К традиционным в социологии социальных проблем, как правило, относят подход социальной дезорганизации и функционалистский подход. Они считаются традиционными не только в силу относительной давности их возникновения, ноипо причине длительного господства в данной области социологического знания. В настоящее время характер многих социологических исследований, в том числе и осуществляемых российскими исследователями, соответствует этим направлениям. Основной чертой данных подходов, так же, как и подхода социальной патологии, является объективизм – понимание социальных проблем как «объективно» существующих патологических или дезорганизованных состояний, дисфункций или противоречий.
Подход социальной дезорганизации возникает, с одной стороны, в контексте обострения социальных проблем, вызванного ускорением темпов миграции, урбанизации и индустриализации после Первой мировой войны, а с другой – в контексте становления американской социологии [Study of Social Problems, 2003. P. 47–48]. С данной точки зрения, социальные проблемы являются следствиями социальной дезорганизации. Возникновение этого подхода принято связывать с публикацией труда Уильяма Томаса и Флориана Знанецкого «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918–1920). Социальную дезорганизацию Томас и Знанецкий определяют как «уменьшение влияния существующих социальных правил поведения на индивидуальных членов группы» [Томас, 3нанецкий. С. 135]. Они проводят различие между социальной дезорганизацией и индивидуальной. Последняя понимается как «снижение способности индивида организовывать всю свою жизнь для эффективной, прогрессивной и продолжительной реализации своих фундаментальных интересов» [Томас, 3нанецкий. С. 135].
Сравнение понятия «социальной дезорганизации» в том смысле, в каком его используют Томас и Знанецкий, и понятия «аномии» Эмиля Дюркгейма показывает, что, за исключением некоторых аспектов, они являются сходными. Об этом свидетельствует, в частности, дюркгеймовское описание аномического самоубийства, в рамках которого он использует термины «аномия» и «социальная дезорганизация» в качестве синонимов: «В момент общественной дезорганизации – будет ли она происходить в силу болезненного кризиса или, наоборот, в период благоприятных, но слишком внезапных социальных преобразований – общество оказывается временно не способным проявлять нужное воздействие на человека, и в этом мы находим объяснение тех резких повышений кривой самоубийств, которые мы установили выше» [Дюркгейм. С. 294].
Согласно Томасу и Знанецкому, одной из причин процесса дезорганизации является расширение связи и контактов между определенной общностью и внешним миром (данное положение, очевидно, может использоваться и при объяснении некоторых реалий трансформации российского общества). У членов данной общности, отмечают Томас и Знанецкий, развиваются новые установки, которые не могут контролироваться старой социальной организацией, поскольку не имеют адекватного выражения в старых первично-групповых институтах. «Группа пытается защитить себя от дезорганизации методами, сознательно направленными на усиление влияния традиционных правил поведения. Однако эти попытки, часто эффективные, пока внешние контакты остаются ограниченными некоторой отдельной областью интересов, становятся все менее и менее действенными, когда эти контакты продолжают развиваться и постепенно распространяются на все сферы социальной деятельности» [Томас, 3нанецкий. С. 134]. Проблема в таком случае состоит не в том, как подавить новые установки, оставив их в положении, в котором они выражают себя в индивидуальном бунте и социальной революции, а в том, как найти для них институциональное выражение, использовать их для социально продуктивных целей. Эта ситуация является общей для всех обществ в периоды быстрого изменения [Томас, 3нанецкий. С. 134]. По мнению Тамоцу Шибутани, мысль Томаса и Знанецкого о том, что социальная дезорганизация есть неотъемлемая часть процесса социального изменения, является одной из наиболее ценных идей в социологии [Шибутани. С. 468].
Подход социальной дезорганизации стал основой работы целой плеяды социологов Чикагской школы (Р. Парк, Э. Берджесс, Р. Маккензи, Р. Каван, К. Шоу, Г. Маккей и др.). Рассматривая социальные проблемы как следствие социальной дезорганизации, они изучали подростковую делинквентность, самоубийства, умственные заболевания, бездомность. В большинстве этих исследований использовалась идея различных уровней социальной дезорганизации, во-первых, в сельской и городской местности, во-вторых, в различных частях города. Последнее положение сформулировано в теории концентрических зон Эрнста Берджесса. Наиболее высокий уровень социальной дезорганизации характерен для зоны перехода, то есть зоны, непосредственно примыкающей к центру города. Именно в этой зоне, как правило, регистрируется наиболее высокий уровень преступности и других видов девиантности.
Подход социальной дезорганизации так же, как иподход социальной патологии, был подвергнут жесткой критике. Утверждалось, что дезорганизация– это субъективное и оценочное понятие, замаскированное под объективные концептуальные рамки. Указывалось также, что социальная дезорганизация предполагает разрушение предшествующей организации, которое часто невозможно установить. С социальной дезорганизацией смешивается социальное изменение без объяснения, почему одни социальные изменения являются «дезорганизующими», а другие «организующими». Отмечалось, что социальная дезорганизация обычно считается чем-то «плохим», а это является оценочным суждением наблюдателя. Наконец, то, что представляется дезорганизацией, может быть высокоорганизованной системой конкурирующих норм. Многие девиантные культуры, такие, как подростковые шайки, организованная преступность, гомосексуальные сообщества, проституция, «беловоротничковая преступность», не говоря уже о политической коррупции, являются высокоорганизованными [Сlinаrd, Meier. P. 66–67; Мартиндейл. С. 386–416]. В частности, это отмечает Уильям Уайт в своей работе «Общество на углу улицы», написанной по результатам четырехлетнего включенного наблюдения [Whyte]. Его основной вывод заключался в том, что итальянский квартал в Бостоне, представлявшийся «благополучным» жителям этого города перенаселенными, хаотическими, «дезорганизованными» трущобами с высоким уровнем преступности, в действительности являлся высокоорганизованной общностью со своим набором ценностей, норм и образцов поведения. Подобного рода критика привела к попыткам найти иное, четкое и ценностно-нейтральное определение социальной дезорганизации. В частности, Альберт Коэн предложил понимать ее как нарушение «конститутивного порядка событий» [Коэн].
В середине XX века доминирующим направлением в социологии социальных проблем становится функционализм. Главными представителями функционалистского подхода к социальным проблемам являются Роберт Мертон и Роберт Нисбет. Одно из исходных положений данного подхода заключается в том, что между периодически возникающими социальными проблемами и ценностями и институтами культуры существует тесная ипредсказуемая связь. «Социальные проблемы... часто связаны функциональными отношениями с институтами и ценностями» [Contemporary Social Problems, 1966. Р. З]. Например, социальная проблема алкоголизма, указывает Нисбет, во многом неотделима от социальной функции, выполняемой алкоголем во множестве значимых контекстов коммуникации – от семейного предобеденного коктейля через религиозные церемонии до обязательного дипломатического приема [Contemporary Social Problems, 1966. Р. 2]. Таким образом, исследование социальных проблем дает возможность глубокого проникновения в природу общества: его социальную структуру, систему нормативной регуляции, процессы организации и дезорганизации, образцы конформности идевиантности [Contemporary Social Problems, 1966. Р. 1]. Функционалистский подход к социальным проблемам заключается в выявлении условий или видов поведения, к оторые мешают реализации целей общества, препятствуют его ровному функционированию или приводят общество в неустойчивое, неравновесное состояние. Центральное место в ряду концептуальных средств этого подхода занимает понятие дисфункций как последствий какой-либо социальной деятельности, идущих вразрез с функциональными требованиями социальной системы или разрушающих институциональные связи. «Исследование социальных проблем, – пишет Р. Мертон, – требует от социологов скорее внимания к дисфункциям образцов поведения, убеждений и организации, нежели сосредоточения главным образом или исключительно на их функциях» [Contemporary Social Problems, 1966. Р. 817]. Определив дисфункциональные условия или виды поведения как социальные проблемы, функционалисты стремятся исследовать и объяснять их происхождение. По аналогии с различением явных илатентных функций Р. Мертон проводит различие между явными и латентными социальными проблемами. Социологи, согласно такой точке зрения, выступают экспертами, одна из задач которых заключается в обнаружении и изучении латентных социальных проблем.
Вклад Мертона в изучение социальных проблем связан также с его теорией девиантного поведения как симптома рассогласованности между целями, предписываемыми культурой, и предоставляемыми социальной структурой средствами их достижения [Мертон, 1992а, 1992б, 1992в]. Данная теория включает типологию приспособления (конформизм, инновация, ритуализм, ретретизм и мятеж) к целям и институциональным средствам индивидов, занимающих различное положение в социальной структуре, которая может объяснять возникновение целого ряда явных и латентных проблем. Инновационным типом приспособления объясняется часть преступности, включая экономическую; ритуализмом – бюрократизм; ретретизмом– употребление наркотиков, алкоголизм, часть самоубийств, бездомность; мятежом – идеологический терроризм, деятельность экстремистских групп. Мертон уточняет, что ритуалистское приспособление в общем не является социальной проблемой, поскольку в сущности этовнутреннее решение, а внешнее его проявление, хотя и не является предпочтительным в культуре, все же институционально разрешено.
Важно отметить, что различные виды девиантного поведения рассматриваются Мертоном как следствие нормального реагирования людей на социальную ситуацию, в которой они оказываются. Как социолог, он отказывается от поиска каких-либо особенных биологических или психологических предрасположенностей к девиантному поведению. «Наша главная задача, – пишет Мертон, – состоит в том, чтобы понять, каким образом социальная структура побуждает некоторых членов общества к несоответствующему предписаниям поведению» [Мертон, 1992а. С. 118].