Точка консервации
Множество исследований так или иначе показывают усталость россиян от внешнеполитической повестки, отсутствие ясного проекта будущего для страны, локальный рост демократической активности и разочарование в Путине после высоких ожиданий выборов-2018 (которые также фактически были плебисцитом). Показательно, что эпидемия COVID-19 не повлияла существенно на эти тенденции. Так, в опросах общественного мнения продолжает постепенно расти разрыв между спонтанным рейтингом Путина (28% – ответ на открытый вопрос с просьбой указать политиков, которым респондент доверяет) и его плебисцитарным рейтингом (68% – ответ на прямой вопрос о доверии Путину).
Самая неприятная для Путина новость состоит в том, что его базовый электорат приобретает хорошо оформленные границы – это старшие и особенно пожилые возрастные группы (особенно женщины); чиновники и военные. Собственно, и прежде именно эти категории обеспечивали Путину результаты выборов при почти полном безразличии всех остальных. Однако теперь эта индифферентность и молчаливое раздражение сменяются мягкой оппозицией. Разрыв в оценках Путина и его ключевых инициатив между старшей возрастной группой (55+) и всеми остальными растет и постепенно превращается в пропасть. Размер действительно лояльной Путину аудитории – около 35–40%, это те, кто не просто использует телевизор в качестве канала новостей, а как правило, не использует ничего другого. Сегодня Путин превращается в президента бабушек. Дойдя до пенсионного возраста сам, он уверен в том, что страну должен контролировать он и его друзья-пенсионеры, которые регулярно с удовольствием признаются, что ментально продолжают жить в позднем Советском Союзе.
Завершение этой трансформации будет для Путина фатальным. Как плебисцитарный лидер, он не умеет и не собирается участвовать в конкурентной политике – он не может иметь 35% против 30% у оппонента. Как только Путин лишится премии, которую получает безусловный лидер (в виде тех, кто ходит не «выбирать президента», а «голосовать за президента»), он немедленно потеряет и лояльность аппарата. Он может быть либо единственным, либо никаким.
Стремление перехватить тенденцию и снова получить свои любимые цифры вынудило Путина сначала вскрыть Конституцию, а потом поставить на кон свою легитимность решительным образом – через вопрос о пожизненном президентстве. Стоит подчеркнуть, что речь идет именно о пожизненном президентстве, и упоминание «2036 года» вообще не имеет под собой никаких оснований. В своем знаменитом решении Конституционный суд не воспользовался подброшенным ему аргументом Валентины Терешковой о том, что предыдущие сроки «не считаются», и вместо этого прямо постановил, что приоритетом является право народа «избрать на свободных выборах то лицо, которое он посчитает наиболее достойным должности главы государства», независимо от числа сроков. Это означает, что если бы в воображаемом 2035 году КС спросили о том, можно ли Путину избираться и дальше, судьи могли бы просто повторить то, что они уже сформулировали в марте 2020 года. Если народ хочет Путина, то конечно можно.
Символически этот марш-бросок Путина означает гораздо больше, чем просто вопрос о сменяемости президента. Реальный предмет оформляющегося общественного конфликта – вопрос о консервации страны. Владимир Путин представляет тех, кто согласен всегда жить «как сейчас» – со вполне трезвым взглядом на настоящее и прошлое, но и без всяких надежд на лучшее будущее. Автору этих строк не раз приходилось слышать от пожилых респондентов: «пусть дадут нам умереть при Путине, а потом делают, что хотят». Им противостоят те, кто имеет какую-то собственную повестку и, в целом, хотел бы видеть Россию другой. Они моложе, их становится больше, а достигать взаимопонимания с пожилыми им удается все труднее. Сейчас – последнее окно, чтобы поставить их на место перед грядущим непростым временем, и поэтому Путин торопится.
Тактика Кремля
Этот реальный конфликт, который зрел в любом случае (его можно было видеть уже в реакции на события 2019 года) и который Путин смело решил форсировать, проявился в расколе страны по вопросу о пресловутом «обнулении». По данным опросов, почти равные группы в 47–48% поддерживают и не поддерживают эту затею на протяжении последних месяцев, при том что среди противников впечатляюще преобладают резкие оппоненты. Учитывая вероятные погрешности опросов, ситуация, скорее всего, еще менее выигрышна для Путина – этот вопрос оставляет его практически один на один с его базовой нишей. Она весьма велика, но для легитимности плебисцитарного лидера ее явно недостаточно.
«Легитимность» по-прежнему остаётся ключевым словом. Путин правит страной, потому что обладает демократической легитимностью, которую получает на плебисцитах. Его голосования вовсе не являются забавным рудиментом или декоративным фасадом – они производят в россиянах убежденность, что Путин – правитель волей народа, хороша эта воля или дурна. Производить легитимность из индифферентности Кремль научился; однако на этот раз его задача сложнее. Ему предстоит выдать путинскую нишу за весь народ в условиях, когда вокруг этой ниши поселилось неприятие.
Главный тактический ход Кремля состоит в том, чтобы утопить пожизненное президентство Путина в других поправках. Агитация говорит о Пушкине, о пенсиях – о чём угодно, только не о превращении России в выборную монархию (поправку даже спрятали поначалу на официальном сайте плебисцита). Это решение понятно в свете раскола, который вызвала главная поправка – чем больше она будет становиться темой кампании, тем больше будет противников у всего пакета. Аргумент второй линии («никто не заставляет вас голосовать за Путина, когда он выдвинется») пока скорее в резерве. Он явно слабее – не только потому, что ставит под сомнение идею ограничения сроков вообще, но и потому, что предполагает, что следующим президентом не будет Путин (и тогда не ясно, зачем ему вообще разрешать баллотироваться).
С точки зрения текущих целей у Сергея Кириенко есть два варианта действий. Первый вариант – работать на показатели примерно 53% (явка) и 68% (голосование «за»). Именно такой прогноз уже публиковал ВЦИОМ, и сложно представить, чтобы эта публикация состоялась без согласования в администрации президента (прогнозы ВЦИОМ являются прямыми ориентирами для всего аппарата). Достичь этой цели весьма трудно, но реалистично: итоговый показатель (36% от всех) примерно совпадает с базой Путина. С одной стороны, ее еще нужно отмобилизовать на малопонятное голосование, а с другой – в процедуре плебисцита неограниченное число возможностей для администраторов.
Проблема состоит в том, что этого мало для плебисцитарной легитимности. Если этот вариант реализуется, то итогом плебисцита будет ничья. Путин получит формальное одобрение своих монархических притязаний – но формальное одобрение парламента у него есть и так. Однако замахиваться на пожизненное правление с поддержкой в 35–40% трудно – реального мандата оно не дает, и это будет очевидно. В 2018 году Путин впервые получил 52%, если вычесть фальсификации – 45–46% (в 2012 году – только 42%, по официальным данным), и это задает планку для нынешнего голосования.
Не исключено, что в Кремле осознали, что реально ключевым показателем будет общая доля проголосовавших за поправки от всего населения – именно она будет решать вопрос о легитимности. Возможно, с этим связано появление информации о том, что целевые показатели на плебисцит существенно выросли и должны быть равны цифрам 2018 года. В таком случае цель составит примерно 50%: 67% (явка) и 75% («за»).
Это существенно повлияет на организацию кампании. Для такого показателя нужны намного б о льшие ресурсы, чем сейчас реально есть в распоряжении Кремля. В сравнении с 2018 годом, который потребовал перенапряжения ресурсов и мобилизации ранее никогда не принуждавшихся категорий, сейчас исходный расклад заметно менее благоприятен, мотивация к голосованию у сторонников Путина гораздо ниже, время также ограничено. Добиться этого результата сейчас можно только двумя способами: исключительным насилием и беспрецедентной фальсификацией. Принуждение можно отчасти смягчить тем, что идти на участок будет не нужно – достаточно подать заявку (возможно, ее подадут за избирателя) и принять у себя бригаду с бюллетенем. Понятно, что плебисцит без правил дает для фальсификации широкие возможности – однако речь идет о тотальном переписывании протоколов по всей стране (Путина не устроит ситуация, когда Москва и Питер выступят против даже при 100% в Кемерово). И все же не исключено, что новые цели основаны на полностью неверной оценке ситуации теми, кто хочет просто повторить «как два года назад», но не замечает реальных изменений.
Чем закончится плебисцит?
Формальный итог плебисцита уже ясен – собственно, он не является неизвестной величиной при заданных правилах. Наоборот, неизвестными являются правила, которые нужно будет модифицировать, чтобы этот итог обеспечить. А вот политический результат остается неопределенным. Удастся ли Путину добиться легитимности, зависит в том числе и от действий условной «партии перемен».
Исходно ее позиции выглядят неплохо. Демарш Путина 10 марта многих разозлил и породил сильное желание подать голос «против». Июньская агиткампания также началась для Кремля из рук вон: сразу два прокола с рекламными роликами стали свидетельством серьезных проблем. Даже сверхциничные персонажи вроде дизайнера Лебедева испытывают такое давление, что считают необходимым откреститься от путинского проекта. Реакция Лебедева и пародия Урганта на агитационный ролик показывают, что даже умеренно прогрессивная и молодая аудитория воспринимает план Путина в штыки.
У противников путинской монархии неизбежно возникает вопрос о тактике голосования. Этот вопрос сильно запутывает патологическая завороженность голосованиями – вера в то, что для демократии главное участвовать в них. Однако задача для оппонентов Путина не в том, чтобы выиграть это голосование – его невозможно выиграть. Задача состоит в том, чтобы найти способ выразить волю тех, кто не хочет превращения России в выборную монархию.
Легитимность «обнуления» зависит от доли его поддержавших от всех избирателей. Поэтому спор между вариантами «против» и «не голосовать» не имеет никакого смысла. В других условиях сторонники варианта «против» имели бы преимущество, однако сейчас они не могут сделать главного – показать, как можно зафиксировать эти голоса «против» в отсутствие возможности реального наблюдения. Более того, сегодня между этими тактиками необходим альянс – должно стать ясно, что их голоса символически суммируются. Кремль своим давлением сам заставит определяться: тот, кто не проголосует «за», будет считаться не поддержавшим.
Не стоит забывать, что в условиях сильного давления для очень многих в России отказ голосовать – это вовсе не «пофигизм», а довольно смелое гражданское действие. Точно так же, как для тех, кого все же заставят идти голосовать, поставить отметку «нет» может быть почти подвигом. Очень легко рассуждать абстрактно о тактиках – однако один звонок от начальника с работы может резко изменить твое положение. Это не московские выборы-2019, здесь под серьезным шантажом могут оказаться десятки миллионов людей по всей стране.
Собственно, никакого конфликта между основными политическими силами по этому поводу и нет. Все противники путинского плана признают оба варианта. Однако для всех них нынешняя ситуация становится тестом на способность говорить с новыми группами, которые Путин оттолкнул от себя. Значительная часть этих групп не видит никакого «преступного режима», не считает необходимым отдавать Путина под Гаагский трибунал или, к примеру, пересматривать итоги приватизации. Им просто категорически не нравится идея, что России обязательно всегда жить с одним и тем же президентом и одной и той же элитой – это просто не сходится с их планами на жизнь и видением будущего страны. У этих групп могут быть свои голоса и свои публичные лица, которые будут артикулировать умеренную позицию «Путин сделал много хорошего и мы ему благодарны, но хватит».
Другая категория, которую не стоит недооценивать – это группы, которые не знают или не осознают, что июльский плебисцит означает узаконивание пожизненного президентства. Размер этих групп очень велик, и как раз их голоса могут стать для Путина решающими. Их позицию могла бы изменить кампания информирования об истинном смысле голосования. Стоит помнить, что «обнуление» – это слабое место путинской затеи. Оно не только имеет сравнительно низкую поддержку, но и сам будущий монарх в ключевом выступлении 10 марта был вынужден признать, что несменяемость власти – это не нормальная ситуация, а досадная необходимость, связанная с тем, что Россия просто не доросла до того, чтобы получить нового президента.
Наконец, для того чтобы сравнительно низкий уровень поддержки путинского пожизненного президентства стал очевидным, должны появиться инструменты его демонстрации. Идея контр-плебисцита в разных формах озвучивалась многими. В нынешних условиях наиболее реалистичной формой такого контр-плебисцита может стать независимый и расширенный общероссийский экспресс-опрос с репрезентацией по регионам или хотя бы федеральным округам. Его центральная задача – прямо в двух-трех вопросах измерять поддержку идеи с обнулением сроков. При всех серьезных ограничениях опросов, этот инструмент позволит не только получить расширенные данные по ключевой теме российской политики, но и артикулировать альтернативную повестку. Для десятков миллионов людей в России впервые приобретает значение возможность быть услышанными – возможность, которой их лишает путинский плебисцит. Если они эту возможность получат, то политический итог плебисцита может оказаться неожиданным.