Когда расследование смерти Джонни стало набирать обороты, для моего дедушки и его товарищей всё сложилось плохо. Они были удивлены тем, насколько безжалостны были копы; так, словно что-то знали и были уверены в их виновности. Сначала это казалось невероятным, но в конце концов все они отправились в тюрьму за смерть Джонни. Под давлением полиции они обвиняли друг друга. Сора вспыхнула не в «Марксмане», а в пабе «Баулерс Рест», тихом заведении, спрятанном на улице Митчелл-стрит. Вероятно, они пошли туда, чтобы сличить свои показания, прежде чем давать их копам. Но они поспорили, и дело дошло до драки. В тот день Карми довольно сильно избил Лози, и, я думаю, Джок воспользовался этим: они с Лози сговорились свалить ответственность за убийство Джонни на здоровяка Карми.
Карми и Лози сидели на противоположных концах стойки бара «Марксман» и тянули свои напитки. После спора, по общему мнению, они никогда больше не перекинулись ни словом ни друг с другом, ни с дедушкой Джоком. Хотя, может быть, это была и чушь. Людям нужны мифы, и они создают их из любой ерунды, а потом отчаянно цепляются за них, чтобы придать хоть какое-то значение своим пустым жизням. Но что было точно, так это то, что вмешательство полиции положило конец их близкой дружбе. «Марксман» - очень маленький паб, и в нескольких шагах от него было много других, в которых они могли бы напиваться с тем же успехом. Но, я думаю,ни один из них не хотел отступать.
Как бы то ни было, когда были предъявлены обвинения, они держались той версии, что Джонни убил один только Карми. Подробностей дела я не помню, но на суде они обвиняли друг друга в том, что случайно столкнули Джонни в док в ходе пьяной ссоры из-за карточного долга. Джока и Лози осудили за соучастие, неоказание помощи и отказ содействовать полиции. Судебные разбирательства были открытыми, и в памяти остался зал галдящих, чуть ли не скандирующих, точно на футбольном матче, болельщиков. В то время шотландские газеты с готовностью освещали совершавшиеся в городе уголовные преступления, выделяя целые колонки для рабочих окраин. Сейчас это осталось в прошлом, уступив место политике игнорирования, чтобы не пугать жителей пригородов и туристов. Но тогда дело моего дедушки Джока освещали достаточно широко.
Всем троим дали тюремные сроки. В случае Джока и Лози они были недолгими, но стоит учесть, что они были уже очень старыми людьми, когда отправились за решётку. Можно сказать, ситуация для них двоих была ещё более тягостной, чем для Карми, так как их окружили всеобщим презрением за крысятничество: подставлять своих же корешей, такие вещи здесь не прощали.
Старика Джока в тюрьме разбил инсульт, и поэтому его освободили досрочно. Но к тому времени его молодая вторая жена, которая просила нас, чтобы мы звали её тётя Морин, а не бабушка или «Ба» уже успела бросить его ради молодого парня. Лози дожил до конца тюремного срока более менее благополучно. А вот Карми в последствии умер в тюрьме.
После освобождения Джок доживал последние годы в доме престарелых в Гордон-Корт. Его лицо было искажено памятной мне кривой усмешкой, которая, благодаря удару, отныне стала его постоянным выражением — изо рта у него постоянно текла слюна, а взгляд казался злобным. Друзей у деда не осталось. Как будто теперь, когда он был повержен, люди смогли открыто признать, каким подонком он был. Лози, возможно, из-за их подлого предательства, никогда не навещал его.
Когда я в последний раз посетил его в Гордон-Корт, я знал, что он скоро умрёт. Несмотря на то, что за ним ухаживали достаточно хорошо, его постель была сбита. От деда несло какой-то дурно пахнущей едой, и мне стало противно. Тогда я решил рассказать подонку о своей роли в его истории:
- Помнишь, как вы услышали, что Джонни размозжили голову? Вы обвиняли в этом друг друга: ты, Карми и Лози. Но вы всегда задавались вопросом, кто прикончил его на самом деле, кто разбил ему башку.
Реакция была ошеломляющей. Джок не мог говорить, но, казалось, он стоит на пороге ещё одного инсульта. Его лицо покраснело, и он хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег треска.
- Это был я, - сказал я ему. Тогда мне было лет восемнадцать, и я не мог поверить, что раньше боялся этого старого овоща. - Да, я добил его. Уронил большой валун на голову. Для копов это, само собой, стало знаком. Они расценили это как убийство, а не самоубийство, не просто как смерть докера, отошедшего от дел и решившего так закончить свою жизнь. Так они и вели расследование. И ещё кое-что: они знали, кто был виноват в случившемся, потому что я рассказал им о тебе. Позвонил копам, навёл их на тебя и объяснил, что дедушка Джок прибьёт меня, если узнает, - сколько страха и ненависти было в направленном на меня взгляде старика. Я наслаждался этим зрелищем и смеялся в его хрипящее лицо. - Это был я. Клал я на тебя и на всех остальных!
Почему? Я мог видеть этот вопрос в его глазах, казалось он собрал все силы в попытке задать его.
- Джонни попросил об этом меня, - сказал я ему, - а мне он всегда очень нравился. Я доделал за вами грязную работу. Никто из вас не позаботился о том, чтобы добить его. Я разбил ему голову, когда он сказал «давай», словно он командовал собственной казнью. Второй причиной было то, что мне в кайф было тебя обставить.
Я взбил подушку, на которой лежал дед, и подтянул его повыше. Как он корячился, пытаясь дотянуться до меня! Это было даже забавно! Я поднял его под подмышки и потом позволил ему упасть.
- Да тебя никак удар хватил, старая обосраная кукла? - рассмеялся я.
После, уж не помню зачем, я отправился в «Чиппи» на Джанкшн-стрит и взял ужин с пирогом.
Пару недель спустя он действительно помер. Я был на его похоронах. Вообще-то, я не собирался туда идти, и ещё накануне вечером говорил, что ни за что не буду присутствовать, но пришёл. Мне просто хотелось попрощаться с ним по всем правилам. Там был один старик, моя мама и ещё Джо. Они шутили, суетились и поспешили покончить с этим. Тот старик — наверное, это был Лози, вряд ли нашёлся бы кто-то ещё. Всё это, нахуй, было пустой тратой времени. Штука в том, что его все ужасно ненавидели.
Место происшествия
Снимая зеленую куртку Антона с капота фургона и вешая её на ручку двери, Франко слышит истошные крики Ларри, отражающиеся от стен заброшенного склада. Антон молчит, но его нож, без сомнения, говорит. Франко испытывает желание открыть тяжелую деревянную дверь, чтобы лучше оценить стиль молодого человека. Однако, пока Ларри вопит, Антон не прислушивается к происходящему снаружи. Фрэнк Бегби садится в фургон и задом припарковывает его к двери, оставляя зазор около пяти дюймов.
Антон, увлечённый своим карательным предприятием, замечает, что что-то пошло не так, только когда слышит плеск льющейся на бетонный пол жидкости. Он поворачивается и видит сопло бензиновой канистры, просунутой в щель и обильно извергающей своё содержимое. Бензин пропитывает его кроссовки и даже джинсы скорчившейся в углу окровавленной фигуры, сейчас имеющей только отдалённое сходство с тем, кто звался Лоуренсом Томасом Уайли.
- Какого черта, - Фрэнк Бегби слышит, как Антон кричит внутри здания и срежещет дверью, хлопающей по задней части фургона. - Франко! Что за херня! Зачем ты так поступаешь... Хочешь наказать его, просто позвони в полицию, - говорит Антон задыхающимся, почти заискивающим тоном. В панике он протискивает руку и часть своего лица в щель в двери, что только дает Франко возможность залить его бензином. Он отступает назад с воем, плюясь и умоляя: - ЧТО ТЫТВОРИШЬ? МЕНЯ-ТО ЗА ЧТО?!
Антон снова наваливается на дверь, и даже не пытается отодвинуться, когда Франко снова начинает поливать его бензином.
- Почему? Я думал, мы заодно. Я же сказал тебе, я пальцем не тронул Шона.
- И я тоже те г'рил, что не считаю тебя виновным в смерти бедняги Шона, - он слышит какие-то бормотания и вздохи идущие из глубины склада. Что-то покаянное. Наверное, это Ларри. - И я вправду благодарен те, что ты отделал этого гавнюка.
- Какая-то странная благодарность, - Антон задыхается, - Зачем ты делаешь это? С какой целью? - умоляюще спрашивает он, пытаясь подавить панику в голосе.
- Ну, ты упомянул, что собирался убить мою жену и деток, - Франко подходит к двери ближе, - и мне твои слова были очень неприятны. С твоей стороны глупо говорить такое. Ты разочаровал меня; я думаю, что ты мог бы уже понять, что есть тип людей угрожать которым бессмысленно. Это первая причина...
Антон пытается протиснуть голову в узкую щель:
- Я НЕ ТО ИМЕЛ ВВИДУ!
- Спокойнее, парень, - голос Франко Бегби звучит встревожено. - Умей проигрывать с достоинством.
- Послушай, - Антон усмехается, - Мои мальчики не оставят в покое тебя и твою семью. Они в курсе, что я тут с тобой встречаюсь.
- Что-то пока нет признаков массовой паники среди твоих котанов, приятель. Ни звонков, ни смс. Может быть, они тебя и слушаются, но, как знать, может, многим ты успел перейти дорогу. Так что я рискну. - Он машет мобильником Антона перед его лицом.
- Постой...
- Вторая причина, - Франко просматривает список звонков на его телефоне, - все считают, что ты убил Шона. Так просто людей не переубедишь. Нет такой опции, вроде как включить-выключить. Я тяжким трудом заработал свою репутацию, кореш. Это дурная репутация, но и за неё пришлось дорого заплатить, - объясняет Франко, мрачнея, когда из глубины здания доносится вой Ларри.
- Я НИКОГДА... Я НИКОГДА... НИКОГДА, ФРАНКО.... - с мокрыми прилизанными волосами и испуганным лицом Антон выглядит совсем юным.
- И есть ещё одна причина, честно говоря, довольно жалкая, но что поделать. Я кайфую от этого, - он усмехается, чувствуя, как вибрирует у него в кармане телефон Антона Миллера. Скоро здесь могут появится его шестёрки. - Случалось убивать людей, но сжигать заживо — это новый для меня опыт, - объясняет Франко и возвращается к прерванному занятию, обильно поливая бензином всё вокруг.
Антон отходит вглубь, а потом снова кидается к проёму прерывисто дыша:
- У МЕНЯ ЕСТЬ МНОГО ДЕНЕГ! Я МОГУ ЗАПЛАТИТЬ ТЕБЕ! ВОТ УВИДИШЬ, Я НЕ ОБМАНУ! БОГОМ КЛЯНУСЬ!
Фрэнк Бегби сжимает кулак и бьёт в самый центр мокрого, обрамлённого дверью лица. Голова Антона замирает. Он ненадолго замолкает, утирая кровь, текущую из носа, но вскоре продолжает свои мольбы:
- ВСЁ, ЧТО УГОДНО! ПРОСТО СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫХОЧЕШЬ!
- Я собираюсь заполучить то, что хочу прямо сейчас, кореш, - Франко поджигает спичку о коробок и бросает её внутрь. Тут же раздаётся свист и треск быстро распространяющегося огня, звук взрыва, и полоса пламени вырывается в дверную щель, заставляя Франко поспешно отскочить. Франко кажется, что он всё ещё слышит тихие стоны Ларри, но даже если это и так, крики Антона вскоре заглушают их. С сожалением Франко снимает зелёную кожанку ганстера с ручки двери и проталкивает внутрь. Хорошая была куртка, да и по размеру должна была бы подойти.
Франко смотрит на мобильный Антона. Пара пропущенных вызовов и смс, самые настойчивые из которых от Райана. Судя по тексту, это его более опытный и напористый подельник. Франко изучает смс Антона, которых оказывается довольно много, пытаясь расшифровать закодированные инструкции, которыми они полны. Франко борется с телефонной раскладкой и шрифтами, а так же отдающимися в голове угасающими криками молодого человека, но всё-таки умудряется отправить Райану сообщение: «Всё в порядке. Встретимся у меня через 30 мин».
Затем он садится за руль фургона и отгоняет машину, освобождая дверь. К его удивлению, из проёма вырывается пылающая фигура Антона. Огненный шар, бегущий прямо на него. Франко готов поспорить, что молодой человек вряд ли способен его видеть, и просто отодвигается в сторону, позволяя горящей фигуре добежать до края и упасть вниз, в сухой док.
Понимая, что наступают сумерки, Франко смотрит вниз и видит черную изломанную фигуру Антона. Он не движется, но все еще горит. Внезапно вспомнив о «догонялках» Уорнер Бразерс — мультфильмах о Билли Койоте, он чувствует как внутри него нарастает щекочущее веселье. Затем Франко возвращается к складу и открывает обуглившуюся изнутри деревянную дверь. Запах почти невыносим; в воздухе висит густой дух горелого жира и серы. Внутренние стены кирпичной постройки закопчены, а содержимое превращено в руины и пепел. Огонь сжёг весь кислород, проходивший через отдушину, это и привело к взрыву. Затем он видит останки Ларри. Его лицо разбито и окровавлено, хотя остальное тело кажется странно нетронутым и покоится на куче почерневшей одежды. Франко смотрит на пустые глаза своего старого друга, уже не видящие, хотя эти грёбанные вставные зубы по-прежнему мерцают белым.
- Поганый задрот, - произносит Бегби, выходя на улицу и с наслаждением вдыхая свежий воздух.
Солнце скрывается за зданиями складов на дальней стороне пристани, предвещая похолодание. Франко берет ключи от фургона. Он осторожно спускается по в док по ступенькам-скобам. Каждый шаг его медленного спуска отдаётся острой болью в ноге. Нащупав, наконец, здоровой ногой дно, он проходит по усыпанной обломками сухой земле к тому, что было было Антоном, и кладет ключи во все еще неповрежденный карман джинсов, обтягивающих раздувшееся, бесформенное тело. Он берет телефон, медленно и кропотливо набирает сообщение: «Тебе предстоит умереть за то, что ты сотворил со мной, жирдяй» на номер, который выучил наизусть, и засовывает телефон в тот же карман, что и ключи.
Затем Фрэнк Бегби отворачивается от тела и в угасающем свете дня смотрит на пугающие железные прутья лестницы, врезанные в каменные стены сухого дока. Некоторые из них истончились от ржавчины; вскоре совсем стемнеет и единственным источником света будет тусклый фонарь, сияющий сверху. Нога сильно болит, и подъём обещает быть тяжёлым.
Поставив здоровую ногу на первую ступеньку, он начинает движение. Ладони кажутся липкими и скользкими от пота, ногу разрывает от боли, и по мере того, как он поднимается выше, тьма всё сгущается, разрываемая лишь светом уличного фонаря. Он не осмеливается смотреть вниз, но взглянув вверх чувствует, что никогда не сможет подняться. Он концентрируется на вдохах. В какой-то миг он представляет, что его подошва соскальзывает, проржавевший насквозь прут ломается под его весом, и он падает на дно сухого дока, ломает кости и попадает в ловушку. Там, внизу, ему останется только ждать смерти в компании обгоревшего трупа, или тюрьмы, если место происшествия обнаружат скоро.
Затем он наконец дотягивается до верхней ступеньки. Он замирает, чтобы отдышаться, и внезапно чувствует сильную боль в протянутой руке. Взглянув вверх, он видит ботинок, наступивший на его руку. Затем ему на лицо льётся какая-то жидкость. Острый аромат мочи наполняет ноздри. Фрэнк Бегби смотрит на тёмные очертания писающей на него фигуры и понимает: вот пришла и его очередь.
Партнёр по танцам — 6
Стояла влажная летняя ночь. Ветер поменял направление, и приятный тихоокеанский бриз сменился раскаленным воздухом пустыни, накрывающим Сиера-Невада. Участок был залит ярким светом, и Мэлани подключила свой Айфон к стерео-системе. Мелодия сальсы вытесняла посторонний шум, и Джим откинулся в комфортном раскладном кресле, стоящем на огромном деревянном настиле их заднего двора с видом на садик. Мэлани упрашивала его встать и потанцевать с ней, пока Хуан и Ральф слаженно двигались под музыку.
Джим отнекивался сперва, объясняя, что так и не выпил, и показывал на пустые бутылки из-под вина на столе. Отказаться от алкоголя оказалось проще, чем он думал. Пара стаканов были бесполезны для него: сначала он ощущал слабый гул, затем чувствовал себя жалким и усталым. Он всегда говорил, что ему нужно много выпивки, но в этом случае он терял контроль над собой, а это всегда плохо кончалось для него и окружающих, так стоило ли вообще начинать? Но при взгляде на этих троих, радостно выпивающих, игривых, им овладевали хандра и сожаление о том, что некоторые люди способны овладеть искусством вовремя остановиться. Мэлани чувствовала его зависть, и оба знали, что ему этот навык не обрести никогда.
Наконец уступив жене, настойчиво тянущей его за руку, Джим встал, и как раз в этот момент Ральф начал падать. Его глаза захлопнулись, он схватил Хуана за руку, оседая на покрытие. Это было словно какая-то шутка, и Мэлани не могла понять, что происходит, но выражение ужаса на лице Хуана отметало всякую мысль о розыгрыше, к которым Ральф обычно был расположен. Ральф, подергиваясь, лежал на полу, его муж кричал, и ни он, ни Мэлани не знали, что делать. Тогда Джим вытащил свой телефон и бросил его жене.
- Звони 911, вызови скорую, скажи им, это сердечный приступ, и дай им адрес, - сказал он, наклоняясь к Ральфу.
К этому моменту Ральф уже впал в беспамятство и, казалось, не дышал. Пока Мэлани говорила с оператором, до нее доносились рыдания Хуана, смесь английского и испанского, который она никогда не слышала от него прежде. Она была поражена, что ее муж явно знал, что именно нужно делать.
Джим понял, что у Ральфа случилась остановка сердца, поэтому он не стал терять драгоценное время, прощупывая его пульс. Вместо этого он немедленно начал сердечно-легочную реанимацию, положив одну руку на грудь Ральфа прямо под нижнюю частью грудины и начал ритмично надавливать другой рукой.
- Он умирает! - закричал Хуан.
- Да нихуя! Пиздюк помрет, когда я, блять, скажу, что он помрет, - огрызнулся Джим настолько жестко, что Мэлани и Хуан обменялись короткими изумленными взглядами. На прямых руках он надавливал на грудь Ральфа всем своим весом: - Раз, два, три...
После тридцати ударов, он открыл рот Ральфа, запрокинул ему голову, поднял подбородок и крикнул Мэлани:
- Зажми ему ноздри!
Мэлани опустилась рядом и сделала, как он просил. Джим сделал глубокий вдох и накрыл рот Ральфа своим. С каждым его выдохом, грудь Ральфа поднималась. Он начал надавливать снова:
- Раз, два, три... Давай, Ральфи, сынок, дыши, блять!
- Боже мой! - завопил Хуан. - Да где же они?
Мэлани сжала его ладонь свободной рукой. Джим снова вернулся ко рту Ральфа, который он месяц назад назвал «отсосавшим тысячу членов», и Мэлани вспомнилось это пьяное, скандальное утверждение, пока она смотрела в глаза не Джима, но Фрэнка Бегби, бандита, который, казалось, задавался вопросом «Что я здесь делаю? Почему я здесь...?» А затем начались конвульсии, похожие на мини-вспышки, когда Ральф снова начал дышать. Сначала слабо, но постепенно все более размеренно. И Мэлани смогла нащупать пульс на его шее.
- Он вернулся! Вернулся!
Хуан перекрестился и пробормотал:
- Спасибо тебе, спасибо тебе... о, спасибо...
Ральф был все еще без сознания, и Джим осторожно повернул его на бок в безопасную позицию. Слизь и рвота потекли из его рта прямо на пол. Джим попросил Мэлани принести плед, и она принесла его и укрыла их заболевшего гостя. Крики и суета разбудили Грейс, и она вышла к ним. Джим спокойно объяснил дочери, что дядя Ральф заболел, но скоро поправится, и отвел ее обратно в постель.
Когда Джим вернулся, Ральф как раз пришел в сознание, но был совершенно сбит с толку. Мэлани рассказывала ему о том, как у него случился приступ, но Хуан был рядом, и скорая уже в пути. Когда врачи приехали, Джим сказал, что останется с детьми, если Мэлани хочет отправиться на скорой вместе с перепуганным Хуаном, чтобы приглядеть за ним. Ральфа тут же отвезли в Сердечно-сосудистый центр рядом с небольшой больницей. Его дыхание было ровным, когда Мэлани и Хуан пришли навестить его сорок минут спустя.
На следующий день, она и Джим отправились в госпиталь навестить его. Ральф улыбался ее мужу.
- Эй, Джим, Хуан и Мэл сказали мне, что ты отлично целовался. Жаль, я все пропустил.
- Тебе повезло, что поцелуй сработал, - серьезно ответил Джим. - Ты даже не представляешь, что я собирался делать дальше.
Затем они с Мэлани отправились на Голета Пойнт, полюбоваться на море, где он и рассказал о курсах неотложной помощи в Телфордском колледже, куда его отправили годы назад. Это было связано с работой на фабрике по производству коробок, на которую его устроил его надзиратель. Это было то еще дерьмо, и он согласился на курсы только потому, что это означало восемь понедельников в колледже вместо однообразия сборочной линии. - Спасибо, блядь, шотландской исправительной системе, - смеялся он.
Ральф пережил серьезный сердечный приступ из-за необнаруженного врожденного дефекта, но это можно было исправить с помощью процедур. Джим определенно спас ему жизнь, и теперь его шансы на излечение были высоки.
- Скоро он вновь сможет танцевать сальсу, - улыбнулась Мэлани.
- Это хорошо, - ответил Джим, поднимая выброшенного на берег огромного краба. Он поставил его на песок и наблюдал, как тот поспешно убегает в сторону моря.
- О чем ты думал, когда оказывал первую помощь и спасал Ральфу жизнь? - спросила Мэлани.
- Я думал, - начал Джим, - с лейтским акцентом, звучащим в моей голове: вот до чего, блядь, доводит сальса!
И их смех эхом разлетелся по пляжу и утесам.
Музыка, играющая в лимузине была не сальсой, а ненавязчивым легким роком. Какая-то пошлая баллада под названием «Вот бы ты меня хотела», и Мэлани никак не могла вспомнить исполнителя. Высокий мужчина, сидящий рядом с ней на водительском кресле, казалось, знал слова и шепотом бормотал их себе под нос. Дэвид Тайрон Сила представился другом ее мужа. Он рассказал Мэлани, что волновался за Франко, потому что ему позвонил их с Элспет общий знакомый. Они не застали Мэлани, но слышали, что она собирается пройтись по Лейту и поискать Франко, как Дэвид и сам собирался поступить.
- Я как раз двигался по улицам Уолк и Джанкшн.
Сила объяснил, что его ребята как раз прочесывают улицы и пригласил ее зайти к нему домой. Он сказал, что велика вероятность, что Франко отправится туда, так как он дал ему ключи. Мэлани согласилась, она была наслышана и о Силе, и о том, что они с Франко давние приятели. Да и на кого еще ей было положиться?
Баллада перетекла в следующую, «Когда ты влюблен в красивую женщину». И снова имя исполнителя было ей незнакомо, хотя Дэвид Сила вновь начал с энтузиазмом подпевать. Мэлани спросила его, знает ли он, где живет Ларри Вайл.
- К сожалению, нет. Но они «gey» колоритная парочка... - ухмыльнулся Тайрон. - Это старое шотландское слово «gey» означает «очень». Франко использовал его при вас?
- Нет.
Тайрон казался разочарованным, но быстро сменил тему.
-Так, я думаю, если они пошли выпить вместе, мы не можем исключать того, что они могли попасть в переделку.
Мэлани сжала зубы, решительно покачав головой:
- Фрэнк перестал употреблять алкоголь годы назад.
- Ну и хорошо. Вот только у него сильный стресс, и он встретился с ребятами из своей старой компании... так что никогда не знаешь... Он столкнулся с Нелли на днях. Старый друг, который заверил меня, - Дэвид Сила ухмыльнулся ей: - Что Франко все также остер на язык, как и раньше.
Мэлани размышляла об этом всю дорогу к дому Силы. Эту огромную виллу из красного песчаника можно было скорее назвать хоромами. И если она показалась Мэлани впечатляющей снаружи, то когда она вошла внутрь, в глаза ей бросилось огромное богатство при полном отсутствии вкуса. Это напомнило ей отель в Вегасе. Словно Сила съездил в Париж и Венецию и сказал дизайнеру: сделай также. Казалось, у него страсть ко всему самому дорогому, а как это все будет сочетаться по стилю его совершенно не волновало.
Он попытался показать Мэлани развешанные по стенам картины:
- Не интересуетесь прерафаэлитами?
- Все, чем я интересуюсь в данный момент, мистер Сила, это Фрэнк.
- Конечно, конечно, - воскликнул Сила. - И зовите меня Дэвид. Я пытался помочь ему, Мэлани. Ничего, если я буду звать вас Мэлани?
- Конечно, - кивнула она. - Как вы думаете, где он может быть?
- Вероятно, в одном из его старых добрых местечек, - ответил Сила, приглашая Мэлани присесть на диван, а сам рухнул в кресло напротив. - Примерно, где мы и были: Лейтский бульвар, Дюк стрит, Истер роуд, возможно, Аббейхилл. Но мои люди как раз там его и разыскивают, и мы найдем его. - решительно воскликнул Сила. - Надеюсь, он уже на пути сюда. Его телефон переведен на голосовую почту, но он вечно его отключает.
Мэлани согласно кивнула. Он и правда хорошо знал Фрэнка.
- Я пытался помочь ему, Мэлани. - обратился к ней Сила, разведя своими большими руками. - Этот город сильно изменился с его деньков, и в округе появилось несколько сомнительных личностей.
- Я думаю, возможно, они всегда тут были, - ответила Мэлани тихим и твердым голосом, глядя ему прямо в глаза.
- Верно подмечено, - улыбнулся Тайрон. - Но нельзя просто наезжать на таких людей и не ожидать ответной реакции, а Франко, не пойми меня неправильно, он, конечно соль земли, и мы через многое прошли, но он бывает чуточку твердолобым.
С этим Мэлани поспорить не могла.
- Вы упомянули сомнительных личностей... Этот Ларри...
- О, Ларри Вайли был мерзким типом в былые дни, но сейчас он безобиден. Немного болен, как я слышал. Я скорее думаю на одного молодого парня по имени Антон Миллер. Я пока не могу этого доказать, - Тайрон ударил кулаком по ладони, - но я почти уверен, что юный Шон обворовывал его... деньги от наркоты... так что Миллер решил сделать из него пример. Шон вел себя, типо «Я сын Франко Бегби, так что я неприкасаемый»... прискорбная самонадеянность юности... Так что я думаю, этот Антон Миллер хотел сделать заявление.
- И Фрэнк...
- Что ж, вполне понятно, - продолжил мысль Тайрон. - Я думаю более, чем вероятно, что Франко пропал после того, как Миллер решил с ним поговорить.
- Фрэнк изменился... - убежденно сказала Мэлани. - Он не сделает ничего, что бы...
Тайрон смерил ее пристальным взглядом:
- Как бы он ни любил вас и ваших дочек, его сын был убит. - он медленно наклонил голову. - Это может кого угодно свести с ума, - под его пристальным взглядом Мэлани заполняла паника. - Я знаю, они не были особо близки, но он все же его первенец.
- О боже, мы должны позвонить в по... - пока слово «полиция» крутилось у нее на языке, Мэлани подумала о Гарри и немедленно оборвала себя.
- Я не думаю, что полиция станет помогать, - пожал плечами Тайрон. - Они не... скажем так, у нас есть определенная репутация в этом городе, у Франко и меня, и полиция никогда не была особенно расположена к нам.
Мэлани нахмурилась, скрипя зубами.
- Я просто хочу найти его и вернуть домой.
- Конечно, хотите. И, как я уже говорил, мы уже ищем его, и найдем, если только... - тон Тайрона стал глубоким и мрачным, - что ж, мы должны признать, что Миллер может найти его первым.
- Я не могу просто сидеть здесь, - шумно выдохнула Мэлани. - Меня тошнит от волнения.
- Тогда возвращайтесь в свой отель, если хотите, а я позвоню вам, как только появятся новости. Я гарантирую, что стану первым, кто узнает, - сказал он самоуверенным тоном, - И вы будете следующей, секунду спустя.
- В таком случае, я лучше задержусь подольше.
- Несомненно. - телефон Тайрона завибрировал. - Извините меня. - Он поднялся, пересек комнату, очевидно не узнавая номер звонившего. Она наблюдала, как его шея сзади запылала красным.
- Это был Франко?
- Нет, просто семейные дела, - сказал Тайрон, убирая телефон в карман. Он направился к мраморному бару и налил бокал красного вина, предлагая его Мэлани, которая несмотря на искушение, отказалась.
- Вы знаете, я думал, Франко преуспел в мире искусства, но теперь я вижу, что в действительности он сорвал джекпот, заполучив себе такую потрясающе умную и красивую молодую женщину.
Его ухмылка заставила ее пожалеть, что она все-таки не уехала в отель.
Ссаньё
Его сын Майкл стоит над ним с обнажённым пенисом и ссыт ему в лицо. Франко так измотан, что готов разжать пальцы и упасть вниз, заняв своё место рядом со всё ещё тлеющим телом Антона. Он едва может повернуть голову; вонючая струя отскакивает от его черепа, и моча поливает спину и плечи. Как будто теплый душ может быть ссучими вратами в ад.
- Майкл, что за хрень...
- Заткнись, мудила, - усмехается Майкл, медленно отряхивая член от капель и засовывая его в штаны. Франко вспоминает, где он видел эту кривую, хитрую улыбку раньше. Юность его сына скрыла тот факт, что мальчик — копия дедушки Джока. В этот момент Франко совершенно убежден, что все кончено, но Майкл наклоняется вперед и протягивает ему ладонь.
- Да, блядь, ты того, держи руку-то.
Всё, что Фрэнк Бегби может сделать, это поднять руку вверх. Его жизнь во всех смыслах в руках Майкла, и он удивляется, когда сын обхватывает его за запястье, помогая выбраться на твердую поверхность. Франко стоит, согнувшись и изо всех сил пытаясь отдышаться. Искалеченная нога так болит, что ему кажется, что он сломал её заново.
- Почему... зачем ты нассал на меня? Нахуй, если после помог?
- Я нассал на тя, потому что ты, блядь, вконец охуевший старый мудак... А помог, потому как ты ещё и мой грёбанный отец. Ну и... ты прикончил этих двоих уродов? - он смотрит на дно сухого дока, на выгоревший склад, а потом переводит обвиняющий взгляд на отца.
- Ну, хоть за второе спасибо, - говорит Фрэнк Бегби, переводя дыхание. Он пытается перенести вес с больной ноги и разглядывает тёмную от мочи футболку, на которой теперь с трудом можно различить принт калифорнийского медведя.
- Стал-быть, ты смываешься, типа того, - произносит Майкл утвердительно. - Знаешь, я рад, что ты заставил поплатиться Антона и Ларри. Кто-то должен был это сделать.
Бесстрастный взгляд Франко ничего не выражает. Майкл может расценивать его как одобрение. Это могло бы сделать их отношения хоть чуточку теплее.
- По крайней мере, я узнал, кто убил Шона, как и хотел, - он указывает на склад.
Майкл громко смеется, качая головой:
- Ларри сказал, что это он? Ты же не поверил в это дерьмо? Или да?
Франко только сейчас понимает, что его обманули. Он дрожит от холода. Стемнело, и мокрая от мочи футболка заставляет его мёрзнуть ещё больше.
Сын смотрит на Франко Бегби как на дурака.
Возможно, я такой и есть, - думает Франко Бегби, измученный, разбитый, хромой и пропахший мочой.
- Он просто разозлить тя хотел. Ты, я знаю, собирался валить, соскучился небось по своим дочам, - Майкл хмурится, но затем его губы растягиваются в холодной улыбке: - Теперь, значит, я старший из раздражающих тебя бесполезных ублюдков.
Франко на миг пронзает ярость, но затем он чувствует себя опустошённым настолько, что с трудом удерживается на ногах. Он смотрит на Майкла и понимает, что язык отказывается его слушаться. Он с трудом выдавливает из себя судорожное:
- Как?.. Ты, блядь, порешил брата?
Зловещий смех Майкла звенит в его ушах.
- Вникаешь, в какое затруднительное положение я попал, когда обнаружил, что этот гавнюк был там в то же время? - говорит он с вызовом. - Дошло?
Франко молчит. Он ощущает жгучую злобу сына, но на этот раз ему нечего ответить. Он ничего не чувствует кроме опустошённости. Он концентрируется на своем дыхании.
- Ты зацепился за эту ниточку с Фрэнсис. Видел, как ты с ней на похоронах базарил, - говорит Майкл обвиняюще: - Она слушалась Шона как собачонка, всюду за ним таскалась. А этот торчок одалживал её Ларри, этому пятидесятилетнему старому пердуну, и Антон тож её трахал. Все, кроме меня, - стонет Майкл, не скрывая ревности, - Разве я бы я, блядь, так с ней обращался? Я бы позаботился о том, чтобы держать её подальше от сторчавшихся мудаков и старых извращенцев, которые обращались с ней как с дерьмом, фоткали её на свои дурацкие телефоны. И всё это из-за грёбанной дури!
Франко по-прежнему сосредоточен на своём дыхании. С каждым вдохом он ощущает вонь мочи, пропитавшей его футболку и волосы, с каждым выдохом понемногу успокаивается. Икры и руки всё ещё ноют после долгого подъёма, но нога болит уже не так сильно.
- Когда Шон переехал в эту квартиру в Горги, Арби попросил меня сделать копию ключей. Скажем, я думал, что этот тупой мудак будет там хранить товар и деньги Антона Миллера, так что я и себе сделал дубликат в том месте, в центре Сент-Джеймс. Заодно я зашёл на Трафальгарскую площадь, к своему бывшему боссу и застал там Фрэнсис. Выглядела она паршиво, но жаловалась, что этот педик совсем её не трахает. Что ты на это скажешь? — спрашивает Майкл с вызовом.
- Спустя примерно неделю я поехал в квартиру на Горги, чтобы посмотреть можно ли там что-нибудь спиздить. Может быть, немного травки или бабла, или что ещё может быть у такого ёбанного педика как этот гавнюк Антон. - Майкл злобно улыбается. - Я постучал в дверь, никто не ответил. Но когда я зашёл, я увидел Шона там. Он развалился в кресле. Фрэнсис была там же, но толку от неё было мало. Они оба были обдолбаны. Я попытался привести её в чувство, но ни хрена у меня не вышло. А вот тот мудак, которого мне приходилось считать своим братом, твой бесполезный сын, - усмехается Майкл, - очнулся. Только он открыл глаза, я харкнул на него так смачно, как только мог, прямо в его грязный, говённый рот, который никогда, блядь, не затыкался, когда просили. Он посмотрел на Фрэнсис и отключился. Так что у тебя есть шанс посмотреть в лицо убийце Шона! В моё лицо! Грёбанный старый гавнюк!
Франко чувствует себя ветхим и беззащитным. Как будто его выпотрошили, оставив только тошноту, заполнившую его целиком, распространяющуюся, словно болиголов.
- Как так, что ты наделал?..
Майкл выкрикивает ему в лицо:
- НЕ ПОНИМАЕШЬ, ГДЕ Я НАБРАЛСЯ ЭТОГО ДЕРЬМА?! ТЫМЕНЯ НАУЧИЛ! ТЫ!!! Ты сказал мне как поступать, как отделывать больных чокнутых извращенцев!
И Франко вспоминает тёплый летний день. Он взял мальчиков, и по дороге в кинотеатр они увидели двух молодых людей сидевших на открытой веранде одного из баров на Верхнем Бульваре и державшихся за руки. Ему стало противно, что мужчины так ведут себя на глазах у его маленьких сыновей. Его наполнила ненависть. Пока он сидел в тюрьме, кто-то присылал ему посылки с гейским порно. Это злило Франко, и его злость требовала выхода. Он считал всех гомосексуалистов извращенцами и педофилами, и излил свою желчь на ту парочку, наорав на них при всём честном народе. Напугавшись, мужчины скрылись в баре. Он помнит, что мальчики тоже были напуганы. Точнее, Майкл был.
Зачем? Почему он это сделал? В чём был источник той ненависти? Почему то, что делали незнакомцы, так много для него значило? Сейчас в Калифорнии у него и Мэлани есть коллеги-геи и соседи, а есть Ральф и Хуан, которые стали их близкими друзьями. Они приходят на ужин, шутят, общаются, танцуют, играют с детьми, шутят с ним и Мэлани; он просто больше не видит в этом проблемы. Смешно. Безумие, что он нуждался тогда в подобных вещах, в любой бессмыслице, бывшей громоотводом для его злости, обращающей его гнев во вне.
- Ну, я был не прав, - Франко может чувствовать, как его слова лопаются на его губах. Его знобит, он насквозь промок, ему нужно домой. В Калифорнию. К Мэлани.
- А я следовал всем тем вещам, которые ты теперь называешь неправильными, - рычит Майкл, и внезапно его глаза широко распахиваются: - Помнишь, помнишь, что ты мне ещё говорил? Когда этот придурок разрезал мне шею проволокой, натянув её между дверей?
Франко снова видит в лице сына черты деда, и ему кажется, что старик вершит здесь, в доках, свою мрачную призрачную месть. При слабом свете фонаря Майкл кажется приведением, и Фрэнк Бегби настолько ошеломлен, что не может выдавить из себя не звука.
- Ты рассказал, как избил сволочь, травившую тебя, половинкой кирпича, и как ты проучил старого дядю Джо, я уж не помню как, - Майкл смеётся, вглядываясь в обескураженное лицо отца, - Но я использовал бейсбольную биту... Да что ты так смотришь на меня, что не так с моим лицом? - Майкл разражается сухим, невесёлым хихиканьем.
Франко вспоминает тот день и свой разговор с напуганным окровавленным мальчиком. Майкл был тогда милым хрупким малышом, а Шон терроризировал его. Шон издевался над младшим братом, так же как Джо в детстве издевался над ним, и Франко дал Майклу традиционный совет Бегби. Но то, как далеко зашёл Майкл, следуя ему, поднимало возмездие на новый уровень. Фрэнсис Б