Первый подпункт 1 главы посвящен непосредственно описанию художественного текста и нюансов его перевода.
Художественный текст - это текст, охватывающий все жанровое разнообразие художественной литературы, литературной критики и публицистики. У него две основные взаимосвязанные текстообразующие функции: воздействия и эстетическая. В таких текстах особое значение приобретает форма изложения.
В литературе воплощается не только и не столько рациональное, сколько художественное и эстетическое познание действительности. От того, как и в какой форме материализуется содержание, зависит эстетическая ценность произведения и уровень эмоционально - экспрессивного воздействия на читателя. В художественных текстах используются единицы и средства всех стилей, но все эти стилевые элементы включаются в особую литературную систему и приобретают новую, эстетическую функцию. (1, c. 16)
Художественным переводом называется перевод произведений художественной литературы. Произведения художественной литературы противопоставляются всем прочим речевым произведениям благодаря тому, что для всех них доминантной является одна из коммуникативных функций, а именно художественно - эстетическая или поэтическая.
Основная цель любого произведения этого типа заключается в достижении определенного эстетического воздействия, создании художественного образа. Такая эстетическая направленность отличает художественную речь от остальных актов речевой коммуникации, информативное содержание которых является первичным, самостоятельным. (2, c. 47)
Поскольку речь идет о переводе художественной речи, основным отличием художественного перевода от иных видов перевода следует признать принадлежность текста перевода к произведениям ПЯ, обладающим художественными достоинствами.
Иными словами, художественным переводом именуется вид переводческой деятельности, основная задача которого заключается в порождении на ПЯ речевого произведения, способного оказывать художественно - эстетическое воздействие на ПР. (3, c. 95)
В художественном переводе свои особые законы эквивалентности оригиналу. Перевод может лишь бесконечно сближаться с подлинником. И не более. Почему? Потому что у художественного перевода есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой, литературной и социальной среде, отличающейся от среды подлинника.
Художественный перевод порождается подлинником, зависит от него, но в то же время обладает относительной самостоятельностью, так как становится фактом переводящего языка. Поэтому освоение одного и того же произведения в разных культурах имеет свою специфику, свои отличия, свою историю.
Таким образом, не только оригинал и перевод различаются характером осмысления, социальным значением и репутацией, но и разноязычные переводы одного и того же литературного источника. Но есть и другие причины относительной эквивалентности художественного перевода подлиннику. Они вызваны своеобразием восприятия оригинала переводчиком, разносистемностью языков, различиями социокультурной среды. Проявится и индивидуальность переводчика, определяемая его художественным восприятием, талантом, своеобразием отбора языковых средств. Эти обусловленные индивидуальностью переводчика черты не имеют никакого отношения к авторскому стилю оригинала, не соотнесены непосредственно с текстом подлинника. Еще один источник уменьшения уровня эквивалентности - это вертикальный контекст, различные аллюзии, намеки на другие тексты или ситуации, а также различные символы, реалии и т. п. (1, c. 24)
Всякий текст коммуникативен, содержит некоторое сообщение, передаваемое от Источника к Рецептору. Воспринимая полученную информацию, Рецептор тем самым вступает в определенные личностные отношения к тексту, называемые прагматическими отношениями. Такие отношения могут иметь различный характер. Они могут иметь преимущественно интеллектуальный характер, когда текст служит для Рецептора лишь источником сведений о каких-то фактах и событиях, его лично не касающихся и не представляющих для него большого интереса.
В то же время полученная информация может оказать на Рецептора и более глубокое воздействие. Она может затронуть его чувства, вызвать определенную эмоциональную реакцию, побудить к каким - то действиям. Способность текста производить подобный коммуникативный эффект, вызывать у Рецептора прагматические отношения к сообщаемому, иначе говоря, осуществлять прагматическое воздействие на получателя информации, называется прагматическим аспектом или прагматическим потенциалом (прагматикой) текста. (3, c. 209 - 210)
Прагматический потенциал текста является результатом выбора, источником содержания сообщения и способа его языкового выражения. В соответствии со своим коммуникативным намерением Источник отбирает для передачи информации языковые единицы, обладающие необходимым значением, как предметно - логическим, так и коннотативным, и организует их в высказывании таким образом, чтобы установить между ними необходимые смысловые связи. В результате созданный текст приобретает определенный прагматический потенциал, возможность произвести некоторый коммуникативный эффект на его Рецептора.
Прагматический потенциал текста объективируется в том смысле, что он определяется содержанием и формой сообщения и существует уже как бы независимо от создателя текста. Может случиться, что прагматика текста не полностью совпадает с коммуникативным намерением Источника (“сказал не то, что хотел, или не так, как хотел”), В той степени, в которой прагматика текста зависит от передаваемой информации и способа ее передачи, она представляет собой объективную сущность, доступную для восприятия и анализа.
Прагматическое отношение Рецептора к тексту зависит не только от прагматики текста, но и от того, что собой представляет данный Рецептор, от его личности, фоновых знаний, предыдущего опыта, психического состояния и других особенностей. Анализ прагматики текста дает возможность лишь предположительно предусмотреть потенциальный коммуникативный эффект текста по отношению к типовому, “усредненному” Рецептору.
Осуществление прагматического воздействия на получателя информации составляет важнейшую часть любой коммуникации, в том числе и межъязыковой. Установление необходимого прагматического отношения Рецептора перевода к передаваемому сообщению в значительной степени зависит от выбора переводчиком языковых средств при создании им текста перевода. Влияние на ход и результат переводческого процесса необходимости воспроизвести прагматический потенциал оригинала и стремления обеспечить желаемое воздействие на Рецептора перевода называется прагматическим аспектом или прагматикой перевода. (3, с. 209 - 211)
Как и у любого Рецептора оригинала, у переводчика возникает свое личностное отношение к передаваемому сообщению. В качестве языкового посредника в межъязыковой коммуникации переводчик должен стремиться к тому, чтобы это личностное отношение не отразилось на точности воспроизведения в переводе текста оригинала. В этом смысле переводчик должен быть прагматически нейтрален.
Прагматические проблемы перевода непосредственно связаны с жанровыми особенностями оригинала и типом Рецепторов, для которых он предназначается. С существенными трудностями при передаче прагматического потенциала оригинала сталкиваются переводчики художественной литературы. Произведения художественной литературы на любом языке обращены, в первую очередь, к людям, для которых этот язык является родным, но они имеют и общечеловеческую ценность и часто переводятся на другие языки. Вместе с тем, в них нередко встречаются описания фактов и событий, связанных с историей данного народа, различными литературными ассоциациями, бытом, обычаями, наименованиями национальных блюд, предметов одежды и т.п. Все это требует внесения поправок на прагматические различия между оригиналом и его переводом для обеспечения адекватного понимания текста Рецептором перевода. (4, c. 175 - 176)
Важную роль в обеспечении прагматической адекватности перевода играют и социолингвистические факторы, обусловливающие различие в речи отдельных групп носителей языка. В частности, дополнительные трудности для обеспечения всестороннего понимания Рецептором перевода передаваемого сообщения могут возникнуть в связи с наличием в тексте оригинала отклонений от общенародной нормы ИЯ, использование там таких субстандартных форм, как территориально - диалектальные, социально-диалектальные и контаминированные, имитирующие речь иностранца. (3, c. 216)
В ряде случаев в прагматическую цель перевода входит достижение желаемого воздействия (коммуникативного эффекта) на Рецептора перевода. Коммуникативный эффект, который должен быть воспроизведен в переводе, может определиться доминантной функцией оригинала. Для произведений художественной литературы воздействие на Рецептора зависит от литературных достоинств текста, получающих более или менее широкое признание у читателей.
Основная прагматическая задача перевода такого текста заключается в том, чтобы создать на ПЯ текст, обладающий способностью оказывать аналогичное художественно - эстетическое воздействие на Рецептора перевода. Прочтя в русском переводе произведения Шекспира или Диккенса, русский читатель должен почувствовать силу литературного таланта автора оригинала, понять, почему у себя на родине он считается великим драматургом, писателем или поэтом. Если переводчику удалось этого добиться, можно говорить об адекватном воспроизведении коммуникативного эффекта оригинала. Более точное измерение соотношения воздействия оригинала на английского читателя и перевода на читателя русского вряд ли возможно.
Может идти речь лишь о приблизительном равенстве реакций Рецептора, а фактическая реакция Рецептора перевода может быть слабее реакции Рецептора оригинала (писатель пользуется большим успехом у себя на родине) или, напротив, даже превосходить ее (удивителен тот факт - что стихи Бернса были более популярны в Советском Союзе в известных переводах Маршака, чем в самой Англии).
Художественный стиль - пожалуй, наиболее полный описанный из функциональных стилей. Вместе с тем, вряд ли из этого можно сделать вывод о том, что он наиболее изученный. Это объясняется тем, что художественный стиль - самый подвижный, творчески развиваемый из всех стилей. Художественный стиль не знает никаких преград на пути своего движения к новому, ранее неизвестному. Более того, новизна и необычность выражения становится условием успешной коммуникации в рамках этого функционального стиля.
Несмотря на ограниченный круг тем, затрагиваемых в художественных текстах (жизнь человека, его внутренний мир), средства, которые используются для раскрытия их, неограниченно разнообразны. При этом каждый подлинный художник слова стремится не к тому, чтобы слиться со своими коллегами по перу, а наоборот, выделиться, сказать что - то по - новому, привлечь внимание к читательской аудитории.
Пожалуй, самой яркой отличительной чертой именно художественного текста является чрезвычайно активное использование тропов и фигур речи. Это свойство текстов художественного функционального стиля было замечено еще в древности. До сих пор мы используем терминологию эстетиков Античности, когда называем те или иные из этих художественных приемов.
Художественный текст не описывает реальных конкретных фактов, как текст научный или публицистический, хотя называет явления и предметы теми же языковыми средствами.
Текст художественного произведения служит эстетическим, развлекательным, воспитательным и другим целям. Изображая вымышленные события и вымышленные миры по сходству с реальными, художественные тексты устанавливают аналогии с известной нам действительностью.
Слова и фразы в художественном тексте, образуя подобие сообщения, обладают при этом определенной полифункциональностью. А поскольку процессы в реальности многомерны, то сознание человека, воспринимающего текст, достраивает эти отношения и в мире вымышленном. Это помогает истолковывать поведение литературных персонажей, основываясь на собственном жизненном опыте, кроме того, происходит проецирование своих представлений, чувств, переживаний на художественные образы. В связи с этим герои, эпизоды, детали текста ассоциативно наделяются символическим, идеологическим, психологическим или другим значением.
Очевидно, что восприятие художественного текста представляет собой определенный интеллектуальный и психологический процесс. В. П. Белянин вписывает художественный текст в сложную систему: “действительность – сознание – модель мира – язык – автор – текст – читатель – проекция”. (59, c. 24)
Содержание художественного текста может быть представлено в качестве отражения некоторого фрагмента действительности, данного в авторском описании в форме ситуации.
Категория ситуации значима не только для процесса порождения текста, но и для осознания того, как происходит его восприятие. Читатель понимает текст в том случае, если ему ясна ситуация, о которой идет речь.
Смысл художественного текста является важным объектом изучения. Дж. Каллер делает интересное и точное обобщение, касающееся споров об определении смысла произведения: “Смысл произведения не в том, что было на уме у его автора в определенный момент; это не просто характеристика текста и не только опыт читателя”. (13, c. 76)
Дж. Каллер считает, что в споре о природе смысла возможны различные аргументы, и в этом отношении “смысл” невозможно определить: “Если же мы окажемся перед необходимостью принять некий всеобъемлющий принцип, или формулу, мы могли бы сказать, что смысл определяется контекстом, так как контекст включает в себя законы языка, обстоятельства, в которых находится автор, равно как и все прочее, что предположительно может иметь отношение к делу.
Но если сказать, что смысл ограничен контекстом, то следует добавить, что сам контекст – понятие безграничное: нельзя решить заранее, что еще может оказаться значимым, какие перемены расширение контекста может внести в смысл текста. Смысл ограничен контекстом, а контекст не ограничен ничем”.
Говоря об особенностях художественного текста и его понимании, необходимо затронуть вопрос о соотношении понятий “текст” и “произведение”. В большинстве литературоведческих работ данные понятия не разграничиваются. В том случае, если возникает необходимость их различения, отталкиваются от признаков текста. Произведение же обычно трактуется как некое сложное содержание, вырастающее из текста и основанное на нем.
Р. Барт толкует эти понятия следующим образом: - “…произведение, понятое, воспринятое и принятое во всей полноте своей символической природы – это и есть текст”.
По мнению этого лингвиста, текст и произведение связаны как процесс и результат. Последнее может быть истолковано как то содержание, которое предстает перед читателем при восприятии текста под влиянием собственного жизненного опыта получателя, культурной среды, вкуса, идеологии.
Тексты большого объема (роман, повесть, поэма) вследствие их чрезвычайной сложности, как правило, подвергаются содержательному анализу, то есть исследуется не столько текст, сколько произведение.
В тексте, как и в других языковых единицах, форма и содержание едины. Все элементы речевой формы художественного произведения являются средством воплощения образов, в которых и отражается действительность в искусстве.Важным является то, что в художественном тексте может не быть “образных”, метафорических слов и выражений, которые сами по себе являются экспрессивными или стилистически окрашенными, но, тем не менее, речь будет образная, так как она что-то изображает и вызывает какие-то переживания. По мысли Д. Н. Шмелева: Во-первых, исследование художественной речи должно вестись в общем русле исследования стиля произведения, когда его “язык” изучается как одна из составных частей художественной формы произведения. Тогда в задачу исследователя входит установление того, как самые различные элементы языка приобретают образность и экспрессивность, становясь средством выражения художественного содержания. Во-вторых, анализ “языка” художественной литературы может быть направлен и на выяснение того, как выразительные средства самого языка используются писателем при “словесном оформлении” художественного образа. Еще одной важной особенностью художественного текста является то, что в нем могут интегрироваться языковые средства разных стилей, трансформированные с целью решения эстетических задач. В тексте художественного произведения может быть использована научная терминология и деловые обороты речи, публицистические и разговорные элементы - неограниченное число единиц разных уровней языковой системы различной стилевой принадлежности, если они эстетически мотивированы содержанием и стилем художественного текста.Художественный перевод существенно отличается от других видов перевода, поскольку предполагает речевое творчество. Говоря иначе, это – искусство. Эстетический эффект достигается соответствующими языковыми средствами, при этом переводчик должен постараться сохранить неизменным содержание оригинального текста, его смысл.
В художественном тексте творческая фантазия созидает художественнее целое, ведет к формированию образов и символов - конкретных и вместе с тем многозначных. Художественный стиль речи характеризуется не только образностью, но и оценочностью, и перед переводящим художественное произведение стоит непростая задача донести тонкие смыслы, оттенки текста.
Переводчик должен в совершенстве владеть родным языком, то есть быть настоящим мастером слова.
При переводе одной из самых сложных проблем является преодоление культурных барьеров. Это связано с различиями в картинах мира, существующих у разных народов.
Под термином "картина мира" мы понимаем "исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира … и являющийся глобальным результатом всей духовной активности человека", она, картина мира, "не есть зеркальное отображение мира, и не открытое "окно" в мир, а именно... интерпретация, акт миропонимания... она зависит от призмы, через которую совершается мировидение". (9, c. 27.)
Особенности бытовой и духовной культуры одного народа не могут быть восприняты в полной мере представителями других культур, возможно лишь приближенное понимание.
Существуют такие культурные реалии, которые только внешне, по признаку наличия устойчивого лексического соответствия аналогичны реалиям других культур, и необходимы усилия переводчика, чтобы помочь разобраться в отличиях.
Другую группу составляют культурные феномены, не имеющие близких аналогов в других культурах. Они - то обычно первыми и бросаются в глаза, когда речь заходит о культурных барьерах. Однако эти контрастивные реалии, как ни странно может показаться на первый взгляд, редко приводят к непониманию при контактах, но нуждаются в достаточно подробном пояснении.
Большую сложность могут представлять фразеологизмы. Они используются для придания большей выразительности произведению.
Разное членение явлений внеязыковой действительности, особенности внутренней организации фразеологизмов, что также связано с культурными различиями, затрудняют сопоставление, сравнение идиоматических единиц разных языков, а также нахождение адекватных переводческих соответствий.
Первой проблемой, с которой сталкивается любой переводчик при работе с идиомами, является их опознавание. Типов идиом довольно много, некоторые выявить в тексте сложно. Легко распознаются те, что явно противоречат описываемым условиям, законам природы или логике, такие, как: It's raining cats and dogs (“льет как из ведра”), to throw caution to the winds (“отбросить сомнения”), storm in a cup of tea (“буря в стакане воды”) и т.д.
Например: It’s raining cats and dogs. I’ve just stepped in a poodle. – Льет как из ведра. Только что в лужу наступил.
In the name of speed, we threw caution to the winds and let out the whole passage in the book while translating. – Чтоб ускорить процесс, мы отбросили сомнения и при переводе выкинули целый абзац из этой книги.
It’s really not a problem. Don’t make a storm in a teacup. – Это на самом деле не проблема. Не устраивай бурю в стакане воды.
Сразу бросаются в глаза выражения, кажущиеся неправильными по своей грамматической структуре, т.е. не соответствующие устоявшимся правилам грамматики данного языка. Сюда можно причислить by and large (“в целом”), the powers that be (“власть имущие”), the world and his wife (“все без исключения”).
Например: By and large, he is a good boy. – В целом, он хороший мальчик.
The powers that be decided that we all need to work ten hours per day. – Власть имущие решили, что мы все должны работать по десять часов в день.
This movie has been watched by the world and his wife. – Этот фильм посмотрели все без исключения.
Выражения, вводимые словом "like", получившие название компаративных фразеологизмов, также в основном не переводятся дословно. Например: like water off a duck's back (“как с гуся вода”), like a bat out of hell (“очень быстро”).
I must have told her a hundred times that she mustn’t do that, but it’s like water off a duck’s back. – Я, должно быть, сотню раз сказал ей, что так делать нельзя, но с нее все как с гуся вода.
When the house had broken into flames, she ran out of it like a bat out a hell. – Когда дом загорелся, она из него стрелой выскочила.
Если говорить в целом, то, чем сложнее понять фразеологизм, чем меньший смысл имеет он при дословном переводе в данном контексте, тем больше вероятность того, что переводчик всё же его распознает.
При наличии доступа к хорошим словарям и справочникам и, что еще лучше, при возможности консультации с носителем языка источника совершенно непонятные на первый взгляд идиоматические выражения - просто счастье для переводчика. "Любая сложность восприятия текста должна настораживать, ибо предполагает возможность наличия фразеологизма". (9, c. 54)
Есть три случая, когда фразеологизм можно неправильно перевести, если переводчик до этого не был знаком с этим выражением:
1. Некоторые фразеологизмы могут "запутать" переводчика. Их смысл кажется очевидным, потому что часто их можно интерпретировать дословно, они не выбиваются из контекста, т.е. "переводчик принимает их за переменные (свободные) словосочетания, и это приводит к переводу их на уровне слова". Многие английские идиомы имеют как прямое, так и идиоматическое значения. Например, to take someone for a ride в его фразеологическом значении имеет смысл: “обмануть кого-то”.
2. Иногда писатели этим пользуются и интересно обыгрывают в своем тексте подобные фразеологизмы. В таком случае переводчик, который не знаком с данной идиомой, может легко понять значение, лежащее на поверхности, и не обратить внимание на игру смыслов.
3. В языке источнике и языке перевода могут быть очень похожие по образности фразеологизмы, которые на самом деле обладают разным значением. Например, приведенный Моной Бейкер вопрос "Has the cat got your tongue?" (7, c. 66) задается в английском языке при попытке заставить кого-то ответить на вопрос или высказаться по какому-нибудь поводу. Аналогично русскому "Ты что, язык проглотил?" Она также утверждает, что если взять похожее выражение во французском: "donner sa lang au chat" ("дать свой язык кошке") - то смысл не совпадает со значением английской идиомы. Значение французского выражения: "сдаться".
Как отмечает С. Влахов, бывают и обратные случаи, когда переводчик "наделяет свободное сочетание качествами устойчивого и передает его, соответственно, на фразеологическом уровне". (6, с. 229) В этом случае необходимо сверяться с фразеологическим словарем во избежание подобных ошибок.
При отсутствии фразеологической единицы в словаре, что возможно в связи с постоянным активным обновлением идиоматической лексики во многих современных языках, представляется целесообразным сочетание анализа письменных источников и информации, полученной непосредственно от носителей языка, на котором написан оригинальный текст.
Нередко писатели прибегают к игре слов, основанной на оттенках значения или звучании - к каламбурам, и передача игры слов также одна из самых сложных задач для переводчика художественных произведений. Ведь в родном языке переводчика эти слова обычно не имеют сходного значения или обладают другой смысловой нагрузкой.
Рассматривая проблему перевода художественных текстов в общем, необходимо заметить, что лингвистические различия между языками заставляют переводчика искать решения с учетом стилистических особенностей речи определенной эпохи, особенностей речи персонажей, вкладывать в их монологи и диалоги такой лексико-грамматический материал, который не просто передает смысл, но выражает характер персонажа, его образование и воспитание.
Сам художественный перевод, несомненно, оказывает большое влияние на литературный язык, хотя чаще всего язык художественной литературы не является нормированным в прямом смысле этого слова, поскольку является преломлением общенародного языка с его историко-культурным колоритом, нелитературными вкраплениями сквозь призму авторского видения. И постараться передать это богатство настолько полно, насколько возможно, - одна из задач переводчика.
Нередко в переводческой практике можно столкнуться с понятием “интерпретация”. Данный термин широко используется при переводе художественных произведений.
Что такое “интерпретация”? Первоначально термин был принят в герменевтике, где под ним понималось искусство понимания и объяснения.
Благодаря И. И.Ревзину и В. Ю. Розенцвейгу этот термин был введен в теорию перевода.
Под ним предлагалось понимать “переход от исходного текста к тексту перевода не через систему соответствий между исходным языком и языком перевода, а через обращение к ситуации в действительности” (14, c. 56 - 58).
Применительно к переводческой деятельности термин “интерпретация” может иметь несколько значений. Он может пониматься:
1. как контекстуальная интерпретация языковых единиц;
2. интерпретация при помощи словарей и справочников;
3. интерпретация путем самостоятельного творческого акта переводчика с учетом описываемой реальности, обстановки акта перевода и др., а также как;
4. интерпретация смысла, непосредственно не составляющего содержания высказывания, но выводимого из него в условиях конкретного акта коммуникации (14, с. 19).
Если интерпретация во втором значении опирается на чужие знания, изложенные в словарях и справочниках, то остальные три вида имеют неопосредованный характер.
Рассматривая роль контекста при переводе, Г. В. Колшанский подчеркивает нацеленность этого вида коммуникативной деятельности “не на абстрактное сопоставление языковых единиц соответствующих языков, а на адекватное воссоздание содержания подлинника”. (15,с. 115)
Перевод, по мнению этого автора, базируется на принципе единой организации всех конкретных языков, на сущности языка как формы отражения действительности. В семантических системах языка, с одной стороны, действуют законы его внутренней организации, а с другой - всеобщие законы человеческого мышления.
Языковые единицы, как и предложения, и тексты являются - контекстуально - зависимыми. Переводчик, по сути, находит в языковых системах лингвогносеологические закономерности, определяющие место каждой языковой единицы в семантическом окружении смысловой ситуации языка оригинала, то есть ищет контекстуальные возможности адекватной передачи содержания текста.
При этом понимание текста, несомненно, обусловлено пониманием соответствующих языковых единиц, функционированием их в определенном семантическом контексте. Однако, понимание также основывается и на пресупозициях, образуемых тезаурусом знаний реципиента. То есть, можно сказать, что контекстная интерпретация носит, в определенном смысле личностный характер.
То же можно сказать и об интерпретации третьего типа, определяемой как “отыскание нового соответствия путем самостоятельного творческого акта с учетом контекста, описываемой реальности обстановки и др.” При этом подчеркивается неизбежность преобразования языкового содержания исходного текста. (14, с. 11)
Четвертый тип интерпертации противопоставляется собственно переводу как переводческая версия, на том основании, что задачей переводчика является “наиболее точное воспроизведение того, что реально сказал автор оригинала, а не того, что он хотел сказать, или что следует из сказанного”. (14, с. 19)
Роль интерпретации при переводе оценивается по-разному: от признания ее маргинальным явлением, которое оправдано только отсутствием языкового соответствия - в этом случае происходит “передача содержания своими словами; до постулирования ее неизбежности и необходимости”.
По - видимому, правомерность или неправомерность интерпретации обусловлена во многом типом переводимого текста. При работе с художественным текстом задача состоит не только в передаче его содержания средствами другого языка, но и в создании художественного произведения на другом языке.
По словам И. Левого: - “...вследствие несоизмеримости языкового материала подлинника и перевода между ними не может быть семантического тождества в выражении, и, следовательно, лингвистически верный перевод невозможен, а возможна лишь интерпретация”.
Развивая свою мысль, автор пишет, что, интерпретируя произведение, переводчик должен базироваться на его “объективном смысле”, сводя к минимуму субъективное вмешательство в текст. Но в то же время, переводчик не может быть свободен от некоторых априорных предпосылок с которыми он подходит к произведению, определяющих его “интерпретационную позицию”.
Отмечается, однако, что если простой читатель выбирает интерпритационную позицию интуитивно, то у переводчика такой выбор носит обдуманный и осознанный характер. Кроме того, он ориентируется на определенный тип потребителя. Обсуждая вопрос о том, насколько свободен переводчик в своей интерпретации, И.Левый пишет, что сдвиги в восприятии произведения “возможны лишь в границах, данных реальным или потенциальным содержанием произведения”, что обусловливает правильность его интерпретации.
При этом степень несовпадения между оригиналом и переводом может быть продиктована конкретной задачей, которую ставит перед собой переводчик. В соответствии с этой задачей С. Ф. Гончаренко предлагает выделять три типа перевода: собственно поэтический, поэтико-филологический и филологический. (16)
По мнению автора, первый тип перевода не требует семантической или стилистической адекватности. Для него достаточно быть прагматически адекватным, т.е. функционировать в качестве полноценного художественного произведения.
В переводе поэтико - филологического типа прагматическая адекватность уступает место семантической, но в то же время переводчик старается не нарушать норм языка перевода. Такой перевод предназначается в основном для специалистов, изучающих литературу определенной страны, исторического периода или языка.
Третий тип перевода рассчитан на еще более узкий круг специалистов. В нем ставится задача не заменить оригинал и выполнять его функции, а сообщить семантическую или стилистическую информацию об оригинале. Филологический перевод, в свою очередь, подразделяется на три разновидности: семантически буквальный, стилистически буквальный и сочетание первых двух.
При этом художественный текст, вероятно, обладает определенным “интерпретационным диапазоном”, таким образом, количество его интерпретаций становится почти неограниченным. Стоит отметить, что возможно существование и нескольких переводов одного и того же литературного произведения.
Переводная множественность является свидетельством того, что произведение особо значимо для принимающей литературы. Каждый из таких переводов будет неизбежно содержать индивидуальные черты, отличающие его как от оригинала, так и от остальных переводов того же текста.
Итак, переводчик “неизбежно вступает в отношения сотворчества с переводимым автором, перевод носит отпечаток его творческой личности...” (17, с. 214)
В результате интерпретации семантика текста перевода окажется трансформированной по отношению к исходному тексту.
Говоря о репрезентативности перевода художественного текста, надо заметить, что количество её критериев здесь заметно возрастает. Переводчик должен удовлетворить большему числу требований, чтобы создать текст, максимально полно представляющий оригинал в иноязычной культуре.
Среди таких критериев, конечно, следует назвать сохранение по возможности большого количества троп и фигур речи как важную составляющую художественной стилистики того или иного произведения. Перевод должен сигнализировать об эпохе создания оригинала.
Есть случаи, когда переводчику нужны не только знания, но и особое мастерство. Писатель часто играет словами, и эту игру бывает непросто воссоздать. Вот английская шутка, построенная на каламбуре. Человек приходит на похороны и спрашивает: - “I’m late?” И в ответ слышит:- “ Not you, sir. She is.” Английское слово late значит и ‘поздний’ и ‘покойный’. Герой спрашивает: - “Я опоздал?” А ему отвечают: - “Нет, покойник не вы,сэр, а она.” Как быть? По-русски игра не получается. Но переводчик вышел из положения: - “Всё кончилось?” – “Не для вас, сэр. Для неё”.
Такие ловушки подстерегают переводчика на каждом шагу. Особенно трудно передать речевой облик персонажей. Хорошо, когда говорит старомодный джентльмен или взбалмошная девица - легко представить, как они говорили бы по-русски. Гораздо сложнее передать речь ирландского крестьянина по - русски или одесский жаргон по - английски. Здесь потери неизбежны, и яркую речевую окраску поневоле приходится приглушать. Недаром фольклорные, диалектные и жаргонные элементы языка многие признают совершенно непереводимыми.
Особые трудности появляются, когда языки оригинала и перевода принадлежат к разным культурам. Например, произведения арабских авторов изобилуют цитатами из Корана и намёками на его сюжеты. Арабский читатель распознаёт их также легко, как образованный европеец отсылки к Библии или античным мифам. В переводе же эти цитаты остаются для европейского читателя непонятными. Различаются и литературные традиции: европейцу сравнение красивой женщины с верблюдицей кажется нелепым, а в арабской поэзии оно довольно распространено. А сказку “Снегурочка”, в основе которой лежат славянские языческие образы, на языки жаркой Африки вообще непонятно, как переводить. Разные культуры создают едва ли не больше сложностей, чем разные языки.
Лингвистический принцип перевода, прежде всего, предполагает воссоздание формальной структуры подлинника. Однако провозглашение лингвистического принципа основным может привести к чрезмерному следованию в переводе тексту оригинала - к дословному, в языковом отношении точному, но в художественном отношении слабому переводу, что явилось бы само по себе одной из разновидностей формализма, когда точно переводятся чуждые языковые формы, происходит стилизация по законам иностранного языка.
В тех случаях, когда синтаксическая структура переводимого предложения может быть и в пер