Эта статья представляет краткое обозрение исторических источников, касающихся жития преподобного Елеазара, его писаний и истории Троицкого Анзерского скита, опубликованных в основном С. К. Севастьяновой. Из-за небольшого тиража издания эти документы остались мало известными широкому кругу читателей, поэтому далее будут приведены цитаты из документов, содержащих сведения, не вошедшие в Соловецкий Патерик, и приведены ссылки.
Преподобный Елеазар считается основоположником пустынножительства на Анзерском острове. Прежде всего помянем его родителей: благочестивого священника Афанасия (Севрюкова) и матушку его Татиану. Они проживали в городе Козельске и вырастили трех сыновей, пожелавших потрудиться в Соловецкой обители. Елеазар, по-видимому, был старшим, так как он далее руководил братьями: благословил Романа пребывать в Соловецком монастыре, где он и скончался, а Афанасия – жить в Сумском остроге. Во вкладной книге Анзерского скита описывается судьба икон, которыми отец Афанасий благословил своих детей: вселившись на остров Анзерский, Елеазар эти «иконы имел в хижине своей в почтении мнозем. И был в монашестве своем чуден. Снеди же токмо единою в седмице приимаше, в прочия же дни в поте лица своего слезами душу свою питаше. Еще же и вериги на теле своем за смирение ношаше и, по реченному пророком, питие свое с плачем растворяше. И многаго ради воздержания и бдения плоть ему изменися, и колена его изнемогоста от поста. Но благодатию Христовою силен бе в немощи своей. От единаго же образа Пресвятыя Богородицы, иже с Корнилием преподобным, и явления сподобися видети. И яко ангел, в телеси своем на земли пребывая в молитвах многих, и поживе лета долги, и Вышняго Иерусалима человек устроися быти.
Егда же проуведа блаженный Елеазар свое ко Господу отшествие, тогда призва <сына> брата своего по плоти Димитрия и теми чудесными и явленными иконами благослови его, и повеле ему иметь их у себя до времени судеб Божиих… По успении же преподобного отца нашего Елеазара начаша от него бывати чудеса многа, иже на море являяся, и страждущих от смертных бед избавляя, и от цельбоносного своего гроба различныя исцеления подавая… О всех сих слыша, Сумского острога житель, Димитриев сын Иоаким прослытием Севрюков, привез в Анзерский скит две божественныя иконы – Софии Премудрости Божией и Пресвятыя Богородицы с Корнилием преподобным, писаны на красном золоте в давние лета. И постави их по вере своей над гробом родственника своего».
Возвращаясь к началу монашеского пути преподобного Елеазара, скажем, что пострижен он был, по-видимому, игуменом Иринархом около 1613 года. Монашеское имя его в переводе с древнееврейского означает «Божия помощь», мирское имя осталось неизвестным. Елеазар усердно подвизался в посте, молитвах и трудах. Он был искусен в резном деле и принимал участие в обновлении иконостаса в Преображенском соборе. Будучи сам всегда погруженным в богомыслие и молитву, игумен Иринарх в ученике своем провидел великого подвижника и потому, испытав, благословил его на пустынножительство.
«Лета 7123 (1615) поведа мне, грешному Елеазару, некто от христолюбивых мужей о острове Анзерском – возможно на нем имети житие пустынное. И приидох нача здати келии. Завидя же супостат диавол, хотя устрашити и изгнати, вооружися на мя со многими бесы, ови во образе знаемых сумских людей стрельцов, ины же незнаемы. Ови на конях, ины же пеши с луки, и с самопалы, и с копии. Обступиша мя с яростию хотяху убити, глаголюще сице: “Почто прииде на нас? Наше бо место искони бе, никто же бо житие прежде тебе имуще”. Аз им отвещав: “Не ваше, но Христа Бога нашего, а Бог изволил быти мне на месте сем”. И начах глаголати: “Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его”, и прочая псалма того. И тако отидоша без вести». Это цитата из «Своеручной хартии преподобного Елеазара о бывших ему видениях и откровениях». Вчитываясь в архаичный текст, мы имеем возможность заглянуть в сокровенную жизнь пустынника, понять, почему он избрал такой, кажется, непосильный для человека, способ спасения.
Поначалу он поселился в глубине острова около озера Круглое (теперь Большое Елеазарово). На невысокой горе, расположенной чуть восточнее озера, он водрузил крест и поставил келью. Пропитание он добывал изготовлением деревянной посуды, которую выносил к месту стоянок мореходов. Путешествующие охотно брали эти чашки с собой, оставляя взамен хлеб и съестные припасы. К естественным тяготам жития на необитаемом острове добавлялись бесовские страхования. «Иногда же приходяще скрежещуще зубы и грозяще убийствомъ, глаголы многоразличными устрашая. И до сего дни безпрестанно. Иногда же внезапно пришедше, яко из тысячи вдруг самопалов удариша, с первых дней жития моего, от Покрова Пресвятей Богородицы до Рождества Христова, Бога нашего. Зело мне тяжко – не дающе сна и покоя ни в денъ, ни в нощъ. И не в кое время, спяще и не спяще мне, прииде ко мне в видении Святая Богородице, глаголюще ми тако: “Мужайся и крепися, Господь с тобою. И напиши в келлии своей на стенах: “Христос с нами уставися”. И даде мне посох и четки. Аз же, востах, написах по глаголу Ея. И умалися многи рати». Древнее слово “уставися” означает “встал и пребывает”. С тех пор эти слова пишут на стенах или на двери келии все Анзерские подвижники.
В 1616 году Елеазар встретился в пустыне с таким же подвижником, соловецким иеромонахом Фирсом, и от него принял пострижение в схиму. «Схимник есть истинный и буквальный исполнитель заповеди – любить Бога всем сердцем, умом, крепостию, всею мыслию, всею душею... Ныне понуждают схимника заниматься совсем не свойственным делом (продавать свечи, собирать с кошельком деньги, молиться и служить молебны, стоять на определенном месте напоказ мирянам). Мастеру золотых и бриллиантовых дел дают в руки железные клещи и молоток и заставляют ковать гвозди. Схимник есть вместилище Духа Святого, приятелище многих духовных дарований, столп Православия, живая как бы копия с Господа Иисуса по человечеству. Да не помыслит кто, что я по пристрастию так высоко сужу о схиме, – это истина».
Елеазар сознательно принял на себя все тяготы отшельничества, так как согласно его опыту «ничто же бо ино тако душу очищает и на первообразное приводит, яко пустыня и безмолвие». Учителем же его в умном делании был сам Господь: «Научен еси христолюбивым Духом Святым и отеческим преданием закону света Христа Бога нашего: тецы во след святых и стереги дом свой душевный неленостно, да не окраден будет от фараона мысленнаго и лукавых амоликов, приникай всегда во глубину сердечную, что душа и ум строят – земная или небесная. Сей … плод духовный: слезы и воздыхание, страх Господень, и любовь ко Господу и человеком».
Это наставление – образец поразительной духовной свободы. Преподобный Елеазар с готовностью следовал пути Промысла Божия, даже когда по человеческому рассуждению путь этот казался странным: «Вот я, Господи, пошли меня!» – мог бы он сказать подобно древним пророкам. В своей «хартии» он неоднократно упоминает, как Господь наставлял его на путь. Он желал пребывать в безмолвии, но «прииде ко мне Соловецкаго острова инок, имя ему Кирило. И нача ему глаголати: “Брате, аще пришел еси Богу работати — поживем в любви Христовой в безмолвии обычаем. Церкви же отнюд не помышляй ставити, освятим прежде церковь телесную, свободим душы своя от грех, а по смерти нашей, яже Бог изволит”. Он, слыша от мене, и паче мене укрепляюще, и обещася никако же сего начатии». Преподобный Елеазар ввел для сподвижников древний порядок пустынной жизни. Каждый пустынник имел особую келию, в которой пребывал в посте и молитве, занимаясь каким-либо рукоделием для своего пропитания, никого не принимая к себе, и сам никуда не ходил, кроме собрания на общую молитву. Общая молитва совершалась или в часовне, или в келии преподобного Елеазара: с вечера отправляли вечерню, читали псалтирь, пели каноны Господу Иисусу и Пресвятой Богородице, исповедовали свои помышления и грехи наставнику; утром служили литию, утреню, часы, и затем подвижники уходили на безмолвие в свои келии.
Однако, Богом предусмотрено было строительство скитской церкви ещё до прихода преподобного Елеазара на остров. «Прежде мене, грешнаго Елеазара, бывший игумен Иаков виде от Бога откровение о месте Анзерском. Аз же его застах. И поведа, что хощет Бог прославитися на месте сем, и будет монастырь велий и многи святыя. И сам он хотел поставити монастырь на том месте и церковь воздвигнути. И по зависти супостата врага не даша ему воздвигнути Соловецкия старцы. Он же и до смерти глаголаше: “Аще и не даша мне поставити, а обитель будет на месте сем велия”». Исполнилось Божие предначертание об устроении скитской церкви через царскую семью. В то время, «при государе царе и великом князе Михаиле Феодоровиче … случися быти на Москве игумену соловецкому Иринарху и старцам. Прииде же игумен к государыне, великой старице инокине Марфе Ивановне, побити челом о своей нужде. Она же вопрошаху его тако: “Слух нас дошед, отец игумен Иринарх, что есть, де, от вашего монастыря недалече остров Анзерской, на немъ отшелницы живут пустынным житием”. Он же отвещает: “Ей, государыня, остров зело угоден иноческому пустынному пребыванию: воды много, со езеры, и лес, и ягодичие”. Она же глаголаше: “Мочно ли поставить на том месте церковъ?” Он глагола: “По глаголу твоему – зело угодно!” И даша ему сто рублев на сооружение. Нам же, пребывающим на острове, ничто же о сем имуще попечение, но сам Бог изволи быти святой церкви … По сем же извести Бог Святейшему Патриарху (Филарету) о святем месте, и даша книги, и ризы, и образы, и приложи велию веру строити. Некогда же видех аз, грешный Елеазар, умныма очима над тем местом, идеже ныне стоит святая церковь, облак темен, и нача быти красен, и сниде, нача гремети, обхожаше около то место, попаляя и очищая остров, идеже церковь и келии ныне стоят, в длину восемдесят сажен, поперек — сорок. Ин же брат поведа мне, имя ему Феофил,— видяще идуще от высоты небесныя, от Востока, церковь на место богоизбранное. Старец мой Фирс слышал яве звон велми, и мене воззва из келии во свидетельство се бывающи. Лука же верижник, что был у губы у Троицкой, слышал во дни глас неизреченный и звон мног на том же месте: в то время брал ягоды на монастырь Соловецкой. И мнози людие поморцы, егда стояще у острова ко пристанищем, поведаху мне страшная и различная знамения.
По повелению государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея Русии, и по благословению великаго государя, святейшаго патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Русии, поставити повеле церковь во имя пресвятыя Троицы. Егда же уготова бревна, прииде игумен Иринарх обложити церковь, и нача класти основание бревны, идеже ныне стоит. Аз же моляще его подвигнути основание повыше, чтоб среди острова. Он же не послуша. Мне же пререкующе ему о сем. Он же поведа мне: “Сын, де, мой духовной, инок, сидел на тони, со служебники ловил рыбу красну на Соловецкой монастырь, — на устье Кобыльей губы, от того места за две версты. И поведа мне страшно видение: во время полудня седящу ему стрегуще рыбы и видех на том месте столп огнен, до небес восходящ. Он же вскоре посла двух человек своих рыболовцов: “Идите и возвестите ми, что се есть таково дивное знамение?” Они же приидоша на место то, огня же не видяще, токмо от того места восходяще дым и гарь. И приидоша к старцу и поведаху ему, яко на томъ месте быша знамения подле того, идеже келия стояла Усольскаго дворища ”. Имени же игумен того старца не поведа.
Во оно же время, при игумене Рафаиле видяще в нощи иноцы и белцы Соловецкаго монастыря над монастырем Анзерским свет неизреченный. Они же мняще, яко церковь и вси келии от огня погореша. И в той же нощи игумен посла двух человек на проведание. Они же приидоша скоро ко мне и вопрошающе мя и братию: “Что у вас в нощи сей бывше?” Нам же отвещающе: “Ничто же видехом, токмо милостию Божией хранимы”».
В 1621 году была построена в скиту деревянная церковь во имя Живоначальной Троицы с приделом в честь преподобного Михаила Малеина (небесного покровителя царя Михаила Феодоровича). Для нового храма Патриарх и царь пожаловали книги, иконы и церковную утварь. Строителем (скитоначальником) с 1624 года был назначен преподобный Елеазар. Братия скита жила по обычаю древних пустынников. После недели труда и молитв иноки собирались в субботу вечером на общую службу в храме. В воскресение утром, по окончании литургии, совершали чин прощения и в молчании расходились по келиям. Около этого времени (1624 г.) по откровению свыше преподобным Елеазаром написан образ Спасителя, поставленный впоследствии над Святыми вратами Соловецкого монастыря «в защищение от врагов видимых и невидимых» (пропал в 1921 г.). «Се аз, грешный Елеазар, написал сей образ повелением Божиим красками. А назнаменил мне сей образ в Соловках Памва иконописец чернилы. А слышу глас, глаголюще ко мне во дни умильно: “Напиши Мой образ”. Аз же не посмел писать. И паки на другой день с утра глаголаша крепчайше перваго и со гневом: “Напиши Мой образ Христов”. Аз же, уповая на Господа, помоляся, написал красками сей образ, уповаючи на силу его святую. Ему же буди слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь». «И постави сей образ в келии своей, и имея у себя зело в чести велицей. И посем вдаде его вкладом во святую Божию церковь в вечное свое воспоминание. Ныне (1710 г.) … сей чудотворный образ поставлен во святей часовне над гробом Преподобнаго Елеазара, и приходящим к нему с верою сладостное некое благоухание от себя испущает, аки ароматное, и лобызающим его исцеление неоскудное подавает».
17 июля 1628 года преставился ко Господу игумен Иринарх – друг и наставник старца Елеазара. Единство душ их и высота их духовных дарований обнаружились, когда в час кончины игумена Иринарха Елеазар, будучи у себя в скиту сказал братии: «друг мой собеседник о Господе игумен Иринарх сегодня умирает, — мне надобно поспешить в обитель, но уже не застану его в живых». Иринарх же, на одре смертном, пред Соловецкою братиею произнес: «брат мой духовный Елеазар, сегодня отправляется из своего скита в нашу обитель и желает прибыть прежде моей кончины, но, по воле Божией, уже не увидит меня в живых». Последние два года своей жизни игумен Иринарх, отпросившись на покой, провел в пустынной келии.
При преемнике его новом Соловецком игумене Макарии, грамотой 7-го Февраля 1628 года, число братства в Анзерском ските определено в 12 человек и на это число повелено отпускать, чрез Соловецкий монастырь, из доходов Двинской области – на одежду по 2 р. на человека, на содержание по три четверти ржаной муки, по осьмине овса, солода, по полуосьмине круп и толокна, на церковные расходы – пуд воска, три ведра красного вина, 10 фунтов ладана, на просфоры, – по четверти пшеничной муки, и кроме того 5 р. на дрова. Благодаря такой заботливости царя Михаила Фeoдоровича, материальное положение Анзерских пустынников было обеспечено.
Усердная помощь царской семьи Анзерскому скиту не осталась без воздаяния. Однажды в беседе с келарем Троице-Сергиевой лавры Александром Булатниковым, царь выразил ему свою скорбь, что не имеет по себе наследника, прибавив:
– Кто бы мог помолиться, чтобы Господь разрешил нашу печаль?
– Есть, государь, – отвечал старец, – в твоей державе таков муж. Надеюсь, яко может вам у Бога испросить плод сыновства.
И рассказал о жизни и подвигах преподобного Елеазара. Благочестивый царь обрадовался этой вести и послал того же Александра просить пустынника «да благоволит не нуждею доити к ним» в Москву. Он же со смирением пришел и беседовал с царем, и утешил его: «Не печалуйся, о богосочетанный супруже царственный! Силен бо есть Бог дати вам плод по вере вашей. И се (ясно), яко день сей, … яко зачнется вам сын и родится, и царствия по вас будет наследник». Государь принял эти слова с радостью и умолял преподобного Елеазара остаться в Чудовом монастыре до времени рождения наследника. 10 марта 1629 г. Бог даровал царю сына Алексия. Рождение царевича принесло царскому дому радость и торжество. Не был забыт при этом и Анзерский пустынник. Царь, призвав к себе Елеазара, предлагал ему почести и чины духовные, но смиренный подвижник отказался от лестных предложений, намереваясь окончить жизнь свою в пустынном уединении.
Уважая Анзерского строителя, царь хотел упрочить существование скита его, и грамотой 31-го июля 1633 года объявил Анзерский скит независимым от монастыря и разрешил пустынникам избирать строителей из своей среды, иметь братии 12 человек и 2 мирян для рубки дров, провинившихся не посылать в Соловецкий монастырь для исправления, но смирять их по своему усмотрению. Соловецкому игумену предписывалось не вступаться в управление скитом, не посылать туда строителей, не делать пустынникам никакого притеснения и не препятствовать желающим из Соловецкой братии переходить в скит. А Двинскому воеводе особой царской грамотой, того же 31-го июля 1633 года, было повелено, под опасением опалы, высылать в Анзерский скит, своевременно и сполна, назначенное содержание на казенных подводах и судах, помимо Соловецкого монастыря. Впрочем, зависть и недоброжелательство злых людей причиняли скитянам немало скорбей и беспокойств. 13-го июля 1634 года приезжали к острову злоумышленники с явной целью грабежа, но в то время приплыли к устью губы поморские ладьи, и воры, устрашившись, бежали. По жалобе преподобного Елеазара, царь грамотой 31-го января 1638 года повелел Сумскому воеводе охранять скит от разбойников и недоброжелателей.
В это время скитское братство увеличилось несколькими замечательными лицами. В 1634 году вступил в скит Никодим, который сделался любимым учеником преподобного Елеазара, и, по смерти его, занял место строителя. В 1636 году в скит пришел, по стремлению к строгому подвижничеству, московский священник отец Никита, которого преподобный Елеазар постриг в 1636 году с именем Никон в честь священномученика Никона, епископа († 251 год, память 23 марта / 5 апреля). О нем так упоминается в житии: «Бысть же и ин ученик преподобному преславен именем Никон, иже бысть Патриарх царствующаго града Москвы и всей России. И той пречуден бысть в житии своем, и многу ревность о исправлении православия показа, и во изгнании скончася».
Строг был в то время иноческий устав в Анзерском скиту. Но иеромонах Никон не только со всей точностью соблюдал его, но и по благословению преподобного Елеазара прибавлял прочтение в течение суток всей Псалтири и совершал 1000 земных поклонов с Иисусовой молитвой, до крайности сокращая время сна. Также он нес иерейское послушание в Троицком храме скита. Духовные подвиги его сделались нестерпимыми для врага рода человеческого. Когда подвижник решался немного отдохнуть от трудов своих, «тогда абие нечистии дуси приходяще ему в келию, его давляху, и иныя пакости и страшилища многообразными своими мечты деяху, и от труда ему почити не даяху». Страдая от этих напастей, отец Никон дополнительно стал читать молитвы от обуревания злых духов и каждый день совершать водоосвящение, окропляя келию святой водой.
Повествуется и о чудесном видении этого времени: «Однажды Никон совершал литургию. Преподобному Елеазару представилось, что на плечах Никона лежит архиерейский омофор. Узрев в этом знамение Божие, преподобный Елеазар предсказал, что Никон в последствии времени будет святителем». В житии преподобного Елеазара Анзерского упоминается также об образе Спаса Нерукотворенного, «егоже написа Никон Патриарх по повелению преподобнаго Елеазара, когда был учеником у него». Сей образ, написанный на убрусе и устроенный над церковным входом, в течение 65 лет «на всяко лето от вара солнечнаго пожизаем, и зноем и мразом, и вихры и дождем, и снегом изнуряем, и цел пребывает, чудесно соблюдаем Божиею благодатию за угождших ради преподобнаго Елеазара и ученика Его». По свидетельству паломников, в 1869 году этот образ был благоговейно сохраняем в алтаре Троицкой церкви Анзерского скита.
До последних дней своей жизни святейший Патриарх Никон не забывал об обители, в которой положил он начало своему монашескому подвигу, продолжая, насколько возможно, подвизаться «чином Анзерския пустыни». Сохраняя сыновнюю любовь к своему духовному наставнику преподобному Елеазару, он часто делал вклады в Анзерский скит, посылал дары и лично преподобному («да тебе, Строителю, рыбу белужку»), прося молитв соборных и келейных, а тот с благодарностью принимал от него эти дары. Узнав о болезни преподобного, митрополит Никон в своей грамоте приказал соловецкому игумену Илии отпустить больничного старца преподобного Кириака из Соловецкого монастыря в Анзерский скит для ухода за преподобным Елеазаром. «Здесь да обличится ложь раскольников, что якобы преподобный Елеазар, предвидев о делах ученика своего Никона, от себя его изгнал и предрек, что он много Святой церкви причинит зла и разорит церковные уставы. Из подлинных документов, хранящихся в Соловецком монастыре, можно увериться, что преподобный Елеазар имел нелицемерное уважение к Никону, как к истинному пастырю Христовой церкви, а Никон особенное оказывал почтение своему учителю».
В 1639 году, по воле Божией, иеромонах Никон покинул Анзерский скит и перешел в Кожеезерскую обитель, где в 1643 году был поставлен игуменом. Вершиной его служения стало Патриаршество. 25 июля 1652 г. во главе Русской Церкви и Русского Государства встали два «собинных друга», два духовных сына преподобного Елеазара: Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. На несколько лет в России реализовалась византийская идея симфонии церковной и царской власти, когда, как писал сам Патриарх Никон в предисловии к Служебнику, изданному в 1656 году, «священство Божественным служит, царство же человеческим владеет и о сем печется. Вкупе же уставы и правила святых отец, яко от Святаго Духа вдохновенны, облобызающе приемлют и держат». Это идеальное устроение государства, когда дело личного спасения поставлено во главу угла государственной политики, держалось до кончины старца Елеазара. Затем враг рода человеческого посеял раздор, и Российское государство взяло курс на расцерковление, плоды чего мы пожинаем и до сего времени.
В царствование Алексея Михайловича с 1646 года на Анзере наконец началось строительство каменной Свято-Троицкой церкви с двумя приделами: в честь иконы Пресвятой Богородицы «Знамение» и во имя преподобного Михаила Малеина.
«По недоброжелательству соловьян» строительство затягивалось, Соловецкий игумен Илия даже заключил преподобного Елеазара в темницу. Понадобилось энергичное вмешательство митрополита Новгородского Никона, который писал в Соловецкий монастырь о скорейшем завершении церковного строения и просил отписать по окончании работ. Строительство было завершено в конце 1649 года, а освящение храма состоялось в 1650 году. Из материала ветхой деревянной Троицкой церкви была построена колокольня.
Среди разнообразных забот о благоустроении своего скита преподобный Елеазар приближался к кончине и созревал для вечности. Свой духовный опыт он изложил в «Своеручной хартии… о бывших ему видениях и откровениях»:
«Во ино же время стоящу ми пред образомъ Христа, Бога нашего, молящеся со слезами и глаголюще тако: “О, Владыко Христе, Царю и Содетелю мой, что воздам против милости Твоей? И ничто же бо благо сотворих пред Тобою!” И видех, яко голубь лицу моему тихо приразися и глаголюще тако: “Богу моему и Богу твоему слезы твоя принесу”. И тако невидим бысть. И возрадовася душа моя, и вся внутренняя в веселии бысть.
В некое время преставися брат у нас, имя ему Тихон, ин же брат, имя ему Тихон же, диавольским наваждением украде того брата умершаго две книги. Последи же того по обычаю поюще нам вечерню, и еще тогда немного братства, четыре брата, и видех на неких на главех седяще некая сила божия в голубине образе, на ином же на раму посреде, ко иному брату полете и скоро сердцу приникнушу крылома, ко иному же паки отвратися. Аз же чудихся зря, не ведех тайны. Той же брат прииде во умиление, исповеда ми, кланяяся и прощения прося.
Во ино же время мало приимшу мне сна лежаще на ложи моем, имуще во устах молитву, и обретохся на некоем месте при горе, недалече от церкви к восточной стороны с полпоприща. И видех умныма очима чудное видение: седяще на престоле Господа Бога ветхи денми, яко же описуют иконописцы, с Ним же видяще на престоле Сына Божия, на третием престоле Святаго Духа в голубине образе. Чуднаго же зрака их и сияния невозможно списати. Пред ними же стояще ангелы, имуще на себе одежду белу, яко снег, держаще в руку своею кадило, и нача кадити, яко же священники обычай имать по чину по трижды. И нача кадити прежде Отца и Бога, глаголюще тако: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу”, – и поклоняшеся до земли. Прииде же к Сыну Божию, нача кадить, глаголюще сице: “Славословлю тя, Сына, со Отцем и Духом Святым”, и поклоняшеся. Прииде же ко Святому Духу кадить, глаголюще: “Прославляю тя, Святаго Духа, со Отцем и Сыном”. Аз же грешный приложих к сим словесем: “Троица Святая, спаси души наша ныне и во веки веком, аминь”. И ощути сердце мое исполнено радости многи зело…
Егда мне бывают многи скорби от бесов и злых человек, многажды невидимо глаголюще: “Не бойся бесов – Господь с тобою”. Иногда же глаголюще: “В терпении стяжите души ваша”. Многажды и от братий соловецких и от пребывающих со мною быша скорби и не могущи терпети, утешающе мя и невидимо глаголюще: “Вы бо сильни есте и немощи немощных носите”.
И по многим временем многим сим знамением не верующе ми, да некако прельщен буду от врага. И седящу ми в келии при оконце и слышах глас от полуденныя страны, яко гром от небеси, истязающе мя за неверие многим видениям явным и в тонком сне, и глаголюще сице: “О, роде неверный и развращенный, доколе буду с вами, доколе терплю вас!” И от гласа того страшнаго ужасеся душа моя и вострепета вся внутренняя моя зело.
Не в кое же время хотяще ми изыти от острова Анзерскаго в руския места от стужения злых человек и бесовских страстей, и видех знамение. Стоящу ми на поле чисте и показующе ми некто незнаем перстом на небо: “Зри”. И видех чрез все небо лучю световидну, яко радуга во время дождевное. И, мало помедлив, паки глаголюще: “Возри на небо”. И видех образ Христа Бога нашего и Пречистую Богородицу, и святаго пророка Иоанна, с ними же дву ангелов и апостолов, яко же в Деисусе описуются. Мне же чудящеся сим знамениям. И паки показующе ми: “Зри на небо!” И видех нерукотворенный образ Христа Бога, тако бысть велик во все небо. И глаголаше ми: “Виждь величество Божие и славу его: егда Отчим изволением во чреве вместися в Пресвятую Богородицу и на земли многи скорби претерпе человек вас ради быв, ныне же и небо не вместит. А ты не хощеши терпети скорби”.
Некогда ми бдяще в молитвах и совершающе Иисусовы молитвы, число и поклоны. Последи же нача призывати Пречистую богородицу. Обычай имущи молитися: “Пресвятая госпоже Мария, Пречистая Богородица, спаси мя грешнаго!” И к совершению сотни сотвори, является мне Пресвятая Богородица, имуще на себе три звезды велми светлы — на главе и на рамех, яко же описуют, имуще ризу багровидну. И глаголаше ми: “Елеазар, разумей на мне звезды сия. И аще имаши всегда мя тако призывати в молитвах, буду тебе помогати до исхода души твоея”. В то же время лежаще у мене труждающему — пришел из своея келии, угорел зимною порою. И приниче к нему, на него подула и глагола мне: “Побереги угорчака сего”. И тако невидима бысть.
В день недельный, во святый пост, видех Святую Богородицу на Литургии умным оком: стояща пред образом своим болшим от леваго крылоса, лицем на церковь. И нача мы на сходе пети оба крылоса стих: “О Тебе радуется…” задостойна. Она же двигнуся с того места и ста посреде нас с молчанием, стояла до скончания стиха того. Мы же пропевше поклонишася по обычаю, она же тако же поклонися и невидима бысть. Мне же страхом и радостию объяту бывшу.
Во ино ж время летнее приидох в церковь к обедни в день суботный поранее прежде братии и в трапезе начало положих по обычаю. И является мне образ Пречистыя Богородицы подобие Смоленския, держаще на руку левою Превечнаго Младенца, Господа нашего Иисуса Христа, яко же в Соловецком монастыре против игуменскаго места, имуще на себе ризу багровидну, златом часто испещренну. И глагола ми тако: “Елеазар, имейте заповеди Христовы — смирение и любовь, да во имя мое поставите святую церковь”. И невидима бысть.
По сем является ми в церкви Пресвятыя Троицы во ино время во образе апостол Христов Павел, держит в правой руке знамение — образ пядничной Пресвятыя Богородицы. И глаголаше мне тако: “Елеазар, аще когда приходите во святую церковь, приходите и покланяйтеся образу Христа Бога нашего со страхом и трепетом. Да сия глаголы моя и братии яви”.
На другой же день в келию прииде ко мне искуситель. Является мне тем же образом Павла апостола, токмо в руках не имать образа. Мене же сохрани сила Божия. Опознах чувством приход его. И нача глаголати: “Верую во единаго Бога Отца!” И тако силою Христовою в той час исчезе.
Некогда ми прииде помышление: како сотворю угодно Творцу и Богу моему и что угодно ему моление? И востах помолихся прилежно: “Владыко, Боже Отче и Сыне и святый Душе! Яви мне, како Тя призову на всяко время — псалмопением или красною молитвою?” И слышах глас глаголющ ко мне: Сим образом молися – глаголи на всяк день: “Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение” до конца и: “Господи прибежище бысть нам” и: “Сподоби, Господи, в день сей и на другой день”. Паки помолихся. И паки тоже повелевает глаголати. Се бо есть песнь к Богу обща ангельска и человеческа. Аминь».
Читая и перечитывая это письмо из XVII века, всякий раз приходишь в умиление и трепет, как близок Бог к любящим Его: тяжка духовная брань, но духовные утешения превосходят все мыслимые человеческие радости.
Поработав Господеви в монашеских подвизех 40 лет, преподобный Елеазар преставился с миром ко Господу в лето 1656 января в 13 день.
После Елеазара Анзерским скитом 21 год управлял ученик его Никодим, в духе своего учителя. Денежное и ружное жалованье, о котором извещал скитян патриарх Никон в 1655 году, подтверждено царской грамотой 1662 года. В результате смуты, возникшей в Соловецком монастыре по поводу исправления богослужебных книг, Анзерский скит был разорен «от начальствующих» за поддержку мятежной Соловецкой обители. В год смерти Никодима (1677 г.), по указу патриарха Иоасафа, отобраны были въ Анзерском скиту иконы, церковные сосуды, книги, ризы, жалованныя грамоты и денегъ 494 рубля.
По просьбе строителя Романа (1680-1685), царь Феодор Алексеевич велел все отобранное возвратить и продолжать ружное и денежное жалованье на скит. В 1681 году «Святейший Патриарх Никон прислал святых книг: Псалтирь толковую на виршах, книгу Триодь Святаго Великаго поста, книгу Житие Иоасафа царевича великия Индии – все новоисправленные». Будучи тяжело больным, в заточении, и предчувствуя скорую встречу с вечностью, Святейший Никон пожелал хотя бы через книги ещё раз поклониться месту своего обещания, Анзерскому скиту, прося молитв о водворении души своей в небесные кровы со всеми угодившими Богу. В 1682 году указом архиепископа холмогорскаго Афанасия скит был отдан в ведение Соловецкого архимандрита и ему велено иметь строжайшее наблюдение за пустынниками и распоряжаться всем по усмотрению. В 1702 году в Анзерский скит был переведен иеромонах Иов, прежний духовник царской семьи, по указу царя сосланный в Соловецкий монастырь и постриженный в монашество. Через два года по благословению соловецкого архимандрита Фирса он стал строителем Свято-Троицкого скита. Скитоначальник возобновил строгий скитский устав, пополнил хозяйственные припасы, начал ремонт ветхих строений, восстановление библиотеки. Преподобный Иов с 1712 года начал заботиться об устроении на Анзере Голгофо-Распятского скита. Строителем Свято-Троицкого скита в 1714 году стал иеромонах Паисий. В 1729-1730 гг. в Троицком скиту была построена деревянная церковь преподобных Зосимы и Савватия, в которую “за теснотою” были перенесены приделы Михаила Малеина и Знамения Богородицы. В 1740-1743 гг. при строителе Глебе приезжие каменщики Федосей Иванов и Яков Прокофьев со товарищи разобрали обветшалый храм Св. Троицы и на его месте возвели новый с восьмигранным барабаном. Над местом погребения преподобного Елеазара построена новая деревянная часовня.
В 1757 г. при сооружении фундамента для каменной часовни преподобного Елеазара, в числе четырех гробов найден один, у которого верхняя доска и колода целы; тело нетленно, только одежды истлели; от гроба исходило благоухание. Анзерские иноки заключили, что это гроб преподобного основателя скита Елеазара, и донесли архиепископу архангелогородскому Варсонофию. Преосвященный указом 16 августа 1758 года предписал Анзерскому строителю Мелхиседеку с братией все найденные гробы с костьми поставить в новую могилу в самой часовне; эту могилу покрыть брусьями или каменным сводом и поставить над ней присланную от преосвященного гробницу, которую железными решетками не окружать и покровами не покрывать; при переложении мощей петь панихиду преподобному Елеазару. Впоследствии, вместо деревянной часовни, устроенной над могилой преподобного в 1757 году, построена каменная, а в XIX столетии прежняя обветшавшая рака заменена новой, сделанной из меди и посеребренной.