В. А. Горончаровский
Спартаковская война: восставшие рабы против римских легионов
Введение
Грандиозное движение рабов под предводительством бывшего гладиатора Спартака (73–71 до н. э.), уже в древности получившее название Спартаковская война, считается одним из самых значительных проявлений кризиса Римской республики в I в. до н. э. Это событие из истории Древнего мира перестало быть предметом чисто академического интереса уже более двухсот лет назад. В 1769 г. Вольтер одним из первых сослался на восстание Спартака в контексте обоснования права людей на вооруженное сопротивление несправедливому угнетению.
На фоне Великой французской революции Спартак быстро приобрел ореол неукротимого героического борца за свободу, так соответствовавший духу времени [1]. Вскоре «черный Спартак» — Франсуа Доминик Туссен-Лувертюр (ок. 1744–1803), начал на о. Гаити войну за свободу и независимость рабов-негров, добившихся в конечном итоге создания собственного государства. Следующее столетие подняло Спартака на щит как выдающегося организатора классовой борьбы римских рабов против их господ. Многие сравнивали с ним американского сторонника ликвидации рабства Джона Брауна, в 1859 г. Поднявшего восстание и погибшего за свои убеждения. К. Маркс, безусловно, выражал уже сложившееся общественное мнение, когда в письме Ф. Энгельсу от 27 февраля 1861 г. высказался о Спартаке следующим образом: это был «истинный представитель античного пролетариата» и «самый великолепный парень во всей античной истории». Романтический герой, готовый пожертвовать своей жизнью ради высокой цели, — таким предстал Спартак в 1874 г. перед первыми читателями известного романа итальянского писателя Р. Джованьоли, под руководством Дж. Гарибальди принимавшего непосредственное участие в войнах за объединение своей родины. Когда по свежим следам эту знаменитую книгу переводил на русский язык профессиональный борец с российским самодержавием С. М. Степняк-Кравчинский, он, несомненно, воспринимал Спартака как революционера. По той же причине немецкие социал-демократы Карл Либкнехт и Роза Люксембург назвали созданную ими в 1916 г. организацию Союзом Спартака.
Позднее в Советской России восстание Спартака стало преподноситься как первая международная революция трудящихся, а в общественное сознание активно внедрялся мифологизированный образ человека, который, выражаясь языком того времени, «задал жару античным эксплуататорам трудового народа» и вполне заслуживает, чтобы его имя было увековечено достойным образом. Отсюда существующие до сих пор многочисленные улицы и площади Спартака в Москве, Иваново, Калуге, Твери, Саратове, Липецке, Донецке, Ставрополе, Челябинске, Уфе, Новосибирске, Новокузнецке, Кемерово и Улан-Удэ [2]. Можно упомянуть также появившиеся в 1920-х гг. спартакиады, а позднее — общество и спортивные клубы, носящие его имя. Тогда же вошло в моду имя Спартак. Характерным примером является известный актер Спартак Мишулин (1926–2005), дядя которого проф. Д. В. Мишулин много лет занимался изучением истории рабских восстаний.
Определенную роль в нарастании всенародной любви к античному символу свободы сыграли прозвучавшие на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников в 1933 г. известные слова И. В. Сталина о революции рабов, которая «ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся» [3]. Тут же эта идея, переносившая понятие «революция» в далекое прошлое, была подхвачена и переработана в теорию о растянувшихся более чем на пять столетий двух фазах рабской революции, о союзе рабов с «попутчиками», т. е. беднейшим крестьянством, а на позднем этапе и с варварами, и т. д. Такой безосновательный модернизаторский подход можно найти в работах уже упоминавшегося А. В. Мишулина, который утверждал: «…рабы становились пролетариями, и создавались предпосылки для более высокой стадии классовой борьбы, ставящей своей задачей уничтожение всякой частной собственности, ликвидацию капиталистического строя. Революция рабов была необходимым историческим звеном в борьбе за окончательную ликвидацию эксплуатации человека человеком» [4]. Только в 1960-е гг. была выработана более трезвая оценка интересующих нас событий [5].
Так или иначе, Спартак продолжал оставаться личностью, весьма популярной в революционной среде. Его яростным почитателем, например, был Эрнесто Че Гевара. Что касается научного подхода к изучению Спартаковской войны, то следует отметить, что в отечественной и зарубежной историографии она, как правило, рассматривалась в различных социально-экономических аспектах [6]. Во многом это объясняется тем, что до нас дошли только фрагменты «Истории» Гая Саллюстия Криспа (86–35 до н. э.), где довольно подробно излагались связанные с восстанием события, а специальный исторический труд известного ритора I в. н. э. Цецилия Калактинского о рабских войнах известен только по упоминанию о нем у более позднего автора — Афинея (ок. рубежа II–III вв. н. э.). Поэтому о целом ряде военных эпизодов мы можем судить лишь в самых общих чертах, зачастую сопоставляя между собой обрывочные сведения из произведений различных античных авторов, писавших значительно позднее. И все же предпринятая далее попытка рассмотреть Спартаковскую войну с точки зрения анализа военно-политической ситуации и военного искусства того времени, на наш взгляд, вполне оправданна.
Глава I Наемник и гладиатор
Кем был Спартак до того, как он попал в рабство и стал гладиатором? Вполне определенно известно только одно: его родиной была Фракия — страна на севере Балканского полуострова конкретнее [7] — область племени медов (рис. 1) [8], упоминаемых Страбоном (ок. 64/63 до н. э. — ок. 23/24 н. э.) в числе «народностей, чрезвычайно склонных к разбойничеству» (Strab. VII. 5. 12).
Рис. 1. Карта расселения фракийских племен (а) и границы Одрисского царства (б)
Воинственные меды, неоднократно совершавшие набеги на соседние земли, еще с IV в. до н. э. оказались втянутыми в сложную систему политических отношений с Македонией, а затем и с соответствующей провинцией Римской республики. Территория их обитания находилась в среднем течении р. Стримон (совр. Струма) близ западных отрогов Родопских гор (рис. 2). С юга ее защищали горные теснины, за которыми начинается прекрасная равнина шириной до 80 км, известная своим плодородием.
Рис. 2. Долина реки Стримон
С севера и востока границей этой области являются крутые вершины высотой от 1900 до 2900 м со склонами, поросшими густыми дубовыми и сосновыми лесами. Здесь, в маленьком болгарском городке Сандански, сорок пять лет назад был установлен первый в мире памятник Спартаку работы скульптора Величко Минского. Огромная атлетическая фигура безбородого героя (рис. 3) отражается в воде бассейна. Его гордый взор устремлен вдаль, левая рука опирается на щит, а правой он готов взяться за меч, чтобы сражаться за свободу всех угнетенных.
Скупую информацию о начальном периоде жизни Спартака дает Луций Анней Флор (ок. 70-140 н. э.), написавший свои «Эпитомы римской истории обо всех войнах за семьсот лет» на основе созданного Титом Ливием (59 до н. э.-17 н. э.) известного труда под названием «История Рима от основания города». По словам Флора, Спартак сначала был «солдатом из фракийских наемников», потом стал дезертиром, «из дезертира разбойником, а затем за почитание его физической силы — гладиатором» (Flor. III. 20. 8). Отсюда, по крайней мере, ясно, что будущий вождь восстания какое-то время провел во вспомогательных войсках римской армии.
Рис. 3. Памятник Спартаку в Болгарии.
Рис. 4. Луций Корнелий Сулла. Мраморный бюст.
Как и когда это могло произойти? Исходя из анализа исторической ситуации, можно предположить, что он оказался участником событий, происходивших на его родине в начале 85 г. до н. э. Тогда, после очередных набегов фракийцев на Македонию, римский полководец Сулла (рис. 4) вторгся «в страну медов и, сильно опустошив ее», заключил с ними мир (Plut. Sulla. 23; Eutrop. V. 7.1). Одним из условий этого договора могло быть право набора наемных воинских контингентов. Обычно это касалось лишь мужчин призывного возраста, то есть 18–21 года [9] и такие последствия покорения были далеко не худшим из того, что побежденным даровала судьба. Часто отряды наемников, включавшиеся в состав вспомогательных войск, возглавляли племенные вожди или их родственники. Может быть, одним из таких командиров и был Спартак. Иначе трудно объяснить, как он позднее с такой легкостью руководил огромными массами вооруженных людей. Не случайно Плутарх (ок. 45-127 н. э.), говоря о том времени, когда Спартак был продан в рабство, отмечал, что он не только выделялся своей отвагой и физической силой [10], но по уму и мягкости характера больше походил на эллина и человека более высокого положения, чем то, в котором оказался (Plut. Crass. 8). Отчасти на его первоначальный высокий социальный статус указывает имя, звучавшее по-фракийски как Спарадок, а бытовало оно главным образом в среде фракийской знати, и в частности среди представителей правящей династии племени одрисов [11]. В свое время немецкий историк Теодор Моммзен (1817–1903) даже предположил, что Спартак происходил из царского рода Спартокидов, власть которых в V–I вв. до н. э. простиралась на обширные земли по берегам Керченского пролива, входившие в состав Боспорского государства [12].
Очевидно, Спартак успел принять участие в военных действиях римлян против войск понтийского царя Митридата VI Евпатора (121-63 до н. э.) [13] на территории Греции и Малой Азии. Не исключено также, что весной 83 г. до н. э. он впервые оказался на земле Италии, когда Сулла с пятью легионами, присоединив отряды из Пелопоннеса и Македонии, высадился в Брундизии [14], а затем двинулся в Кампанию — область, где позднее вспыхнуло восстание гладиаторов и рабов. Упомянутые отряды, представлявшие собой вспомогательные войска, после захвата Рима и ряда карательных экспедиций были, скорее всего, отправлены к месту прежней дислокации.
За время военной службы Спартак вполне основательно познакомился с организацией и тактикой римской армии. Позднее Юлий Цезарь (100-44 до н. э.) в своих «Записках о Галльской войне», правда вскользь, упомянул о пользе, которую принесли восстанию рабов «полученные от нас опыт и дисциплина» (Caes. De bello Gall. I. 40). To же самое можно было бы сказать и о других варварских вождях, прошедших обучение в римской армии, а потом ставших для нее своего рода «голом в свои ворота»: это царь Нумидии Югурта (117–104 до н. э.), который сначала помогал Сципиону Африканскому Младшему, осаждавшему испанскую Нуманцию, а потом вёл с Римом Югуртинскую войну; Арминий (16 до н. э.-21 н. э.), удостоившийся звания всадника и римского гражданина сын вождя германского племени херусков, в 20 лет командир подразделения вспомогательных войск, после возвращения на родину разгромивший армию Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу (9 г. н. э.); Такфаринат — вождь племени мусуламиев, служивший во вспомогательных войсках римской армии и дезертировавший из нее, предводитель восстания 17–24 гг. н. э. против римлян в провинции Африка; Гай Юлий Цивилис — вождь германского племени батавов, префект когорты римских вспомогательных иойск, возглавивший восстание 69–70 гг. н. э.
Пребывание Спартака в римской армии продолжалось, скорее всего, до 77 г. до н. э., когда Аппий Клавдий Пульхр [15] в ранге проконсула Македонии одержал, как пишет историк Евтропий (ок. 330–370), «легкие победы над народами, жившими в провинции Родопы» (Eutrop. VI. 2.1) [16]. Видимо, начавшееся покорение той области Фракии, которую занимали меды, и, соответственно, нарушение договора, заключенного в свое время Суллой, послужило причиной дезертирства Спартака. Мы знаем, что он «воевал с римлянами, попал в плен и был продан в гладиаторы» (Арр. Bell. Civ. I. 116). Когда он стал римским пленником, трудно сказать, но непрерывные военные действия римлян во Фракии велись около двух лет подряд.
Официально за дезертирство полагался смертный приговор, и соответствующий раздел «Дигест» Юстиниана, связанный с именем известного юриста Аррия Менандра, жившего при императоре Септимии Севере (193–211 н. э.), несомненно, восходит к более ранним временам. Там говорится следующее: «Если кто-либо перебежит к врагу… то подвергается пытке и отдается или на растерзание зверям, или повешению. Карается лишением жизни и тот, кто был задержан, когда намеревался перебежать…» (Dig. XLIX. 16. 10–11). С перебежчиками и дезертирами римляне действительно особенно не церемонились. Первым, кто додумался приговорить их к публичному растерзанию дикими зверями, стал полководец Луций Эмилий Павел, разгромивший в 167 г. до н. э. армию македонского царя Персея. Тогда осужденные на смерть были растоптаны слонами. Позже очередная партия дезертиров была отдана «зубастым хищникам» по случаю окончательной победы Сципиона Эмилиана над Карфагеном в 146 г. до н. э. Иногда применения крайней меры наказания старались избегать. При этом учитывались такие обстоятельства, как срок службы, звание или должность, поведение в прошлом. Очевидно, к пленному Спартаку было проявлено особое отношение — его просто продали в рабство, причем дважды [17], и оба раза не разлучали с женой.
Работорговля была в Риме распространенным и вполне обычным явлением, на котором зарабатывали не только торговцы, но и государство, получавшее с каждой сделки определенный налог. Контроль в данном случае осуществлялся через эдилов [18], защищавших покупателей от обмана. Невольничий рынок находился около храма Кастора и Поллукса на римском Форуме (рис. 5). Специальный глашатай громко в шутливой форме оповещал о достоинствах живого тиара. Для предварительного осмотра рабы выставлялись на вращающемся помосте или высоком камне обнаженными. Потенциальные покупатели могли ощупывать и разглядывать их, требовать продемонстрировать физическую силу, интересоваться, что умеет делать предлагаемый к продаже раб (рис. 6). Указанием на то, что он привезен издалека, служили выбеленные мелом или гипсом ступни. На шее висела дощечка с описанием «товара», содержащая сведения о возрасте, навыках и имеющихся недостатках, например, о физических отклонениях или болезнях. Запись о месте рождения тоже имела значение. Например, галлы традиционно считались прекрасными пастухами, рослых каппадокийцев или сирийцев можно было приобрести для переноски носилок, фригийцы или ликийцы лучше всего подходили для прислуживания за столом, а образованные рабы чаще всего имели греческое происхождение. Знаком отсутствия каких-либо гарантий со стороны продавца служил надетый на раба белый шерстяной колпак. По сложившейся традиции Спартака должны были выставить на продажу с венком на голове, как и прочих военнопленных. Это делалось по приказу полководца, во власти которого оказывались захваченные им люди, а вырученные за них деньги поступали в государственную казну.
Рис. 5. Храм Кастора и Поллукса на Римском форуме.
Рис. 6. Жан-Леон Жером. Рынок рабов в Древнем Риме (1884).
Ни Спартак, ни его товарищи по несчастью, уже будучи рабами, не были запятнаны какими-либо преступлениями и оказались в гладиаторской школе Гнея Лентула Батиата «исключительно из-за жестокости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиатора» (Plut. Crass. 8) [19]. Таких людей, как Батиат, для которых содержание и обучение гладиаторов было профессией и единственным источником средств к существованию, называли ланистами (термин, производный от того же корня, что и lanius — мясник). Они на свой страх и риск скупали и опытных гладиаторов, и молодых рабов с подходящими физическими данными, видимо, отдавая предпочтение тем, кто был выше среднего роста римлян (около 1 м 65 см). В данном случае любые расходы были вполне оправданны, поскольку иногда уже после двух выступлений обученных гладиаторов, отданных внаем, хозяин школы мог полностью вернуть потраченные на них деньги. Без его услуг не могли обойтись ни городские магистраты, ни частные лица, дававшие игры. Таким образом, для понимавших толк в этом деле открывался путь к быстрому обогащению, которое, впрочем, не вызывало уважения в глазах других людей. Подобного рода деятельность считалась постыдной и закрывала доступ к каким-либо государственным должностям.
Город Капуя, где находилась школа Лентула Батиата, был расположен в области Кампания, отличавшейся прекрасным здоровым климатом, и, судя по всему, именно там, впервые на земле Италии, появился обычай устраивать бои между обреченными на смерть пленниками или рабами. В сообщении Тита Ливия о решительной победе, которую римляне одержали над самнитами в 308 г. до н. э., отмечается, что они ограничились использованием трофейного вражеского оружия для украшения своего Форума, тогда как их союзники-кампанцы «обрядили в эти доспехи гладиаторов, дававших представления на пиршествах, и прозвали их „самнитами“» (Liv. IX. 40. 17). Некоторое представление о том, как выглядели появившиеся со временем специальные заведения для подготовки гладиаторов можно составить на основании данных, полученных при раскопках самой ранней из известных построек подобного рода, открытой в Помпеях. Существовавшая там старая гладиаторская школа была разрушена землетрясением 62 г. н. э., и под нее наскоро переоборудовали расположенный близ местного театра четырехсторонний портик дорического ордера, первоначально предназначавшийся для прогулок зрителей в антрактах между представлениями (рис. 7). Проход в театр заложили, а к колоннаде пристроили двухэтажное здание с большим прямоугольным двором размером 55-?44 м, где проходили тренировки новобранцев. На первом этаже находилось более 70 низких тесных каморок площадью около 4 кв. м, в каждой из которых на время сна размещалось не более двух человек. Здесь же имелся карцер с зарешеченными окнами и настолько низкими потолками, что выпрямиться в полный рост там было невозможно. Школа Лентула Батиата, судя по тому, что в ее стенах обитало как минимум двести гладиаторов, превышала помпейскую по размерам раза в полтора.
Рис. 7. Гладиаторская школа в Помпеях
В любой гладиаторской школе были столовая и большая кухня, где готовилась обильная и сытная и ища, главным образом из бобов и ячменной муки, считавшихся самыми полезными для физического развития тела. Ячмень считался идеальным средством для наращивания мускульной силы, поэтому в меню гладиаторских школ блюда из него традиционно занимали первые места. Именно этому обстоятельству гладиаторы были обязаны насмешливым прозвищем hordearii — питающиеся ячменем. Действительно, необыкновенно высокий уровень содержания стронция в костях гладиаторов из погребений, недавно найденных близ Эфеса, указывает на то, что они придерживались практически полностью вегетарианской диеты, приводившей, правда, к широкому распространению кариеса зубов. Известно также, что стронций гораздо лучше, чем кальций, способствует заживлению костной ткани, при этом прочность костей повышается. Это означает, что у гладиаторов были очень крепкие кости, способные вынести мощные удары на арене. Помимо прочего, растительная пища обеспечивала формирование плотной прослойки подкожного жира, служившего дополнительной защитой в случае проникающего ранения.
Имеющиеся данные о гладиаторских школах в Риме позволяют утверждать, что несколько помещений выделялось под оружейный склад, кузницу и морг (сполиарий). В состав многочисленного обслуживающего персонала обязательно входили преподаватели, оружейники, надзиратели, врачи и массажисты. Поддержанию здоровья и лечению ран гладиаторов уделялось особое внимание, так как их владельцы были заинтересованы в том, чтобы они выступали на арене не один раз и наиболее эффектно. Ведь больные и изможденные бойцы никогда бы не смогли привлечь внимание публики. Но чтобы в полной мере овладеть наукой убивать, нужно было пройти достаточно изощренную систему подготовки.
Шансы Спартака добиться успеха в новом для него деле изначально были достаточно высоки, ведь первичный курс обучения в школе мало чем отличался от тех упражнений, которые в армии заставляли выполнять молодых легионеров (рис. 8). Им выдавали сплетенные из прутьев закругленные щиты и палки или деревянные мечи двойного по отношению к боевому оружию веса, чтобы, получив настоящее, более легкое, они сражались быстрее. Затем начиналась отработка на деревянных чучелах высотой в человеческий рост приемов владения мечом. После приобретения первых необходимых навыков их совершенствованием занимался более опытный боец. На показательных поединках тщательно анализировались ошибки и промахи учеников (рис. 9). Несколько удачно проведенных сражений давали им право перейти в категорию «ветеранов». При жизни это повышало их рыночную стоимость, которая определялась подробными записями по каждому бойцу.
Рис. 8. Обучение новобранцев в римской армии (по: Коннолли, 2000).
Эти способные «завести толпу» люди, демонстрируя на играх свои храбрость и ловкость, повсюду вызывали всеобщий интерес и восхищение. Плиний Младший называл гладиаторские игры зрелищем, способным разжечь мужество и «подвигнуть на прекрасные подвиги, на презрение ран и смерти, ибо ведь и в сердцах рабов и преступников бывает любовь к славе и стремление к победе» (Plin. Sec. Pan. 33). Юноши из знатных семейств учились у гладиаторов фехтованию, порой женщины из высшего общества, подвергая себя опасности насмешек, влюблялись в них, увлеченные силой и славой, даже если те не блистали особой красотой. Судя по надписям из Помпей, обитатели гладиаторских казарм пользовались не меньшей популярностью, чем современные спортсмены, киноартисты или музыканты: все знали их имена и подробности поединков на арене. И все-таки, восхищаясь гладиаторами, их ремесло презирали. Это бросавшееся в глаза противоречие подчеркивал раннехристианский писатель Тертуллиан (ок. 155–240 н. э.), когда писал: «Устроители и распорядители игр наказывают бесчестием и лишением прав тех самых… гладиаторов, которым зрители отдают свои симпатии, а зрительницы, сверх того, и тело, рискуя погубить свое доброе имя и репутацию: им закрыт доступ… в сенаторское и всадническое сословие, к каким-либо почетным должностям и наградам. Какое извращение! Они любят тех, которых наказывают; презирают тех, кого одобряют; хвалят исполнение, а исполнителя позорят» (Tertul. De spect. 22).
Рис. 9. Занятия в гладиаторской школе (по: Тарновский, 1998).
Хотя гладиаторские бои можно было проводить просто на городской площади или на любом ровном месте, в той же Кампании появились и первые специальные архитектурные сооружения для подобных выступлений, названные амфитеатрами. Инженерные решения, казавшиеся наиболее приемлемыми для них, впервые были опробованы во второй половине I в. до н. э. Новым конструктивным подходом стало применение арочных перекрытий с опорой на радиальные линии стен, расходившихся от центральной площадки. В данном случае главной задачей было обеспечить наибольшему числу зрителей возможность увидеть происходящее на арене. Это обстоятельство обусловило, в конечном счете, выбор эллиптической формы здания, которая, помимо всего прочего, допускала большую маневренность участников зрелищ. Остатки самых ранних построек, относящихся к прототипам амфитеатров, были открыты в Теане, Капуе, Литерне и Кумах. К сожалению, древнейший амфитеатр в Капуе, на арене которого выступал Спартак, впоследствии был заменен более значительным по размерам сооружением, возведенным при императоре Октавиане Августе (27 до н. э.-14 н. э.) для размещенных в этом городе ветеранов Юлия Цезаря (рис. 10). Непосредственно от времени Спартака до нас дошел только достаточно хорошо изученный амфитеатр в Помпеях (ок. 70 до н. э.), наглядно демонстрирующий, что к тому времени данная архитектурная форма почти окончательно сформировалась (рис. 11). Его конструкция в форме эллипса (136?-104)м довольно оригинальна: 35 рядов зрительских мест вместимостью 20 тысяч человек наполовину углублены в землю (рис. 12). Это позволило уменьшить высоту внешней стены, снизив тем самым расходы на ее возведение. Вынутый грунт использовали для предназначенного под возведение трибун земляного вала. С внешней стороны он был облицован массивной кладкой с мощными контрфорсами, на которых покоилась крытая галерея, открывавшая доступ к верхним рядам. Снизу сюда вели шесть пристроенных снаружи лестниц, опиравшихся на арочные конструкции. Чтобы избежать толкотни и давки в толпе зрителей, был предусмотрен также внутренний коридор, который не был сквозным: по центру большой оси его с обеих сторон перегородили глухой стеной. Таким образом, толпа разбивалась на два потока и расходилась по рядам первого и второго ярусов, куда из коридора вели лестницы. Первый ярус предназначался для представителей городских властей и знати, а также прочих официальных лиц. Находившиеся здесь широкие ступени, видимо, заставлялись переносными деревянными скамьями. Великолепно сохранившийся высокий парапет отделял их от зрительских мест на втором ярусе, куда всех желающих пускали за деньги. На третий, бесплатный, ярус, где всегда толпился народ, можно было либо подняться со второго яруса по лестницам, делящим внутреннее пространство амфитеатра на отдельные секторы-клинья, либо, что было гораздо удобнее, спуститься на него с верхней террасы.
Рис. 10. Амфитеатр в Капуе
Рис. 11. Реконструкция амфитеатра в Помпеях.
Рис. 12. Внутренний вид амфитеатра в Помпеях.
Из шести входов в амфитеатр два вели прямо на арену. Через них входили гладиаторы, здесь же выпускали зверей. Для первых рядов зрительских мест защитой служила узкая двухметровая стена, на которой, видимо, крепилась металлическая решетка. Крышу над амфитеатром заменял огромный тент, который периодически натягивали в жару или в дождь (рис. 13). В целом углубленное в землю здание помпейского амфитеатра выглядит скромным и приземистым. Другие сооружения такой конструкции до сих пор неизвестны. Как правило, римские амфитеатры независимо от строительного материала возводились на ровной поверхности.
Рис. 13. Фреска из Помпей с изображением местного амфитеатра и тента над ним.
Попробуем представить себе, как протекал обычный день, связанный с традиционной программой гладиаторских игр. Рано утром у входа в амфитеатр собиралась толпа, ожидавшая открытия. Люди бурно обсуждали достоинства и недостатки бойцов, ели, пили, заключали пари, брали напрокат подушки, чтобы с комфортом высидеть на своих местах целый день. Представление открывалось проходившей по арене торжественной процессией ее организаторов и участников. Утренняя часть программы включала травлю зверей (венацио) и казнь с их помощью приговоренных к смерти (рис. 14). Венаторы [20] выступали пешими или конными, как правило, они были вооружены охотничьими копьями, дротиками или луками со стрелами. Иногда, как это можно видеть на мраморном рельефе из театра Марцелла в Риме, они имели более основательное снаряжение — шлем, меч и щит (рис. 15), но в этом случае возможности разных типов «охотников» уравнивались. Явное преимущество перед копейщиком в защите сочеталось с весьма ограниченным радиусом действия меча. Некоторые схватки с дикими зверями проводились один на один, другие приобретали массовый характер, когда выпускали сразу десятки животных против нескольких охотников, тем самым увеличивая для них риск получить травму или погибнуть. Далее обычно следовали казни преступников, которые также могли обставить как «охоту», выдав для защиты только копье или меч, а часто просто выставляли потенциальную жертву совершенно беззащитной перед разъяренным хищником.
Рис. 14. Мозаика из Злитена (Ливия) со сценами венацио и казней на арене.
Рис. 15. Мраморный рельеф конца I в. до н. э. с изображением венаторов
Во второй половине дня, наступала кульминация игр в виде гладиаторских боев. Перед их началом на арену выходили рабы и заново готовили ее, посыпая чистым песком кровавые пятна. Выступления начинались разминкой с поединками на безопасном деревянном оружии. Затем перед зрителями появлялись первоклассные гладиаторы, обычно сражавшиеся попарно. Предварительно глашатай громко произносил их имена и перечень побед. Обычно схватка продолжалась пятнадцать-двадцать минут, и в течение часа зрители могли видеть три-четыре сражения. За соблюдением определенных правил поединков следили судьи в белых туниках с двумя красными вертикальными полосами. Бой считался завершенным, если один из противников получал смертельную рану или не мог продолжать сражаться и сдавался. В последнем случае гладиатор бросал оружие и поднимал вверх руку с вытянутым указательным пальцем. Тогда судья немедленно прекращал схватку. Дальнейшая судьба побежденного зависела от зрителей. Распространенное заблуждение относительно того, что знаком помилования или смерти служил поднятый или опущенный большой палец, на самом деле ошибочно, поскольку единого мнения на этот счет до сих пор не существует. Если исходить из сообщений римских авторов, то наиболее вероятным жестом помилования была поднятая правая рука, сжатая в кулак с прижатым большим пальцем (Ног. Sat. I. 18. 66; Plin. Nat. Hist. XXVIII. 2), а призыв к смерти демонстрировали с помощью выгнутой руки (Iuv. 3. 36). В любом случае, если такой приговор был вынесен, гладиатор, признавший своё поражение, но сохранивший еще достаточно сил, вставал перед победителем на колени и подставлял под его оружие горло или спину. На скелетах некоторых гладиаторов, найденных близ Эфеса, сохранились следы колотых ран, нанесенных мечом сверху вниз прямо через лопатку и глубоко в сердце. Зафиксированные на ряде черепов большие отверстия квадратной формы свидетельствуют о том, что тех, кто уже не мог подняться, добивали ударом тяжёлого молота. Проигравший должен был мужественно встретить смерть, и в этом многие античные авторы видели неприкрытый героизм, который породил выражение: «Умереть как гладиатор». Знаменитый оратор Цицерон (106-43 до н. э.) (рис. 16) со знанием дела писал и своих «Тускуланских беседах»: «Был ли случай, чтобы даже посредственный гладиатор застонал или и изменился в лице? Они не только стоят, они и падают с достоинством; а упав, никогда не прячут горла, если приказано принять смертельный удар!» (Cic. Tusc. II. 17.41).
Рис. 16. Марк Туллий Цицерон. Мраморный бюст.
Наградами победителя обычно были пальмовая ветвь и приличная денежная сумма, считавшаяся личной собственностью даже в том случае, если он был рабом. В редких случаях за неоднократные победы по требованию публики гладиатору вручали рудис — деревянный меч, означавший свободу от обязанностей выступать на арене. Впрочем, чаще всего рудиарий оставался при гладиаторской школе как учитель фехтования или устраивался на такую же должность в какой-нибудь богатый дом. Бывало, эти профессионалы вновь нанимались для игр, но уже за большую плату и именовались тогда ауктораты.
Спартаку было уже около тридцати лет, когда он начал выступать на арене, хотя профессиональными бойцами старались сделать, как правило, людей молодых, чтобы они как можно дольше приносили своим хозяевам доход [21]. Мы знаем, что он прошел предварительную подготовку в качестве мирмиллона (от лат. названия морской рыбы mormyllos). Гладиаторы такого типа, возможно, именовавшиеся ранее галлами [22], сражались обнаженными по пояс, что позволяло им демонстрировать публике мощный торс и игру мышц. От традиционного образа мирмиллона времен императорского Рима неотделим целиком закрывавший голову шлем с забралом, широкими полями и огромным навершием в форме плавника рыбы, украшенным плюмажем из перьев или конского волоса. Но более ранних шлемов такой формы мы не знаем ми по изобразительным источникам, ни по археологическим находкам. Скорее всего, Спартак мог пользоваться шлемом аттическо-беотийского типа, распространенным как в римской армии, так и среди гладиаторов [23]. Отличительными чертами его являются отогнутые вниз широкие поля, налобная часть тульи с волютами и широкие нащечники (рис. 17). Внутри такие шлемы должны были иметь войлочные прокладки, а небольшое пространство между головой и куполом шлема смягчало нанесенные по нему удары. Другие образцы ранних гладиаторских шлемов без забрала, но с гребнями различной формы представлены на уже упоминавшемся рельефе из театра Марцелла.
Низ живота мирмиллона, как и у многих гладиаторов других типов, был прикрыт матерчатой набедренной повязкой. Верхнюю часть ее перекрывал широкий кожаный пояс. На правую руку надевался защитный рукав, а на левую ногу — короткая бронзовая поножь, под которую надевали толстые стеганые обмотки из шерсти или льна. Выше колен бойца до самого подбородка укрывал щит -скутум (рис. 18), в период Республики имевший овальную форму и ничем не отличавшийся от соответствующего вида вооружения римских легионеров. Единственным наступательным оружием мирмиллона являлся гладиус — короткий меч, использовавшийся римлянами с конца I в. до н. э. (рис. 19). Полибий (ок. 201–120 до н. э.) описывает его как «превосходный для колющих ударов, с двумя режущими краями, с прочным и твердым клинком» (Polyb. VI. 23). Эта характеристика подтверждается тем, что центр тяжести такого меча находился у рукояти, что при сужающемся клинке давало больше возможностей именно для колющего удара. Гладиус того времени имел лезвие длиной около 60 см при ширине до 5,5 см. Двусторонний клинок с продольным ребром жесткости и четко выраженным острием позволял не только рубить, но и колоть, что в тесноте боя было немаловажно. Возможно, такой тип гладиатора, как мирмиллон, по комплекту вооружения более всего соответствовавший римскому легионеру, использовался на арене для воссоздания картины сражений между римлянами и их многочисленными врагами. Обычными противниками его выступали гопломах или фракиец (рис. 20).
Рис. 17. Рельеф с изображением гладиатора в шлеме аттическо-беотийского типа.
Рис. 18. Терракотовая фигурка мирмиллона.
Рис. 19. Современная реконструкция раннего типа гладиуса
Термин «гопломах» — греческого происхождения, означает «сражающийся оружием». Комплект наступательного снаряжения в данном случае включал копье в сочетании с коротким мечом или кинжалом. Голову защищал шлем с загнутым вперед гребнем, широкими полями и навершием, украшенным плюмажем. Маленький круглый щит из толстого листа бронзы диаметром около 45 см можно было использовать не только для защиты, но и для нападения. Его небольшие размеры компенсировали высокие, доходившие до середины бедра, поножи. В отношении шлемов и поножей от гопломахов почти не отличались гладиаторы-фракийцы, которые появились на аренах римских амфитеатров после войны с