Слушания
Чернота заклубилась вокруг Айи. Рев воды был подобен раскатам грома. Шок от удара был настолько силен, что у Айи пропало ощущение верха и низа, остался только леденящий холод. Ее мотало, как тряпку, вода залила рот и ноздри, сдавила грудь...
Но вот ее голова оказалась над темной поверхностью озера. Айя судорожно вдохнула и начала отплевываться, колотя руками по воде, отчаянно ища, за что бы ухватиться.
— Эй! Вы что, с ума сошли?
Крик Айи эхом разнесся по громадному залу и затих в слепящей пустоте. Ответа не последовало.
Пару минут Айя пыталась плыть, едва дыша, и прислушивалась.
— Эй! — крикнула она.
Кто-то схватил ее за руку и рванул вверх. Она повисла, болтая ногами и дрожа от холода. С балахона ручьями стекала вода.
— Что... что происходит?
— Мы «выскочек» терпеть не можем, — ответил девичий голос.
Это Айя уже поняла. Они хотели снять собственный сюжет о том, как они разъезжают на маглеве, и всю славу присвоить себе.
Наверное, настала пора соврать.
— Да я не «выскочка»!
Кто-то презрительно фыркнул, а потом чей-то голос произнес:
— Ты тащилась за мной от самой вечеринки — ну, или твоя аэрокамера. Ты искала сюжет.
— Да не сюжет я искала. Я искала вас.
Айя задрожала и стиснула зубы, чтобы они не стучали. Нужно было как-то уговорить этих девиц, чтобы ее снова не бросили в озеро.
— Я вас видела вчера ночью, — сказала она.
— Где же это ты нас видела? — прозвучал второй голос.
Тот, кто вцепился Айе в руку, сжал ее крепче. Почти наверняка это была Иден. Никто не смог бы так держать Айю без помощи скайбольного облачения.
— Я видела вас на крыше вагона маглева. Вы на нем ехали. Я пыталась узнать, кто вы такие, но в сети ничего не нашла.
|
|
— А мы предпочитаем, чтобы так и было, — сказал второй голос.
— Ладно, я все понимаю! в отчаянии выговорила Айя, — Я так и буду тут висеть?
— Хочешь — могу отпустить, — предложила Иден.
— Нет! Просто... руке уже больно.
— Подзови свой скайборд.
— Ой... точно.
В панике Айя совсем о нем забыла. Она подняла свободную руку и повернула магнитный браслет. Через несколько секунд ее ступней коснулась поверхность скайборда, и Иден отпустила ее запястье.
Айя не сразу обрела равновесие. Встав на доску, она потерла затекшую руку.
— Ну... спасибо.
— Хочешь сказать, что ты не репортер-«выскочка»? — спросила другая девушка.
Наверное, это была та уродка, которую Айя успела разглядеть,— поймавшая Моггла. Ее голос прозвучал в темноте негромко и раскатисто. Похоже, девица нарочно говорила так, чтобы напугать Айю.
— Я запускала кое-какие сюжеты на своем канале. Как все.
— Фотки любимой кошки? — сострил кто-то и захихикал.
— И ты всегда таскаешься на вечеринки в наряде «бомбилы реноме»? — уточнила Иден. — С аэрокамерой?
Айя обхватила себя руками. Промокший балахон прилип к коже. Того и гляди могли начать стучать зубы.
— Слушайте, мне просто захотелось попасть в вашу компанию, вот и пришлось вас выследить. Моггл для этого очень хорошо подходит.
— Моггл? — спросила девица с грубым голосом.
— Ну... моя аэрокамера.
— У твоей аэрокамеры есть имя?
Со всех сторон послышался смех. Айя поняла, что девушек гораздо больше, чем она думала. Похоже, не меньше десятка.
— Минутку, — вмешалась Иден — Тебе сколько лет?
— Ммм... пятнадцать.
Вспыхнул фонарик. Его свет в темноте был ослепительно ярким.
|
|
— Ой! — вскрикнула Айя и зажмурилась.
Девушка, направив на нее луч, сказала:
— Нос точно здоровенный. Мне так даже в инфракрасном свете показалось.
Глаза Айи постепенно привыкли к фонарику, и она начала различать лица. Девушки внешне были непри мечательными — не красотки, не экзотичные. Нормальные — если такое слово еще существовало. Все девушки, кроме крепкой, мускулистой Иден Мару, облаченной в скайбольное снаряжение, выглядели одинаково: фигуры, не измененные пластикой. Такие вполне могли без тр уда затеряться в толпе. Парней среди них не было — точно так же, как в ту ночь, когда Айя увидела их путешеств ующими на крыше маглева.
— Значит, ты любишь шляться по ночам? — спросила Иден.
— Ну да. Сидеть в интернатской комнате — тоска.
— Тоска, говоришь? — протянула девица с грубым голосом, — Если так, серфинг тебе не повредит.
— Серфинг? — Айя нервно сглотнула. — Хотите сказать, что мне можно с вами прокатиться?
Несколько девушек недовольно заворчали.
— Ей же всего пятнадцать,- сказала та, что держала фонарик.
— Ты что, в эпоху Красоты живешь? — урезонила ее девушка с грубым голосом. — Кому какое дело, сколько ей лет? Она пробралась в Красотвилль и сюда прилетела совсем одна. Да она, пожалуй, смелее многих из вас.
— А с аэрокамерой как быть? — спросила Иден. — Если она запустит сюжет, к нам быстренько приставят смотрителей.
— Да она так и так может вызвать смотрителей, если пожелает, — возразила девушка с грубым голосом.
Она подлетела ближе и, затормозив почти нос к носу с Айей, добавила:
|
|
— Так что либо мы оставим ее здесь навсегда, либо возьмем к себе.
Айя сглотнула подступивший к горлу ком и глянула на блестящую поверхность черного озера.
— А... а у меня право голоса есть? — спросила она.
— Права голоса тут нет ни у кого, кроме меня, — ответила девушка и улыбнулась. — Я тебе вот что предлагаю. Выбирай сама.
— Ох...
Девушка держала Моггла на вытянутой руке. Айя увидела электронную пломбу сбоку аэрокамеры. Моггл был мертв — до тех пор, пока кто-нибудь не снимет пломбу. Но для этого ее нужно было перепрограммировать.
— Можешь взять свою аэрокамеру и смотаться отсюда. Либо я брошу ее в озеро, и тогда ты займешься серфингом вместе с нами, — сказала незнакомка.
Айя часто заморгала, слушая, как падают в озеро капли с ее мокрого балахона. Рен утверждал, что Моггл водонепроницаем, но сможет ли она вернуться сюда, сможет ли разыскать это место?
— Насколько это важно для тебя - выбраться из тоскливой интернатской комнатушки? — продолжала девушка.
— Очень важно, — сглотнув, ответила Айя.
— В таком случае и определиться будет просто.
— Дело в том, что... эта камера стоила мне кучу баллов.
— Это игрушка. Точно так же, как рейтинг лиц и баллы, она не значит ровным счетом ничего, если ты сама не позволишь.
Рейтинг лица ничего не значил? Эта девушка просто сбрендила. Но в одном она была права: что могло быть важнее, чем выбраться из скучного, жалкого корпуса Акира? Может быть, Рен поможет ей найти дорогу сюда...
Айя зажмурилась и сказала:
— Хорошо. Я хочу пойти с вами. Бросай.
Прозвучал всплеск, похожий на пощечину.
— Хороший выбор. Если честно, эта безделушка тебе вовсе не нужна.
Айя открыла глаза. Их щипало от еле сдерживаемых слез.
— Меня зовут Джай, — представилась девушка и низко поклонилась.
— Айя Фьюз.
Она ответила на поклон и задержала взгляд на расходящихся кругами волнах. Моггл утонул.
— Скоро увидимся, — сказала Джай.
— Скоро увидимся? Но ты же говорила...
— Думаю, на одну ночь для пятнадцатилетней девчонки приключений больше чем достаточно.
— Но ты же обещала!
— А ты сказала, что не «выскочка». Хочу убедиться, что не соврала.
Айя была готова возразить, но не стала. Спорить уже не имело смысла. Моггл исчез в глубинах подземного озера.
— Но я даже не знаю, кто вы такие, — напомнила она.
Джай усмехнулась:
— Мы — «ловкачки», и мы с тобой свяжемся. Ну ладно, нам пора. Надо успеть на поезд.
Девушки развернули свои скайборды и помчались вокруг Айи. Подземный зал наполнился эхом боевых кличей. Фонарики погасли. Айя слышала, как девушки одна за другой улетали. Их крики постепенно затихали внутри водостоков.
Айя осталась совсем одна в темноте, борясь с подступающими слезами.
Она отдала Моггла ни за что. Как только «ловкачки» просмотрят ее канал, они узнают все о сделанных ею сюжетах. А если им станет известно, что ее брат — один из самых знаменитых «выскочек» в городе, они ни за что ей снова не поверят.
— Гадский Хиро, — пробормотала Айя.
Если бы не этот «мистер суперстар», ей было бы не так трудно оставаться «экстрой». Не так много нужно было бы доказывать.
И не пришлось бы отдавать Моггла... ни за что.
Айя крепко сжала кулаки. Скайборд начал снижаться — пока подъемные устройства не коснулись поверхности озера. Айя встала на колени, опустила руку и осторожно дотронулась до воды. Ей показалось, что она чувствует расходящуюся по влаге рябь в том месте, где затонул Моггл.
— Прости, — прошептала Айя, — но я скоро вернусь.
Старший брат
Мимо Айи проносились огромные здания — высокие, освещенные факелами. Тронутые первыми лучами рассвета горели костры — точнее, их изображения на больших дисплеях. Над головой скользнули плавательные бассейны — гигантские водные пузыри, очерченные невидимыми линиями силового поля. Пролетая под ними, Айя видела силуэты людей, разлегшихся на надувных матрасах и любующихся зарей.
Высотка, в которой жил Хиро, вздымалась ввысь на три сотни метров. Это была стройная башня из сверкающего стекла и стали. Чтобы роскошные виды из окон не надоедали обитателям, башня вращалась со скоростью движения часовой стрелки. При этом весь вес постройки покоился на магнитных опорах, и только шахта лифта касалась земли. Здание напоминало фигуру громадной ледяной балерины, вертящейся на пуанте.
В этом районе все дома двигались. Парили в воздухе, трансформировались, делали уйму поразительных вещей. А тем, кто тут проживал, судя по слухам, все это до смерти надоело.
Хиро поселился в той части города, где обитали знаменитости.
Скайборд Айи подлетал к лестнице, ведущей к входным дверям высотки, и Айя вспомнила о том, каким был ее брат в последние месяцы эпохи Красоты. Он был хорош собой, он был сдержан и почтителен. Конечно, он посещал все балы и вечеринки, но по праздникам непременно являлся домой и приносил подарки Айе и родителям.
«Чистый разум» все это изменил — кроме красивого лица Хиро.
В первый год после излечения Хиро метался из одной группировки в другую: экстремальная пластика, городская скайбольная команда. Он даже отправился в загородный поход в качестве рейнджера-стажера. Ни к кому и ни к чему он не привязался. Болтался туда-сюда, и ощущения свободы у него не появилось.
Конечно, в тот первый год какая бы то ни было логика отсутствовала напрочь, и многие пребывали в полном смятении. Некоторые даже решили отказаться от свободомыслия — не только старики, но и юные красавцы и красотки. Даже Хиро поговаривал о том, что неплохо было бы снова стать пустоголовым.
Но два года назад в новостях заговорили о том, что экономика в беде. В эпоху Красоты пустоголовые могли просить всего, чего бы их душенька ни пожелала. Любые безделушки, какие угодно наряды для вечеринок появлялись из панели выдачи в стене без вопросов. Но творческие, свободомыслящие люди, как выяснилось, оказались более алчными, нежели пустоголовые. Слишком много ресурсов тратилось на экзотические увлечения, на постройку новых домов, а также на глобальные проекты типа поездов-маглевов. Идти на тяжелую работу при этом никто не хотел.
Некоторые люди высказывались за возвращение к «деньгам» ржавников, к рентам и налогам, к тому, что тебе придется голодать, если ты не в состоянии расплатиться за еду. Но городской Совет не пошел на поводу у этих безумцев, и чиновники проголосовали за репутационную экономику. Теперь вопросы о том, кому положено жить в самых лучших зданиях, кому позволено тратить больше углерода, и тому подобные, решались исключительно согласно числу накопленных баллов и рейтингу лица. Баллы были для врачей, учителей, смотрителей и так далее — вплоть до малышей, выполнявших школьные домашние задания и поручения родителей. Словом, для всех, благодаря кому, по формулировке Комиссии добропорядочного гражданства, «город жил». Рейтинг лица предназначался для всех прочих — художников, актеров, спортсменов и ученых. К твоим услугам были все ресурсы, какие пожелаешь, лишь бы только тебе удалось каким-то образом завладеть коллективным воображением города.
А для того чтобы рейтинг был справедливым, каждому горожанину начиная с подросткового возраста был предоставлен собственный канал в сети. Миллион разрозненных ниточек-сюжетов, призванных придать смысл реформе «Чистый разум».
В то время понятия «выскочка» еще не существовало, но Хиро каким-то образом удалось инстинктивно уловить смысл этого дела: как за сутки сколотить группировку, как уговорить товарищей скинуться набранными баллами на приобретение какой-нибудь технической новинки, а самое главное — как стать в процессе всего этого легендой.
Айя приземлилась около дверей лифта и тихонько вздохнула. Хиро стал страшно умным с того дня, как ему «починили» мозги.
Если бы только слава не сделала его таким самовлюбленным снобом.
— Что тебе нужно, Айя-тян?
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Слишком рано.
Айя в отчаянии застонала. Без Моггла она не могла подлететь к своему окну в интернате. Нужно было где- то отсидеться, пока не взойдет солнце. А Хиро считал, что он тут самый усталый и замученный?
Такой жуткой ночи Хиро наверняка пережить не довелось. Айе то и дело мерещился Моггл, лежавший на дне подземного озера, — холодный, мертвый.
— Пожалуйста, Хиро! Я только что истратила кучу баллов, чтобы сбежать с утренних уроков и повидаться с тобой.
Послышалось недовольное ворчание.
— Приходи через час, — ответил сонный голос.
Айя гневно уставилась на двери лифта. Она даже не могла подняться и постучать в окно брата: к небоскребам в этом районе города нельзя было подлетать слишком близко — дома не подпускали к себе никого.
— Ладно, ты мне можешь хотя бы сказать, где Рен? Его локатор отключен.
— Рен? — Из динамика домофона послышался смешок — На моем диване.
Айя облегченно вздохнула. Договориться с Хиро было в миллион раз проще, если рядом с ним был его лучший друг.
— А можно его на пару слов? Пожалуйста!
Хиро молчал так долго, что Айя подумала: он заснул. Но наконец послышался голос Рена.
— Привет, Айя-тян. Входи!
Двери кабины открылись, и Айя шагнула внутрь.
Комнаты в квартире Хиро были украшены гирляндами из бесчисленных журавликов.
Это была древняя традиция из времен до эпохи ржавн и ков, одна из немногих, переживших эпоху Красоты. Оригами. Когда девочке исполнялось тринадцать, она своими руками изготавливала гирлянду из тысячи бумажных птичек. Несколько недель уходило на то, чтобы сложить из маленьких бумажных квадратиков птицу с крыльями, хвостом и клювом, а потом нужно было скрепить всех птичек между собой по старинке — с помощью иглы и нитки.
После реформы свободомыслия некоторые девочки завели новый обычай: они посылали изготовленные ими гирлянды парням, чья известность резко подскакивала вверх, — юным красавцам с высоким рейтингом лица. Иначе творя — таким, как Хиро.
Стоило Айе увидеть эти гирлянды, как у нее разболелись пальцы. Она вспомнила о своей собственной тысяче журавликов. Цепочками бумажных птичек было завешано абсолютно все в квартире, за исключением священного стула Хиро, на который он садился для просмотра сети.
В данный момент он как раз восседал на этом стуле, протирая заспанные глаза. На нем была скайбольная футболка. Из кранов, вмонтированных в стену, лился зеленый чай, наполняя воздух ароматами свежескошенной травы и кофеина.
— Чашки захвати по пути, — сказал Хиро.
— И тебе доброе утро.
Айя насмешливо поклонилась брату и пошла за чаем.
Чашек, естественно, было две — одна для брата, другая для Рена, а не для нее. Айя зеленый чай терпеть не могла, но все-таки...
— Доброе утро, Айя-тян, — сонно пробормотал Рен, лежавший на диване.
Он сел, и от его спины отлепилась нитка с помятыми бумажными журавликами. Повсюду были разбросаны пустые бутылки. Дрон-уборщик собирал с пола объедки и вытирал пролитое шампанское.
Айя подала Рену чашку с чаем и спросила:
— Вы тут что-то праздновали или вспоминали славные деньки, когда были пустоголовыми?
— А ты не знаешь? — Рен рассмеялся, — Тебе стоит поздравить Хиро-сэнсэя.
— Хиро-сэнсэя? Что?!
— Все правильно, — кивнул Рен. — Твой брат наконец пробился в первую тысячу.
— В первую тысячу? — Айя ошеломленно заморгала. — Ты шутишь?
— В данный момент я восемьсот девяносто седьмой, — сказал Хиро, пристально глядя на настенный экран уолл-скрин.
Тут и Айя заметила запечатленное на экране число «896», набранное метровыми цифрами.
— Но при этом моя родная сестра меня упорно игнорирует. Где мой чай? — обратился Хиро к Айе.
— Я же не...
Усталость Айи сменилась головокружением. Сегодня утром она впервые за несколько лет не проверила рейтинг лица старшего брата. А он выбился в первую тысячу? Если он там удержится, в следующем месяце его пригласят на «Бал тысячи лиц» Наны Лав.
Как и большинство парней, Хиро был по уши влюбит в Нану Лав.
— Извини... Я ночью была вся в делах. Но это просто фантастика!
Хиро лениво указал пальцем на чашку, которую держала Айя.
Сестра поднесла ему чашку и учтиво поклонилась:
— Поздравляю, Хиро.
— Хиро-сэнсэй, — напомнил ей он.
Айя демонстративно уставилась на него:
— Собственного брата не обязательно называть сэнсэем, Хиро, какой бы он ни был знаменитостью. Может, расскажешь мне, как все получилось?
— Тебе не будет интересно. Скорее всего.
— Да ладно тебе, Хиро! Я все твои сюжеты смотрела — кроме этой ночи.
— Ну, сюжетик был насчет одной компании старикашек, — сказал Рен. — Они вроде пласт-шутов, но только их совершенно не волнуют ни красота, ни экзотическая телесная мода. Интересует их исключительно продление жизни. Каждые шесть месяцев — частичная замена печени, каждый год — новое клонированное сердце.
— Продление жизни? — удивилась Айя, — Но сюжеты про стариков особой популярностью не пользуются.
— А у этого сюжета — привкус заговора, — ответил Рен. — У этих старикашек есть теория насчет того, что врачам известна тайна: как добиться, чтобы люди жили вечно. Они говорят так: единственная причина, почему люди умирают от старости, — это стремление сдерживать рост численности населения. Что-то вроде Операции Красоты. Врачи скрывают правду!
— Обалдеть... — пробормотала Айя.
У нее по спине побежали мурашки. Поверить во всякие заговоры было очень легко после того, как власти на протяжении нескольких столетий делали всех безмозглыми. А вечная жизнь... На такое бы даже малявки обратили внимание.
— Ты забыл о самом клевом, Рен, — заметил Хиро. — Эти старикашки собираются поднять весь город на борьбу... за бессмертие. Как будто это типа из разряда прав человека. Народ требует расследования! Скажи же?
Хиро небрежно покачал рукой. Число его рейтинга исчезло с экрана. Появилась паутина линий — огромный график, отражающий процесс прохождения сюжета по городскому интерфейсу в течение ночи. Гигантские спирали дебатов, несогласия и откровенной блокады сюжета расходились от канала Хиро. К обсуждению подключилось более четверти миллиона человек.
Было ли бессмертие завиральной идеей? Неужели головной мозг человека мог навсегда сохранить здравомыслие? Если никто не будет умирать, куда всех девать? Не закончится ли рост населения тем, что люди начнут пожирать планету?
От последней мысли у Айи снова закружилась голова. Она вспомнила тот день, когда в школе им показывали спутниковые снимки времен эпохи ржавников — до того момента, когда начался контроль численности населения. Крупные города были настолько велики, что их было видно из космоса Миллионы лишних людей перенаселяли планету, и большая их часть жила в абсолютной безвестности.
— Вы только поглядите! — воскликнул Хиро. — Все уже уходят от моего сюжета. Мой рейтинг упал до девятисот. Как только люди могут быть настолько плоскими!
— А может, сюжет про бессмертие помаленьку устаревает? — пошутил Рен, подмигнув Айе.
— Ха-ха, — мрачно проговорил Хиро, — интересно, кто украл мои баллы?
Он снова пошевелил рукой, и уолл-скрин распался на дюжину экранов поменьше. Появились знакомые лица двенадцати самых знаменитых технарей-«выскочек» в городе, Айя обратила внимание на то, что Хиро стал номером четвертым.
Ее брат наклонился к экрану и принялся обшаривать сеть, чтобы узнать, что происходит с его рейтингом.
Айи вздохнула. Хиро во всей красе. Он уже забыл о, что она пришла поговорить с ним. Но она молча уселась на диван рядом с Реном, стараясь помять не слишком много маленьких грустных бумажных журавликов. Она решила, что лучше дать Хиро спокойно разобраться с его рейтингом, а уж потом признается в том, что ее аэрокамера лежит на дне подземного озера.
К тому же Айя и сама была не против немного поглядеть на экран. Знакомые голоса успокаивали нервы. Это было похоже на разговор со старыми друзьями.
Лица людей так изменились со времени начала реформы «Чистый разум». Новые моды, группировки и изобретения стали просто непредсказуемыми. Порой из-за этого в городе воцарялась бессмыслица. Известные персоны служили лекарством от обыденности, от заурядности. Примерно так же, наверное, все обстояло во времена до эпохи ржавников, когда люди каждый вечер собирались у костра и слушали старейшин. Для утешения, для утоления чувства привычки и были нужны знаменитости — даже такие эго-«выскочки», как Нана Лав, которая рассказывала всего-навсего о том, что она нынче ела на завтрак.
В правом верхнем углу экрана Гамма Мацуи говорила о новой религии. Какая-то группировка историков применила сравнительный анализ к самым великим духовным книгам мира, а затем запрограммировала полученные результаты таким образом, чтобы система выдала Божьи заповеди.
И по какой-то причине программа велела этим историкам не есть свиней.
— Интересно, кому бы это вообще могло прийти в голову? — удивилась Айя.
— Вот-вот, — кивнул Рен и рассмеялся, — ведь свиньи — исчезающий вид. Похоже, этим типчикам придется серьезно поработать над полученными заповедями.
— Боги — это так старомодно, — сказал Хиро.
Айя улыбнулась.
Воскрешение древних религий вошло в моду сразу после реформы вольномыслия, когда все еще пытались осознать, что означают новые свободы. Но теперь помимо, религий было заново открыто столько всякого разного: воссоединение семей, преступность, манга и праздник в честь цветения сакуры. Да, существовало несколько сект, проповедовавших культ Янгблад, но у большинства людей дел было по горло, им было не до божественных супергероев.
— А что же затеял наш Безымянный? — спросил Хиро, переключив звук на другой канал.
Безымянным Хиро и Рен называли Тоси Банана — самого тупого из городских знаменитостей. Он скорее был критиком, нежели настоящим технарем-«выскочкой», и вечно обрушивался с нападками на какую-нибудь новую группировку или веяние моды, раздувал ненависть ко всему непривычному и незнакомому. Он считал, что свободомыслие было настоящей катастрофой, — только потому, что новые дикие хобби и мании могли грозить всеобщему спокойствию. Рен и Хиро никогда не произносили его имени, а прозвище меняли каждые пару недель — до тех пор, пока городской интерфейс не начинал понимать, кого же они имеют в виду. Порой даже насмешки помогали росту рейтинга лиц. В условиях репутационной экономики единственный реальный способ кому-либо навредить состоял в том, чтобы этого человека напрочь игнорировать. Безымянного все поголовно в городе либо люто ненавидели, либо обожали, и потому рейтинг его лица витал в пределах первой сотни.
Сегодня утром он критиковал новую тенденцию владельцев домашних животных и их омерзительные эксперименты по выведению новых пород. На экране появился кадр: была заснята собака, выкрашенная в розовый цвет. Клочья шерсти у нее были выстрижены в форме сердечек. Айя подумала, что это очень круто.
— Да ведь это просто пудель, тупица ты и брехло! — не выдержал Рен и запустил в экран подушку.
Айя захихикала. Не сказать, что смешные собачьи стрижки происходили прямиком из эпохи ржавников — точно так же, как шитье меховых шуб и поедание свиней.
— Он только зря небо коптит, — буркнул Рен, — Закрой его!
— Замени его следующим по порядку, — дал Хиро приказ своей умной комнате, и лицо Безымянного пропало с уолл-скрина.
Айя пробежалась взглядом по экранам. Она не увидела ничего, что взволновало бы ее так же сильно, как прогулка на крыше маглева. А ведь «ловкачки» просто обязаны были быть знаменитее, чем пудели, поедание свиней и слухи о бессмертии. Айе просто нужно было убедиться в том, что она станет самым первым репортером-«выскочкой», поместившим сюжет об этой компании на своем канале.
Но тут она увидела, кто появился в верхнем левом углу настенного экрана вместо Безымянного, и вытаращила глаза.
— Ой... — прошептала она. — Кто этот парень?
Но на самом деле она знала, как зовут этого роскошного красавца с лицом, как из манги.
Это был Фриц Мицуно.
Фриц
— Этот пустоголовый — теперь тринадцатый в рейтинге самых популярных технарей-«выскочек»? — простонал Хиро — Быстро, однако.
— Включи звук, — попросила Айя.
— Ни за что! — воскликнул ее брат, — Меня от него тошнит.
Он пошевелил рукой, и лицо Фрица сменилось другим каналом.
— Хиро!
Рен наклонился ближе к Айе и прошептал:
— Этот малый — основатель новой группировки под названием «Общество абсолютной честности». А Хиро бесится из-за того, что Фриц решил создать эту группировку сам, без нашей помощи.
— Абсолютная... что? — нахмурилась Айя.
— Честность.
Рен прижал палец к виску, и его айскрины (как у всякого истинного технаря, у него персональные дисплеи имелись в обоих глазах) завертелись.
— Фриц придумал новую операцию на мозге. Совсем как в эпоху Красоты, только в итоге ты не становишься пустоголовым, а не можешь врать.
— Угу, — мрачно кивнул Хиро — Расчет был на то, что откроются новые горизонты для взаимодействия людей. А по правде эти «честняги» только и делают, что целые дни напролет треплются про свои чувства.
— Один мой приятель сделал себе такую операцию на пробу, — поведал Рен — Недельку промучился и потом сказал, что это скука смертная. Выходит так: если ты сов сем не врешь, на тебя обязательно кто-нибудь злится.
Хиро и Рен расхохотались и стали просматривать другие каналы и наблюдать за тем, как падает и поднимается рейтинг «выскочек». Новая компьютерная религия оказалась мыльным пузырем. Гамма-сэнсэй все утро теряла рейтинг лица. А вот сюжет о пуделе работал — как это обычно происходило с забавно выглядящими животными, и рейтинг Безымянного подскочил до шестидесяти трех.
Айя молча смотрела в тот угол экрана, где ненадолго появилось лицо Фрица. Она пыталась вспомнить все слова, которые он ей сказал. Ему понравился ее нос, он реши л, что она загадочная, а еще он захотел узнать ее фамилию.
И все это не было враньем. Конечно, когда он узнает о том, что она собственный нос терпеть не может и что этот нос ей достался при рож дении, а не стал следствием пластической операции, ко гда станет ясно, что она уродка, тайком пробравшаяся на вечеринку, что тогда скажет Фриц? Вряд ли стоит ожи дать от него вежливой реакции. Его прооперированный мозг не позволит ему скрыть разочарование по поводу различий в амбициях...
Если только к этому времени Айя не повысит свой рейтинг.
— Слушай, Рен, — тихонько проговорила Айя, — ты у кого-нибудь когда-нибудь крал материалы?
— В смысле? Как делают «взломщики моды»? Нет, что ты. Это совершенно неспортивно.
— Да нет, я не про съемку знаменитостей тайком. Что-то вроде работы под прикрытием ради сюжета.
— Даже не знаю... — протянул Рен.
Ему явно стало неловко. Он был заядлым технарем, его сетевой канал был забит проектами всевозможных конструкций и новых компьютерных программ, а историй про людей у него почти не было.
— Городской Совет может скоро изменить правила насчет этого, — сказал Рен, — Понимаешь, они не хотят уподобиться ржавникам — в том смысле, чтобы кто-то получал доступ к важной информации, а кто-то — нет. Но никому не нравятся такие каналы, на которых просто показывают, как кто-нибудь сплетничает про своего друга, подружку или сотрудника. Или когда критики моды насмехаются над одеждой и результатами пластики.
— Ну да, такие каналы все терпеть не могут. Кроме толп народа, которые их смотрят, — парировала Айя.
— Хм! Пожалуй, тебе стоит спросить у Хиро. Он в этом больше соображает.
Айя посмотрела на брата. Тот, погрузившись в специфический сетевой транс, впитывал информацию со всех двенадцати экранов сразу. Можно было не сомневаться: Хиро уже планировал грандиозное продолжение сюжета о бессмертии. Момент для того, чтобы рассказать о собственном новом сюжете, был не самый благоприятный для Айи, в особенности потому, что она должна была упомянуть о пропавшей аэрокамере.