Как того и желал Аскотт, свадьбу играли в очень узком составе.
В мэрию приехали пораньше утром. Свидетелями со стороны жениха были слуга Джон и один из второстепенных работников английского консульства, которого настойчиво просили никому не рассказывать о произошедшем событии. Выполнив свои обязанности, этот молодой человек откланялся, извинившись, что не сможет присутствовать на завтраке, что вполне соответствовало желанию Аскотта.
Нини Гиньон имела в качестве свидетеля своего дядю Моша, выглядевшего по этому случаю чуть более опрятно, чем обычно. Вторым свидетелем был некто по прозвищу Бузотёр, в прошлом — железнодорожный служащий, ныне не имеющий определённых занятий. Его откопали в каком-то притоне Менильмонтана и приодели с помощью редингота, купленного по случаю.
Быстро покончив с формальностями в мэрии и с церемонией бракосочетания в церкви, свадьба отправилась в ресторан, где предстояло разыграть последний акт гротескного представления. Мамаша невесты уехала домой, расстроенная тем, что жених так и не пожелал с ней познакомиться. Аскотт не разрешил Нини идти под венец в традиционном белом наряде девственницы…
Жених не скрывал своего дурного настроения, так что бракосочетание напоминало скорее похороны… Всё выглядело так уныло, что даже Нини заскучала и в глубине души стала задаваться вопросом, правильно ли она поступила, дав Мошу втравить себя в эту историю. Распаляясь всё больше и больше, она повторяла про себя: «Если у меня будут неприятности, Мош мне за это заплатит!..»
Бузотёр был единственным, кто чувствовал себя отлично и всё больше оживлялся по мере того как свадьба приближалась к ресторану. В «Апельсиновом цветке», увидев внушительную батарею бутылок, он совсем воспрянул духом.
— Люблю повеселиться! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Не ударить ли нам с ходу по красненькому?
Несмотря на своё мрачное настроение, Аскотт не удержался от улыбки. Вообще, из всех присутствующих его меньше всего раздражал бывший железнодорожник: несмотря на ужасные манеры, он излучал добродушие.
Но англичанин снова насупился при мысли, что ему придётся сидеть за одним столом со своим слугой. Это было вопиющим нарушением традиций, и Аскотт не видел теперь иного выхода, как только уволить Джона…
Молодого англичанина слегка передёрнуло, когда он вошёл в «Апельсиновый цветок»: ресторан показался ему дурного пошиба. Но он заранее с этим примирился и, идя навстречу пожеланию Бузотёра, заказал аперитивы. Бывший железнодорожник, которому не сиделось на месте, вышел, чтобы, как он выражался, «разведать окрестности».
Вернулся он весьма довольный, в сопровождении двух типов, которых он нашёл в садике под кустом и без зазрения совести пригласил на даровую выпивку.
Аскотт не смог сдержать возглас возмущения: перед ним стояли его «сообщники» — Газовщик и Бычий Глаз!
— Месье, — сказал он, обращаясь к Мошу, — что означает эта шутка? Это вы их пригласили?
Мош и глазом не моргнул:
— Я и не думал их приглашать… Вероятно, это сделал Бузотёр… Я вас предупреждал, что он не получал английского воспитания…
Между тем Бузотёр распоряжался так, как если бы сам платил за завтрак:
— Давай, друзья, подваливай! Гляди-ка, закуски уже на столе! Официант, поставь ещё два прибора!
Нини повеселела и подумала про себя: «Ох уж этот Бузотёр, с ним не соскучишься! А то с этим занудой-англичанином недолго и сдохнуть от тоски…»
Аскотт сел в центре стола, справа от него расположилась Нини, слева — папаша Мош. Англичанин уткнулся носом в тарелку, стараясь не замечать происходящего вокруг. Джон чувствовал себя не в своей тарелке, глядя на сидящего напротив хозяина, мрачного и молчаливого, как могила.
Даже Бузотёр приуныл, чувствуя, как его шуточки и балагурство повисают в пустоте.
Только в конце стола Газовщик и Бычий Глаз оживлённо обсуждали между собой свои делишки, решительно пресекая попытки Бузотёра влезть в их разговор.
Фандор, с помощью патрона, кое-как справлялся со своими обязанностями официанта. На кухне хозяин поделился с ним своими наблюдениями:
— Двадцать лет я обслуживаю свадьбы, а такого ещё не видывал: они все сидят как на похоронах!..
Однако Бузотёр отколол новую шутку. Подойдя к окну, выходившему на подъездную аллею, он вдруг закричал:
— Сюда, сюда, ребята! Нам только вас не хватало!
При этом он размахивал руками и подавал знаки кому-то за окном.
Потом, повернувшись к присутствующим и радостно похохатывая, он пояснил:
— Встречаю это я вчера Звонаря и говорю: «Хочешь повеселиться, приходи завтра в час к „Апельсиновому цветку“! И свою лахудру приводи! Не пожалеешь!» А вот и они!
Дверь отворилась, и на пороге появился апаш, известный под прозвищем Звонаря, под ручку со своей подружкой-проституткой.
Увидев бандитскую физиономию вновь пришедшего, Аскотт задрожал от гнева. Только теперь он стал в полной мере понимать, к какой социальной среде принадлежала его жена. «Какое безумие! — думал он про себя. — Как я мог на такое пойти?..»
Но он вспомнил, что в случае отказа ему грозил суд, скандал, бесчестье… У него мелькнула мысль обратиться к прокурору, искать у него защиты от гнусного шантажа. Но тут же несчастный понял, что никто не придёт к нему на помощь, что его ситуация неразрешима, ибо он в ней выглядит смешным, а во Франции стать смешным — значит подписать себе общественный приговор… Было и ещё одно обстоятельство, отрезавшее ему путь к отступлению: Нини была беременна…
Между тем Звонарь без всякого стеснения приблизился к столу и гаркнул:
— Привет корешам!
Это уже было слишком! Аскотт встал и, наклонившись к жене, прошептал:
— Я неважно себя чувствую и хочу побыть один… Я иду в соседнюю комнату и буду ожидать там, когда завтрак кончится.
Он вышел, не дожидаясь ответа. Нини взглянула на папашу Моша — тот сидел как ни в чём не бывало. И тогда она дала волю своим чувствам.
— С меня хватит! — закричала она. — Этот английский хмырь меня достал! Он у меня вот где сидит! Пусть катится — скатертью дорожка!
Слова невесты были встречены радостным гоготом и аплодисментами «корешей». Стаканы быстро наполнялись и опустошались, посыпались шуточки, у всех пробудился аппетит.
— Послушай, папаша Мош! — кричал Бузотёр. — Сдаётся мне, жених какой-то малость недоделанный! И как это Нини будет с ним управляться? Вернее, он с ней?..
— Обо мне не беспокойся, я-то управлюсь! — отвечала бойкая девица.
И поскольку все замолкли, ожидая пояснений, она добавила:
— Чего уставились? Поговорите промеж себя, а мне надо с папашей Мошем парой слов перекинуться!
Понизив голос, она зашептала старому мошеннику:
— Ну и муженька ты мне удружил, нечего сказать! Да я от него через два дня мотану — только меня и видели!
Мош пожал плечами:
— Уж очень ты нетерпелива! Погоди немного — увидишь, что я был прав… Ты слишком умная и красивая девушка, чтобы провести всю жизнь среди этих скотов, которые только и знают, что орать да напиваться… Ты станешь великосветской дамой, королевой красоты, царицей Парижа… Это говорю тебе я, папаша Мош!
У девчонки разгорелись глаза:
— Я буду богата? У меня будет много денег?
— Больше, чем ты можешь себе вообразить! Но для этого тебе нужно сидеть и не рыпаться по крайней мере девять месяцев, пока твой детёныш не появится на свет… А там узнаешь, какой сюрприз приготовил тебе папаша Мош!
Прислуживая за столом, Фандор ловил то там, то здесь обрывки разговоров. С особым вниманием он следил за папашей Мошем. Поскольку тот сидел, а Фандор стоял, он смог, наконец, разглядеть глаза старика, обычно скрытые очками. Его поразил их холодный стальной блеск, так не вязавшийся с убогой внешностью стряпчего. Журналисту казалось, что где-то он уже видел этот взгляд…
Кто же был на самом деле этот таинственный персонаж, построивший дьявольский план женитьбы богатого англичанина на парижской проститутке и железной рукой приведший его в исполнение?
Фандор также задавался вопросом, какую роль сыграл Мош в таинственных событиях на улице Сен-Фаржо… И чем больше он размышлял, тем настойчивее в его сознании укоренялась мысль, что под маской Моша скрывался не кто иной, как… Фантомас!
О, это очень многое объясняло! В том числе и появление человека в чёрном капюшоне на чердаке дома, где жил папаша Мош. Тогда Фантомас сделал всё для того, чтобы полиция обнаружила Фандора внутри китайского фонаря…
«Но зачем это ему понадобилось? — спрашивал себя журналист. — Почему Фантомас просто не убил меня?». И тут Фандор понял тайные замыслы Мастера преступлений. Фантомасу было мало просто устранить противника или неудобного свидетеля. Он делал это так, чтобы потом списать на мертвеца одно или несколько преступлений, совершённых им же, Фантомасом…
Фандор наблюдал, размышлял, не переставая прислуживать за столом довольно, впрочем, неуклюже, что вызывало недовольные взгляды хозяина ресторана. Журналист прислушивался также к тому, что говорили между собой апаши, и почерпнул из их разговоров важные сведения.
Так, он понял, что среди них зрело открытое недовольство действиями Фантомаса. Его упрекали в том, что он заставляет всех работать на себя, а расплачиваться не желает… Намекали на то, что папаша Мош является полномочным представителем Фантомаса и ведёт двойную игру.
— Нет, с этим пора кончать! — ворчал Звонарь, в то время как Фандор наполнял его стакан. — Завтра вечером мы устроим ему разборку. Пусть кончает разводить чернуху и выкладывает денежки на бочку!
Наклонившись к приятелю, Газовщик спросил своим сиплым голосом:
— Значит, завтра толковище? Замётано… В том самом месте?
Фандор вынужден был отойти, потому что его позвал папаша Мош. Однако он успел понять, что сборище будет происходить на берегу Сены, за последними домами предместья Альфор…
Роскошный лимузин остановился перед рестораном «Апельсиновый цветок». Он был заказан Аскоттом заранее на четыре часа дня.
В обеденном зале гулянка шла вовсю, оттуда доносились хохот, пьяные крики и песни. Бузотёр вёл себя как хозяин, заказывая всё новые и новые бутылки. Впрочем, Аскотт заверил ресторатора, что счёт будет оплачен.
Уступая настояниям Моша, Нини перешла в соседнюю комнату, где Аскотт провёл около двух часов в полном одиночестве. Теперь, когда прибыл заказанный им лимузин, он намеревался ехать вместе с молодой женой в Париж, а затем — куда-нибудь в провинцию, чтобы там, вдали от любопытных глаз, постараться примириться со своим несчастьем…
Холодно посмотрев на раскрасневшуюся Нини, Аскотт сказал:
— Наденьте шляпку, мы едем…
Раздосадованная таким обращением, но памятуя советы папаши Моша, молодая женщина пробурчала себе под нос:
— Дай срок, ты у меня ещё попляшешь…
Надев шляпку и накинув на плечи пыльник, она последовала за мужем. Ни с кем не попрощавшись, молодожёны сели в такси, которое тут же отъехало. Только Мош успел выскочить из дверей, чтобы с иронической усмешкой на губах помахать рукой вслед отъезжающим…
Вдруг он вздрогнул и резко отстранился: рядом с ним прозвучал выстрел, и вслед затем пуля просвистела у него над ухом. С необычайным проворством старый стряпчий кинулся на нападавшего, свалил его на землю и упёрся коленом в грудь.
— Ах ты бандит! — рычал он. — Хочешь, чтобы я прикончил тебя на месте?
Нападавшим был молодой апаш Поле, любовник Нини, который в истории с её замужеством оказался полностью обойдённым и обделённым.
Вырвав из рук противника револьвер, Мош наставил ствол в грудь лежащему, продолжая осыпать его ругательствами:
— Негодяй! Подонок! Ты уже однажды пытался меня прикончить… Я-то знаю, что это ты убил банковского служащего… Ты у меня в руках, и я разделаюсь с тобой, когда захочу!
— Подлец! — орал, в свою очередь, Поле. — Ты зачем мою бабу увёл? Что я теперь буду делать?
— Ублюдок! Недоносок! Очень ты ей нужен? Она сама от тебя ушла!
Между тем Поле, ухватившись рукой за ствол револьвера, ухитрился отвести его от своей груди. И борьба возобновилась. Оба противника катались в пыли у входа в ресторан. В конце концов Мош одержал верх и сжал своими мощными пальцами горло отвергнутого сутенёра.
— Эй, кто-нибудь! — хрипел Поле. — Помогите…
Внезапно чьи-то сильные руки оторвали противников друг от друга. Кто-то вмешался в схватку, и это был Фандор. Ему удалось завладеть револьвером, который оба дерущихся пытались вырвать друг у друга.
Поле с удивлением глядел на неизвестного спасителя.
Мош, в свою очередь, несколько секунд вглядывался в лицо мнимого официанта, потом закричал:
— Фандор, чёрт бы тебя побрал! Как же я сразу тебя не узнал с твоей фальшивой бородой!
Поле инстинктивно встал рядом с журналистом. Из дверей ресторана уже выбегал хозяин, и Мош понял, что сейчас не время для выяснения отношений.
— Что здесь происходит? — спрашивал хозяин. — Я слышал выстрел!
Он подозрительно посмотрел на двух извалявшихся в пыли клиентов. Фандор первым нашёл правдоподобное объяснение:
— Всё в порядке, патрон! Просто у такси лопнула шина. А эти двое помогали шофёру поменять колесо… Я сейчас дам им щётку, чтобы они почистились.
Хозяин удовлетворился этим объяснением, и все четверо мирно вернулись в помещение ресторана.
Однако это был не мир, а лишь перемирие перед решающей схваткой. Война была объявлена…
25. ГРАНДИОЗНАЯ МАХИНАЦИЯ!
Июнь, месяц цветов и благоуханий, когда каждый луч солнца несёт ласку и призывает к любви, на этот раз не очень соответствовал своей репутации. Небо было затянуто тучами, дул резкий ветер, сопровождаемый то проливным дождём, то промозглым туманом… В такую погоду лучше сидеть дома, под крышей.
Но не таково, видимо, было мнение Фандора. Подняв воротник плаща и не обращая внимания на непогоду, он шагал вдоль берега Сены по направлению к Шарантону. Было около девяти часов вечера, но из-за ненастья стало уже почти темно.
— Чёрт побери! Даже уши замёрзли… — ворчал журналист. — И темно становится… Проклятье! Шляпа улетела!
И он кинулся в погоню за своим головным убором, сорванным сильным порывом ветра. Настигнув шляпу, он, во избежание дальнейших осложнений, привязал её шнурком к верхней пуговице своего плаща.
«Главное, — продолжал размышлять Фандор, — найти место, где должна собраться шатия-братия… Отличная всё же была мысль — прийти на свадьбу этого идиота Аскотта с этой потаскушкой Нини… Но Мош-то, Мош-то хорош! Как он держит в руках всю эту шпану, как ловко водит их за нос!»
Услышав позади себя шаги, журналист не стал оборачиваться. Он только ещё выше поднял воротник плаща и надвинул шляпу на лоб. Его обогнал длинный, нескладный верзила, искоса бросив на него подозрительный взгляд. «Так и есть, Газовщик, — подумал Фандор. — Очень кстати: пойду за ним на расстоянии, он будет указывать мне путь… Меня он не узнал, принял за кого-нибудь из банды… Главное, не попасться на глаза Мошу… уж он-то меня узнает, особенно после вчерашнего происшествия в ресторане!.. Если это случится, мой друг Фандор, я не дам за твою шкуру и ломаного гроша!»
Журналист приблизился к краю большого песчаного карьера. Припомнив некоторые детали из вчерашнего разговора апашей, он понял, что именно здесь должна состояться сходка. Однако пока место было совершенно пустынно, даже Газовщик куда-то исчез. Около берега стояла плавучая драга, производившая выемку песка. Сейчас она бездействовала. Он вспомнил, что апаши говорили о забастовке землекопов… Значит, они могли быть уверены, что здесь их никто не потревожит. Впрочем, даже если бы это и произошло, незваному посетителю пришлось бы похлебать в Сене водицы!
Снова раздался звук шагов, и на лбу у Фандора выступил холодный пот. Он был смелым человеком, но это не значит, что он никогда не испытывал чувства страха. Просто свой страх он умел преодолевать. А сейчас он страшился не только за себя: ведь если его накроют, то пришьют на месте, и что тогда будет с Жювом? Кто добьётся его освобождения?
Надо было найти надёжное укрытие. И тут блестящая мысль осенила Фандора. Его внимание привлекли большие ковши драги, раскачивавшиеся на ветру. Это было идеальное место, откуда, оставаясь невидимым, можно было вести наблюдение.
Пользуясь наступившей темнотой, Фандор, пригнувшись, в несколько прыжков достиг драги. Так же быстро он вскарабкался на мачту, к которой крепилась конвейерная цепь, и нырнул в верхний из ковшей. К счастью, ковш оказался пустым.
Фандор успел спрятаться как раз вовремя. Снизу до него донеслись голоса.
— Это ты, Звонарь? — спросил женский голос. — А где твоя баба? Уж не побежала ли доносить?
— Не дрейфь, Пантера, — ответил апаш. — Моя баба не из таких! Она здесь, неподалёку, сейчас подвалит…
Большая Эрнестина — а это именно о ней шла речь — действительно «подвалила», а за ней последовали Газовщик, Бычий Глаз, Тулуш и Поле. Были и ещё несколько фигур, которых Фандор не знал или не мог узнать в темноте. Все они переговаривались между собой, причём их голоса становились всё более громкими и угрожающими:
— Уже одиннадцать пробило!
— Где же Мош, чтоб ему провалиться!
— Месье заставляет себя ждать!
— А если он нас опять надует? Как думаешь, Звонарь?
— Если он надует нас сегодня, я завтра выпущу из него кишки!
Слова апаша были встречены возгласами одобрения:
— Отлично сказано!
— Звонарь скажет, как отрежет!
— Он слов на ветер не бросает!
Старуха Тулуш подлила масла в огонь:
— Ставлю литр красного за шестнадцать кругляков, что он не придёт!
Все снова загалдели:
— Ну, Мош! Ну, гад!
— Мы до тебя доберёмся!
— Да он просто не может сюда дотащиться: полны золота карманы!
И вдруг из темноты возникла сгорбленная фигура старого стряпчего. Возможно, он уже какое-то время стоял поблизости и слушал угрозы членов шайки…
— Дорогие братья и сёстры! — начал он со смиренным видом. — Извините меня за опоздание!
Затем, переведя взгляд на драгу, он предложил:
— А не сменить ли нам место собрания? На драге удобнее.
Предложение было принято. Как-то само собой получалось, что, стоило Мошу появиться, и все начинали плясать под его дудку. Все переместились на драгу, а Пантера, по указанию старого бандита, слазала на причаленную рядом баржу и проверила, нет ли кого в трюме.
— Всё в порядке! — сказала она, возвращаясь. — А теперь пусть старуха Тулуш слазает на мачту и проверит ковши!
Все загоготали, а Фандор похолодел… К счастью, на мачту никто не полез: Тулуш разозлилась и стала ругаться с Пантерой, чем отвлекла общее внимание. Наконец, Мош взял слово:
— Мы пришли поговорить по делу. Хватит болтать попусту!
И начались «прения».
Звонарь произнёс что-то вроде обвинительной речи, потрясая своими пудовыми кулачищами:
— Папаша Мош, ты пришёл, и это хорошо, лютому что надо потолковать. Мы тут все воры в законе, но одного из лучших нет среди нас. Это — Красавчик… Его сцапали… А знаете из-за кого? Из-за тебя, Мош! И не потому, что ты выдал его лягавым. Нет! Но ты оставил его, как и всех нас, без гроша. И вот честный медвежатник вынужден был заниматься не своим делом… Лазать по карманам, чтобы сыскать себе пропитание! Я не хочу сказать, что чистить карманы «инглишам» в трансатлантическом экспрессе — нехорошее дело. Но к нему надо как следует подготовиться, одежду иметь такую, чтобы тебя не засекли… А у Красавчика не было ни гроша… Так что, Мош, Красавчик на тебе!
Речь Звонаря снова распалила апашей. Они угрожающе ворчали. Но и Мош в карман за словом не полез:
— Чего ворчите, как коты на мясо? Хотите меня сожрать? Смотрите, не подавитесь, — шкура у меня крепкая… Да и что я могу сделать: деньги-то не мои! Деньги у Фантомаса! Мы обделали для него несколько хороших дел. Но я, как и вы, не получил ни шиша! Я же не Фантомас, я только его представитель… Я бы передал ему ваши требования, если бы только знал, где его найти…
— Это ты-то не знаешь, где Фантомас? — закричала Пантера.
— Не ори, красотка! Кабы знал, принёс бы его тебе на блюдечке… Одно я знаю точно: он по-прежнему следит за вами… заботится о вас… У него есть свои причины и соображения… И когда придёт время, он явится к нам, и тогда золота будет вволю! Но вы должны верить ему… и мне! Разве я вас обманул? Сказал, что приду, и вот он я!
— А всё-таки, где Фантомас?
Этот вопрос задал Звонарь.
Мош помолчал.
— Ну, вообще-то, Фантомас в тюрьме, — сказал он. — Вы это знаете так же, как и я. Он имеет возможность писать оттуда… руководить нашими действиями… Но он там не засидится!
— Это уж точно! — сказал Звонарь. — И мы ему поможем…
— Каким манером?
— Обыкновенным: устроим ему побег!
— Ты что, сдурел, Звонарь?
— А вот и нет! У меня есть план. Фантомаса надо освободить, когда его будут вести на допрос… Утрясти детали нам поможет Мош. Что о нём ни говори, а котелок у него варит. Он столько всяких книг прочёл, сколько нам и не приснится! Он умеет считать и даже латынь знает не хуже попа.
Апаши одобрительно зашумели. Учёность Моша явно вызывала у них уважение.
Почувствовав поддержку аудитории, Звонарь продолжал:
— Пусть Мош разработает подробный план, а уж мы не подкачаем! Покажем, что у нас в жилах кровь, а не водица! Освободим Фантомаса — тогда и денежки наши не заржавеют!
— Освободим Фантомаса! — закричали апаши. — Пусть Мош скажет!
Происходящее так заинтересовало Фандора, что он чуть не вывалился из ковша. Непоследовательность апашей не удивляла его: перед ним были люди, не способные логически мыслить, одержимые алчностью и поддающиеся на любую приманку. И он понимал радость Моша, которому снова представлялась возможность взять верх и использовать их для своих целей.
Вместе с тем, Фандор испытывал большую тревогу, если план бандитов осуществится и они выкрадут из тюрьмы Фантомаса, то чем это обернётся для Жюва? Ведь мнимым Фантомасом был именно Жюв… И Мош это знал не хуже Фандора! Не заключалась ли тайная цель Моша как раз в том, чтобы «подставить» Жюва и направить против него ярость членов шайки?
Мош взял слово, но длинных речей произносить не стал.
— Замётано! — сказал он. — Я принимаю ваше предложение. Увидимся послезавтра…
— Где?
— Ещё не знаю. Сообщу через Поле… или через Тулуш. Усекли?
— Усекли!.. Замётано!.. — загалдели апаши.
— Тогда — разбежались! — скомандовал Мош. — Здесь недалеко есть одна харчевня… Там можно обогреться и пропустить по стаканчику…
Так закончилась «разборка», грозившая Мошу крупными неприятностями и завершившаяся его полным торжеством…
Фандор с трудом вылез из ковша. От неудобного положения всё тело ломило, руки и ноги затекли. Несколькими гимнастическими упражнениями он вернул своим членам прежнюю гибкость. Вдруг он заметил тень, мелькнувшую в глубине карьера: какой-то человек возвращался… В мгновение ока журналист вновь оказался в ковше, который на этот раз он наклонил так, чтобы получше видеть происходящее.
— Что это за тип? И зачем он возвращается? — думал про себя Фандор.
Вскоре его недоумение рассеялось: это был Мош!
Старый бандит каким-то образом отделался от своих сообщников и теперь возвращался на место сборища… При этом он соблюдал всяческие предосторожности, чтобы его не увидели: то останавливался и прислушивался, не идёт ли кто следом, то становился на четвереньки, то вообще продвигался ползком.
Мош остановился возле самой драги. Всё его внимание было направлено на нижний ковш, почти целиком находившийся под водой. Взявшись за рукоять лебёдки, приводившей в движение конвейерную цепь, Мош налёг на неё всем телом.
«Ну уж дудки! — подумал про себя Фандор. — Силёнок не хватит! Цепь не пойдёт… Что же это? Пошла!..»
Нижний ковш драги медленно выходил из воды, а верхний, в котором находился Фандор, приподнялся и наклонился над стоявшей рядом баржей. Ещё секунда — и журналист полетел в трюм. К счастью, имевшийся там слой песка смягчил удар от падения.
Фандор проворно отскочил в сторону, чтобы не получить на голову содержимое следующего ковша. Но движение конвейера остановилось. Приникнув к щели в борту, журналист мог, ничем не рискуя, наблюдать за тем, что происходило снаружи, в двух шагах от него.
Его глаза, уже привыкшие к темноте, ясно различали фигуру Моша, который, склонившись над нижним ковшом, шарил в нём руками. «А всё-таки я перехитрил тебя, старый мошенник! — удовлетворённо думал Фандор. — Ты уверен, что рядом нет ни одной живой души, а я наблюдаю тебя почти в упор!.. Но что это?.. Что он вытаскивает из ковша?.. Похоже на большую коробку или маленький железный сундучок… Он достаёт ключ из жилетного кармана и открывает шкатулку… Что такое? Похоже, она набита деньгами! Чёрт возьми! Так вот где находится добыча, по которой так тоскует вся банда Фантомаса!»
«Конечно, — продолжал рассуждать Фандор, — если бы я хотел свести счёты с Мошем, мне было бы достаточно разыскать членов банды и рассказать им о том, что я видел… Ручаюсь, что на этот раз старому мошеннику не удалось бы выйти сухим из воды! Но в интересах Жюва мне важнее узнать, что Мош собирается делать с этими деньгами… Кто ты, Мош: слуга, обкрадывающий своего господина? Или его верный пособник, охраняющий его богатство?.. Или?.. Или?..»
Между тем Мош запер шкатулку, взял её под мышку и зашагал прочь. Но прежде, чем сделать это, он небрежным движением отодрал свои рыжие бакенбарды, делавшие его похожим на канцелярскую крысу… На дальней колокольне пробили три удара.
— Уже три часа! — проворчал странный персонаж, убыстряя шаги.
Держась на почтительном расстоянии, Фандор последовал за ним. Вскоре он понял, что они направляются в сторону Альфора.
Еле поспевая за своим подопечным, Фандор ворчал себе под нос:
— Ну и марафон устроил мне этот старикан… если только он действительно старикан! Ноги у него, как у молодого! Весь Альфор мы уже проскочили… В поле торчит какая-то развалюха… Уж не туда ли он путь держит?
Журналист не ошибся. Мош действительно подошёл к заброшенному дому с облупившимися стенами, с наполовину сорванными ставнями… Местность была ему хорошо знакома. Он уверенно толкнул тяжёлую дверь, которая распахнулась… Однако Мош проявил осторожность. В заброшенном доме могли находиться бродяги, спрятавшиеся там от непогоды… Поэтому, прежде чем войти, он вытащил из кармана револьвер…
Войдя внутрь, Мош притворил за собою дверь… Подобравшись к двери, Фандор прислушался, убедился, что в первой комнате никого нет и, в свою очередь, бесшумно проскользнул внутрь. Он тоже сжимал в руке браунинг…
Сначала он не мог понять, куда же девался Мош. Потом по слабому свету, пробивавшемуся сквозь щели пола, он понял, что тот спустился в подвал и опустил за собой крышку люка. Фандор лёг на крышку и стал наблюдать через щель.
В слабом свете керосинового фонаря он увидел, как Мош, отложив в сторону свою драгоценную шкатулку, осторожно приподнимал одну из плит каменного пола в северном углу подвала.
«Видно, хочет снова спрятать своё сокровище», — подумал Фандор и оказался прав.
В образовавшееся отверстие Мош опустил свою шкатулку, затем поставил на место камень, тщательно уравнял его с соседними, засыпал пылью и закидал сверху всяким мусором.
«Внимание! — подумал Фандор, покидая свой наблюдательный пост. — Сейчас Мош будет выходить, нельзя, чтобы он меня заметил…» Первым намерением журналиста было выскользнуть за дверь и убежать, опережая Моша. Но затем он подумал, что в чистом поле тот может его увидеть и что гораздо разумнее спрятаться в доме и подождать, пока старый мошенник уйдёт.
Присев за грудой старых досок, Фандор видел, как Мош вылез из подвала, пересёк помещение, погасил фонарь и распахнул дверь. «Счастливого пути!» — насмешливо подумал журналист.
Но тут же он вздрогнул и похолодел: выйдя за порог, Мош захлопнул тяжёлую дверь, и Фандор услышал, как он запер её на двойной поворот ключа.
Фандор с трудом сдержался, чтобы громко не выругаться: он был заперт! Он оказался под замком!..
ПОХИЩЕНИЕ
— Господин прокурор, вы пришли как раз вовремя!
Следователь Фюзелье, увидев на пороге своего кабинета фигуру генерального прокурора Казамажоля, быстро встал из-за письменного стола и пошёл навстречу гостю. Они обменялись сердечным рукопожатием.
Указав на человека, скромно стоявшего в стороне, Фюзелье продолжал:
— Вот он! Он скоро будет свободен!
— Чёрт возьми, дорогой друг! — воскликнул прокурор, обращаясь к этому человеку. — В лице вашего следователя вы имеете преданного защитника! И если ваше освобождение доставляет вам удовольствие, то не меньшее удовольствие оно доставляет ему и мне!
Человек, к которому были обращены эти слова, слегка поклонился.
— Господин прокурор, — сказал он, — я никогда не сомневался в благожелательности господина Фюзелье, и за несколько минут до вашего прихода я как раз выражал ему мою глубокую признательность за всё, что он сделал для меня.
Генеральный прокурор продолжал, садясь в кресло:
— Честное слово, вы восхитительны, мой дорогой Жюв! Конечно, господин Фюзелье сделал очень много, и я далёк от мысли умалять его заслуги. Но в значительной мере доказали свою невинность вы сами!
— Без господина Фюзелье у меня бы ничего не получилось…
— Возможно… Но я хотел бы услышать именно от вас, дорогой Жюв, как всё произошло… Как вам удалось установить истину?.. Вчера вечером господин Фюзелье ворвался, как бомба, ко мне в кабинет, и я не могу вам описать его ликование, его радость, когда он сообщил мне, что вы, Жюв, — действительно Жюв, а никакой не Фантомас! Естественно, я тоже очень обрадовался… Итак, дорогой Жюв, господин экс-Фантомас, я вас слушаю!..
В то время как следователь Фюзелье угощал прокурора сигаретой из своего портсигара, Жюв начал свой рассказ. Расхаживая широкими шагами по кабинету, он весь лучился радостью и энергией. Как будто и не было долгих дней заключения и всех несчастий и несправедливостей, обрушившихся на него! Он был готов вновь вступить в борьбу, веря в свой силы и в конечную победу!
— Господин прокурор, — говорил он, затягиваясь сигаретой и пуская к потолку густые клубы дыма, — если мне удалось добиться успеха, то исключительно благодаря медицинскому подходу…
— То есть?..
— Благодаря принципу: лечить подобное подобным! Фантомас, стараясь доказать, что он — это я, делал это так настойчиво, так упорно, что в конце концов добился противоположного результата. Иначе говоря, он перестарался, думая свалить на меня, сидящего в тюрьме, все преступления, которые он совершал, находясь на воле. Последний и вопиющий случай — ранение, полученное мной якобы на балу у эрцгерцогини Александры, которая — я это утверждаю! — является не кем иным, как леди Белсом… Подумайте, господин прокурор: разве не абсурдно предполагать, что Фантомас может находиться одновременно в тюрьме и на свободе? Конечно, его недаром называют Гением злодейства, но даже он на такое не способен! Таким образом, полученная мной рана окончательно засвидетельствовала мою невиновность…
— Но она же могла рассматриваться и как подтверждение вашей виновности… — заметил прокурор.
— Я сразу поставил это под сомнение, — сказал Фюзелье.
— Что касается меня, — продолжал Жюв, — то мне-то уж было доподлинно известно, что я — не Фантомас!.. Проснувшись с раной на руке, я сразу понял, что меня поранили нарочно… Мне оставалось только выяснить, господин прокурор, кто это сделал.
— Полагаю, это было нелегко…
— Нелегко, но не невозможно… Помните, некоторое время тому назад, ведя расследование против Фантомаса, я выступал под маской одного из членов его банды, некоего Кранажура?.. Так вот, будучи Кранажуром, я выяснил, что один из охранников складских помещений, по фамилии Нибе, — пособник Фантомаса. Позднее я узнал, что он получил повышение и теперь работает в Санте… Я предположил, что он продолжает служить своему хозяину и что именно он и провернул всю операцию… Своими подозрениями я поделился с господином Фюзелье, и он взял на себя труд их проверить. Он выяснил, что этот Нибе имел доступ в ту секцию тюрьмы, где я находился, и что накануне известных событий он действительно покупал в аптеке те снадобья, которыми я был отравлен… Нибе, почувствовав себя «под колпаком», бежал, не дожидаясь окончательного разоблачения.
Генеральный прокурор одобрительно кивал головой.
— Действительно, — сказал он, — это большая удача, что у вас оказался такой вдумчивый следователь, как господин Фюзелье… Другой мог бы вообще не обратить внимания на ваши догадки…
— С моей стороны это было вполне естественно, господин прокурор, — вмешался в разговор Фюзелье. — Я с самого начала с большим сомнением относился к версии, будто Жюв — это Фантомас… Своё расследование я вёл не против него, но вместе с ним!
— И вот результат, — продолжал Жюв. — Сегодня Фюзелье вызывает меня и объявляет: «Жюв, вы свободны! С вас сняты все обвинения!»… Не скрою, это была приятная новость! Свобода — это отличная штука, господа!
Прокурор поднялся на ноги и в искреннем порыве пожал ему руку.
— Я достаточно хорошо вас знаю, Жюв, — сказал он, — чтобы быть уверенным: вы не станете помнить зла!.. Пусть всё плохое останется в прошлом! Каковы ваши планы на будущее, друг мой? Не сомневаюсь, что сообщение о вашей невиновности наделает шум в прессе!
— Вот этого я как раз и хотел бы избежать, — проговорил Жюв деловым тоном. — В интересах дальнейшего расследования не следует публично объявлять о моём освобождении. Достаточно разослать циркулярное письмо в комиссариаты полиции, чтобы мои коллеги знали о моей невинности. Конечно, Фантомаса мы не обманем: он знает о моём предстоящем освобождении от того же Нибе… Но не надо кричать о моём освобождении на весь свет. Сейчас люди думают, что Фантомас в тюрьме. Пусть остаются при этом убеждении, пока я не найду настоящего преступника.
Господин Казамажоль не скрывал своего удовлетворения.
— Вы правы, Жюв, — сказал он. — И вы избавляете меня от больших затруднений… Признаюсь, я был в смущении, понимая, что вас надо освободить, но не имел возможности предъявить общественному мнению истинного преступника… Увы, я и сейчас не знаю, когда нам это удастся…
— Господин прокурор, — твёрдо заявил Жюв, — я прошу у вас на это пятнадцать дней, самое большее! Схватить Фантомаса или хотя бы разоблачить его и принудить к бегству, — это не только мой долг полицейского, это мой личный, человеческий долг! Я уверен, что, пока я находился в тюрьме, мой друг и помощник Фандор не терял зря времени… Мне нужно его увидеть как можно скорее и тогда вдвоём… чёрт побери!
— И даже втроём… — поправил его Фюзелье. — Вы не забыли, Жюв, о таком сильном союзнике, как Том Боб…
Жюв нахмурился, его лицо стало жёстким, почти враждебным.
— Том Боб… Том Боб… — проворчал он. — Слишком много шума подняли вокруг него… Лично я не очень стремлюсь с ним сотрудничать… и даже… даже…
— Даже что? — спросил прокурор.
— И даже если я займусь им, то совсем не в том смысле, как вы предполагаете…
Прокурор посмотрел на Жюва с недоумением.
Более проницательный Фюзелье насторожился:
— Ого, Жюв!.. Вы думаете?.. Разве это возможно?.. Нет, вы ошибаетесь!
Комиссар усмехнулся:
— Я не ошибаюсь хотя бы потому, что ещё ничего не утверждал. Но мне совершенно ясно, что на этот раз Фантомас действует не один… У него есть союзники и очень сильные… И должен признаться, что Том Боб…
Прокурор слушал Жюва всё более недоверчиво.
— Послушайте, Жюв, — сказал он, — Том Боб широко известен… Он офицер американской полиции с безупречной репутацией… Вы же сами его знаете!
Жюв кивнул головой:
— Да, я знал одного Тома Боба… Я уважал его, уважаю и сейчас!.. Но тот Том Боб, который находится сейчас в Париже… который объявил во всеуслышание, что собирается поймать Фантомаса… и который — обратите внимание! — уз