ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ

В 1862 г. Карл Маркс основал свой Первый Интернационал, программа которого, так называемый "Коммунистический Манифест", с первого же взгляда выдает иллюминизм как его источник. В тех же годах Бакунин организовал Международ­ный альянс социалистической демократии; как показала в своем труде Неста Вебстер, приведя выдержки из его програм­мы, эта последняя представляла собой иллюминизм чистой воды. В 1864 г. французский оппозиционный журналист Морис Жоли опубликовал памфлет против Наполеона III, масона и карбонария, обвинив его в применении подобных же методов для развращения и подрыва общественного строя Франции (памфлет был написан в форме аллегории). В 1868 г. немецкий писатель Гедше выступил на ту же тему, резко нападая в своих книгах на еврейское революционное руководство, а в 1869 г. этой темой занялся и французский роялист Гужено де Муссо. В этом же году Бакунин опубли­ковал свою "Полемику против евреев". Во всех этих произ­ведениях в той или иной форме обнаруживается или обличается преемственность основной идеи, впервые раскрытой в материалах Вейсхаупта: уничтожение законных прави­тельств, религий и наций и установление всемирного деспотизма для управления порабощенными народами с помощью террора и насилия. В некоторых из этих публикаций евреи открыто обвинялись в захвате руководства революцией.

Затем в течение долгого времени никаких новых материа­лов о впервые раскрытом в 1787 г. мировом заговоре не появлялось, и только в 1905 г. вышла в свет книга русского профессора Сергея Нилуса, сотрудника департамента инославных религий в Священном Синоде, один экземпляр ко­торой имеется в Британском музее в Лондоне, с датой поступления 10 августа 1906 г. Сведения об авторе и его книге, несомненно, представляли бы большой интерес, однако труд Нилуса не был переведен на другие языки, а тайна, окружа­ющая книгу и автора, делает всякое исследование чрезвычай­но затруднительным. Одна глава этого труда была переведена на английский язык в 1920 г., что заслуживает быть особо отмеченным, поскольку, хотя книга появилась в России в 1905 г., шум и полемика вокруг нее начались лишь после появления английского перевода. Эта глава была опублико­вана в Англии и Америке под английским заглавием "Прото­колы ученых старейшин Сиона"; автор этих строк не смог выяснить, было ли это название оригиналом или же оно появилось только в переводе. Точно так же нет формальных доказательств того, что книга Нилуса действительно пред­ставляет собой протокол секретных заседаний еврейских "ста­рейшин", и с этой точки зрения она документальной ценности не имеет.

С любой другой, однако, она имеет необычайное значение, ибо неопровержимый опыт (последующего времени) показы­вает, что книга эта -- подлинный документ мирового заговора, впервые обнаруженного в материалах Вейсхаупта. Много других документальных доказательств того же характера последовали за этим первым откровением, как было показано в данном труде, но она превосходит их. Другие свидетельства были отрывочными, сообщая отдельные эпизоды и наблюде­ния; эта -- рисует полную картину заговора, его мотивы, методы и цели. Она добавляет мало нового к тому, что было уже известно частично (кроме недоказуемого авторства ев­рейских старейшин), но она ставит все части на нужное место и показывает все целое. Книга точно описывает, что произош­ло в течение полувека после ее публикации, и все, что произойдет в следующие 50 лет (которые теперь уже подходят к концу и в которые была осуществлена значительная часть того, о чем говорится в "Протоколах".-- Прим. перев.), если только заговор не вызовет соответствующего его силе проти­водействия.

В книге содержится богатейшее знание (в особенности слабостей человеческой природы), источником которого мо­жет быть только опыт и изучение, накопленные в продолже­ние столетий и даже целых эпох. Она написана в тоне надменного превосходства, как бы существами, восседающи­ми на олимпийских вершинах древней мудрости и полными неисчерпаемого презрения к копошащейся далеко внизу че­ловеческой массе ("чернь"... "перепившиеся скоты"... "жи­вотные"... "кровожадное зверье"), тщетно пытающейся вырваться из зажавших ее клешней. Эти клешни -- "власть золота" и грубая сила разъяренной толпы, натравленной на своих единственных защитников, высшие классы христиан­ской Европы, уничтожая которых, она губит и себя самое. Разрушительная идея преподнесена в виде научной теории, почти точной науки, смакуемой с немалым красноречием. Перечитывая "Протоколы", автор этих строк постоянно вспо­минал то, что особенно поразило его в словах Дизраэли, уже цитированного выше.

Дизраэли, тщательно выбирая выражения, говорил о "принципе разрушения" (не об идее, схеме, понятии, плане, заговоре и т. п.), и "Протоколы" именно и возводят теорию разрушения в степень "фундаментальной истины, первичного или основного закона, основных правил поведения" (как в словарях определяется понятие "принципа"). Во многих ме­стах "Протоколы", как это кажется на первый взгляд, пре­подносят разрушение как нечто положительное само по себе, оправдывая, таким образом, все служащие ему методы (под­куп, шантаж, развращение, диверсию, раздор, подстрекатель­ство толпы, террор и насилие), как бы приобретающие также положительный характер. Однако внимательное ознакомле­ние с текстом показывает, что это не так. В действительности аргументация начинается с конечной цели -- мирового гос­подства, а затем возвращается назад к тем методам, которые рекомендуются как наилучшие для ее достижения. Эта цель идентична с той, которая была впервые раскрыта в материалах Вейсхаупта, и не подлежит сомнению, что и то, и другое восходит к гораздо более древнему источнику, хотя сами "Протоколы" относятся к материалам Вейсхаупта, как внук к деду. Конечной целью и тех, и других является уничтожение всех религий и всех наций и установление сверхгосударства, управляющего миром с помощью безжалостного террора.

Не успели "Протоколы" появиться в английском переводе, как началась яростная атака с еврейской стороны против этого документа, причем совершенно маловажный вопрос о том, кто именно мог бы быть его автором, был представлен как самое важное. Свидетельство о еврейском возглавлении революци­онного заговора было, вообще говоря, совершенно не новым; как уже видел читатель, оно было давно высказано Дизраэли, Бакуниным и многими другими. В данном конкретном случае указание на заседание еврейских руководителей заговора не было подтверждено доказательствами и вполне могло бы остаться без внимания. Например, в 1913 г. было опубликовано аналогичное обвинение иезуитов в замышлении миро­вого заговора, напоминавшее одновременно и "Протоколы", и материалы Вейсхаупта (явно с целью дезинформации и отвлечения внимания); со стороны иезуитов последовало спокойное разъяснение, что обвинение ни на чем не основано, и дело немедленно заглохло.

Реакция официального еврейства в 1920 г. и во все после­дующие годы была совершенно иной. Последовали яростные отрицания всего содержания "Протоколов": отрицание не только еврейского заговора, но всякого заговора вообще, что было явной неправдой. Существование заговора против христианско-европейского порядка и общества "было давно уста­новлено и подтверждено многочисленными и неоспоримыми авторитетами от Эдмунда Берка, Джорджа Вашингтона и Александра Гамильтона до Дизраэли, Бакунина и многих других. Более того, к тому времени, когда появился англий­ский перевод "Протоколов", события в России неопровержимо доказали наличие этого заговора. Еврейство пересолило в своих протестах и тем самым лишь укрепило подозрения общественности.

Эти протесты были повторением тех, которые в свое время заглушили голоса Робисона, Баррюэля и Морса, требовавших публичного расследования деятельности тайных обществ, но теперь они последовали с еврейской стороны. Эти трое авторов вообще не упоминали о еврейском руководстве заговором, и их оклеветали и опорочили только потому, что они обратили внимание общественности на его непрерывный характер и на то, что французская революция была, несомненно, лишь первым его "взрывом". Нападки на "Протоколы" в 20-х годах доказали прежде всего справедливость их утверждений, по­казав, что существующий аппарат подавления всякой обще­ственной дискуссии на тему о заговоре подвергся за истекшие 120 лет значительному усовершенствованию. Никогда еще в истории не было потрачено столько денег и энергии на подавление одного-единственного документа.

Английскую общественность познакомил с "Протоколами" один из двух ведущих британских корреспондентов, в России, Виктор Марсден из газеты "Морнинг пост" (история второго также весьма поучительна и будет рассказана в последующих главах). Марсден пользовался известностью как знаток Рос­сии; большевистский террор произвел на него потрясающее впечатление. Вне всякого сомнения, он также стал жертвой заговора, скончавшись очень скоро после завершения того, что он считал своим долгом сделать, -- перевода на англий­ский язык "Протоколов" из Британского музея.

Их английское издание вызвало живейший интерес во всем мире. Именно в эти годы (1920-й и последующие) настал конец эпохе, когда еврейский вопрос мог еще беспристрастно и открыто обсуждаться. Вначале споры были страстными, но свободными, однако вскоре еврейской стороне удалось навя­зать этому вопросу характер "оскорбления величества", и в наши дни ни один общественный деятель или печатный орган не рискнет даже упоминать о "Протоколах", разве только как о "позорной фальшивке" (что и было в равной степени предсказано в самих "Протоколах").

Первоначальная реакция общественности была вполне ес­тественной. "Протоколы" были восприняты как важнейшее доказательство существования международного заговора против религии, наций, законных правительств и собственности. Все были согласны в том, что приписывание их авторства евреям не доказано, но что содержание их столь серьезно и настолько убедительно подтверждено историческими событи­ями после появления их первого (русского) издания, что полное и обстоятельное расследование вопроса представля­лось совершенно необходимым. Как уже говорилось, требова­ние такого "расследования" выдвигалось многими именитыми общественными деятелями еще за 120 лет до того. Теперь главным объектом нападения стало именно требование рас­следования, а отнюдь не одно только указание на деятельность "сионских мудрецов". Лорд Сайденхэм, крупный политиче­ский авторитет своего времени, в статье, появившейся 27 августа 1921 г. в газете "Спектейтор", также настаивал на расследовании: "Самым важным было бы, разумеется, узнать источник, из которого Нилус получил "Протоколы". Больше­вики не могли истребить всех, кто знал Нилуса и его труды. Его книга... не была переведена целиком, хотя это могло бы сообщить о нем кое-какие данные... Что сильнее всего пора­жает читателя в "Протоколах"? Ответ гласит -- редкое знание особого рода, охватывающее самые широкие области. Для разгадки этой "тайны", если она действительно является таковой, нужно выяснить, откуда пришло это таинственное знание, лежащее в основе пророчеств, которые исполняют­ся теперь буквально". Генри Форд, не только знаменитый американский автоконструктор и предприниматель, но и вли­ятельный публицист, писал: "Эти "Протоколы" полностью совпадают с тем, что происходило в мире до настоящего времени; они совпадают и с тем, что происходит сейчас". В своей газете "Dearborn Indenpendent" он опубликовал серию статей, отдельное издание которых разошлось в количестве полутора миллионов экземпляров.

В последовавшие за этим два года произошли любопытные вещи. Владелец "Таймса" был признан умалишенным и насильно отстранен от заведования изданием своей газеты; медицинское заключение о его болезни было вынесено за границей, а имя иностранного врача осталось неизвестным (этот эпизод мы опишем в дальнейшем). После этого в "Таймсе" появилась статья, объявившая "Протоколы" пла­гиатом упомянутого выше памфлета Мориса Жоли, не заслу­живающим внимания читателей. Владелец "Морнинг пост" стал объектом систематической травли и клеветы, и вынужден был продать свою газету, после чего ее выход прекратился. Генри Форд опубликовал в 1927 г. извинение, адресованное одному из хорошо известных в Америке евреев; автор этих строк получил в последующие годы в США достоверную информацию, что ему пришлось сделать это в тот момент, когда ставшая впоследствии знаменитой новая модель его автомобиля должна была поступить на рынок, а со стороны банков и торговых фирм, от которых зависели судьбы его концерна, посыпались угрозы бойкота и разорения.

Кампания против "Протоколов" не утихает до наших дней. В советской России сразу же после революции все экземпляры книги, которые могли быть найдены, были уничтожены, обладание ею превратилось в государственное преступление, согласно закону против "антисемитизма". Примеру больше­виков, хотя и 25 лет спустя, последовали американские и британские власти в оккупированной Германии, заставив после второй мировой войны западногерманское правитель­ство принять ряд законов против "антисемитизма"; в 1955 г. в Мюнхене было конфисковано предприятие издателя, пере­издавшего "Протоколы". В Англии в результате описанного давления распространение этой книги было временно запре­щено властями, а кампания против нее продолжалась с такой силой, что все издатели оказались запуганными и только несколько мелких фирм изредка отваживались ее печатать. В Швейцарии в междувоенный период евреи начали судебное дело против этой книги, объявив ее "непристойной литерату­рой": они выиграли дело, однако решение суда было впослед­ствии отменено высшей инстанцией.

Другими словами, положение, создавшееся после 1920 г. и продолжающесся по сей день, было предсказано самими "Про­токолами" уже в 1905 г. (в 1902 г. -- Прим. перев.): "Через печать мы можем оказывать влияние, оставаясь сами в тени... Главным условием успеха в политической области является секретность; слова дипломата не должны соответствовать его делам... Мы должны заставить правительства действовать в согласии с нашим широко задуманным планом, уже близким к желаемому завершению, с помощью того, что мы представим, как общественное мнение, втайне подстроенное нами при помощи новой "великой державы" -- печати, которая за немногими исключениями, не стоящими внимания, уже на­ходится полностью в наших руках... С прессой мы должны действовать следующим образом... мы ее оседлаем и туго затянем повод; то же мы сделаем со всей остальной печатной продукцией, ибо какой смысл нам избавляться от нападок прессы, если мы останемся мишенью для брошюр и книг?.. Никто не должен безнаказанно касаться ореола нашей пра­вительственной непогрешимости. Предлогом для запрета любого издания будет то, что оно возбуждает умы без повода или основания... Мы всегда будем одерживать победу над нашими противниками, так как в их распоряжении не будет органов печати, где они могли бы полностью выра­зить свои мысли". (В этих выдержках речь идет главным образом о будущем "сверхгосударстве" под еврейским главен­ством, но они же относятся и к методам действий в "переход­ный период". -- Прим. перев.).

Такова история "Протоколов" до настоящего времени. Авторство еврейских "старейшин" не доказано и может быть оспорено, что, разумеется, не обесценивает всех прочих сви­детельств еврейского руководства мировой революцией. Целью еврейской кампании против "Протоколов" было от­нюдь не оправдание еврейства, а запрет их публикации под предлогом, что эта книга "возбуждает умы без повода и основания". Представленные доводы были явно лживыми; они сводились к тому, что "Протоколы" близко напоминают некоторые более ранние публикации, а поэтому являются "плагиатами" или "фальшивками", в то время как в дейст­вительности это лишь доказывает, что они представляют собой часть и продолжение обширной литературы и документации о заговоре. В равной степени они могли бы быть произведением нееврейских или даже антиеврейских революционеров, и это также имело бы лишь второстепенное значение. "Протокола­ми" доказано, что организация, впервые раскрытая докумен­тами Вейсхаупта, продолжала существовать и 120 лет спустя, и что она по-прежнему принимает те же методы и преследует те же цели, как и в момент ее первого разоблачения, и что, когда "Протоколы" появились в английском переводе, то большевистская революция в России уже целиком подтвер­дила их содержание.

Автор этих строк считает "Протоколы" важнейшим посо­бием для каждого, изучающего наше время и предмет данного труда. Если лорд Сайденхэм уже в 1921 г. был поражен "таинственным знанием", содержавшимся в них, "на котором основывались пророчества, ныне исполняющиеся буквально", то насколько сильнее он был бы поражен в наше время, когда ещё больше этих пророчеств исполнились столь же буквально. Читая "Протоколы", каждый может видеть, чем вызывались потрясения последних 150 лет; ему заранее станет ясно, как "дела" его демократически выбранных представителей будут отличаться от их "слов". В одной области автор смог проверить на собственном опыте слова лорда Сайденхэма об исполнив­шихся пророчествах. Говоря о конкретной печатной инфор­мации, "Протоколы" пишут: "Ни одно сообщение не достигнет читающей публики без нашего контроля. Уже сейчас мы достигаем этого тем, что все новости получаются немногими агентствами, в которых они собираются со всех концов света. Эти агентства станут затем всецело нашими и будут оглашать только то, что мы им подпишем". Заметим, что печать далеко еще не была в состоянии такого подчинения ни в год первого опубликования "Протоколов", ни в дни лорда Сайденхэма, ни даже в 1926 г., когда автор этой книги начал свою карьеру журналиста, но этот процесс развивался все далее и в настоящее время стал законченным фактом. Потоки "новостей", накачиваемых в сознание людей, приходят дей­ствительно из немногих агентств, подобно воде из полудюжи­ны кранов. Рука, контролирующая эти краны, контролирует и "новости", и читатель легко может и сам заметить про­фильтрованную форму, в которой они доходят до него. Что же касается редакционных комментариев, основанных на полученной информации, то происшедшие с тех пор перемены явно видны при сравнении с беспристрастными статьями, печатавшимися в свое время в "Тайме", "Морнинг пост" и в тысячах других газет четверть века тому назад. В наше время это уже невозможно. Закабаление печати произошло точно так, как оно предсказано в "Протоколах", и автор сам мог убедиться в этом благодаря принадлежности к своему поко­лению и своей профессии.

Сравнительное изучение "Протоколов" и материалов Вей­схаупта приводит к заключению, что и те, и другие восходят к общему, гораздо более древнему источнику. Их автором не могло быть лицо или группа лиц того времени, когда они стали известны: заключенное в них "таинственное знание" основы­вается на опыте, накопленном в течение целых эпох. В особенности это относится (как в документах Вейсхаупта, так и в "Протоколах") к знанию человеческих слабостей, описы­ваемых с аналитической точностью, причем методы эксплу­атации каждой из них преподносятся с откровенным презрением и злорадством. Орудием, посредством которого должны быть разрушены христианские государства и их ре­лигия, послужит "чернь". Это слово употребляется на каждом шагу с едким презрением для обозначения масс, толпы (в то время, как открыто им льстят, называя их "народом"). "Люди с дурными инстинктами многочисленнее добрых, а поэтому наилучшие результаты в управлении ими достигаются наси­лием и устрашением... Сила черни слепа и неразумна и всегда готова поддаться влияниям с любой стороны". Из этого дела­ется вывод, что для управления "чернью", как "дикарями", нужен абсолютный деспотизм и что "наше государство" будет применять "террор, результатом которого явится слепое под­чинение". Трудно не видеть, что в коммунистической России эти предписания нашли свое буквальное исполнение. Этот абсолютный деспотизм будет характеризовать интернацио­нальное сверхгосударство, являющееся конечной целью про­граммы. В переходный период достижением этой цели важным орудием для разрушения государственного порядка и закон­ных ограждений явятся местные марионетки -- диктаторы: "От современных правителей-диктаторов народы покорно выносят и терпят такие злоупотребления, за малейшее из которых они обезглавили бы двадцать царей. Чем это объяс­нить?.. Тем, что эти диктаторы нашептывают народу через своих агентов, что государству наносится ущерб лишь для достижения высших целей -- обеспечения благосостояния народа, всеобщего международного братства, солидарности и равноправия. Разумеется, им не говорят, что это объединение будет достигнуто исключительно под нашим суверенным уп­равлением".

На этот абзац следует обратить особое внимание. В 1905 г. термин "правитель-диктатор" был для большинства непоня­тен, поскольку в то время западные народы еще верили, что избранные ими представители действительно зависят от их воли и выполняют данные им наказы. Однако это выражение стало понятным в ходе первой и второй мировых войн, когда американские президенты и английские премьер-министры, " сделали себя именно "правителями-диктаторами", присвоив себе "чрезвычайные полномочия" во имя "блага народов"... "международного братства"... "всеобщего равноправия" и т. д. Более того, во время обеих войн эти самозванные диктаторы открыто заявляли своим народам, что конечной целью явится всеобщее "объединение" под эгидой некоего мирового правительства. На вопрос, кто будет руководить этим мировым правительством, никогда не давалось прямого ответа; и уже столь многое из "Протоколов" нашло свое полное подтверждение и исполнение, что и их указание на мировое правительство как орудие заговора для управления миром с помощью "насилия и террора" заслуживает быть принятым всерьез.

Особой, весьма любопытной характеристикой обеих мировых войн XX столетия была их безрезультатность для тех нации, которые, казалось бы вышли из них победителями. По всем данным, опять то же "таинственное знание" вдохно­вило сделанное в 1905 г. или даже еще раньше заявление в "Протоколах": "Начиная с этого времени (французской ре­волюции) мы вели народы от одного разочарования к друго­му" и далее: "Этими нашими действиями истощены и замучены все государства; они взывают к покою и готовы ради мира пожертвовать всем: но мы не дадим им мира, пока они не признают открыто и с покорностью нашего интерна­ционального сверхправительства". Эти слова, написанные заведомо до 1905 г., точно передают последующий ход событий двадцатого века. Тот же документ продолжает: "Нам необхо­димо для наших целей, чтобы войны, по возможности, не приносили никаких территориальных приобретений". Эта фраза, совершенно непонятная в 1905 г. и ранее, стала главным лозунгом или показным нравственным принципом политических руководителей Америки и Англии во время обеих мировых войн (Прим. перев.: не одних только Англии и Америки; вспомним лозунг европейских социалистов о "мире без аннексий и контрибуций" во время первой войны), и разница между "словами" и "делами" политиков стала очевидной по результатам этих войн. Главным результатом первой мировой войны был выход на арену международных событий двух новых сил -- революционного сионизма и революционного коммунизма; первая -- с обещанной ей "родиной" на чужой территории, а вторая -- с большим государством как базой её деятельности. Главным результа­том второй мировой войны были дальнейшие "территориаль­ные приобретения" как сионизма, так и коммунизма и только их обоих; сионизм получил теперь государство как базу для дальнейшей деятельности, коммунизму же отдали пол-Евро­пы. Говоря словами лорда Сайденхэма, "убийственная точ­ность" предсказаний "Протоколов" бросается в данном случае в глаза: трескучая фраза, употребленная в "Протоколах" в 1905 г., стала обиходным выражением американских прези­дентов и британских премьер-министров в 1914--1918 и 1939--1945 гг.

Причина, почему авторы "Протоколов" считали этот ло­зунг столь важным, также объясняется в их тексте. Если народы, втянутые в военные столкновения, не получат ника­ких территориальных приобретений, то единственным побе­дителем окажется тогда "наша международная агентура... Установленное нами интернациональное право сотрет тогда национальные права, в собственном смысле слов; и будет управлять народами, как гражданское право внутри государств управляет отношениями их подданных между собой". Чтобы достигнуть этого, нужны послушные политики, о ко­торых в "Протоколах" говорится: "Администраторы, которых мы выберем в строгом соответствии с их способностью к раболепному подчинению, вовсе не будут лицами, обученны­ми искусству управления, и легко превратятся поэтому в пешки в нашей игре, в руках знающих и способных мужей, которые будут их советниками, являясь специалистами, воспитанными и тренированными с раннего детства для управления делами всего мира"

Предоставляем читателю судить самому, насколько эта характеристика приложима к демократическим "администра­торам" западного мира нашей эпохи; мерилом служит их отношение к сионизму, мировой революции и мировому правительству, а последующие главы дадут необходимую информацию по этим трем пунктам. Но "убийственная точ­ность" предсказаний, как нам кажется, выступает особенно ясно в указании на роль "советников". Здесь мы снова стал­киваемся с тем "таинственным знанием", обнаруженным более 50 лет тому назад. В 1905 г. фигура никем не выбранного, но влиятельного "советника" не была известна общественно­сти. Немногие хорошо осведомленные люди, вроде Дизраэли, знали уже давно, что "миром управляют совсем не те, которых считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами", но для широкой публики эта фраза в "Протоко­лах" осталась бы непонятной. Однако во время первой и второй мировых войн никем не выбранные, неофициальные, но весьма влиятельные "советники" стали знакомой полити­ческой фигурой. Они выступили совершенно открыто на основе данных им чрезвычайных полномочий, став известны­ми общественности, пассивно и безропотно принявшей их появление; презрение "Протоколов" к "черни" оказалось, по-видимому, оправданным этим её подчинением управлению из-за кулис, даже когда оно появилось на открытой сцене. В Соединенных Штатах, например, "советники по еврейским вопросам" стали постоянными резидентами при Белом доме и главных штабах американских оккупационных властей. Один известный финансист (открыто рекомендовавший дра­коновские меры для "управления мировой политикой") был советником у стольких президентов подряд, что пресса услужливо титуловала его "старейшим государственным деятелем", а британские премьер-министры, приезжая в Америку, явля­лись к нему, как к носителю верховной власти, на аудиенцию.

Отметим еще раз, что "Протоколы" предсказали режим этих "советников" в то время, когда никто еще не понимал, что это могло значить, и не поверил бы, что они смогут появиться в правительственных сферах на самом "высшем уровне".

"Протоколы" повторно подчеркивают, что первейшей целью является уничтожение правящего класса ("аристокра­тии", термин, вполне еще подходивший к условиям 1905 г.) и захват собственности путем натравливания бесчувственной и грубой "черни". Последовавшие события вновь показали "убийственную точность" этих предсказаний, главным обра­зом на примере коммунистического террора в России. "В политике надо уметь без колебаний забирать чужую собст­венность, если тем самым мы обеспечим покорность и нашу суверенную власть... Слова "свобода, равенство и братство" привели в наши ряды при посредстве наших слепых агентов целые легионы, с восторгом несшие наши знамена. В течение всего прошедшего времени эти слова были червями, подтачи­вавшими благосостояние народа, уничтожавшими повсюду мир, спокойствие и солидарность, разрушившими основы государств... Это послужило нашему величайшему торжеству, дав нам возможность, в числе прочего, забрать в руки главный козырь -- уничтожение привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии... того класса, который был единст­венной защитой народов и государств против нас. На разва­линах природной и родовой аристократии... мы посадили аристократию нашего образованного класса под управлением нашей денежной аристократии. Выборным цензом этой новой аристократии мы установили богатство, зависимое от нас, и знание... Именно эта возможность сменить истинных пред­ставителей народа отдала его в наше полное распоряжение и фактически наделила нас властью назначать этих пред­ставителей... Мы выступаем на сцене в роли якобы спасите­лей рабочего от гнета, предлагая ему вступить в ряды наших войск -- социалистов, анархистов, коммунистов... С помощью нужды и зависти и порожденной ими ненависти мы двинем толпы черни и сотрем их руками всех, кто стоит на нашем пути... Народ, слепо верящий печатному слову, питает... слепую ненависть ко всему, что он считает выше себя, не понимая необходимости существования классов и социальных различий... Толпы черни с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидовали с колыбели и чье имущество они смогут тогда грабить. "Наших" они не тронут, ибо момент нападения будет нам известен и мы примем меры к ограждению своих... Слово "свобода" ведет людские общества на борьбу против всякой власти, всякого авторитета, даже против Бога и законов природы. Именно поэтому мы, когда мы установим наше царство, должны будем исключить это слово из жизненного словаря как принцип животной силы, превращающей толпы черни в кровожадных зверей... Однако даже свобода могла бы быть безвредной и найти место в государственном обиходе без ущерба для благоденствия народов, если бы она держалась на основах веры в Бога... Вот почему нам совершенно необходимо подорвать всякую веру, вырвать из народных умов самый принцип Божества и духа, заменив его арифметическим расчетом и материальными потребностями... Мы противопо­ставили друг другу личные и национальные интересы народов, религиозную и племенную ненависть, которые мы вырастили на протяжении двадцати веков до гигантских размеров. Бла­годаря этому ни одно государство не найдет ниоткуда поддер­жки, подняв руку против нас, ибо каждое из них должно помнить, что всякая стачка против нас невыгодна ему самому. Мы слишком сильны, нашей властью невозможно пренебре­гать. Никакие государства не в состоянии прийти ни к какому, даже самому незначительному частному соглашению без нашего тайного участия... Чтобы забрать в руки общественное мнение, мы должны привести его в состояние полного разброда, дав возможность высказать со всех сторон столько самых противоречивых мнений в течение столь долгого вре­мени, чтобы народы окончательно потеряли голову в этом лабиринте, придя к заключению, что лучше всего не иметь вообще никакого мнения в политических вопросах, понять которые не дано обществу, ибо их понимают лишь те, кто им управляет. Это -- первая тайна.

Вторая, нужная для успеха нашего правления, заключается в следующем: нужно настолько умножить народный слабости, пороки и страсти, настолько распылить все установившиеся формы гражданского общежития, чтобы никто не мог в на­ступившем хаосе найти своего места и люди, в конечном итоге, перестали бы понимать друг друга... Всем этим мы так истер­заем народы, что они вынуждены будут передать нам между­народную власть такого характера, что, держа ее в руках, мы сможем без всякого насилия постепенно всосать в себя все государственные силы всего мира и создать наше сверхправи­тельство. На место нынешних правителей мы поставим дьявольское страшилище, которое будет называться сверхправи­тельственной администрацией. Его руки протянутся во все стороны, как клещи, и его аппарат будет столь колоссальных размеров, что он покорит все нации мира".

Особый интерес для настоящего времени представляет одно место в "Протоколах", написанных, подчеркиваем это, за­долго до 1905 г.: "Если какие-либо государства заявляют в наше время протест против нас, то это делается только pro forma, по нашему усмотрению и распоряжению, ибо их анти­семитизм необходим нам для управления нашими меньшими братьями". Характерной чертой нашей теперешней эпохи является постоянное обвинение в "антисемитизме" то одной страны, то другой, причем обвиненное государство автомати­чески делается противником в следующей войне. Это место в "Протоколах" должно заставить призадуматься вниматель­ного наблюдателя о цели периодического появления сообще­нии о неожиданном "антисемитизме" в советской России или в других местах.

Сходство "Протоколов" с материалами Вейсхаупта особен­но наглядно в местах, касающихся проникновения заговор­щиков в государственный аппарат, во все профессии и партии: "От них исходит всеохватывающий террор. На нашей службе состоят люди всех мнений, всех доктрин, реставраторы мо­нархии, демагоги, социалисты, коммунисты и утопические фантазеры всех мастей. Мы всех впрягли в работу на нас: каждый из них со своей стороны подтачивает последние остатки власти, работает на свержение установленных поряд­ков. Этими действиями истощены и измучены все государства; они взывают к покою и готовы ради мира пожертвовать всем, но мы не дадим им мира, пока они не признают открыто и с покорностью нашего интернационального сверхправительст­ва".

Указания на проникновение агентов заговора в область народного образования, и в частности в университеты, также исходят из Вейсхаупта или же еще более ранних источников, из которых он их получил: "Мы выхолостим все университет­ское образование... Их начальство и профессора будут ната­сканы для своей работы подробными тайными программами, от которых они безнаказанно не смогут отступить ни на йоту. Они будут назначаться с особой осторожностью и будут поставлены в полную зависимость от правительства". Это скрытое проникновение в университеты (весьма успешное в дни Вейсхаупта, как показывают его документы) стало еще более всеобъемлющим в нашем поколении. Типичными продуктами этих методов были два видных британских правительственных чиновника, которых после их бегства в Москву с торжеством представили там международным корреспонден­там печати в 1956 г., причем они показали, что стали комму­нистами именно в университете; трудно не видеть в этом успех методов, описанных в "Протоколах" в начале нашего века, а Вейсхауптом уже в 1787 г.

Документы Вейсхаупта говорят о масонстве как о наилуч­шей ширме, которой пользуются заговорщики. "Протоколы," также рекомендуют пользоваться для прикрытия их планов "либерализмом". "После того, как мы ввели в государствен­ный организм яд либерализма, весь его политический облик изменился; государства заболели смертельным недугом изаражением крови. Остается только ожидать конца их акции". "Протоколы" часто называют либералов "утопическими мечтателями", и этот термин, вероятно, имеет своим начальным источником указание Ветхого завета на "мечта­телей и сновидцев", которые, как и "ложные пророки". должны быть преданы смерти. Конец либерализма должен поэтому быть ясен каждому, даже если бы "Протоколы" и не указали совершенно недвусмысленно: "Мы искореним либе­рализм из руководящих сфер нашего правительства, от кото­рых зависит под