Микаэл Балинт, Рональд Фэйрберн

В теории объектных отношений, которая развивалась главным образом в Великобритании, психоанализ претерпел иную трансфор­мацию, чем в американской эго-психологии. Если классический пси­хоанализ в динамике личности центрировался на влечениях и их энер­гетических нагрузках, то интерес теории объектных отношений сме­стился на сами объекты влечений и отношения с ними. Реконструк­тивный характер работы психоаналитика сохраняется, но основной интерес смещается к более раннему возрасту. Если З.Фрейд для пони­мания особенностей развития человека интересовался событиями и переживаниями первых нескольких лет, то М.Кляйн сосредоточила снос внимание на первых шести месяцах жизни, Д.В.Винникот - на мерных восемнадцати, а Р.Фэйрберн — на первых двенадцати.

Мелани Кляйн (в девичестве Райцес) - психоаналитик, интеллектуальный лидер английской школы объектных отношений в рамках психоанализа (родилась в 1882 году в Вене, Австро-Венгрия, скончалась в 1960 году в Лондоне, Англия). Была четвёртым ребёнком в семье дантиста; в пятилетнем возрасте пережила ут­ра IV сестры, затем брата; в восемнадцатилетнем — отца, затем матери. В 1903 году вышла замуж за инженера А.Кляйна, изучала в Венском университете искусство и ссторию. Долгие годы живя на родине психоанализа, она ничего о нём не знала. С мужем покинула Вену; родила троих детей, старший из которых погиб в автокатастрофе

С 1910 по 1919 год М.Кляйн жила с семьей в Будапеште. Ее знакомство с психоанализом состоялось во время пребывания в Будапеште, в 1914-1915 годах, когда она в состоянии депрессии обратилась за консультацией и прошла психоанализ у Ш.Ференци, друга и коллеги З.Фрейда (тонкое влияние Ш.Ференци в дальнейшем способствовало её занятию детским психоанализом и глубокому погружению в эмоциональный мир пациентов). В 1918 году на 5-м Международном конгрессе психоанализа в Будапеште состоялась встреча М.Кляйн и с самим З. Фрейдом. Влияние теории и личности З.Фрейда побудило её начать практиковать психоанализ-причём первым пациентом (1917-1918 годы) стад её ребёнок; в 1919 году она вступила в Венгерское психоаналитическое общество, выступив с докладом «О развитии одного ребёнка», основная идея которого сводится к важ­ности роли психоанализа в охране детей «от слишком сильных вытеснений» (а им самым от заболеваний, неправильностей развития характера, снижения интеллекта), освобождая «от покровов таинственности и опасности всю огромную сферу сексуальности».

В 1919 году М.Кляйн перебралась в Берлин - и с 1924 года проходила анализ у К.Абрахама, психоаналитика, внёсшего свой вклад в формализацию стадиальной концепции психосексуального развития (он вдохновил её на дальнейшие занятия детским психоанализом). В 1925 году внезапная смерть К.Абрахама и неприязнь других представителей Берлинского общества (во многом обусловленная сложностями характера самой М.Кляйн) сделали её дальнейшее пребывание в Германии бесперспективным. По просьбе Э.Джонса в 1926 году она перебралась в Лондон. Благодаря Э.Джонсу она получила возможность публично изложить свои идеи и обрела популярность в английских психоаналитических кругах (протекция | Джонса была связана с тем, что она анализировала двоих его детей). В 1927 году публикуется работа «Ранние стадии Эдипова конфликта», где М.Кляйн отнесла развитие вины и тревоги к первому году жизни ребёнка. В 1930 году издаётся Значение символообразования в развитии Эго», в 1932 году — «Психоанализ детей. В Лондоне М.Кляйн внедряла в практику детского психоанализа игровую технику наблюдение за играми детей в специально оборудованной игровой помните. Игры, с учётом их контекста, не хуже свободных ассоциаций взрослого пациента позволяют приблизиться к пониманию детских чувств и фантазий.

После прибытия в Лондон преследуемых нацистами З.Фрейда и А.Фрейд, у М Кляйн возникают разногласия с дочерью основателя психоанализа относи-

 

тельно понимания и путей развития психоанализа, в частности, детского психо­анализа. В их споре Э.Джонс принял сторону М.Кляйн, а З.Фрейд держал нейтра­литет. Раскол в Британском психоаналитическом обществе (БПО), наметившийся между кляйнианцами и «венцами» вылился в ожесточенные «Дискуссии о проти­воположностях», а затем привёл к компромиссному «джентльменскому соглаше­нию», составленному между тремя леди — М.Кляйн, А.Фрейд и С.Пейн (Прези­дентом БПО), конституировавшему независимое существование в рамках БПО грех групп: кляйнианской, венской, независимой.

В кляйнианскую группу на разных этапах её существования входили М.Брайерли, А. и Дж.Стрейчи, Э.Гловер, М.Шмидеберг, С.Айзеке, Дж.Райвсри, П.Хаймаин, Д.В.Винникот и др., многие из них затем ушли в оппозицию. После войны «второе поколение» кляйнианцев (X.Сигал, Х.Розенфельд, У.Р.Бион и др.) сосредоточилось на углублении и расширении концепции проективной иденти­фикации.

В 1952 году вышла коллективная монография М.Кляйн, С.Айзеке, Дж.Райвери и П.Хайманн «Развитие в психоанализе», в основу которой легли лекции 1943-1944 годов, прочитанные в ходе «Дискуссий о противоположностях» с венской школой. В 1957 году издана работа «Зависть и благодарность».

Для М.Кляйн и кляйнианства характерно признание того, что психика исходно функционирует посредством фантазий, т.е. «психи­ческих и эмоциональных результатов импульсов, связанных с телес­ными объектами и действиями, которые являются ответами на значи­мые переживания удовольствия или боли» [135, с.59].

Фантазия выступает как первичное содержание бессознатель­ных психических процессов. Бессознательные фантазии прежде всего направлены на тело и представляют инстинктивные цели по отно­шению к объектам. Они не зависят от слов, хотя могут в них выра­жаться. Ранние фантазии переживаются в ощущении, дальнейшие принимают форму образов или драматических картин. Фантазии ха­рактеризуются омнипотенцией - «магическим» всемогуществом.

В теоретических построениях М.Кляйн, - производных от фрей­довских построений, и сосредоточенных в основном на динамике лич­ности, — ключевую роль стало играть влечение к смерти (инстинкт смерти в английском переводе), обнаруживающее себя в деструк­тивных фантазиях маленьких детей.

Врожденная агрессивность (манифестация инстинкта смерти), по мнению М.Кляйн, в развитии психики далее важнее, чем сексуаль­ность. Фундаментальные организующие психику силы -- агрессия и любовь. Любовь цементирует психику, агрессия её расщепляет; при этом первым организатором психики является процесс разделения. Ребёнок агрессивно расщепляет мир, чтобы отвергнуть ненавистное и сохранить желаемое. Он постоянно желает иметь рядом хорошую (на­полненную) грудь и не желает - плохую (пустую, назойливую или безучастную). Но после предполагаемого причинения ущерба матери ребёнок стремится этот ущерб восполнить. Тогда включается механизм интеграции и любви.

Любовь и ненависть, таким образом, неотделимы друг от друга. Проявление любви, выраженное в заботе и доброте к другому челове­ку, согласно М.Кляйн, связано с нашими угрызениями совести по поводу направленной на него деструктивной ненависти. Супер-Эго, согласно ей, образуется в доэдипов период, в примитивной форме оно возникает в первые месяцы жизни и контролирует отношения ребёнка с грудью, как в дальнейшем - с цельными значимыми объектами.

Объектное отношение — отношение, соединяющее потреб­ность человека с удовлетворяющим её объектом - стало основным теоретическим конструктом в теории М.Кляйн, давшим ей название. (основное объектное отношение складывается в отношении ребёнка и матери подательницы орального удовлетворения. Кляйнианская теория объектных отношений распространяет этот тип отношений на ранние периоды развития, в которые, согласно З.Фрейду, предполагается аутоэротизм (до формирования Эго) и первичный нарциссизм. М Кияйн подчёркивает значимость того, что уже на аутоэротической стадии присутствует отношение к материнской груди как к частично­му объекту (правда, существующему в меру соотнесённости с собственным телом); а на нарциссической - движение от внешнего объекта к внутреннему. Ранние стадии развития Эдипова комплекса (смещае­мого М.Кляйн к более раннему детству) достигаются ребёнком к середине первого года жизни.

Из наблюдений за поведением младенцев М.Кляйн вынесла заключение о фундаментальном присутствии в их эмоциональной жиз­ни двух видов тревоги: персекуторной (тревоги преследования) и депрессивной. Чрезмерность этих тревог способна сыграть решающую роль в психогенезе душевных расстройств. Именно следствием тревоги и наступает либидозная фиксация — как защита от тревоги.

По М.Кляйн, тревога рождается как непосредственная реакция инстинкта жизни на силу инстинкта смерти (представляющую реальную опасность для организма).

Персекуторная тревога объясняется как страх Эго за самое себя, ипрессивпая — как страх Эго за любимый объект.

Два ключевых внутренних процесса, организующих психику ребенка путём деструкции - интеграции, составляют два полюса и этапа функционирования психики, которые М.Кляйн назвала следую­щим образом:

 

• Параноидно-шизоидная позиция (способ объектных отноше­ний в первые 3-4 месяца жизни) находясь в ней ребёнок из-за персекуторной тревоги (потому параноидная), расщепля­ет грудь, мать (потому шизоидная). Эго-развитие определя­ется взаимодействием процессов интроекции, проекции, ре-интроекции и ре-проекции. Первое объектное отношение — к груди (хорошей и плохой). Деструктивные импульсы и тре­вога преследования достигают крайнего предела. Домини­руют такие экстремальные механизмы защиты, как расщеп­ление, всемогущество, идеализация, отрицание и контроль над внешними и внутренними объектами. Данная позиция может вновь возникать в более поздние периоды детства, не будучи прёодолённой, составляет инфантильную основу раз­вития различных форм шизофрении у взрослых.

• Депрессивная позиция (качество объектных отношений, ха­рактеризующее вторую четверть первого года жизни) — в ней ребёнок после разрушения матери (в фантазиях), представля­ет её вновь целостной, с её хорошими и плохими качествами; страх потерять мать превращает даже кратковременную раз­луку с нею в болезненный опыт; испытывая депрессивную тревогу, ребёнок демонстрирует попытки фантазийного же возмещения. На данной стадии развивается Эго ребёнка, что и позволяет отнестись к матери как к личности (мать отныне - не только грудь) и интроецировать мать и отца в качестве «целостных» объектов. Преодоление депрессивной позиции, собственно, и связано с формированием целостных объектов — в течение второй половины года. Неудача в преодолении данной позиции может обернуться маниакально-депрессивным расстройством.

Шизоидные защиты, играющие важную роль в реализации объ­ектных отношений на параноидно-шизоидной стадии, таковы:

• Расщепление — простейший механизм разделения внутренних и внешних объектов, эмоций и Эго на «хорошие» и «плохие» под влиянием тревоги и вины. При параноидно-шизоидной установке расщепление направлено на частичные объекты, при депрессивной — на цельный объект.

• Интроекция — включение в свою личность хороших внешних объектов (например, «хорошей груди»), защищающее Эго от тревоги. Эго, как и Супер-Эго, по мнению М.Кляйн, и обра­зуются посредством интроекции.

 

• Проекция — перенесение собственных негативных психиче­ских содержаний на внешний объект (например, своих агрес­сивных побуждений на грудь, превращаемую тем самым в пожирающий объект). Помогает Я преодолеть тревогу по­средством избавления от опасности и всего плохого, что имеется в нём.

• Идеализация - защитное (вынужденное тревогой преследования) представление об объекте, как о таком, который дос­тавляет немедленное, неограниченное и вечно длящееся удо­вольствие (хорошая грудь как защитная антитеза плохой гру­ди).

• Всемогущество (омнипотенция) — чувство полной власти над объектом, опирающееся на веру в магическое тождество фантазии и реальности.

• Контроль над внешними и внутренними объектами.

• Проективная идентификация - окрашенная всемогуществом фантазия, в рамках которой субъект вкладывает в объект час­ти самого себя, а потом идентифицируется с ними. Комбина­ция отщепившихся частей самости и проецирование их на другую персону, по М.Кляйн, является важным компонентом как патологического, так и нормального развития.

• Интроективная идентификация — процесс, противополож­ный проективной идентификации; он основан на фантазиях о поглощении объекта, благодаря которому осуществляется отождествление с ним.

• Отрицание — отношение к фрустрирующей ситуации как к несуществующей; крайние его формы связаны с уничтоже­нием фрустрирующего объекта, даже принадлежащего пси­хической реальности (отщепление и уничтожение частей личности).

,Депрессивные психические защиты, появляющиеся в депрессив­ной стадии объектных отношений вместе с несколько трансформированными шизоидными защитами (отрицанием, идеализацией, расщеплением всемогуществом), более целостны:

• Вытеснение (в отличие от отрицания, оно предполагает мо­мент интеграции). Говорить о нём уместно, поскольку начало ')дипова конфликта и образование Супер-Эго в кляйнианстве отнесены к более раннему возрасту.

• Торможение агрессивности - преодоление разрушительного действия инстинкта смерти.

 

• Возмещение — механизм психологической защиты, посредст­вом которого субъект старается возместить ущерб, якобы причинённый объекту его разрушительными фантазиями; этот механизм связан с депрессивной тревогой и чувством вины; фантазматическое возмещение ущерба, нанесённою материнскому объекту ведёт к преодолению депрессивной позиции и обеспечению устойчивой идентификации Эго с «хорошим объектом».

Подробное и развёрнутое изложение сложной эквилибристики детских объектных отношений - с фантазиями, выражающими пере­плетение двух основных инстинктов и множества зашит (в которой, заметим от себя, к тому же, сложно с научной строгостью отделить детские фантазии от спроецированных фантазий самой М.Кляйн) дано кляйнианками-соавторами её книги «Развитие в психоанализе».

Омнипотентный - «всемогущий» характер ранних фантазий -приводит к тому, что младенец приравнивает их к реальному положе­нию дел («хочу проглотить грудь» - «грудь проглочена»). Поскольку психическое выражение любого импульса, потребности или реакции -это и есть бессознательная фантазия, импульсы же, потребности и ре­акции могут быть как интегративными, так и деструктивными, то все­могущество фантазии является «палкой о двух концах». «Это орудие, - пишет Дж.Райвери, - может быть использовано для создания хоро­шего и для уничтожения и удаления плохого. Но что, если деструк-тивность захватит и всемогущим образом (отгнро1сп11у) уничтожит хорошее! Постоянное уничтожение хорошего внутри приводит к тре­воге, связанной с возможностью «сделать хорошее плохим»...» [135, с. 105]. И далее: «Агрессивная жадность и месть могут уничтожить добро и превратить его в зло; т.е. всемогущество должно быть исполь­зовано для возвращения добра и превращения плохих чувств в хоро­шие» [135, с.114]. «Внутренние состояния (чувства, ощущения) явля­ются самыми ранними предшественниками объектных отношений. Объекты идентифицируются с внутренними состояниями и таким об­разом интервализируютея. Затем хорошее чувство к объекту означает (в фантазии создаёт) хороший объект, плохое враждебное чувство -плохой объект... Проекция и интроекция задействуются в попытках удержать добро и зло раздельно, удержать зло снаружи и добро внут­ри. Однако плохие чувства не удаётся удерживать снаружи» [135, с.115-116] - ведь они суть постоянные элементы Супер-Эго. Эго пло­хие чувства отрицает и приписывает чужеродным агентам внутри. Но эти чужеродные агенты оказываются теми же самыми желанными объектами, некогда инкорпорированными в структуре Супер-Эго – реальными родителями. Полная интернализация реального человека в качестве поддерживающей любимой фигуры ведёт к отказу от защит­ного механизма расщепления чувств и объектов на хорошие и плохие. Теперь и мать одновременно любима и ненавистна как объект, и чувства надо выдерживать и хорошие и плохие. «Любовь к объекту требует), чтобы агрессия и боль, прежде проецируемые наружу, оставались внутри в виде чувства вины. Такое слияние плохого и хорошего в одно целое — конфликт амбивалентности -... означает, что хоро­ший объект исчезает и превращается в плохой» [135, с.116-117]. Любовь к реальному человеку вызывает вину и раскаяние, но и желание отменить. причинённый вред. Этому вновь мешает ненависть, и следует новая попытка сделать объект ответственным за зло внутри.

Споры за право наследования духу психоанализа З.Фрейда между А.Фрейд и М.Кляйн, а затем и шире — между эго-психологией и теорий объектных отношений - к теории личности имеют опосредованное отношение. Для нас очевидно, что ценность теоретических поведений психоаналитиков, следующих за З.Фрейдом, скорее определяется оригинальностью заявляемой позиции, чем верностью заветам отца психоанализа. Ключевые расхождения позиций между кляйнианством и эго-психологией суммированы в списке;

• Ранние объектные отношения (с момента рождения) в эго-психологии - не существуют (отстаивается фрейдовская идея первичного нарциссизма); в кляйнианстве - существуют.

• Дсструктивностъ (влечение к смерти) в эго-психологии -критикуется как клинически бесплодная концепция (т.е. сек­суальность важнее влечения к смерти); в кляйнианстве — ос­нова понимания персекуторной и депрессивной тревоги в раннем младенчестве (т.е. влечение к смерти важнее сексу­альности).

• Цель терапии в эго-психологии - адаптация к социуму, бес­конфликтные отношения с окружением; в кляйнианстве -- интеграция расщеплённых и конфликтующих частей личности.

• Техника исследования в эго-психологии - ориентирована на эмпирические критерии достоверности гипотез; в кляйнианстве на интерпретативное опосредование наблюдений (что открывает дорогу личным фантазиям и проекциям клиници­ста).

* * *

Дональд - английский педиатр, детский психиатр и психоаналитик (родился в 1896 году в Плимуте, Англия, умер в 28.01.1971 года в Лондоне. Англия Был младшим из трёх детей в семье, принадлежащей состоятель-

ному среднему классу, рос в любви и заботе, хорошо учился (кроме краткого негативистического эпизода).

Решил стать врачом. Учился медицине в Кембридже, но обучение было прервано призывом в армию в период первой мировой Вернувшись, закончил Королевский медицинский колледж (в 1920 году), впервые женился и поступил ни работу в лондонскую больницу Педдинггон Грин (в 1923 году), где проработал около сорока лет.

В 1923 году Д.Винникот прошёл психоанализ у Дж.Стрейчи (в дальней тем анализировался и Дж.Ривьери), в 1927 году был принят в Британское психо­аналитическое общество. Обучался психоанализу у М.Кляйн и Дж.Рикмана. И 1934 году получил квалификацию психоаналитика, а в 1935 году - детского психоаналитика. После раскола общества вошёл в группу независимых психоанали­тиков, занявших позицию между крайностями А.Фрейд и М.Кляйн.

Вторая мировая война предоставила Д.Винникоту опыт работы с детьми, имевшими психические нарушения, связанные с отрывом от семей, от матери. Он работал психиатром-консультантом Правительственного эвакуационного проекта. После войны работал в детском отделе Института психоанализа, дважды избирал­ся президентом НПО. Вторым браком женился на своей сотруднице периода во­енных лет К.Брмттон (в 1951 году). В военные и послевоенные годы выходят его статьи «Наблюдение за младенцами в стандартной ситуации» (1941), «Ненависть при контрпереносе» (1947), «Переходные объекты и переходный феномен» (1953), «Искажение Я в форме истинной и ложной Самости» (1960), книги «Нор­мально любящая мать и её ребёнок» (1949), «Мать и ребёнок» (1957), «От педиат­рии к психоанализу» (1958), «Ребёнок, семья и внешний мир» (1964), «Игра и ре­альность» (1971), уже посмертно издаётся «Пигля»: Отчёт о психоаналитическом лечении маленькой девочки» (1977).

Д.Винникот прославился и некоторыми чудачествами, связанными с экстравагантным стилем езды на велосипеде и автомобиле; даже в глубокой староста он имел неприятности в отношениях с дорожной полицией, находившей чересчур экстремальными ею позы, связанные со своего рода «парением» над транспорт­ными средствами.

Как теоретик личности, Д.Винникот выступает представителем психоанализа школы объектных отношений. Как и другие представи­тели этой школы (например, Р.Фейрберн), он основное внимание уде­ляет не удовольствию (как З.Фрейд), а установлению удовлетвори­тельных взаимоотношений с объектами (основная цель либидо — не в снятии напряжения как таковом, а в установлении объектных отноше­ний). Пережив кратковременный период влияния кляйнианства, он в дальнейшем развил собственную версию теории объектных отноше­ний, в которой, во многом ориентируясь на соображения здравого смысла"', концептуализировал собственный медицинский и аналити­ческий ОПЫТ'.

Такой подход к теоретизации (т.е. ориентация на здравый смысл) вообще наи­более характерен для английской мировоззренческой традиции.

 

И основе личностной идентичности лежит ощущение собственного бытия (экзистенции) И оно в формировании личности важнее, чем сексуальные или агрессивные влечения. «После бытия — собственное- действие и превращение в объект внешнего воздействия. Но сначала бытие» [417, р.85].

С труктурная сторона теории личности Д.Винникота целиком принадлежит его аналитической работе с детской личностью. В плане рассмотрения структуры детской личности наиболее значимыми являются концепции Истинной и Ложной Самости, а также переходного |объекта И выделении Истинной и Ложной Самости Д.Винникот оказывается близок традиции гуманистической психологии:

• Истинное Я (Истинная Самость) - возникает на базе ранне­го младенческого всесилия, когда ребёнок получает от мате­ри позитивную обратную связь на своё выражение желаний (и может воспринимать своё соучастие в мире как эффектив­ное). Для проявления Истинного Я несомненна польза игры. Носитель Истинного Я уверен в себе, чувствует себя (и во взрослом возрасте также) эффективным и аутентичным.

• Ложное Я (Ложная Самость) - возникает в раннем детстве как приспособление фрустрированного ребёнка к потребно­стям матери с целью получения от неё желаемого. Человек, живущий преимущественно ложным Я, чувствует свою не­удачливость и опустошённость; он вынужден поверять все свои действия и желания реакцией окружения.

И отличие от других теоретиков объектных отношений, требующих учета двойственности отношений ребёнка: к объектам внешней и внутренней реальности (такова, например, позиция М.Кляйн), Д. Винникот указывает на промежуточную зону опыта между внутренней реальностью и внешним миром. Возникая, Я не сразу проводит границу между внутренним и внешним, и нуждается в этом опосредующем звене для снятия напряжения между внутренней и внешней реальностью. Итак, зон опыта, согласно теории Д.Винникота, всего ши 'пи мпнасчитываетсяаетея три:

• Внешняя зона - внешние объекты, значимые для Я. Этой зоне и мире жизнедеятельности человека соответствует внешняя реальность и контакт с внешним миром.

• Промежуточная зона - область переходных феноменов и связанных с ними переходных объектов. Это основная зона

опыта младенца. Переходный объект (а им может быть подушка, тряпка, одеяло, игрушка, находящиеся в собственно­сти ребёнка) не является чисто «внутренним», т.к. представ­лен во внешнем мире, но благодаря связанным с ними фанта­зиям не может пониматься и как «внешний». Такой объект служит символом (точнее, знаком) единства матери (или ее части) и ребёнка, но и имеет актуальную ценность. Он не столько представляет мать (или грудь), сколько замещает. В отсутствие груди замещающей «грудью» может стать, на­пример тряпка, чей угол ребёнок склонен сосать. Промежу­точной зоне в жизнедеятельности человека соответствует культурный опыт и творческая игра.

• Внутренняя зона - (сама психическая реальность как пред­мет опыта, включающая формирование Я).

Динамика личности в теории Д.Винникота - это преимущест­венно объектная динамика (а не динамика влечений).

Переходный объект заменяет материнскую грудь (объект первых младенческих взаимоотношений); он предшествует появлению у ребёнка способности к тестированию (проверке) реальности. Пере­ходный предмет парадоксален: ребёнок галлюцинаторно создаёт объ­ект, который существовал на этом месте и раньше, ожидая своего пре­вращение в объект. Единство галлюцинаторного и реального в пере­ходном объекте составляет иллюзию; иллюзия стоит у истоков всяко­го опыта. Младенец иллюзорно творит мир и питает иллюзию, что со­творенное — и есть мир.

Субъективный объект - другое важное понятие в теории объ­ектных отношений Д.Винникота. В отличие от переходного объекта, творимого своего рода проективной иллюзией, субъективный объект возникает путём иллюзорной же инкорпорации внешнего объекта. В процессе кормления сам ребёнок превращается в субъективный объ­ект, становясь грудью или матерью.

В связи с понятием субъективного объекта Д.Вннникот провёл различие между объектным отношением и применением объектов, пе­реходя от первого из них ко второму:

• Объектное отношение как таковое является для Д.Винникота опытом «изолированного субъекта», занимаю­щегося самосозерцанием и построением отношений. (Три этом объект существует как нагромождение проекций.

• Применение объектов предполагает оперирование реальны­ми объектами. Переход от отношения к применению объек­та означает, что субъект разрушает его в своих фантазиях, следовательно, он может использовать тот объект, который выживет. Объекты, разрушаемые в фантазии, вы­жинают единственно потому, что они реальны - и становятся реальными, поскольку разрушены.

Как мы видим, Д.Винникот признавал позитивную ценность деструктивности субъекта. Разрушение объекта (и его выживание, несмотря на разрушение) выносят объект за пределы того круга предметов, которые связаны с функционированием проекций субъекта, что и обеспечивает возможность подлинной встречи с реальным объектом, подлинной любви к нему. Разрушение становится необходимым бессознательным фоном для любви к реальному объекту, выживание которого приносит своеобразную радость.

Развитие личности в теории Д.Винникота происходит как становление личностной идентичности (Я, Самости) на основе ощущения собственного бытия

способность быть начинается с отношения к матери (особенно к груди) Если мать даёт грудь проголодавшемуся младенцу в гармо­ничной и любящей манере, то младенец ощущает дление собственного существования. Фрустрации, связанные с отнятием груди, создают разрывы и первичной экзистенциальной реальности ребёнка.

Создать среду, в которой ребёнок способен выработать ощущения собственного бытия, наиболее способна «достаточно хорошая мать Достаточно хорошей, но Д.Винникоту, может считаться лишь мать которая не идеальна и не совершенна в своей заботе о ребёнке и удовлетворении его потребностей. «Идеальные» матери, столь внимательны к младенцу, что предотвращают любые возможные его фрустрации позволяют ребёнку обратиться к внутренним ресурсам преодоления неприятных переживаний. Они воспитывают зависимых детей способных и в дальнейшем прочувствовать своих личностных границ. Достаточно хорошая мать — это любящая мать, создающая оптимальный для развития ребёнка баланс удовлетворения и фрустрации.большую часть времени такая мать удовлетворяет потребности младенца в пище и эмоциональном контакте, в своевремен­ном устранении влаги и т.д., способствуя созданию у него чувства всесилия полезного для развития Я. Кратковременные перерывы в ощущении гармонии позволяют ребёнку постепенно развивать и собственную способность удовлетворять свои потребности.

Развитие Я (Самости), начинающееся с полной симбиотической невыделенности из отношений с матерью, в дальнейшем необходимо

Связано с участием переходных объектов. Личность не совершает

Прыжка от совершенно несформированного ощущения Я к полностью

 

сформированному; необходимы переходные звенья, лежащие в облас­ти между «реальным» внешним миром и «чисто субъективным» ми­ром внутренним'. Переходный мир состоит из ощущения бытия и фантазий. Переходный объект - конкретная точка пересечения внеш­него и внутреннего миров (переходные феномены).

Особенности применяемого Д.Винникотом метода психотера­пии можно описать в следующих позициях:

• Ориентация на нужды клиента («материнская позиция»). В этой позиции психоаналитик, в частности, терпеливо выдер­живает деструктивность клиента (и выживает, как выжива­ют матери, несмотря на деструктивные импульсы маленьких детей). Выживание аналитика, несмотря на выраженную па­циентом в его адрес фантазийную деструкцию, позволяет строить новые отношения аналитика и пациента на основе перекрёстных идентификаций (дающие возможность эмпа-тического понимания позиций друг друга).

• Готовность отказаться от формальных требований к реализа­ции психоаналитического метода в пользу требований реаль­ности. Сессия может длиться не 50 минут, а 3 часа, если слу­чай того требует, если пациенту это нужно.

• Признание особой роли игры. Игра как феномен из пере­ходной зоны между внутренним и внешним миром (из той самой зоны, где возникают переходные объекты), может быть признана как терапевтическое средство не только в плане её диагностических возможностей, её функций и про­дуктов. Особенность отношения Д.Винникота к игре состоит в том, что для него игра сама по себе (само игровое действие) является терапией. Игра всегда развивается в промежуточной зоне между внутренним и внешним, она вовлекает человека в культурные переживания и формирует основу культурного опыта, связывающего прошлое, настоящее и будущее. Фун­даментальная аналогия между отношением матери и ребёнка и отношением психоаналитика с пациентом также может быть рассмотрена в терапевтической метафоре игры. Если в классическом психоанализе позиция психоаналитика - от­цовская, то в практике Д.Винникота, - материнская: эмпа-тичная, помогающая, игровая. Как мать вступает в игру с ребёнком. так и аналитик в процессе терапии прибегает к игре. В психотерапии два человека играют вместе. У терапевта и у пациента есть свои области игры, и психотерапия работает на стыке этих областей. Игра и интерпретация должны быть связаны в работе аналитика. Вне пространства совместной игры пациента и терапевта сама по себе интерпретация вы­зывает сопротивление.

Микаэл Балинт -- венгерский психоаналитик (родился 3.12.1896 года в Будапеште, Венгрия: умер 31.12.1970 года в Лондоне, Англия).

С 1914 года изучал медицину в Будапеште, в 1920 году стал доктором медицины. Переехав в Берлин, изучал философию, филологию, биохимию. Параллельно изучал психоанализ - у Г.Закса в Берлине, затем у Ш.Ференци в Будапеште В 1922 году начал психоаналитическую практику, в 1926 году стал членом Венгерского психоаналитического общества. Пишет статью «Психосексуальные параллели с биогенетическим законом» (1932).

С 1035 но 1939 год занимал пост директора Будапештского психоаналити­ческого института. Опубликовал статьи «Критику теории догенитальной организации либидо» (1935), Эрос и Афродита» и др. В 1939 году эмигрировал в Англию где продолжал медицинское образование. В 1945 году получил степень магистра психологии в университете Манчестера. В дискуссиях сторонников Л.Фрейд и М.Кляйи сохранил нейтральность. С 1950 по 1953 год был секретарём Британского психоаналитического общества. Работал консультантом-психиатром и Тэвистокской клинике. Издает книги «Проблемы удовольствия и поведения человека» (1956), «Врач, его пациент и болезнь» (1957). В 1968 голу выходит книга

«Базисный дефект. Терапевтические аспекты регрессии».

Теория М.Балинта родилась как концептуализация его клиниче­ского опыта в области регрессии. Исходным пунктом его рассуждений стало утверждение, что «наши теоретические представления о тера­певтических процессах и их локализации всё ещё не позволяют чётко определить пригодность или неуместность тех или иных технических методов в какой-либо конкретной ситуации» [17, с.15]. Работа, проис­ходящая на «эдиповом уровне», для аналитика более-менее оснащена ориентирами: в ней присутствует: а) тройственность отношений (кро­ме субъекта участвует как минимум два параллельных объекта); б) конфликт, вызванный сложностью взаимоотношений с параллельны-

ми объектами; в) язык взрослых, как надёжное средство коммуника­ции. Работа на более раннем уровне (ранее т.н. «до-эдиповом», для которого М.Балинт предложил название «уровень базисного дефек­та») таких надёжных ориентиров была лишена. На этом уровне, по его наблюдениям, происходит следющее: в тех отношениях, к которым пациент регрессировал, отсутствует третья персона, всё происходящее осуществляется в рамках отношений между двумя персонами. Дву­сторонние отношения существенно отличаются от отношений эдипова уровня. Природа действующего динамического фактора также отли­чается от природы конфликта эдиповой стадии. Язык взрослых людей, который использовался при описании эдипальных и доэдипальных конфликтов, на уровне базисного дефекта либо бесполезен, либо при­водит к заблуждениям. Отношения, которые складываются на этом этапе анализа между пациентом и аналитиком, являются первичными объектными отношениями. Любая третья сторона, вмешиваясь в эти отношения, становится бременем, вызывающим невыносимое напря­жение; пациент просто вынужден прибегнуть к «отчаянным мерам».

М.Балинт замечает, что указанные особенности составляют ос­нования значительной части реального аналитического опыта (как правило, неудачного, что связано с неготовностью к нему аналитика). Сами отношения «пациент - аналитик» провоцируют пациента на регрессию к области базисного дефекта. Когда это происходит, меж­ду пациентом и аналитиком возникает барьер понимания. Теряется конвенциальный смысл слов в интерпретациях аналитика; интерпре­тации, воспринимаются пациентом как атаки, либо соблазнения.

В структуре индивидуальной психики, фиксирующей, кстати, и ход её онтогенетического развития, М.Балинт выделил три области:

• Область удипови конфликта (в ней задействовано три персо­ны; типичная её структура представлена трёхсторонними от­ношениями между субъектами).

• Область базисного дефекта (в ней наличествуют лишь две персоны, отношения между ними более примитивны, чем между взрослыми людьми).

• Область созидания (в ней нет внешних объектов, нет и объ­ектных отношений; субъект предоставлен самому себе - и переноса не формируется).

Обратившись к уровням регрессии, на которых нет ни отноше­ния троих, ни конфликта, ни конвенциального языка, М.Балинт представил свою версию теории объектных отношений. Новая теория объектных отношений, согласно его убеждению, должна быть направ­лена на понимание психологии двоих - пациента и аналитика. Внима­ние должно уделяться и переносу, и контрпереносу. Важно помнить, что исследуемые аналитиком процессы происходят в объектных от­ношениях, развивающихся между этими двумя индивидами.

Свою теорию объектных отношений М.Балинт называет «тео­рией первичной любви» и противопоставляет её теории первичного нарциссизма как неубедительной, поскольку привязанность младенца к окружению очевидна. В своей теории М.Балинт обращается к фено­мену, описанному прежде словом омнипотенция - «младенческое всемогущество», и указывает, что «это определение звучит диссонан­сом, ведь здесь нет чувства власти и, по сути, нет нужды н