлялись лишь в субъективном опыте. Средневековые арабские книги о минералах хранят массу сведений, как правило, унаследованных от античной традиции, но обычно молчат об отношении авторов этих книг к удивительным свойствам камней. Единственный шанс разобраться с этим вопросом дают случайные заметки, в которых говорится о подделках магических камней. Тех, кто хитрил с камнями, трудно заподозрить в вере в особые свойства камней.

Вот что пишет автор персидской космографии нач. XIII в.: «В Бадахшане есть камень, который покрыт оболочкой. Камень тот гладкий, как ладонь. Хотя бы десять суток держали его в огне, он не сгорит. Продавцы талисманов на этом свойстве камня плутуют и продают его простодушным людям, говоря: „Огонь не действует на камень только благодаря тем заклинаниям, которые мы знаем и произносим!"» (Чудеса мира. 272). В Бадахшане добывали ла‘л (благородную шпинель). По сведениям ал-Бируни, «этот ла‘л находят в оболочке из белого камня, похожего на горный хрусталь; название оболочки вместе с тем, что находится в ней, — магал. Он бывает различных размеров: находят куски величиной от ореха до дыни, но никогда не упоминали, чтобы он был больше трех ратлей» (ал-Бируни. Минералогия, с. 76). О хитрости продавцов ба- дахшанских камней ал-Бируни ничего не говорит, хотя похожие случаи были ему известны.

Ал-Бируни удивлен неуклюжими попытками религиозных фанатиков выдать природные вещи за божественные знаки. Известно, например, что разным видам цветов присуще определенное число листьев и стеблей. Как полагает ал-Бируни, приверженцы того или иного мнения при желании могут сослаться на какой-нибудь род цветов, если, конечно (немаловажное условие), эта ссылка будет принята. «Точно так же и на ископаемых предметах находятся удивительные вещи. Рассказывают, например, что в максуре мечети в Иерусалиме есть [почти] стертая надпись на камне „Мухаммад — посол Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует!", а сзади киблы тоже есть белый камень с такой надписью: „Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Мухаммад — посол Аллаха, поддержал его Хамза". К этому роду вещей принадлежат различные обманы и подделки. Так, один из шиитов-проповедни- ков выведывал у меня что-либо, из чего он мог бы извлечь пользу. И я сделал для него выписку из „Книги намеков" ал-Кинди относительно сложного зелья из острых веществ. Если раствором его сделать надписи на сердолике и затем подержать вблизи огня, то на нем выступают белые письмена. И вот он надписывал на камнях слова: Мухаммад, ‘Али и тому подобные, не заботясь о тщательности и красоте письма. И выдавал он их за природные, говоря, что они добыты в таком-то месте. И таким образом он получал за них у шиитов деньги» (ал-Бируни. Хронология, с. 328). Видимо, покупатели сердоликов с надписями были доверчивыми людьми и не слышали об искусстве украшения камней.

Нанесение надписи на сердолик не было секретной технологией: «От огня кусок сердолика несколько уменьшается, но качество оставшегося повышается. Если его снова помещают в огонь, то он портится и становится похожим на перегорелую кость. И пользуясь этим, на камнях для перстней, [выточенных] из сердолика, пишут, что пожелают, посредством раствора поташа и нашатыря; затем камень приближают к огню, и написанное становится белым» (ал-Бируни. Минералогия, с. 160). Обычно мастера писали на камне то, что хотел заказчик, и никому в голову не приходило выдавать такой камень за природную загадку.

Существовали два способа нанесения надписей на сердолике. Вот какие рекомендации содержатся в трактате о ремеслах Хубайша Тифлиси: «Пусть возьмет по равной доле белой серы и ярь-медянки, каждое вещество разотрет и замесит на яичном белке. После этого перегонит всю смесь по каплям через реторту и алембик. Что захочет — напишет или нарисует [этой жидкостью] на сердолике. Когда надпись высохнет, пусть подержит ее над огнем, чтобы нагрелась, а потом очистит тряпкой. То, что было нанесено на сердолик, станет белым, как серебро, очень чистым и хорошим, если захочет этого великий Аллах!» (Хубайш Тифлиси. I. 47). Второй способ напоминает рецепт ал-Бируни: «Надписи и рисунки на сердолике. Пусть возьмет немного поташа и немного листьев можжевельника, каждое хорошо разотрет, как сурьму, и по отдельности замесит на остром уксусе. Пусть напишет или нарисует этой смесью на сердолике все, что захочет, и оставит, пока не высохнет. Потом жарко растопит горн и положит сердолик в огонь, чтобы хорошо прокалился. Через некоторое время пусть вынет из огня, а когда остынет, очистит с него эти вещества. То, что было написано или нарисовано, станет белым, как серебро, а сердолик останется красным» (Хубайш Тифлиси. III. 12).

Искусство знатоков химии не дает оснований полагать, что большинство из них занимались подделками. Другое дело, когда технические рецепты попадали в руки мошенников. Знаменитый путешественник Абу Хамид ал-Гарнати пишет об острове, где есть камни, на которых белыми буквами сама природа написала имена Мухаммада и Али. Кажется, эти сведения исходили от слишком доверчивых владельцев сердоликов с надписями белого цвета.

Хитрость муджавиров

В 1505 г. Бабур захватил Газни, один из городов Забули- стана, в разное время бывший столицей этой области. Здесь Бабур столкнулся с удивительным происшествием и сам же выяснил его причину. Вот его рассказ.

«В тот год, когда я взял Кабул и Газни, разграбил Кохат, Банну, Дешт и страну афганцев, убил много народа и, пройдя через Дуки по берегу Аб-и Истада, пришел в город Газни, мне сказали, что в одном из селений Газни есть мазар, в котором могильный камень качается, едва лишь произнесут благословение Пророку. Мы пошли туда и посмотрели: колебание камня было заметно. Позднее стало известно, что это хитрость муджавиров. Они приладили над могилой кольцо; всякий раз, как до кольца дотрагивались, оно качалось и чудилось, что качается камень. Так людям, которые раньше никогда не садились в лодку, когда они сядут, кажется, что качается берег. Я приказал муджавирам встать далеко от кольца. Сколько ни повторяли благословений, движения камня замечено не было. Я велел сорвать кольцо и сделать над могилой купол; муджавирам было с угрозой запрещено так поступать» (Бабур-наме, с. 163).

Не совсем ясно, какое дело было Бабуру до хитрости хранителей мазара (муджавиры — люди, селящиеся в священном храме для молитвы). То, что они придумали с кольцом, заслуживало как минимум восхищения. Бабур же почувствовал себя обманутым, ибо колебание камня хранители выдавали за знак свыше. Бабур, человек с широкими взглядами, на этот раз выступил в жалкой роли разоблачителя чуда.

В персидской космографии XIII в. сохранились сведения об обычаях тибетцев, взятые из более ранних источников. «Тибетцы — племя, [живущее] по ту сторону Баграджа². У них есть храмы, сделанные из коровьих шкур. Внутри [храмы] украшены оленьими рогами. Как только ребенок выйдет из [чрева] матери, [тибетцы] сразу отвешивают ему земной поклон. Они почитают планеты Венеру и Сатурн. Там есть камень, который они жгут вместо светильника. Он похож на янтарь и дает яркий свет» (Чудеса мира. 150). О каком камне идет речь?