В неделю блудного СЫНА (покаяние – вот прямой и незаблудный путь спасения, а не праведность)

В прошедшее воскресенье словом еван­гельской притчи внушала нам Святая Церковь не полагаться на свою правед­ность. И мы видели, что и возможности ника­кой нет как-нибудь основать на ней надежду своего спасения. Ибо где нам так жить, чтоб вся жизнь наша представляла непрерывную цепь добрых дел, и притом так, чтоб под сими доб­рыми делами всегда были добрые чувства и рас­положения сердца, а далее — все сии чувства и расположения со всеми делами были вооду­шевляемы одною ревностию по славе Божией?

Где нам так жить? А между тем все сие и — все сие только в совокупности — составляет пол­ную праведность, так что, коль скоро недоста­ет чего, праведность та уже не праведность и не имеет силы отворить нам вход в Царство Небесное.

Но, с другой стороны, только праведные, чис­тые и святые могут наследовать Царствие Божие, потому что в него не войдет ничего нечистого. Так как же нам быть-то? Как неправедную жизнь свою сделать праведною? Чем оправдать неправ­ды свои? Куда девать нам грехи свои и чем убе­лить нечистоты и скверны души нашей? Ибо, если, при недостатке правды, еще и сего не доищемся и не сделаем того, что следует посему, нет нам надежды спасения! Погибли мы! У Бога прав­ды — нет поблажки и нет на лица зрения: или будь прав, или ищи неложного оправдания пред лицем Праведного и нелицеприятного Судии.

Увы! Тесно нам от обою! И эту тесноту не­избежно проходит всякая душа, взыскивающая спасения! Не видя правды в себе, она поражает­ся чувством гнева Божия и готова бывает пасть в отчаяние. Но, благодарение Господу, вот слы­шится ей утешительный глас к разбойнику с Креста: «днесь со Мною будеши в раи!» (Лк.23,43), и она оживает благонадежием... Ах, братие! Если бы не было Креста, не было бы никогда никакой отрады ни в какой душе: была бы одна скорбь и теснота и в сей жизни, и в Будущей.

Слышали ли вы, братие, сердцем сей призыв от Господа: «Приидите ко Мне ecu труждающиеся в чувствах нечаяния и обремененные грехами, и Аз упокою вы» (Мф.11,28): возьму вас под кров Свой, умирю, облегчу и насыщу душу вашу благонадежием!» Приидите же, все ищущие спасения! Приидите, поклонимся и припадем ко Христу, из глубины души вопия к Нему: «Спаси ны, Сыне Божий, спаси ны! Разве Тебе, иного Спасителя не знаем!»

Итак, вот прямой и незаблудный (надежный) путь спасе­ния, а не праведность! Поэтому Новый Завет так начинается: «покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк.1,15). «Покайтеся»: сознайте себя грешными, безответ­ными пред Богом и плачьте о том в горести души; «веруйте во Евангелие»; веруйте, что Господом на Кресте пригвождены все грехи наши и раздрано рукописание их и что всякий грешник, верую­щий в Него, получает прощение и объявляется правым пред лицем правды Божией.

Токи слез покаяния и сердечного сокруше­ния во грехах, растворяемые и умягчаемые ве­рою в крестную смерть Господа, — это основа нашего оправдания и, следовательно, нашего спасения. Вот почему Иоанн Предтеча, приго­товляя народ к сретению Господа, говорил: «по­кайтеся...» (Мф.3,2) Вот почему и Сам Господь начал про­поведь Свою тем же словом: «покайтеся» (Мк.1.15) — и потом, посылая Апостолов на проповедь еще при Себе, заповедал им всюду говорить: «покайтесь» (Мк.6,12). Вот почему и Святая Церковь, научая нас вос­хитить спасение в приближающийся пост, влага­ет такую песнь в уста каждому из нас: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!» Она предло­жила уже нам притчу о мытаре и фарисее, чтоб научить, что спасение — в мытаревом биении в перси с воплем покаянным: «Боже, милостив буди мне грешному», а не в самооправдательном само­мнении: «несмь, якоже прочие... хвалу Тебе воз­даю...» и прочее; и ныне предлагает притчу о блудном сыне, чтоб показать, что Отцу Небесно­му любезнее тот сын, который, обращаясь к Нему по согрешении, говорит: «несмь достоин нарещися сын Твой...» (Лк.15,19) нежели тот, который, думая, что никогда не нарушает воли Его, говорит: «николи же заповеди Твоя преступил...» (Лк.15,29).

Приидите же, восплачемся пред Господом, сотворившим нас, Господом праведным, но гото­вым помиловать нас ради слез наших сокруши­тельных.

Не подумал бы кто, судя по образцам мытаря и блудного сына, что слезы покаяния нужны тем только, кои запутались в страсти бесчестия и <в> большие грехи, а не тем, кои уже перестали гре­шить и живут исправно! Нет, нет! Слезы покая­ния всем необходимы, и без них никому на свете нет спасения; притом необходимы слезы непре­станные, а не так, что поплакал однажды, испо­ведался и довольно... Они то же в жизни, что поле или фон в цветистой материи. Как сие од­ноцветное поле служит основою цветов и напол­няет пустые между ними промежутки, так и сле­зы покаяния служат основою праведности и восполняют недостатки правых дел в жизни на­шей. Итак, нечего отговариваться! Плакать и плакать подобает!

Чтоб для вас яснее было, что такое слезы и как надобно плакать, приведу вам несколько случаев относительно сего из житий святых. Один святой муж, кажется Ефрем Сирианин, шел с учениками своими в город или селение и, про­ходя мимо кладбища, увидел одну вдову, кото­рая проливала горькие слезы над могилою; и как ни утешали ее родные, окружавшие ее, она слушать никого не хотела. Она все, кажется, за­была, ничего не видела и не слышала; одно горе поглощало ее сердце и душу. Миновав ее, ста­рец, обратясь к ученикам своим, сказал им: «Как убивается вдова сия на могиле сей, так нам на­добно убиваться плачем о душе своей, которую мы уморили грехами своими и похоронили на чуждой ей земле мира и похотей плотских». Сказав сие, старец зарыдал и рыдал всю дорогу, пока пришли к тому месту, где надобно было скрыть слезы свои.

И еще есть сказание об одном старце, кото­рый, оставя мир, удалился в пустынные места, но не строил себе келий, а так переходил с места на место, как птица перелетная. Видал ли кто его вкушающим пищу, неведомо; но никто никогда не видал его без слез, рыданий и стенаний. Если случалось, что он, как горлица пустынная, при­ближался к какому городу или селению, то не входил внутрь, но садился вне, на каком-либо камне, и, преклонив голову к персям, вопиял со слезами: «О! О! О! Увы! Ой, горе! Ой, беда! Что-то будет? Что-то будет?» Случалось, что жи­тели того места выходили к нему и из сострада­ния брались утешать его, но это еще более рас­травляло его горе и умножало плач и слезы. Предлагали ему и пищу, и одежду, и деньги — ничто не утешало, ничто его не занимало, и были слезы ему хлеб день и ночь. Иногда обращались к нему с речью, говоря: «О чем плачешь ты и какая беда постигла тебя? Скажи нам; может быть, мы по силе нашей поможем тебе и облег­чим горькую участь твою». Но старец от сих слов еще больше начинал плакать, закрывая ли­цо свое с тем же воем и воплем и не имея сил произнести ни одного членораздельного слова. И только после долгих докучаний, сквозь слезы и всхлипывания, произносил иногда: «Не знаю, поможете ли вы мне, но вот беда моя: господин мой вверил мне большое богатство, а я промотал его все на балы, театры, гулянья, на пиршества и роскошную нечистую жизнь с блудницами. Те­перь господин мой ищет меня и, нашедши, пре­даст суду и позорной казни. И делать не знаю что!.. Что-то будет?.. Что-то будет?» — и опять предавался плачу, рыданию и воплям. Понятно вам, о чем это он плакал? Он плакал о грехах и боялся суда Владыки всех — Бога! Вот так восплачем, и, может быть, помилует нас Бог!

Не сказал бы кто при сем: «Вот, все плач, сто­ны и слезы! Приятно ли Самому Господу такое ненатуральное состояние!» Да, так. Слезы толь­ко и приятны Господу, и только с сокрушенным сердцем приходящих к Нему Он принимает милостиво и благосклонно. Относительно одной души, ищущей спасения, вот что показал Господь в сонном видении: виделось ей, будто она, в тол­пе других многих, находится на просторном дворе святой обители, среди коего стояла преблаголепная церковь. Все чего-то ожидали. Вдруг про­несся говор: «Идет, идет пастырь!» Народ расступился, и все увидели грядущим Спасителя в пастушеском одеянии. Лицо Его было необык­новенной красоты, и радушный взор Его разли­вал отраду везде, куда ни падал. Он прошел про­странство между народом и церковию и стал у двери храма. Очи всех устремлены были на Него... Мановением руки и знаком очес Он на­чал подзывать к Себе из толпы народа, кто Ему был нужен. Подзываемые облекались светом и, чем ближе подходили, тем становились светоноснее. Видно, что это были знаки особенной благодати и милости. Но, подозвав двух-трех, Спаситель остановился как бы в недоумении. Ви­девшая видение душа, не худая по жизни, не чуж­давшаяся подвигов и трудов и творившая добро, какое могла, с самого появления Господа помеч­тала, что, верно, ради такой ее услуги Господу или ради того, что она не то же, что прочие, Гос­подь покажет ей какой-нибудь знак особенного Своего благоволения. Потому, когда Он пере­стал подзывать, ей представилось, что теперь за нею череда. Выступив из-за других, обратилась она к Господу: «Не меня ли, Господи?..» Но Господь и не взглянул на нее, а только взор его и движение головы выражали презрение и от­вержение. Как стрелою была поражена душа, видевшая сие, и пала с криком отчаяния. Окру­жавшие ее бросились было помогать ей, но она отталкивала всех, крича только: «Я грешница... я погибшая... Господь отверг меня, а без Него как жить и где искать спасения!» Но Господь был уже близ, и стенавшая в горести душа едва восклонила главу свою, как узрела Господа, Который стоял над нею с простертыми объятиями, готовый поднять ее. Утешительное слово изо­шло из Божественных уст Его: «Вот как ко Мне приходить должно!» И тем видение кончилось.

Вот видите ли, как надобно приходить к Гос­поду! Нечего тут умствовать! Такой путь моле­ния учредил Сам Господь: сим путем и будем идти. Он пришел в мир грешников спасти: греш­никами и будем приходить к Нему, только греш­никами, плачущими о грехах своих с решимостию не повторять их более. Праведника нет ни одного на земле; все грешники и все оправдыва­ются туне, благодатию Господа Иисуса Христа, ради веры в Него и слез раскаяния и сокруше­ния! Будем же плакать о грехах, да спасемся! Аминь.