Эта нация ничего не стоит и не имеет никаких ценностей. Меня от нее тошнит. © Гарри
***
«66».
«Перестань».
«Перестану, только если ты скажешь мне, что случится».
«Я тебе уже сказал. Ничего».
«Кто ты?»
«Неважно».
«Ты знаешь, кто я. А кто ты — я не имею ни малейшего понятия. Это нечестно».
«Я никогда не просил тебя общаться со мной».
«Зачем тогда спросил о таком?»
«…»
«Ты просто не отвечаешь? Я же вижу, что ты не вышел (ла) из сети».
«Вышел».
«Значит, ты парень».
«Да».
— Луи? — я перечитываю нашу недолгую переписку с Анонимом, которая случилась четыре дня назад. Тогда я не успел ничего ответить, так как он покинул сайт. Но теперь я хотя бы знаю, что это парень. — Луи, — он ответил мне уже второй раз, а потом сразу же исчез. Я только что отправил ему отсчет дней — «62». — ЛУИ! — я подпрыгиваю и резко закрываю свой Мас, прежде чем поднять голову на Элеанор, которая, к слову, выглядит очень раздражённой.
— Что?
— Я уже пять минут с тобой разговариваю, но тебе, похоже, плевать!
Сомневаюсь, стоит ли отвечать, ответ ей не понравится. Я, кстати, даже не понимаю, почему сейчас сижу с ней. Хотя у неё были довольно неплохие аргументы в туалете клуба на прошлой неделе. Ну, или у ее рта и языка были неплохие аргументы. Я складываю компьютер в сумку и, тяжело вздыхая, наконец-то беру свой гамбургер.
— Это все, что ты ешь? — я не могу удержать вопрос, смотря на три куска сырой моркови в её тарелке.
— Да, — она пожимает плечами, а я закатываю глаза.
— Привет, вы, двое, — на соседнее место падает Лиам, дружески толкая меня в плечо. — Вау, смотри, не подавись. — он указывает на тарелку Элеанор, и я быстро кусаю гамбургер, чтобы сдержать смех. — Ты что, на диете?
— Нет, я слежу за фигурой.
— И за чем же ты следишь? За тем, как потеряешь кости? — и тут это становится сильнее меня, я не могу удержаться, смотря на её удивленное лицо, и начинаю истерически смеяться.
Тихо кашляю и, чтобы выдать себя за джентльмена, решаю вмешаться.
— Всё, Лиам, отстань от неё, — как оказалось, огромная улыбка на моём лице меня выдала, и мой лучший друг всё-таки решил сменить тему. Он протягивает мне очередное приглашение.
— Вот ЭТО будет вечеринкой столетия! — я смотрю на листок, прежде чем ответить.
— Я не могу на выходных, нужно пойти к родителям.
— Эй, нет! Ты не можешь так со мной поступить, перенеси на другой день.
— Нет, Лиам. Ты знаешь моего отца, и на этих выходных он хочет сыграть в гольф «как отец с сыном». Он будет меня пилить всю жизнь, если я не приду.
Он не настаивает, в конце концов, у него дома точно такой же. Наши отцы партнёры, лучшие друзья и оба полные сволочи. Лиам знает, что со мной будет, если я не пойду.
***
«59».
Я опять непрерывно смотрю на экран. Пальцы нервно стучат по столу. На часах уже три ночи, а я всё ещё не могу уснуть. Сам не понимаю, почему эта история так меня беспокоит. Это ведь парень, в конце концов. Но что-то в нём меня интригует, скорее всего, то, что я до сих пор не получил ответ. Я поворачиваю голову к лежащей рядом Элеанор, которая смотрит на меня сквозь сонные веки.
— Что ты делаешь?
— Ничего, спи, — я закрываю ноутбук и ставлю его на пол, прежде чем повернуться к ней спиной и уснуть.
***
Сижу на одной из лавочек аудитории. Мы уже битый час ведём дебаты на тему любовной истории Верлен и Рембо. Такими темпами у меня скоро начнется мигрень.
— Каким словом вы бы охарактеризовали эту историю?
Я закатываю глаза и слушаю неразборчивые ответы: «Гомосексуализм, Разрушение, Желание…» Бла, бла, бла… Похоже, даже профессору скучно, он сидит за своим большим столом и одаряет всех унылым взглядом.
Больше никаких ответов, наверное, их это тоже перестало интересовать.
— Шантаж, — хриплый голос пронзает тишину, и профессор удивленно рассматривает аудиторию.
— Мистер Стайлс, я вас слушаю, — он даже заинтересовано почесал подбородок.
Я поворачиваюсь в ту же сторону и вижу мистера Я-Толкаю-Все-Что-Можно-И-Никогда-Не-Извиняюсь. Он сидит в нескольких рядах от меня и теребит в пальцах ручку.
Все на него смотрят. А ему, похоже, плевать. Больше никто не говорит, никто не двигается. Все как будто замерли в ожидании чего-то. Это и неудивительно, он ведь заговорил впервые за всё время. Я даже не знал, что он на лекции ходит. Он всё-таки поднимает голову и смотрит на преподавателя. Ему и правда всё равно, что он центр всеобщего внимания.
— Эмоциональный шантаж. Это лучшее слово, чтобы охарактеризовать их историю, в особенности Верлен. Он в буквальном смысле съехал с катушек.
Он выпрямился и всего на несколько секунд опустил свой взгляд на меня. Я замер, чёрт, как глаза могут быть такими зелёными? Он опять поворачивается к профессору.
— Между 4 и 10 июля 1873 года он угрожал Матильде, что покончит с собой, если она не вернётся. Но попал в собственную ловушку. 8 июля он получает письмо от Рембо, который, в свою очередь, тоже угрожает ему. Он разрывает их отношения и идёт в армию. Вся их история основана на эмоциональном шантаже, это и подтолкнуло Верлен выстрелить в Рембо несколько дней спустя.
Я поворачиваю голову к профессору, который выглядит весьма сконфуженно. Он прокашливается и поправляет воротник рубашки.
— Совершенно верно, Мистер Стайлс. Это очень хорошее мнение.
Преподаватель старается сохранять спокойствие, но выходит паршиво. Я поворачиваю голову в его сторону, а он всего лишь пожимает плечами и погружается в чтение своей огромной книги. Как будто он только что не заткнул всю аудиторию, как будто 150 пар глаз не доставляли ему ни малейшего дискомфорта и как будто он только что не утёр нос идиоту-профессору, который называет себя кандидатом наук. Я ничего не понимаю, и похоже, не я один. Все вокруг перешёптываются, а он… А ему нет никакого дела. Он заинтересован чтением. С какой он планеты вообще?
***
— А лекции интересные? Ты встретил девушку?
«56».
Отправляю.
— Луи Уильям Томлинсон! — я блокирую экран и прячу телефон в карман, прежде чем поднять глаза на маму.
— Прошу прощения?
— Луи, ты мог бы проявить хоть каплю уважения и слушать, когда мать с тобой разговаривает.
Я поворачиваюсь к отцу и прилагаю большие усилия, чтобы не закатить глаза. Всегда одно и то же. Каждое воскресенье месяца я должен играть роль идеального сына. Убираю локти со стола и натягиваю улыбку.
— Извини, мам. Я очень невнимательный в последнее время. Что ты говорила?
Она протирает рот салфеткой и делает глоток чая.
— Встретил ли ты девушку?
Ну вот, началось. Обед на веранде и одинаковые вопросы снова и снова. Я борюсь с соблазном сказать ей, что нет, я не встретил девушку, потому что у меня уже есть умеющая сосать шлюшка. Представляю себе, какую истерику она закатит своему психологу. Сдерживаю самодовольную ухмылку и тяжело вздыхаю.
— Мама, мне только 21 год. У меня ещё есть время встретить кого-то.
И она опять строит из себя обиженную мамашу. Эта женщина хочет внуков прежде, чем постареет, как будто это заберёт у неё радость. И она ещё раз рассказывает мне о дочерях своих друзей, которые отчаянно пытаются привлечь моё внимание и которые, по её словам, «будут прекрасными жёнами». Отец читает газету и только иногда кивает. Обычно, всё на этом и заканчивается. Я целую маму в щёку, жму руку отцу, они оставляют меня в покое на три недели, и я возвращаюсь в кампус с огромным чеком в кармане. Но не сегодня. Сегодня папа запланировал гольф. Перевожу: у него ко мне претензии.
***
Мама лежит на траве в нескольких метрах от нас и читает светский журнал в своей большой шляпе и солнечных очках. Она машет мне рукой и лучезарно улыбается.
Я отвечаю ей тем же и поворачиваюсь к отцу, который как раз попадает в лунку.
— Хороший удар, — встаю на его место и ставлю мяч.
— Мне звонил ректор университета на этой неделе.
Приехали. Он долго не продержался. Вздыхаю.
— И что он сказал?
— Что ты пропускаешь много занятий, а на те, на которые приходишь, всегда опаздываешь.
Смотрю, как мяч пролетает мимо лунки. Ещё раз вздыхаю. День будет долгим, очень долгим. Я не попадаю практически ни в одну лунку и молча выслушиваю все его претензии. Даже не пытаюсь защищаться. Я ведь сын главного спонсора университета, мне бы не хотелось запачкать чистейшую репутацию отца и опозорить фамилию. Оцените мой сарказм.
Время тянется ещё медленнее, чем я ожидал. Ещё раз обещаю вести себя лучше, и меня наконец-то отпускают.
***
На улице уже почти ночь, когда я сажусь в машину. Идёт проливной дождь, и я подпеваю радио, стуча по рулю. It Is What It Is — Lifehouse. Беру звонящий IPhone и зажимаю между плечом и ухом. Это Лиам, и мы начинаем наш привычный разговор. Он хочет полный отчёт моего дня. Я смеюсь над ним, когда узнаю, что его отец тоже вызвал его на следующие выходные. Каждый по очереди, чувак. Он рассказывает мне о вечеринке, которую я пропустил.
— Блять!
Я бросаю телефон и резко торможу. Откуда-то выскочила собака. Колеса скользят по дороге из-за дождя, и у меня не получается нормально остановиться. Тело дрожит от шока, а сердце бьется со скоростью сто ударов в секунду. Слышу, как Лиам орёт в трубку, спрашивая, что случилось, но я не обращаю внимания и выхожу из машины. Весь промокший, я замечаю лежащую посреди дороги собаку. Блять, блять и еще раз блять! Чёрт! Я подхожу ближе, и мой шок уходит на второй план. Наклоняюсь к бедной дворняге. Она огромная. Еще живая и скулит. Чёрт. Провожу рукой по волосам. Если я положу её в салон, она испортит мне все сиденья. Не знаю, что мне делать. А-а-а-а, блин! Бесит, бесит, бесит! Не могу же я её тут оставить!
— Всё в порядке, иди сюда.
Поднимаю её и несу к машине. Блять, какая же она тяжелая. Открываю багажник, ставлю её туда и сажусь за руль. Только бы она не отбросила коньки у меня в машине.
Дождь усиливается в несколько раз, когда я паркуюсь у ночной ветеринарной клиники. Едва успеваю открыть дверь, как Мистер Я-Знаю-Все-На-Свете-О-Верлен-И-Рембо выбегает из кабинета. У меня галлюцинации? Что он тут делает? Глубоко дышу.
— Я… Я ехал, она выбежала из ниоткуда… Я не смог затормозить…
Открываю багажник. Он несколько секунд на меня смотрит, прежде чем взять её на руки и занести внутрь. Я не задаю много вопросов и бегу за ним. Он уже положил её на металлический стол и принялся что-то искать в ящиках. А я, как идиот, стою в углу комнаты и не знаю, что мне делать. Он вообще кто? Кроме асоциального придурка и главного любителя литературы, теперь он ещё и стажёр-ветеринар?
— Всё будет хорошо, мой хороший.
— Конечно, будет, со мной все в поря…
Я поднимаю голову и вижу, как он наклонился над собакой и успокаивающе гладит её. Оу, он говорил с ней? Ну вот, теперь я чувствую себя ещё большим идиотом. Он опять переводит внимание на животное, а я и дальше продолжаю молчать. Он ощупывает все её мышцы и бормочет ласковые слова, как будто хочет успокоить. Так значит с людьми он ведет себя как последний психопат, а с животными он… ласковый?
— Осторожно, сейчас будет больно.
— Ч-что?
И опять говорили не со мной. Он резко дергает за заднюю лапу, и собака скулит, как умирающая.
— Ты что творишь?! Совсем больной!
Он полностью меня игнорирует и продолжает её гладить.
— Вот и всё.
Я шокировано на него смотрю, и, когда собака перестает скулить, он (наконец-то) поднимает на меня глаза.
— У неё была вывернута лапа, я должен был ее вправить.
Оу. Я не знаю что сказать, а он, похоже, и не ждет ответа. В очередной раз поворачивается ко мне спиной и делает собаке укол в шею.
— Кто ты вообще? Интерн?
— Нет.
— С ней всё будет в порядке?
— Да.
Я сжимаю зубы, он меня и правда бесит такими ответами. Он второй раз поднимает уже спящую собаку и несёт её в корзину. Не могу понять, он вообще знает, что промок до нитки? На нём только белая футболка, и он даже не дрожит, а я скоро умру от холода в своём плаще и свитере. Приседает у корзины, не вижу, что он делает, но ему, похоже, действительно плевать на моё присутствие. Стою посреди комнаты и смотрю на него, не зная, нужно ли мне уйти или остаться. В конце концов, он сам решает эту проблему и поворачивается ко мне.
— Почему ты ещё здесь?
Ну, по крайней мере, честно.
— Я… Я не знаю. Не нужно заполнить бумаги или что-то в этом роде? — вот сейчас я себя чувствую самым идиотским идиотом из всех идиотов. Его взгляд сбивает меня с толку. — Я…
— Сбил собаку, потому что не умеешь водить?
Это было грубо, и моя гордость задета. Да кем он себя возомнил? Поднимаю на него глаза и бросаю сердитый взгляд.
— Да пошёл ты.
А ему плевать. Пожимает плечами и отворачивается. Только не говорите мне, что он меня в буквальном смысле проигнорировал! Похоже на то. Он меня игнорирует. Не поворачивает голову даже тогда, когда я выхожу оттуда. Пока иду до машины, смотрю сквозь стекло и понимаю, что он делал всё это время. Он гладил собаку. Сидит на полу и гладит собаку. Резко открываю дверь и несусь оттуда. Не могу перестать смотреть в зеркало заднего вида. Нет, серьёзно, что с ним не так?!
«Давай, вали». © Гарри
Глава 3
***
У меня эта навязчивая необходимость всегда нарушать границы, будь они телесные или эмоциональные. Я должен знать, что никому не нужен, и почувствовать опасность, чтобы напомнить самому себе, что я еще жив.
У жизни нет цены, если мы не рискуем ее потерять. © Гарри
***
— Ах, блять… — и я кусаю губу, дергая Элеанор за волосы, чтобы ускорить ритм. Толкаюсь бёдрами и опираюсь свободной рукой об полку сзади меня. Я ещё раз пытался сказать ей, что она всего лишь девушка на ночь, что она меня бесит, и в конце концов оказываюсь прижатым к стене, пока она вытворяет что-то нечеловеческое своим языком. Не могу сдержать стон и в буквальном смысле разрываюсь ей в рот.
— Чёрт тебя побери, Эль.
Тяжело дыша, я опускаю глаза и вижу, как она, все еще стоя на коленях передо мной, вытирает рот рукой и самодовольно улыбается. Эта девушка манипулирует мной с помощью секса, а я каждый раз ведусь. У меня едва хватает времени натянуть боксеры, как дверь в кладовку открывается и на меня удивлённо смотрит пара зелёных глаз. Его взгляд меня настолько парализовал, что я даже не могу придумать ему какую-то смешную кличку. Он выглядит очень злым, и я начинаю понимать, почему люди его так боятся. У него настолько пронзающий взгляд, что даже Элеанор, кажется, забыла, как дышать. Хотя это должно было длиться не больше десяти секунд. Десять секунд он не отводил от меня взгляд. Десять секунд его глаза буквально прожигали меня насквозь, а потом он свалил. Просто так. Хлопнув дверью и без единого слова. А я стою полностью шокированный.
— Что это было? — голос Элеанор приводит меня в себя, и, когда она встаёт, у меня появляется самое странное чувство в мире. Я зол на неё.
— Отвали.
И я ухожу из кладовки, успев только застегнуть штаны и тоже хлопнуть дверью.
***
— Он сексуальный.
— Но у этого парня проблемы с головой, посмотри на него.
— Да, но он довольно сексуальный, и я была бы не против…
— Привет, девочки, о чём болтаете? — мы с Лиамом ставим свои подносы на стол, я сажусь рядом с Элеанор. А Даниэль вовсю целует Лиама. Что-то новенькое. Поворачиваю голову и вижу, как Эль тоже тянется для поцелуя. Эй, нет, спать вместе — окей, но играть влюбленную парочку — это уже слишком. Так что она отвечает Лиаму, у которого опять свободный рот.
— О Стайлсе, — и она показывает на Мистера Я-Прожигаю-В-Людях-Дырку-Своим-Взглядом, который сидит один с банкой кока-колы в руках. — Я думаю, что он довольно хорош в постели.
— Ага, сумасшедшие на самом деле довольно неплохие в этом плане.
Лиам ест, а девушки опять начинают свой разговор, на который я совершенно не обращаю внимания. Я разглядываю его и хмурю брови. Он каждый раз с одной и той же огромной книгой, интересно, что в ней такого?
— Помнишь его бывшую подружку? Как её там звали…
— Сара?
— Нет… Эм, Саманта!
— Да, точно, Саманта. Люди говорят, что ей пришлось уйти из университета, потому что он превратил её жизнь в ад!
И тут меня заинтересовала их беседа — смотрю на Даниэль.
— Что ты хочешь сказать?
Она наклоняется вперёд и осматривает помещение, как будто парень, находящийся в десяти метрах от нас, сможет услышать.
— Он изнасиловал девушку.
Элеанор её перебивает.
— Что ты несёшь?! Он её не насиловал, а преследовал.
Она пьёт свой апельсиновый сок, а я борюсь с желанием дать ей хорошую пощечину, чтобы она продолжила рассказывать. Она медленно ставит свой стакан на стол (нет, специально, что ли?!). Чёрт, как она меня бесит. Она говорит загадочным голосом, как будто рассказывает городскую легенду.
— Он везде за ней ходил, отправлял ей тонны сообщений, всё время звонил. Бедная девушка была вынуждена поменять университет.
Лиам разрывается смехом.
— Что за бред?
Девушки пожимают плечами.
— Так говорят люди.
Они уже давно перешли на другую тему, а я всё продолжаю на него смотреть. Будто почувствовав, он поднимает на меня глаза, и я быстро поворачиваю голову, притворяясь, что увлечён беседой. Обхватываю плечи Элеанор, и, когда хочу опять на него посмотреть, его уже нет. Осталась только полупустая банка кока-колы.
***
После 17 дней без единого признака жизни частичка меня уже утратила любую надежду получить какой-либо ответ. Но я не могу перестать отправлять ему отсчёт.
«49».
Нажимаю на «отправить» и, бросив сумку на пол, иду в душ. Я уже давно перестал ждать у экрана, как последний идиот. Однако сегодня у меня странное чувство. 49. Больше половины дней истекло. Я стараюсь не думать об этом. Футбольная тренировка была тяжелой, тренер давит на нас предстоящим матчем, по его мнению, мы ещё не готовы.
***
— Блин, достало!
Я уже полчаса работаю над диссертацией по философии. После душа я надел одни боксеры и лёг в кровать, погружаясь в книги. Нервно стучу карандашом по учебнику уже десять минут, но ничего не происходит, передо мной всё ещё пустая страница, а я просто схожу с ума. Краем глаза смотрю на стоящий рядом Мас. Там все еще открыта страница Анонима.
Бросаю карандаш, от него и так никакого толку, я не могу написать ни строчки. Поставив компьютер на живот, отправляю сообщение:
«Ненавижу философию».
Я первый раз так делаю. Первый раз отправляю два мейла в один и тот же день, так и не получив ответа. Не понимаю, зачем я это сделал, невероятно глупо с моей стороны, ведь он всё равно не ответит.
Нужно отметить, что удивлять этот парень умеет. Даже не успеваю повернуть голову, как получаю новое сообщение. Не могу поверить.
«Какая у тебя тема?»
Он издевается? Две недели молчит, а сейчас так просто отвечает? Я отправляю незначительное предложение, а он отвечает. Не знаю, стоит ли мне радоваться или злиться.
«Является ли свобода иллюзией?»
«Платон, Декарт и Спиноза».
«Что?»
«Используй их. Платон доказал разницу между свободой воли и осуществлением всех желаний. Декарт охарактеризовал точное значение свободы, которое соединяет человека и Бога, а Спиноза сказал, что существование не должно обязательно включать в себя человеческую свободу».
И тут я, в буквальном смысле, перестаю дышать. А самое ужасное то, что он ответил мне меньше чем через минуту. Как будто это самые обычные вещи в мире, это так же нормально, как считать или посмотреть который час.
«Другие будут крутиться вокруг того, что человек сам выбирает свою свободу. А ты должен основываться на людях, которые думают, что не заслуживают быть свободными. Это интересней».
Ясно, он даже не дал мне времени ответить и решил просто добить. Я выгляжу очень тупым по сравнению с ним. Мы начинаем разговор, ну, точнее, он говорит, а я записываю. Он спрашивает моё мнение, задаёт вопросы и ни разу не ставит себя выше меня. Я рассказываю ему о своих взглядах, которые чаще всего являются совершенно абсурдными. Когда они более-менее сносные, он лишь немного их корректирует, а когда я на сто процентов не прав, то объясняет мне почему, но каждый раз всё равно меня хвалит. С таким подходом я не чувствую себя уж настолько тупым перед его знаниями. А они у него есть.
Через три часа у меня готова целая диссертация на тему иллюзии свободы, а я даже не заметил, как пролетело время. Мне даже понравилось, хоть я всегда и ненавидел философию.
«Спасибо огромное, без тебя я бы не справился».
«Всегда пожалуйста».
Я держу руки над клавиатурой и безумно сомневаюсь, стоит ли писать дальше. Мы разговаривали более трех часов, а я всё еще ничего о нём не знаю. Мы вообще говорили только на тему философии. Несколько секунд нервно кусаю губы. Я не хочу, чтобы он ещё раз ушёл и пропал на несколько недель. Остается всего 49 дней, время идёт очень быстро, а я все ещё хочу узнать, что же случится. И чёрт, я решаю попробовать.
«Я могу узнать твое имя?»
«Нет».
И он выходит из сети.
— Достало уже! — толкаю Мас на пол. Я могу злиться только на себя самого. Сжимаю зубы от собственной глупости.
***
Музыка звенит в ушах, туалеты клуба отвратительны, а блондинка, которую я прижимаю к кабине, не перестает стонать. Я ничего не пил, а голова всё равно болит. Она царапает мою спину, и я ускоряю ритм. Чем быстрее — тем больше она кричит. Я держу себя в руках, но её крики стучат в голову. Закрываю ей рот рукой, чтобы она заткнулась. Нет, я совершенно не держу себя в руках. Она меня бесит. Уже три дня бесит. С тех пор, как аноним вышел из сети. С тех пор, как он мне больше не отвечает. Я всё ещё отправляю ему отсчет. 49. Может, нужно ещё что-то добавлять? Блин, да что со мной? Я вообще-то сейчас с девушкой и не должен о нём думать. Сжимаю зубы, жёстче толкаюсь бедрами, а эта кричит ещё сильнее. Блять. Ничего не могу поделать, он всё ещё в моей голове. Выхожу из неё без предупреждения.
— Что ты-де…
— Закройся.
И едва дав ей время опустить свою юбку, выталкиваю из кабины. Игнорирую её оскорбления и закрываю дверь. Опираюсь о стену и закрываю лицо руками. Да что со мной? Опускаю глаза на грязный пол, прежде чем натянуть боксеры со штанами и тоже выйти. Я даже не привык прижимать девушек в туалете. Нервы на пределе. Вытаскиваю Iphone из кармана и проверяю почту. Ничего. Мне нужно выйти отсюда. Уйти от музыки, жары, запаха… Меня всё раздражает.
***
Мой телефон разрядился, и это бесит меня ещё больше. Выплёскиваю всю злость на педаль газа. Еду на полной скорости, мне нужно поспать. Завтра всё будет лучше. Я уберу его из своей головы. Это должно быть из-за усталости, стресса перед лекциями и… И я ещё никогда не придумывал более глупую отмазку. Проезжаю мост и смотрю в окно.
— Что за…
Замечаю стоящий на краю силуэт. Он стоит на выступе шириной в десять метров, руки разведены в стороны. Смотрит вниз, на автотрассу. Я сбавляю скорость.
— Это ещё что за нафиг.
Прошу, скажите, что это сон. Опять он! Ходит в нескольких сантиметрах от обрыва. Да ладно, что он творит?! Останавливаюсь на обочине и направляюсь к нему, он стоит ко мне спиной. И пусть это не самое лучшее что можно сделать в такой ситуации, ведь он может дернуться и упасть, я без раздумий начинаю орать.
— Блять, может объяснишь мне, что ты делаешь?!
Мне повезло, он не дёргается. Наоборот, довольно долго стоит с разведенными руками, прежде чем медленно повернуться ко мне, и, даже не смотря на то что на улице ночь, я замечаю, что его глаза закрыты. Он выглядит абсолютно спокойным. Ну, конечно, он ведь не стоит в шаге от смертельного падения. Ой, погодите. Он именно это и делает! Открывает глаза и смотрит на меня. А я всё ещё шокирован и до чёртиков напуган. Одно неправильное движение — и он труп. Дрожу и стараюсь говорить спокойно.
— Слезь оттуда, ради Бога.
Он осматривает меня и поворачивает голову в пустоту. Кажется, меня сейчас стошнит. Это у него должна кружиться голова, а не у меня! И без лишних слов он опускает руки и лёгким движением спрыгивает, приземляясь на твёрдую землю. Это уже сильнее меня, я опять начинаю орать.
— Чёрт возьми, ты совсем больной?! Ты хочешь себя по асфальту размазать?! Ради всего святого, что с тобой не так?!
Я не сразу осознал, насколько близко к нему подошёл. Нас разделяет меньше метра, и он начинает улыбаться. Серьёзно? Он на самом деле улыбается? Сжимаю кулаки.
— Можно узнать, что тебя так смешит?
Он пожимает плечами.
— Ты.
И тут я не знаю, что сказать. Несколько минут назад он стоял на краю пропасти длиной в тридцать метров, а смешу его я. Кажется, я скоро взорвусь.
— Ты издеваешься?
— Нет, с чего ты взял? — он вытаскивает упаковку сигарет из кармана и зажигает одну. Протягивает мне, но я игнорирую его жест.
— С чего я взял?! Ты смеешь спрашивать у меня, с чего я это взял?!
Он затягивается и медленно выпускает дым, прежде чем ответить. Специально меня провоцирует, что ли?
— Ты спросил, издеваюсь ли я, это не так. Поэтому я и спрашиваю, с чего ты это взял.
До меня доходит. Это не провокация, он серьёзно. В его голосе нет ни намёка на насмешку, а в глазах ни тени грубости. Он просто спрашивает. На самом деле не понимая, почему я подумал, что он издевается. Я опять не знаю, что сказать, а он поворачивается ко мне спиной и начинает уходить. Я взрываюсь. Ну нет. Так просто ему не смыться.
— Ты был в шаге от того, чт… — но он перебивает меня своим самым спокойным тоном.
— Я не собирался прыгать.
Мой же становится практически истерическим. А тот факт, что он стоит ко мне спиной, как будто ничего не случилось, ещё больше меня злит.
— Нет, ты издеваешься! Ты стоял на краю пропасти! В чём твоя проблема? — возможно, это было слишком грубо, потому что он резко останавливается.
— Ты испугался?
— Что?
Я едва услышал его шёпот. Он медленно поворачивается и смотрит мне прямо в глаза. Не понимаю, что так на меня повлияло — будь это цвет его глаз (которые выглядели серыми при лунном освещении) или же его невинное выражение лица, — но вся моя злость быстро улетучилась. Мне кажется, что он хочет посмотреть не на меня, а в меня. Интересно, он понимает, насколько этот взгляд сбивает с толку?
— Ты испугался?
Я ничего не расслышал, настолько был увлечён его взглядом, спрашивая самого себя, как он может оставаться таким спокойным, когда я ору на него, как последняя истеричка. Такое чувство, что его ничего не может задеть. Поэтому я просто отвечаю:
— Да.
Потому что да, я испугался, увидев его в шаге от смерти. Любой бы испугался на моём месте. А он молчит, не отводя глаз. Ещё раз затягивается и продолжает идти. И что же он опять задумал?
— Куда ты идешь?
— Домой.
Ну конечно. И почему это я не подумал, что после невинной игры в самоубийц у чёрта на куличках он идет домой, как будто это его обычный вечерний ритуал? Как будто все люди вечерами с раскинутыми руками стоят на мостах.
Я стою с полуоткрытым ртом, без единой реакции. Смотрю, как он исчезает, и понимаю, что только что пережил самый странный момент в своей жизни.
***
— Мистер Томлинсон?
Аудитория уже почти пустая, когда он меня зовёт. Натягиваю фальшивую улыбку и поворачиваюсь. Что опять? Иду к профессорскому столу и сажусь на место напротив, пока он протягивает мне мою диссертацию.
— Поздравляю вас, Мистер Томлинсон.
Эм, что? Меня впервые поздравляют преподаватели, и я даже не знаю, как отреагировать. Он странно на меня смотрит.
— Вы сделали её самостоятельно?
Мне неудобно. Провожу рукой по затылку.
— Ну, да… А что такое?
Лёгкая улыбка появляется на его устах. Этот мужчина никогда не улыбается. Он мне точно не верит. Смотрит на меня этим странным взглядом и не делает больше никаких замечаний. Ещё раз поздравляет, и я выхожу из аудитории, совершенно ничего не понимая. Опять.
***
«Гарри, меня зовут Гарри». © Гарри
Глава 4
***