Кончезерский завод В XVIII веке

Кончезерский завод со времени основания (1707) выделялся из всей группы олонецких петровских заводов. Первоначально это был небольшой медеплавильный завод, тогда как другие четыре предприятия занимались плавкой чугуна, изготовлением железа и продукции из них. Несколько поз­же на этом заводе существовали два производства: плавка меди и плавка чугуна (а также производство железа). Это предприятие, в отличие от ос­тальных петровских заводов, с небольшими перерывами работало почти два столетия. Вероятно, Кончезерский завод был оставлен действующим (после сворачивания деятельности и закрытия других олонецких петров­ских заводов в 1720-е годы) для поддержания или, так сказать, обеспе­чения инфраструктуры первого российского курорта, находившегося всего в 9 верстах от него. Заводу отводилась организующая роль в строитель­стве и развитии курорта, обеспечении его необходимыми материалами.

Кончезерский завод, как и многочисленные вододействующие предпри­ятия этого периода, был построен на небольшой реке Викше между двумя озерами с перепадом воды в 8 м. От реки были проведены русла к плавиль­не и толчее, к домне и молотовой. Водяное колесо приводило в действие толчею с шестью пестами на одном валу - для измельчения медной руды. Очень удобным для завода было наличие месторождений медных и же­лезных руд в непосредственной близости от предприятия, что позволяло при истощении запасов тех или иных руд менять профиль производства. С 1707 года при заводе стали добывать медную руду, с 1708 года нача­лась добыча железной руды. Кончезерский завод был тесно связан с од­ним из петровских заводов, который находился недалеко от него (далее по книге - Петровский завод. - Ред.), для которого поставлял свою про­дукцию по воде благодаря удобной озерно-речной системе. В первые годы на заводе работало около 50 работников (11 мастеров и до 40 горных учеников). Часть мастеров перешла сюда с закрытого в 1706 году Падмозерского медеплавильного завода в Толвуйском погосте. В 1708 году по выбору царевича Алексея Петровича 50 молодых подьячих были отправ­лены на олонецкие заводы, из них 15 - «к медному делу в ученье» на Кон­чезерский завод. В 1711 году число учеников возросло до 27. В 1718 году на заводе работали три саксонца: Циммерман, Шонфиндер, Бляшмит.

Рядом находились деревни со смешанным, но преимущественно (в Мунозерском погосте) карельским населением. По указу Петра 1, кре­стьяне Мунозерского и Шуйского погостов (152 двора) были приписаны к заводу и обязаны были выполнять работы по обеспечению завода сы­рьем: производить заготовку руды, вывозить ее на завод, рубить лес для производства древесного угля, выжигать его на уголь и доставлять на завод, а также обеспечивать литейное производство дополнительны­ми материалами (заготовка извести, камня, глины и пр.). Эти трудоемкие работы имели четко выраженный сезонный характер и были привязаны к особенностям местных природных и климатических условий. Многие из этих работ старались производить тогда, когда крестьяне не были за­няты сельским трудом, то есть осенью или зимой. По сравнению с дру­гими повинностями самой легкой была вывозка руды и древесного угля к заводу, начинавшаяся после установления зимнего пути. Подводы вы­делялись ежемесячно: по одной со 100 дворов. Возы с рудой были неболь­шими и легко проходили по зимнику, проложенному через леса, озера и болота (расстояние доходило до 200 верст). За доставку в 1720 году платили по 1 деньге с воза за версту.

В этих местах были давние традиции в производстве железа и уклада. Среди местных крестьян было немало владельцев «домашних печек» для производства уклада. По указу А. Д. Меншикова от 3 февраля 1706 года, олонецкий уклад был объявлен «заповедным товаром» - укладные масте­ра достигли такого искусства, что превосходили иностранных в умении вырабатывать из болотных руд оружейную сталь. С основания олонецких петровских заводов их руководство стремилось извлечь максимальную выгоду из этого искусства, используя уклад для улучшения качества металла, изготавливая из него качественный штучный инструмент (так, в 1728 году Петровский завод закупил у Тимофея Евсеева из Мунозер­ского конца «самый добрый лабораторный уклад» по 80 копеек за пуд). По указу Петра I, с 1724 года велено было брать с владельцев «ручных домен по 1 копейке с пуда».

Работа на «железных пожнях» рудоносных болот была привычной для многих приписных, дополняла крестьянский труд в условиях частых не­урожаев и вымерзания хлебов. Таких неурожайных лет в петровскую эпоху было несколько, они буквально потрясали жизнь карельского кре­стьянина, которому, чтобы выжить, приходилось добавлять в хлеб сосно­вую кору и мох или оставлять насиженные места. Очень тяжелым был 1717 год, когда, как считал комендант олонецких заводов В. И. Геннин, самому существованию заводов угрожал бы конец, не будь тогда кресть­янам оказана помощь - сняты с них «излишние тягости». «Излишние тягости» порой не имели никакого отношения к деятельности заводов: в начале 1718 года, например, в приписные уезды собрались отправить на зимние квартиры драгун Нижегородского полка. Лишь сопротив­ление В. Геннина остановило это решение. «Драгуны и достальной их хлеб съедят», - писал он А. Д. Меншикову. Заводских в это время было на Петровском заводе свыше трех тысяч человек с семьями, а на Кончезерском - около 100. В гарантированном обеспечении мастеровых хлебом комендант олонецких заводов В. Геннин рассчитывал на Выго - Лексинский старообрядческий монастырь, привозивший на своих судах хлеб из поволжских городов.

Рудоискатели из местных крестьян и нанятые на русскую службу иноземцы-«лозоходцы» постоянно занимались поиском новых рудных месторождений: небольшие по запасам сырья рудники довольно быстро себя исчерпывали. К 1710-м научились определять запасы железной руды на болотах, в том числе на Кончезерском болоте: через каждые 50 сажень выкопали по яме и измерили в ней толщину рудоносного слоя. Особенно долго Кончезерскому заводу служила «медная яма», получившее название «Надежда», о которой петровские «Ведомости» не преминули сообщить, что в 1706 году на Онеге-озере найдена медная руда и «есть известная на­дежда, что Его Величества казне будет пополнение». В 16 верстах от Кон-чезерского завода находился рудник «Счастье Божие», а в Мунозерском конце - «Здание Божие». Названия, присвоенные рудоискателями-ино­земцами, свидетельствуют о том, что эти месторождения были достаточно большими и с ними связывались большие надежды. Из хорошей меди чеканились медные деньги. Когда «яма» истощалась, горнослужители отправлялись разрабатывать другие «ямы» или начинали искать новые. В 1742 году на поиски меди отправлялись даже в Финляндию.

Добыча медной руды в западноевропейских странах еще в XVII веке производилась так называемым огневым способом, когда жар горящего в шахте костра раскалял скальную стенку выработки и ослаблял ее на­столько, что твердые частички руды отскакивали от раскаленных стен забоя. Этот способ добычи был прогрессивным для XVI века, так как позволял разрабатывать самую твердую породу. Он применялся в саксон­ских, фрисландских и брауншвейгских рудниках. Но уже в XVII веке для разрушения горных пород стали все чаще применять порох, а затем, с углублением шахты, сантиметр за сантиметром вели работу киркой и молотом. Так добывали медную руду и на олонецких месторождениях.

Работа по добыче медной руды была очень тяжелой. Вот как описы­вал Мунозерский рудник плавильный мастер саксонец Мартин Циммер­ман: «Работные люди от жгания лучины для свету и от паления патронов пороху в дыму великую терпят нужду, понеже штольн никакой еще в сто­рону от ямы вон не проведен, из которого б как в литье воды ниже, так и от ветра для проносу дыма была б в той работе немалая польза». Приходилось постоянно вычерпывать воду. В XVI веке на рудниках Западной Европы появились ручные насосы, а позже - «швацкая маши­на». В России насосы стали использовать с первой четверти XVIII века. При медных рудниках Кончезерского завода работали небольшие груп­пы работников, например, к 1720-м годам при яме «Надежда» имелись лаборатория, обивальня медной руды, насосная изба и кузница, при руд­никах Красного Наволока - четыре жилые горницы для рудокопов.

Разработка месторождений медного колчедана положила начало двум отраслям горного дела: рудодобывающей подземной работе и надзем­ной, заключающейся в переплавке руды.

На олонецких заводах плавкой меди в основном руководили инозем­ные мастера. Сначала руду обжигали, поддувая воздух, чтобы сгорела часть серы, затем расплавляли. Литейщики искали способы более раци­онального «очищения меди» (в Германии в XVIII веке серебро и медь разделяли посредством жидкого свинца). Для проб меди при Кончезер­ском заводе построили лабораторию, где впоследствии предполага­лось вести опытную плавку «для науки артиллерийских школьников» (тех, кто учился в технической школе при Петровском заводе, открытой в 1714 году). Позже, в 1720 году, на только что построенную металлургиче­скую лабораторию при Берг-коллегии «для обучения российского наро­да в рудной плавке» было добыто 500 пудов медных руд из разных ям, в основном при Кончезерском заводе, и отправлено в столицу пробир­ному мастеру Вильгельму Штифту. В первые годы Кончезерский завод поставлял так называемую «медь в штыках», которую частично исполь­зовали на Петровском заводе, частично вывозили; медь была нужна и для производства стрелкового и холодного оружия, которое на Петров­ском заводе начали изготавливать в 1707 году. К 1716 году добыча меди возросла почти в 10 раз.

Долгие годы плавкой меди руководил саксонец Мартин Циммерман, во многом благодаря которому Кончезерский завод и был «заведен». В 1701 году один из крупнейших специалистов горного дела в России -выходец из Саксонии Иоганн Блиэр - пригласил в Олонецкий край Воль­фа Мартина Циммермана на два года (возможно, для разведки рудных месторождений и определения местоположения новых заводов). Цим­мерман прослужил в России более 30 лет и стал одним из самых опыт­ных и знающих специалистов-иностранцев на олонецких заводах. Сна­чала он вместе с И. Блиэром и И. Патрушевым занимался обследованием окрестностей Онежского озера, затем строил Падмозерский и Конче­зерский медный и железный заводы. Вероятно, именно Циммерман впервые обследовал медную яму «Надежда» и определил возможности ее использования. Главную же свою работу - находиться непосредствен­но при плавке меди - он выполнял на протяжении многих лет на Конче­зерском заводе, который по сути и возглавлял.

В 1710-1720-е годы В. И. Геннин использовал М. Циммермана для орга­низации производства на уральских заводах, куда тот в 1724 году был от­командирован. Принимал участие Циммерман и в строительстве курорта, заменив В. Геннина, за что получил от Петра I дополнительные 30 рублей к жалованью в 220 рублей, а в 1724 году ему добавили 25 четвертей муки хлебного жалованья.

К началу 1720-х годов на Кончезерском заводе постепенно расширя­ется производство, увеличивается число работников: в 1719 году сюда перевезли с Петровского завода домну для выплавки чугуна.

После завершения Северной войны на Кончезерский завод было пере­ведено и производство железа, чугуна и изделий из них. Таким образом, в какой-то мере были сохранены сложившееся производство и кадры быв­ших олонецких петровских заводов. За десятилетие, когда на Кончезер­ском заводе наряду с медеплавильным производством появился ряд но­вых - доменное, молотовое и дощатое, - количество рабочих увеличилось в 5 раз. К 1720 году изменилось пропорциональное соотношение масте­ровых и приписных крестьян. В 1710 году оно составляло 1:2, в 1719-м-1:5. В 1710 году было 6 мастеров и рабочих и 38 учеников, а на рудниках и в цехах - до 80 приписных. В 1719 году мастеров имелось 30, а припис­ных - 225 человек. В 1719 году на заводе у медеплавильных дел был один мастер иноземец и 2 русских ученика, у горных дел - один иност­ранный мастер и 16 учеников, при кузнечном деле - 3 русских мастера, при молотовом - 3 русских мастера и один подмастерье, при дощатом -2 русских мастера.

После смерти царя Петра и угасания курортной жизни Кончезерский завод, казалось, ждала та же участь, что и другие петровские заводы. Однако Берг-коллегия в надежде на расширение добычи меди (возмож­но, в связи с монетным переделом) завод сохранила. Второе рождение медеплавильного производства на Кончезере произошло в 1726 году -после исследований Иоганна Блиэра (в этом году он с пробирным масте­ром Яковом Власовым совершил длительную экспедицию для проверки сведений о новых месторождениях). Поощряются новые находки меди: так, в 1729 году крестьянину Шуйского погоста Авраму Федотову, кото­рый нашел медь на своем поле, было выдано 2 рубля. Президент Ком-мерц-коллегии показал кусок самородной меди с этого поля императ­рице Анне Иоанновне, и она издала указ, «дабы на сие награждение смотря и другие крестьяне проискивали медных руд с радением». В 1728 году на заводе было выплавлено 269 пудов меди, в последующие годы вы­плавка в основном возрастала (до 1733), затем, после перерыва в работе, в 1737 году она была возобновлена и в 1739 году составила 497 пудов.

«Хотя на Олонце железо и дорогою ценою стоит, но для близости к Петербургу его не останавливать», - таково было решение Петра I по­сле окончания Северной войны. В годы войны правительство прежде веет интересовало качество пушек и оружия, а не себестоимость металла. Берг-коллегию, в ведение которой от Адмиралтейств-коллегий в 1727 году были переданы олонецкие заводы, в первую очередь стала интересовать се­бестоимость их продукции. В 1731 году убытки двух заводов (Петров­ского и Кончезерского) оценивались в 863 рубля, в 1732-м - в 195 рублей.

В результате в 1731 году Петровский завод, по решению Коммерц-коллегии, приказано было остановить (фактически он был закрыт в 1734 году), а в 1732 году было принято решение и о закрытии Кончезерского. Не­смотря на эти решения, полностью свернуть заводское дело на Олонце Берг-коллегия не решилась. Заводы находились недалеко от столицы, имели хорошо подготовленные кадры мастеровых, была надежда на но­вые месторождения свинца и меди, столь необходимой Монетной канце­лярии для чеканки медной монеты. В 1730-е годы было открыто несколько новых месторождений, и сохранившиеся олонецкие заводы стали базой для их разработки.

В 1732 году маркшейдер' князь Горчаков был отправлен Берг-колле­гией для обследования Нисельгской медной ямы в Мунозереком конце.

' Маркшейдер - межеватель рудничных участков, горный чин, соответству­ющий IX классу «Табели о рангах».

В 1737 году недалеко от деревни Надвоицкой было открыто месторожде­ние пестрой медной руды, которую начали разрабатывать в 1742 году. В 1745 году здесь же обнаружили самородное золото (Воицкий рудник). В 1737 году было открыто первое в России месторождение серебра на Медвежьем Острове (недалеко от Кандалакши), куда по указанию баро­на Шомберга были отправлены вечные работники с олонецких заводов -«для прииску и добывания свинцовых и серебряных руд». В 1738 году «из самого доброго и мягкого железа» на Кончезерском заводе выковали буры и другие инструменты для разработки серебра на Медвежьем Ост­рове. Оттуда и с Лапландских заводов барона Шомберга на Кончезер­ский завод привозили для переплавки свинцовые и серебряные руды. На Кончезеро поступала также руда с Воицкого рудника.

После закрытия петровских заводов квалифицированные мастера из иноземцев, не желавшие возвращаться на родину, пытаются органи­зовать свои собственные предприятия. В 1720 году Петр I издал манифест «О допущении иностранцев к строению и размножению рудокопных за­водов», по которому владелец-иностранец должен был отдавать в казну одну десятину с прибыли. В 1731 году молотовой мастер Авраам Эк, работавший на Петровском заводе, предлагает построить в Петербурге, при Охтинских пороховых заводах, предприятие по переработке желез­ного и чугунного лома (пушечного и оружейного) для производства полосного железа «против сибирского». Дело оказалось невыгодным, и в 1737 году канцелярия Главной Артиллерии кузницу Эка закрыла.

С 1718 по 1726 годы Россия втрое увеличила вывоз железа. Именно иностранцы - владельцы железоделательных заводов - первыми из рос­сийских предпринимателей стали вывозить на западноевропейский рынок свои товары (в 1715 году братья Меллеры стали продавать за границу полосное железо). Спрос на российское железо в Англии и других странах позволял рассчитывать на успех. С начала XVIII века производ­ство чугуна и железа в Англии сокращается и металлообрабатывающая промышленность страны переключается на переработку привозного - шведского и русского железа.

После 1719 года, когда русский десант под руководством Ф. М. Ап­раксина и П. П. Ласси уничтожил многие металлургические предприя­тия Швеции (и вывез оттуда немало оборудования и металла) для торгов­ли русским железом сложились благоприятные условия. В. И. Геннин так писал в 1725 году об этой ситуации: «Ныне в Санкт-Петербурге чу­жестранные купцы охотно покупают множество железа высокою ценою, доколе шведские заводы исправятся».

В 1733 году Кончезерский завод просит в аренду молотовой мастер Яков Бланк, чтобы «железо плавить и делать», «дабы со всех тех Олонец­ких ближних к С.-Петербургу заводов прежде собранных и обученных мастеров не отпустить». Бланк начал службу в 1703 году при Повенецком заводе молотовым работником, в 1705 году был уже молотовым подмас­терьем, а с 1715по 1733 годы работал молотовым мастером на Повенецком, Петровском и Кончезерском заводах².

² Бланки были выходцами из Южной Франции, откуда семья переселилась в Саксонию. Из Саксонии, видимо, одновременно с И. Блиэром Я. Бланк был приглашен в Россию. Сын Якова Иоганн и внук Карл стали архитекторами.

В 1733 году в связи с «оставлением действия оных заводов отпущен был от государственной Коммерц-коллегии по указу...» Бланк обещал значительно снизить себестоимость металла, чтобы было железо «против прежних цен дешевле» и чтобы его можно было продавать за границу. Он сделал ставку на местные тра­диции в производстве высокого качества металла, предполагая закупать у крестьян-промышленников большое количество кричного³ металла с дальнейшей переработкой его на заводе.

³ От слова «крица». Крица свежая глыба вываренного из чугуна железа в сыродутной печи.

Коммерц-коллегия не решилась передать завод в аренду. Один из быв­ших петровских заводов - Повенецкий - был отдан по указу Петра I в аренду крестьянину Трофиму Кондратьеву, но дело у арендатора не заладилось, и к 1736 году «завод был впусте». Коллегия заключила с Бланком договор об «управлении и надсмотрении» Кончезерского завода. По указу Сената 1734 года, Бланк должен был получать 200 рублей в год, а в слу­чае прибыли для казны его жалованье увеличивалось еще на 100 рублей. Он обязался поставлять «самого доброго железа по 45 копеек пуд на ме­сте», не считая расходы Канцелярии олонецких заводов. «Всеусердное старание и радение» Бланка привели к успеху. Завод приобретал крицы от крестьян по договорам, их количество в 1730-1740-е годы определя­лось тысячами пудов, поставщиков было несколько десятков. Закупки криц производились как в окрестностях, так и в северных Лопских погос­тах (в 1737 году, например, из 130 малых криц весом в 330 пудов из этих мест было выковано 188 пудов уклада).

Бланк оттесняет возможных конкурентов в добыче и скупке качествен­ного сырья, каковыми были предпримчивые местные крестьяне и посад­ские, строившие в 1730-е годы, в условиях значительного уменьшения объема производства государственных заводов частные железоделатель­ные предприятия.

Поставками криц по 10 копеек за пуд по договору с Бланком с 1734 года занимал крестьянин Сямозерской волости Степан Алексеев, владелец домницы в урочище Ганч Болото. Но когда Алексеев в 1736 году решил построить свое предприятие - молотовую «об один молот» «для дела оным означенных криц железа» на берегу Нимозера с пайщиком Корнилой Мурашевым, - Бланк этого не допустил, ссылаясь на близость этого ме­ста к рудным болотам Кончезерского завода. С постройкой собственного завода Алексеев становился конкурентом Бланку - ему не нужно было бы поставлять крицы на другой завод, он сам бы их стал скупать... При­шлось Алексееву в 1739 году строить завод в другом месте - у Вохтозера (владельцем его становится Корнила Мурашев). Частный Вохтозерский завод поставлял в столицу высококачественное железо.

Следует запрет и на добычу андомской глины, которую в 1748 году стал добывать житель Петровского завода Артемий Мурашев: шихтмейстер⁴ Кончезерского завода Петр Беэр «в копке той глины... позволения не дал» (глина использовалась для ремонта доменных печей государствен­ных заводов уже в петровскую эпоху, в 1740-е годы месторождение об­следовал директор Монетной канцелярии И. А. Шлаттер).

⁴ Шихтмейстер-низший горный чин, соответствовавший 14-му и 13-му клас­сам гражданской службы.

Бланк стремился также выполнять более выгодные работы: при зака­зах на связное и полосное железо он предпочитал выделывать связное, которого «выходит больше», и при этом «материалы не так убыточны и мастера работают прилежнее и рачительно». Бланк требует от петроза­водской канцелярии, чтобы «завсегда высылались крестьяне для выпол­нения заводских работ», ищет качественную железную руду. В 1735 году Бланк запрашивал Коммерц-коллегию о возможности разработок же­лезной руды на Равд-болоте, на что пришло указание поблизости от мар-циального колодца руду не копать, чтобы не повредить «протекание воды», а разрешено только в отдалении, чтобы «не остановить при Кончезер­ском заводе доменного хождения и сделания железа».

Ужесточаются и требования к дисциплине работников. В 1736 году было вынесено «высочайшее повеление» о том, что «кабакам при заво­дах не быть», и в 1737 году Бланк ходатайствует об упразднении на Кончезерском заводе кабака.

В 1734 году себестоимость пуда чугуна на Кончезерском заводе была 19,4 рубля, железа - 31,4 рубля, в 1735 - 17,5 и 33 рубля соответствен­но. В среднем себестоимость пуда железа составляла в 1730-е - начале 1740-х годов 30 рублей, чугуна - почти в 2 раза меньше. Себестоимость железа у Бланка приблизилась к его себестоимости на уральских заводах, хотя чугун в связи с особенностями местных руд там обходился в 4-5 раз дешевле. Бланк за успешную работу получает оговоренное жалованье и «без уплаты десятины».

Стремится Бланк и к расширению ассортимента готовой продукции, учитывая ее спрос на внутреннем рынке. В 1734-1738 годы производят­ся чугун штыковой и литой в формы, железо, железные доски, засту­пы, ковши. Отливаются и чугунные гири. В 1738 году происходит резкое увеличение ассортимента: топоры, ковши, сковороды загибные, пиль­ные доски и кузнечный инструмент; а также уклад и цренные полицы⁵.

⁵ Полицы - железные бруски, из которых изготавливались дрены, - сковоро­ды для вываривания соли.

В 1737 году было выплавлено 18 505 пудов и 25 фунтов чугуна, а также чугунных литых котлов и горшков и одна печь пробирная - 353 пуда. Начатое в 1738 году производство цренных полиц оказалось очень вы­годным: при себестоимости в разные годы от 26 до 60 копеек за пуд они продавались по 80 копеек за пуд. В 1738 году их выпустили 123 пуда, в 1743 году - 677 пудов, в 1745 году - 539 пудов. С 1738 года за счет выпуска готовых изделий Яков Бланк добился снижения себестоимости железных изделий, за которые он отвечал в первую очередь. Это был пер­вый за всю историю олонецких заводов успех в деле снижения себестои­мости металла.

Удачно была решена и проблема доставки готовой продукции в Пе­тербург. Металл и изделия Кончезерского завода доставляются по до­говоренности с олонецким купцом и петрозаводским жителем Яковом Кононовым, который с 1737 года вместе с торговцем Василием Ольхиным перевозит казенное железо в столицу. Яков Кононов после гибели в 1741 году Корнилы Мурашева, женатого на его сестре Степаниде, ста­новится вместе с родственником Венедиктом Васильевым Наумовым и зятем Мурашевой Сысоем Поповым одним из совладельцев Вохтозерского железоделательного завода. Взаимовыгодное сотрудничество Яко­ва Кононова с Кончезерским заводом продолжалась много лет, с 1738 по 1755 годы он доставлял продукцию Кончезерского завода в Петербург. Металл своего завода он на принадлежавших ему судах-галиотах отправлял в столицу вместе с кончезерским. Подряды на перевозку и тор­говлю железом за границей сделали Кононовых одной из самых процве­тающих торгово-промышленных династий Петербурга (в 1764 году сын Якова - Михаил Кононов - вошел в число 18 крупнейших купцов стра­ны, живущих в Петербурге и ведущих заграничную торговлю).

К 1740 году казна благодаря Бланку получила свыше 10 тысяч рублей прибыли. В Петербурге железо продавалось по 60 копеек за пуд (у Бланка оно выходило в 1736 году по 38 копеек, в 1737 году - по 30). Бланк полу­чил чин подпоручика и патент. Можно сказать, что Яков Бланк -лучший молотовой мастер бывших петровских заводов - использовал все резер­вы для успешного действия небольшого металлургического и металло­обрабатывающего предприятия в послепетровский период в условиях Олонецкого края. Материальная заинтересованность руководителя в рас­ширении и совершенствовании производства, удешевление продукции за счет производства готовых изделий, ужесточение производственного режима и экономии - все это привело его к успеху. Успех предприятия Бланка был обеспечен также достаточным числом подготовленных в пре­дыдущий период специалистов и снятием «излишних тягостей» с при­писного крестьянства после закрытия основных производств бывших олонецких заводов. Небольшое государственное предприятие невоенно­го профиля в середине XVIII века достаточно органично вписалось в эко­номику края, и его соседство с частными предприятиями не подрывало их производства.

Если период убыточной работы по производству черного металла на Кончезерском заводе к середине 1730-х годов закончился, то в производст­ве меди к концу 1730-х годов убыточность возрастает. В 1741 году пуд меди обходился в 23 рубля. Высокая себестоимость была связана и с боль­шими расходами на оплату саксонским мастерам (12 иноземцев получа­ли 1619 рублей, 157 русских - 2535 рублей) и с опытами по добыче се­ребра. Постепенно началась замена иностранных мастеров русскими, решено было уменьшить число рудничных и рабочих вдвое, повысить производительность труда и улучшить сырьевую базу. В 1742 году на за­воде выплавили 490 пудов меди, израсходовав на это 7492 рубля, то есть пуд обошелся в 15 рублей 1/2 копеек, а в 1743 году себестоимость пуда была 6 рублей 87 копеек. Кончезерский завод стал рентабельным пред­приятием. В 1738 году медь продавали Соловецкому и Кирилло-Белозерскому монастырям по 8 рублей за пуд, а в розницу - по 20 копеек фунт.

На заводе в это время имелось две доменных печи, из которых одна всегда была в ходу, в молотовой 3 горна и 3 молота, а также одна медная плавильная печь и одна малая пробирная печка. К 1744 году око­ло 90% о работников завода были из приписных крестьян в порядке принудительного набора. В дальнейшем количество работников строго регла­ментировалось Берг-коллегией, иногда в ущерб производству. По указу 1749 года, при молотовой отменили угольного работника, после чего ма­стеровые заявили, что «молотовую фабрику в ход не пустили и впредь, ежели им угольный вощик на каждый горн дан не будет, в ход фабрику не пустят».

Спрос на олонецкое железо не был постоянным. К 1730 году прини­мали и продавали металл за границу из Берг-коллегии английские куп­цы Вульф и Шифнер по минимальной цене. В 1734 году олонецкого железа было продано 4569 пудов, далее идет заметный рост - в 4-5 раз, к 1742 году объем продаж составляет 100562 пуда, после чего спрос на железо падает. Главной продукцией завода остается полуфабрикат, а рынок нуждался в чем-то новом, что могли бы предложить инициа­тивные частные собственники, заинтересованные в собственной выго­де (например, перейти к производству жести и изделий из нее. Эту нишу в 1765 году попытались занять иностранные предприниматели). В 1747 году надсмотрщик Еремей Дейхман сообщал, что в магазине «ка­зенное железо и чугун лежит праздно - и надо продавать с публичного торгу в употребление охочих людей». В дальнейшем железо и чугун скап­ливались на складах Берг-коллегии в столице (в 1769 году купцу Юди­ну предлагали купить 50 тысяч пудов чугуна по 7 копеек за пуд, при себе­стоимости не менее 15 копеек). Ассортимент массовой продукции Кончезерского завода к этому времени был недостаточен, чтобы заин­тересовать потенциального покупателя. Кончезерский завод держался государственным заказом, новых инициатив после Якова Бланка пред­принято не было.

Кадры Кончезерского завода в послепетровский период несколько раз пополнялись иностранными мастерами (в основном из Саксонии). Значительный процент иностранцев был характерен для тех железоде­лательных заводов, которыми руководили (или были их владельца­ми) иностранцы. Иноземцы-контрактеры обычно подписывали контракт на 2-3 года, после чего многие его продлевали. Как и горные офицеры, они готовы были в любой момент отбыть на другой рудник или завод. Иностранцы, нанятые на олонецкие заводы еще в петровскую эпоху, из-за уменьшения объема работ в большинстве своем уехали к 1730 годам к себе на родину.

Подобно Мартину Циммерману, долго прослужил на олонецких (и на Кончезерском) заводах шихмейстер швед Петр Беэр. Династия Беэров - одна из самых известных на российских горных заводах. Отец Петра, Венедикт, служил еще в XVII веке на Устьрецком заводе Буте-нанта в Заонежье (16 марта 1724 года Петр I побывал в доме свирельно­го мастера Ерья Венедикта Бора, одного из старейшин горнозаводского дела в крае). Петр Беэр в 1720 году был определен учеником к делу зо­лочения эфесов офицерских шпаг на Петровском заводе. В 1722 году в приезд Петра I на марциальные воды он подал прошение и получил звание оружейных дел мастера с жалованьем 5 рублей в месяц и служил до 1726 года, затем работал на Сестрорецком заводе, а с 1735 года стал надзирателем техники и заводских припасов на Кончезере. Сын Пет­ра, Иван Беэр, после обучения в Инженерном корпусе был направлен в 1747 году на Колывано-Воскресенские заводы, где к 1767 году до­служился до чина гитенфервалтера. В 1770-е годы он был определен на Кончезерский завод и работал при купоросном заводе управителем, отслужив в горном деле России в общей сложности свыше 40 лет.

К концу 1730-х годов на заводе появились новые кадры из Западной Европы: оберштейгер⁶ Бурггарг с сыном, плавильщик Рунгер, очищальщики серебра и меди - специалисты, необходимость в которых возникла в связи с открытием на Медвежьем острове месторождений серебра.

⁶ Оберштейгер старшим смотритель рудников, руководитель горных работ.

В 1736 году на Кончезерский завод был прислан очищальщик серебра и меди саксонец Иоганн Христофор Понтер (в 1754 году он был опреде­лен на Петровский медеплавильный завод, где служил до 1769 года). В эти же годы на завод были присланы Август Готлуб, Фридрих Чока, Петр Пикарт, рудокопщик Вебер, кузнец Литебах. В 1738 году просился в рудокопщики Рихтер Пезлер, в компетентности которого сомневался пред­ставитель Берг-коллегии Пушман, проводивший освидетельствование иностранных специалистов. Тем не менее, Пезлер был допущен к служ­бе с жалованьем 8 рублей в месяц. В этом же году с Кончезерского завода в Петербург были отосланы «за ненадобностью» саксонцы Трейбер, Гее, Пикарт. В 1741 году Фридрих Чока, отслуживший на два года больше срока, просился в отечество. В 1742 году при заводе было 12 «немцев», которых постепенно заменяют русские мастера. Рудокопщика Филиппа Фуса, который «при Кончезерском заводе не нужен», предлагают отпра­вить на частный завод Иноземцева, но уже в 1746 году на завод был при­нят бергауэром⁷ Георгий Крык - на три года с оплатой в 70 рублей в год. На заводе в 1730-е годы жил пастор, который обучал детей иностранцев.

⁷ Бергауэр - рудокоп.

Мастеров с Кончезера постоянно приглашали для консультаций и на­лаживания производства на другие предприятия. В 1742 году барон Шомберг приглашал на свои медные заводы в Архангельской губернии пла­вильного мастера Немана, в 1747 году на Колыванские заводы А. Де­мидова просили прислать мастеров из саксонцев. К этому времени бес­сменного Мартина Циммермана уже не было в живых (умер в 1739 году). Яков Бланк вышел в отставку в 1750 году по старости. Такого опыта и знания особенностей местных руд, как у этих специалистов, у вновь прибывающих иностранных горняков не было.

Кроме массовой бытовой продукции, завод выполняет заказы разных ведомств. Начиная с 1730-х годов, это заказы от Канцелярии от строений на железные и чугунные изделия для новых архитектурных сооружений столицы и пригородов. Комиссия присылает необходимые чертежи с ком­ментариями, а также деревянные модели. В 1735 году по указанию архи­тектора Осипа Трезини выполняется большой заказ на изготовление железных связей к строительству Гостиного двора на Васильевском острове. В 1748 году для каменного дворца в Петергофе, который со­бирались крыть луженым железом, необходимо было изготовить специ­альное оборудование из чугуна, чтобы на месте выполнить лужение («большие сковороды из самого доброго чугуна»). В 1747 году на заводе отливают чугунные фонтанные грубы разного размера с гайками и шуру­пами - 380 штук. Качество труб свидетельствовал фонтанный мастер Филипп Крелод.

Однако при выполнении некоторых заказов завод демонстрировал несостоятельность, так как не имел нужных специалистов. В 1748 году в Воскресенском Новодевичьем монастыре по проекту архитектора В. В. Растрелли все купола и главы собора предложено было покрыть медными позолоченными плитами, а для «безопасности огненной» кры­шу над кельями выложить «наподобие черепицы» плитами чугунными, лужеными белым оловом. Чугунные плиты заказали на Кончезерском заводе, для чего туда были посланы медные формы. После нескольких неудачных попыток выполнить заказ стали искать опытного литейщика. Выяснилось, что никто, кроме литейного мастера Клима Максимова, ра­ботавшего еще на петровских заводах, этого дела не знает. Максимов посчитал, что причиной неудач является «одна негодная опочная земля». В конце концов для выполнения заказа пришлось строить специальные цеха, для чего в 1752 году из Петербурга был прислан литейный мастер Лаврентий Ипполитов. При заводе были построены фурмовая, палерная⁸, лудильная и красильная фабрики, на что из императорского Кабинета бы­ло затрачено 2067 рублей 27 копеек.

⁸ Цеха для изготовления форм для литья и полировки чугунных изделий.

После окончания работ в 1758 году большая часть оборудования была вывезена в столицу. В 1762 году по императорскому указу из Канцелярии от строений заказываются к Бабь­ему Гону новые фонтанные трубы вместо обветшавших.