Алексей Высоцкий
И пусть наступит утро
ПРИКАЗ МИНИСТРА ОБОРОНЫСССР
г. Москва
О зачислении Героя Советского Союза гвардии полковника Богданова Н. В. навечно в списки Коломенского высшего артиллерийского командного ордена Ленина, Краснознаменного училища имени Октябрьской революции.
Воспитанник училища гвардии полковник Богданов Н. В. в боях с немецко-фашистскими захватчиками проявил образец мужества, геройства и отваги.
С первых дней Великой Отечественной войны 265 корпусной артиллерийский полк, которым командовал Богданов, непрерывно громил врага и нанес ему значительные потери.
Особо высокое мастерство в управлении полком, организованность и личную храбрость гвардии полковник Богданов проявил при обороне городов Одессы и Севастополя. Только за два с половиной месяца боев за Одессу полком было уничтожено свыше 6000 вражеских солдат и офицеров, до 40 танков и подавлено более 10 батарей противника.
Находясь с орудиями в боевых порядках пехоты, Богданов умело руководил действиями артиллеристов, а в решающие периоды лично возглавлял воинов в контратаках и рукопашных схватках с гитлеровцами.
За героизм и стойкость в этих боях 265 корпусной артиллерийский полк был награжден орденом Красного Знамени и переименован в гвардейский.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 октября 1942 г. за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу гвардии полковнику Богданову Н. В. присвоено звание Героя Советского Союза.
В последующих боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии полковник Богданов пал смертью героя за нашу Родину, будучи командиром 20 артиллерийской дивизии РВГК.
Его беззаветная преданность социалистической Родине и верность военной присяге должны служить примером для всего личного состава Вооруженных Сил СССР.
ПРИКАЗЫВАЮ:
Героя Советского Союза гвардии полковника Богданова Николая Васильевича зачислить навечно в списки 7 батареи Коломенского высшего артиллерийского командного ордена Ленина, Краснознаменного училища имени Октябрьской революции
ДОВЕРИЕ
Две точки зрения
Командир 265-го корпусного артиллерийского полка майор Богданов, русоволосый, с аккуратным пробором, внимательно слушал собеседника.
— Ваш лейтенант Березин так и не освободил комнату, — говорил заместитель начальника гарнизона. — Дознание закончено, осталось передать дело в прокуратуру…
— Что же получается, — поднял брови Богданов, — с юнцом сами не в состоянии справиться? Темно-серые глаза майора с укором смотрели на собеседника.
— Это не первая провинность юнца. Мне рассказали о нем. Напрасно у вас в полку с ним так много возятся.
— Мало или много кто может подсчитать, когда речь идет о человеке? — Майор задумался. — В одном вы, бесспорно, правы, — сказал он после небольшой паузы, мы виноваты, мы обязаны были предотвратить это… И все же я согласен со старшим политруком Иващенко — в Березине действительно располагает искренность.
Майор встал из-за стола и, чуть сутулясь, подошел к окну. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую крону каштанов, зеленевших за окнами, веселыми бликами заиграли на его гимнастерке, багрово-красными вспышками загорелись на шпалах петлиц.
— Поэтому вы против передачи дела в прокуратуру? — спросил собеседник, скользнув взглядом по невысокой, худощавой фигуре майора.
— Не только поэтому. Хотя искренность в человеке мне по душе.
— Так что же, какое решение: судить или простить?
— Прощать не надо, — отозвался Богданов, — он арестован командиром батареи на трое суток и еще на двое суток мной за другой проступок. Я думаю этого достаточно. Молодые командиры наш золотой фонд.
Майор вспомнил, как год назад в полк прибыла группа выпускников училищ. Одного из них ему рекомендовали адъютантом.
— Адъютантство, простите за откровенность, мне не по душе, — прямо заявил ему лейтенант. Это и был Сергей Березин.
Богданов не придал тогда особого значения его словам, но вскоре Березин снова попал в поле зрения командира.
В полку проходила проверка. Инспектирующий полковник сообщил Богданову:
— Получен сигнал. Командиры взводов жалуются. Оказывается, служа в полку, они забывают многое
Богданов удивился:
— Кто мог придумать подобное?
— Это сказал лейтенант Березин.
— Березин?! Хорошо, я проверю, — решил Богданов.
Вызванный им лейтенант рассказал все без утайки, и Богданов ясно представил себе, как это было.
Шла командирская учеба в дивизионе. Разбирали стрельбу с помощью самолета-корректировщика. Березин сидел задумавшись. Тема занятий была интересной. Сергею нравнлась работа летнаба. Воображение рисовало ему картину стрельбы, которую он, летнаб Березин, обеспечивает. Залп! Разрывы легли рядом с целью. Новый залп — цель накрыта. Сергею казалось, что он видит, как в воздух взлетели обломки бревен, имитирующих вражескую батарею.
— Лейтенант Березин, ваша команда? — вдруг доносится до него.
— Беглый огонь! — отвечает Сергей и, спохватившись понимает, что сказал не то.
Взрыв смеха.
— Вы знакомы со стрельбой с помощью самолета-корректировщика? — спросил проверяющий. Березин молчал. В ушах еще звучал обидный смех.
— Лейтенант Березин окончил нормальное училище, — пояснил инспектирующему командиру руководитель занятий, сделав ударение на слове «нормальное». — Он может не знать эту стрельбу.
— Почему вы молчите, лейтенант? — повторил руководитель. — Доложите, сколько раз вы выполняли эту задачу?
«Много раз», — хочет сказать лейтенант, но вместо этого отвечает:
— Я знал эту стрельбу, когда окончил училище!
— А сейчас забыли? Выходит, деградируем? — жестко бросил Богданов.
— Разве у вас нет времени прочесть учебник? Вот этот. — И он показал Березину книгу, лежавшую перед ним на столе.
— А может быть, желания нет?
Сергей смущенно молчал.
— Я командир полка, — продолжал майор, — а вожу с собой в лагерь, как видите, все основные учебники…
— Вот что, лейтенант Березин, сейчас нет больше времени говорить с вами на эту тему. Решаем так: через неделю ровно в семнадцать часов ожидаю вас…
Проверку тогда Богданов устроил Сергею основательную. Майор даже улыбнулся сейчас, вспоминая об этом. Но главное — он убедился, что не ошибся в своих выводах. Стрельбу с самолетом, которую он дал лейтенанту, для проверки, тот провел образцово. Майор едва удержался тогда от похвалы. «Успеется еще», — решил Богданов. И правильно. Как оказалось, Березин снова «проявил характер»…
— Так что же мы решаем? — вслух спросил майор. — Предать его суду — значит отмахнуться от человека, пойти по линии наименьшего сопротивления. Мне думается, мы не имеем морального права так поступать. В народе говорят, что «даже дуги гнут с терпеньем и не вдруг».
— Как хотите, Николай Васильевич, а я был вынужден доложить об этом в штаб корпуса.
Богданов нахмурился:
— Поторопились немного, следовало бы нам получше разобраться.
Заместитель начальника гарнизона развел руками:
— Случай из ряда вон выходящий. Неповиновение. Скрывать нельзя. Да и вы сами в этом не заинтересованы. Потом неприятностей не оберешься. А разбираться можно до бесконечности.
Богданов покраснел.
— Скрывать, не скрывать? О чем вы говорите? Разве я об этом?.. Ну вот вы написали. Вроде как даже оправдаться нам помогли: дескать, все меры испробованы, воспитывали — не помогло…
Не помогло… Но перед своей совестью не оправдаешься.
— Вы что, Николай Васильевич, серьезно считаете, что Березина легко можно перевоспитать? — спросил заместитель начальника гарнизона.
— Легко или тяжело, я не взвешивал, а помочь нужно.
— Разве наказание на помощь?
— Если оно соизмеримо с виной, подчеркнул майор.
— А вы не задумывались над тем, что эти молодые люди приходят в армию добровольно?
— Думал.
— А о том, что и конфликтов больше всего возникает именно с ними, с молодыми?
— Хотите сказать, что это наша недоработка?
— Именно! — подтвердил майор.
— Жалеете, эначит, Березина?
— А вы?
— Нет. Жалость унижает человека.
— А вам не кажется, — негромко спросил Богданов, — что этот афоризм иногда оправдывает жестокость?
— Это не жестокость, а необходимость. Но я вижу, наш спор ни к чему не не приведет. Вы — командир полка. Лейтенант Березин — ваш подчиненный, и вы отвечаете за него.
— Я только считал своим долгом предупредить вас, что я доложил командиру корпуса, и, не скрою, мне жаль, что вы не захотели проявить твердость.
Богданов привык верить в людей, видеть и находить в них хорошее, помогать исправлять ошибки, избавляться от несвойственного им, чуждого, наносного. А его призывали сейчас отказаться от этого. Нет, с этим он согласиться не мог.
— Я думаю, что поступаю правильно, — сухо сказал Богданов.
— Сожалею, — поднялся собеседник, — но мы смотрим на дело Березина с разных точек зрения. Для меня главное — факты…
Буденный приехал!
Богданов молча курил. Его собеседник, старший политрук, временно замещавший комиссара полка, говорил о воинской дисциплине.
— Молодых командиров тоже можно понять, — Иващенко смотрел на командира полка спокойными серовато-зелеными глазами. Измаил не Днепропетровск. Здесь и пойти некуда.
— «Да, молодость, есть молодость», — думал майор. Он, в прошлом секретарь райкома комсомола, хорошо это знал. Понятно, Измаил не Днепропетровск. В городе, где теперь расположился полк, все было другим.
— Полк Богданова, охранявший границу по Дунаю, вытянулся вдоль реки. Третьему дивизиону повезло: он занимал крепость, которую когда-то штурмовали чудо-богатыри Суворова. Богданов провел здесь немало времени, с интересом рассматривая сохранившиеся турецкие редуты и бастионы. Изучив на местности все этапы штурма крепости, он однажды собрал всех командиров и провел с ними увлекательную экскурсию в прошлое. Пройдя по следам наступлений трех отрядов Суворова, Богданов показал командирам, где форсировала Дунай флотилия де Рибаса.
— Вот здесь, — рассказывал Богданов, — в ночь на одиннадцатое декабря тысяча семьсот девяностого года осадные орудия Суворова разрушили турецкие укрепления, положив начало штурму крепости..
— Командиры с интересом слушали Богданова. Потом они осматривали часовню, любовались колоколами, читая гордые слова, высеченные на них: «Отлиты из пушек, отбитых Суворовым у басурман».
— И все же, — проговорил Богданов, возвращаясь к теме разговора, — хотя я с вами и согласен, что к молодым командирам нужен особый подход, тем не менее и требовательность к ним мы снижать не должны. Наоборот…
— Товарищ майор! Разрешите обратиться, — прервал их разговор дежурный по полку. — Только что звонили из штаба корпуса. К нам выехал Маршал Советского Союза Буденный!
Богданов встал.
— Хорошо. Можете идти. Ну, я сейчас поеду встречать маршала, повернулся Богданов к Иващенко, а наш разговор мы еще продолжим.
Березин, только что отбывший домашний арест, столкнулся у ворот крепости со своим командиром, но Ришард прошел мимо, едва ответив на приветствие. Он, казалось, был чем-то возбужден.
Через минуту Березин уже знал причину оживления в крепости.
— Говорят, Буденного ждут, — сообщил Сергею всезнающий командир огневого взвода Гак. — Богданов выехал встречать его.
Сергей, не теряя времени, построил взвод и вывел его из монастыря за ограду. Возле Дуная саперные части возводили укрепления для береговых батарей. Березин еще несколько дней назад облюбовал окоп с ходами сообщения для занятий.
«Отличное местечко, — думал лейтенант, занимая окоп. Здесь нас никто не увидит». В соседнем окопе занимались разведчики. Дав задание помощнику командира взвода, Сергей подошел к ним.
На холме, неподалеку, появились люди.
— Вроде, начальство, — проговорил Сергей.
— Похоже на то, согласился лейтенант, обучавший разведчиков, и, наведя бинокль, воскликнул: — Буденный! Ей-богу, он! Точно, Сережа! Это Буденный! Что будем делать? — переполошился лейтенант.
— Продолжай занятия. Конспект у тебя есть, выглядишь ты, как новый пятиалтынный. Подойдут — доложишь.
— Ну нет, докладывать я не буду. Я растеряюсь.
— Куда ты? — пытался остановить его Сергей. — У меня ведь конспекта даже нет.
— Не могу, Сережа, — крикнул на ходу лейтенант и скрылся за изгибом траншеи.
Группа генералов и Буденный приближались.
Сергей обернулся и, словно только что увидев их, подал команду «Смирно», побежал навстречу маршалу. За несколько метров он перешел на строевой шаг и, приложив руку к фуражке, громко отрапортовал:
— Товарищ Маршал Советского Союза, взвод управления седьмой батареи третьего дивизиона двести шестьдесят пятого корпусного артиллерийского полка занимается спецподготовкой. Тема — взвод в наступлении. Командир взвода лейтенант Березин.
— Вот это воин! — улыбнулся Буденный и протянул лейтенанту руку. — Значит, наступаете?
— Так точно, — подтвердил Березин.
— На историческом месте… — задумчиво продолжал маршал. — А что вы, лейтенант, можете нам рассказать o штурме Измаила?
— О штурме? — едва веря своим ушам, переспросил обрадованный Сергей и тут же, боясь, что Буденный может передумать и спросить конспект, торопливо заговорил:
— К началу русско-турецкой войны тысяча семьсот восемьдесят седьмого года турки под руководством французских инженеров превратили Измаил в мощную крепость… И английских, — вставил Буденный.
— Турецкий гарнизон, — продолжал, волнуясь, Сергей, — составлял тридцать пять тысяч человек. На одиннадцати бастионах, окружавших крепость, — Березин показал их, — русским войскам угрожали двести орудий.
— Смелее! — тихонько, по-дружески подтолкнул Березина один из генералов, сопровождавших маршала.
— Шесть дней длилась подготовка к штурму. Суворов наступал тремя отрядами — с запада, востока и юга. В каждом отряде было по три колонны. Отряд, наступавший с юга, форсировал Дунай. При штурме крепости особо отличилась колонна, которую возглавлял Михаил Кутузов. Имена героев штурма высечены на мраморной доске, установленной в часовне на территории крепости..
Возле обочины дороги остановилась синяя эмка Богданова. Майор подошел и представился маршалу.
— Молодец, лейтенант, — похвалил Березина маршал. — Вижу, для вас эти стены — не просто старинные камни, а памятник русской военной славы. Пожалуйста, продолжайте занятия. И Буденный, сопровождаемый Богдановым и генералами, направился в крепость.
В тот же день, как только Березин привел свой взвод с занятий в казарму, его вызвал к себе командир дивизиона капитан Ёрохин.
— Вы заступаете сегодня дежурным по полку, — объявил он лейтенанту.
— Я?!
— Да, вы. В шестнадцать часов к начальнику штаба полка на инструктаж. Все. Идите.
Березин был крайне удивлен: дежурство по полку — это большое доверие командиру взвода, а он только что был наказан.
Сергей не знал, что его фамилию назвал начальнику штаба сам Богданов, добавив при этом: «Людей нужно и наказывать и поощрять вовремя».
Березин был крайне удивлен: дежурство по полку — это большое доверие командиру взвода, а он только что был наказан.
Сергей не знал, что его фамилию назвал начальнику штаба сам Богданов, добавив при этом: «Людей нужно и наказывать и поощрять вовремя».
— Караул проверьте не менее двух раз, возьмите мою машину. Если успеете, проверьте и дальний караул. Здесь граница. Помните, — закончил инструктаж начальник штаба.
Березин провел развод караулов и направился в комнату дежурного по полку.
Когда стемнело, Сергей поехал на самый дальний пост. В ту ночь он трижды проверил посты и внутренние наряды.
— Ну и дежурный попался беспокойный, — говорили бойцы в караульном помещении.
Перед рассветом Березин заглянул на кухню, снял пробу с завтрака, похвалив поваров, усталый, но довольный добрался до дежурной комнаты.
"Посплю часок, — решил лейтенант, — впереди еще целый день, нужно быть в форме…» Едва он задремал, как его разбудил помощник:
— Начпрод пришел, спрашивает, куда ехать машинам — в Рени или в Болград?
— А я откуда знаю? — удивился Сергей.
Начальник продовольственного снабжения полка пояснил:
— Вчера из штаба полка было отдано приказание подготовить две автомашины с прицепами. А куда ехать — обещали сообщить дополнительно. Я полагал, что дежурному по полку известно.
— Ничего не слышал об этом. Возможно, отменили рейс? — предположил Березин. — Начальник штаба лично меня инструктировал. Не может быть, чтобы он не сказал мне об этом.
— Наверное, отменили, — согласился начпрод. — узнаю утром.
— Как хотите, — отозвался лейтенант и, проводив до дверей начпрода, снова улегся и на этот раз крепко уснул. Через час Сергей встал, умылся холодной водой и, приведя себя в порядок, пошел встречать командира полка.
Первым пришел начальник штаба.
Лейтенант представился ему и доложил, что караулы проверены.
— Хорошо, кивнул капитан. Машины в Болград ушли?
— Нет, вас ожидает начпрод. Он хотел уточнить, куда ехать.
— Как куда ехать?! — нахмурился капитан. — Машины должны быть уже на месте. Почему вы не проследили?
— Я ничего об этом не знал, — попытался оправдаться Бсрезин.
— Дежурный, и ничего не знал…
— Мне никто не сказал об этом, повторил Сергей, — а даром предвидения я не обладаю, — вырвалось у него.
— Что?! — рассердился капитан. — Вы будете строго наказаны.
— Это не моя вина, — пробормотал лейтенант.
— Не ваша? А чья же? — поднял брови начальник штаба.
— Того, кто знал об этом и не передал мне, — выпалил Сергей.
Он сразу же спохватился, что опять сказал лишнее. Но было уже поздно. Несколько секунд начальник штаба удивленно смотрел на лейтенанта, словно услышал что-то невероятное, и, переведя дыхание, произнес:
— За расхлябанность и разболтанность вы отстраняетесь от дежурства. Ожидайте замены, — капитан круто повернулся и почти побежал к штабу полка.
— «Ну здесь я уже действительно не виноват, — оправдывался перед собой Сергей. Просто мне не везет». Он не успел как следует разобраться в случившемся, как увидел Богданова.
— Полк, смирно! скомандовал лейтенант и отдал рапорт.
Командир полка прошел с ним по территории штаба, расспрашивая о подробностях проверки караулов и службы наряда. Они дошли до кабинета Богданова.
— Идите, продолжайте службу, — сказал майор.
— Разрешите доложить? — неуверенно обратился Сергей. — Вышло недоразумение… И он рассказал Богданову о том, что произошло с отправкой машин.
Широкие брови майора сдвинулись к переносице.
— Я попрошу начальника штаба выяснить, кто виноват в этом, — сказал майор. — Идите.
Лейтенант вышел, а через час его вызвал начальник штаба полка.
— Я установил, что вы не виновны в несвосвременном выходе автомашин, — объявил Березину капитан.
— Разрешите идти? — обрадовался лейтенант.
— Погодите. Остается еще ваше дерзкое поведение…
«Все-таки отстраняет», — екнуло сердце.
— Вы заслуживаете строгого наказания, — продолжал капитан — но, учитывая образцовое выполнение обязанностей дежурного по полку в эту ночь, ограничусь, замечанием. Надеюсь, что вы сами сделаете выводы. Идите.
Вечером, сдав дежурство, Березин вышел на улицу.
"Пойду к Иващенко", — решил лейтенант. Сергей уважал старшего политрука и бывал у него много раз. И он и его жена Любовь Ивановна всегда радушно встречали его.
— Стало быть, снова в историю влип? — спросил Иващенко, держа на коленях двух дочерей, третья сидела рядом, а четвертая, совсем маленькая, видимо, уже спала — Эх, Березин, Березин! Так и просишь ты березовой каши.
— Вроде как бы вырос из этого возраста, — уныло отшутился лейтенант, деля между девочками конфеты. — А как поступили бы вы на моем месте?
— Не лез бы на рожон, а обратился…
— К господу богу, — зло подхватил Сергей. — Легко рассуждать, как уберечься от холода, лежа в теплой постели под пуховым одеялом.
— Ты к чему это?
— Все к тому же. Вроде вы не знаете, что прав тот, у него больше прав. Начальник всегда поддержит начальника. Субординация…
Ну не скажи, Сережа, — твердо возразил Иващенко, — с этим я согласиться не могу.
— Ваше дело. А я уверен в этом, — запальчиво заявил Сергей.
— Как же тогда сегодняшний случай с твоим дежурством?
Березин развел руками:
— Бывают, конечно, и исключения.
— Ты, Сережа, сам себе противоречишь…
— Оставь ты в покое парня, — вмешалась жена старшего политрука. — Садитесь-ка лучше к столу. Пельмени остынут. А Сергей совсем отощал, весь измаялся. — Ее добрые глаза участливо смотрели на Березина…
Разговор по душам
— Ты, Коля, совсем как квартирант, — корила Мария Ивановна мужа погожим воскресным утром. — Уходишь чуть свет, а когда возвращаешься, мы уже спим. Ждем, ждем воскресенья, а приходит оно — и ты опять занят. Вот сегодня тоже, небось, убежишь от нас?
Богданов подошел к жене и ласково обнял ее за плечи:
— Нет, Манечка, сегодня я целый день с вами. Пойдем вместе к Дунаю, а вечером послушаем музыку. Какие мне, Манечка, пластинки из Ленинграда прислали! Сюрприз! До вечера не покажу.
— Неужели целый день будешь дома? — недоверчи во переспросила жена. — И никуда тебя не вызовут? Вчера ты тоже обещал, что не задержишься. Суббота ведь была, а пришел уже к остывшему ужину.
— Что поделаешь, — сказал Николай Васильевич. — Вчера меня задержало непредвиденное дело. Так не хотелось разбираться в нем, а вот пришлось… Жалобщица тут у нас одна объявилась.
— Да, знаю эту историю, — проговорила Мария Ивановна неодобрительным тоном. — И кто не энает-то? Ведь на каждом перекрестке поносит своего мужа. А я еще вчера заметила, что ты пришел расстроенный.
— Это ты, Манечка, сразу замечаешь… Но кроме этого дела есть еще и другие. И самое печальное из всех, пожалуй, предстоящий разбор дела Березина. Если подойти к делу формально, то действительно есть за что ругать Березина.
— Но ведь ты, Коля, всегда был против формального подхода к делу. А что он натворил, этот ваш Березин?
— Не освободил комнату. Занимает-то он комнатушку совсем крохотную, но вот к капитану из стрелкового полка семья приехала, жить негде. А наш — в амбицию. Вмешался штаб, поддержал капитана, а за Березиным и другие грешки водятся…
— И что же, теперь его осудят?
— Нет, этого я допустить не могу, хотя согласен, что наказать его следует, и крепко.
— За молодыми нужен глаз да глаз, — сказала она. — Вот даже наш Борис и то без тебя балуется. А ты и не спросишь. Придешь домой и сразу в газеты уткнешься, будто тебя и нет. В комнату вбежал раскрасневшийся сын.
— Легок на помине, — улыбнулся отец.
— Пап, а на Дунай рыбачить пойдем?
— Пойдем, сынок. Только вот мама тобой недовольна. Балуешься, наверное?
— Я? Нет! — уверенно ответил Боря.
— Смотри, — пригрозил пальцем Николай Васильевич — а то, как подрастешь, я тебя в адъютанты возьму да так, брат, вымуштрую — по струнке будешь у меня ходить.
— А я хочу в адъютанты, — серьезно ответил мальчик — Буду артиллеристом, как ты. Я буду маму и тебя во всем слушаться.
— Чтобы стать артиллеристом, Боря, мало одного желания, — пряча улыбку, строго сказал отец.
— Коля, я готова! — донесся голос Марии Ивановны из соседней комнаты.
— Ладно, Боря, — поднялся он, — отложим наш разговор до завтра, а сейчас собирайся, пойдем на речку.
Весь этот безмятежный день они провели на Дунае.
Вечером, уложив Борю, супруги пили круто заваренный, как любил Николай Васильевич, чай и слушали вальсы Штрауса, записанные на двух пластинках, которые прислали друзья из Ленинграда. Это и был обещанный жене сюрприз.
Поздно вечером Богданову позвонил комиссар полка. — Завтра приедет комиссар корпуса, — сообщил он, — сам решил на месте ознакомиться с делом Березина, как вы и просили.
Ровно за десять минут до начала занятий во дворе появилась синяя эмка Богданова. Командир принял рапорт дежурного по дивизиону и, поздоровавшись, прошел в штаб. Через десять минут прозвучал сигнал "На занятия". Березин ваял командирскую сумку, планшет и зашагал к миниатюр-полигону.
Разыгрывалась оборона. Стрелял командир восьмой батареи. Поторопившись, он допустил ошибку в расчетах.
— Неудовлетворительно! — объявил капитан Ерохин.
Богданов молчал, не вмешиваясь в действия руководителя. Он сидел, полузакрыв глаза, но Березин видел: командир полка реагирует на каждую поданную команду. Капитан объявил новую вводную, и Сергей понял, что стрелять будет командир его батареи. Задача была очень сложной.
Ришард считался артиллерийским асом и был награжден знаком «За отличную артиллерийскую стрельбу». Свитковский тоже понял, что стрелять будет он, и спокойно готовил планшет, на котором была нанесена точка стояния его орудий.
— Вводная! — вдруг объявил Богданов, когда командир батареи скомандовал: «Зарядить!»
Сергей оторвался от своих мыслей. Командир полка, видимо, решил как-то усложить стрельбу.
— Командир батареи ранен! — продолжал Богданов. — Его заменит командир взвода управления.
«Я, что ли?» — не сразу сообразил Березин. Сегодня стреляли командиры батарей. Взводные приглашались лишь для тренировки. Стрельба на высоких разрывах. «Сейчас мы проверим, что вы за герой!» — словно говорил взгляд Богданова. Измеритель задрожал в руке лейтенанта. «Хуже, чем есть, быть не может, — мысленно успокаивал себя Сергей. — До суда докатился…»
— Шесть снарядов, тридцать секунд — выстрел, огонь! — скомандовал он, стараясь взять себя в руки.
— Здорово! — шепнул Таиров, подтолкнув Березина в бок, когда тот закончил стрельбу.
— Ориентир три, влево один двадцать — атакующая пехота, — дал новую вводную командир полка.
Снова и снова давал вводные Богданов.
Миниатюр-полигон все чаще сверкал огоньками, имитирующими выстрелы вражеских батарей и разрывы снарядов орудий Березина.
— Стреляющий командир взвода управления лейтенант Березин с задачами справился, — скупо отметил Богданов на разборе. Зато стрельбу командира, получившего неудовлетворительную оценку, он разобрал по косточкам.
— Перерыв! — объявил майор, окончив разбор.
Березина окружили взводные.
— Хорошо, Сережа, — похвалил Иващенко, подойдя к ним, и, хитро щуря зеленоватые глаза, добавил: — Хорошо, говорю, что не засыпался.
Через несколько минут Сергея вызвали в штаб полка. Комиссар корпуса — грузный седой человек с ромбами в петлицах гимнастерки — встретил Березина внимательным взглядом слегка раскосых темных глаз.
— Ну, лейтенант, рассказывайте, — сказал он, поздоровавшись.
Сергею стало не по себе под этим взглядом, который словно спрашивал: «А что у тебя, парень, внутри?..» Папка дознания, лежавшая перед комиссаром, уже сделала, наверное, свое дело. Березин молчал.
— Да вы, я вижу, не особенно разговорчивы? Ну а в армию пошли по призыву или добровольно?
— Добровольно, — ответил Сергей и подумал: «Сейчас спросит, кто отец, мать».
Но бригадный комиссар не спросил.
— Добровольно, значит, — повторил он как будто в раздумье. — Вот и у меня младший в танкисты решил податься. Я сказал ему: «Ты подумай хорошенько, все взвесь. Иди, если силу в себе чувствуешь». Вы же знаете лейтенант, служба, как говорится, не мед. Не каждому она по плечу, слабых не любит.
Сначала Березин отвечал односложно, но потом незаметно для себя втянулся в беседу.
Говорить с комиссаром корпуса было интересно и легко. Речь шла о вещах, понятных и близких Сергею. Нет, это не был разговор начальника с подчиненным. Опытный пожилой человек, хорошо знавший жизнь и службу, говорил с младшим товарищем, не навязывая ему своей точки зрения. Разговор наконец коснулся стычки с капитаном из-за квартиры, и Березин честно рассказал обо всем комиссару корпуса.
В кабинет вошел Богданов.
— Вы правы, Николаи Васильевич, — сказал ему комиссар корпуса. — Я разделяю ваше мнение. Лейтенант Березин допустил серьезные ошибки, но он осознал свою вину. Надеюсь, урок пойдет ему на пользу. — А это дело, — он кивнул на папку с материалами дознания, — закрыть. Как вы п просили. — Бригадный комиссар поднялся и, протянув руку Богданову и лейтенанту, тяжело ступая, вышел из комнаты.
Богданов обошел письменный стол, сел на стул, где только что сидел комиссар корпуса, напротив Сергея и внимательно посмотрел на него.
"Значит это я ему обязан заступничеством", — подумал глядя на майора.
— Лейтенант Березин, — негромко сказал Богданов. — Выслушайте и запомните. Я хотел бы, чтобы вы поняли, что невыполнение вами приказания давало основание привлечь вас к строгой ответственности. Но мы этого не сделаем, потому что верим вам, верим в то хорошее, что в вас есть, верим в то, что вы сможете стать настоящим командиром. Доверие это нужно будет оправдать. Надеюсь, что вы это сделаете.
НАКАНУНЕ
Подготовка к инспекторской
Осень, словно рыжая лиса, кралась по земле. Багровели закаты, предвещая холодные ветры. Раньше обычного сгущались сумерки. В полку Богданова закончились взводные и батарейные выходы. Майор видел, как подтянулись люди. Скоро инспекторская… Традиционный экзамен с боевой стрельбой.
— Так вы говорите, не подведут орлы? — спросил Богданов, выслушав доклады командиров из штаба полка, проверявших подготовку дивизионов к инспекторской. — У меня тоже сложилось такое мнение, особенно мне понравились занятия в первом дивизионе по управлению огнем. Дивизионы здорово подтянулись. А мы-то сами отстали. Управление огнем полка у нас отработано недостаточно хорошо. А это важный момент в подготовке полка. Решаем так: один раз в десять дней тренировку со штабом полка будет проводить начальник штаба и один раз в месяц с привлечением штабов дивизионов — я. Время еще есть, нагоним. А что дивизионы заставляют нас подтянуться — это хорошо. Значит, не подведут на инспекторской.
— Не подведут, — подтвердил заместитель. — Вот Березин, заметно переменился. Большое дело — ответственность! Вам Иващенко рассказывал, как Березин командует батареей?
…После осмотра казарм Березин, как обычно, заглянул в артиллерийский парк. Ночью прошел дождь, было сыро, на орудиях сверкали капли влаги, и только второе орудие было насухо вытерто.
— Вызовите ко мне Гака, — приказал Сергей.
«Подводит Галактион, — вздохнул он, — придется нажать на него». Ему не хотелось начинать исполнение обязанностей командира батареи разносом, во Гак должен понять его положение. «Вот если бы на месте Гака оказался Сериков… Да, Коля поддержал бы меня», — думал Сергей.
В воротах артиллерийского парка появился Гак. Отдуваясь от быстрой ходьбы, он протирал платком гладко выбритое лицо, покрытое мелкими каплями пота.
— По вашему приказанию! — доложил Гак. Его круглое лицо воплощало само добродушие.
— Орудия видели? — произнес Березин.
— Орудия? — насупился Гак. — А як же…
— Грязные они, — негромко сказал Сергей.
— А когда ты взводом командовал, чистые были?
Сергей оторопело посмотрел на командира взвода. Гак напомнил ему о его грехах.
Такого не было.
— Было, — повторил Гак. «Ох какой ты, брат, прыт- кий» — говорили его глаза.
Мы с тобой друзья или нет? — спросил Сергей.
То як ты сам хочешь, — уклончиво ответил Гак.
— Тогда давай договоримся: будем начинать службу c орудийного парка. Знаешь, как говорит Богданов: "Пушки — это знамя батареи».
Вот об этом случае, который Сергей не утаил от Иващенко, рассказал сейчас заместитель командира полка по политической части.
Богданов улыбнулся.
— Я действительно сказал так на сборах командиров батарей. — Майор старательно раскурил погасшую папиросу. — Это хорошо, что Березин старается. Значит, мы верно определили, что ключ к этому строптивому на вид лейтенанту — доверие.
Доверие! Сергей меньше всего ожидал, что ему, Березину, командиру взвода с далеко не лучшей репутацией, окажут это доверие. Особенно в тот день, когда он, будучи наблюдающим по батарее, приехал к подъему и увидел, что Ришард уже там. «Проверяет, как являются взводные», — подумал Сергей.
Но командир батареи был настроен благодушно.
— Как поживаете, Березин? Вам ничего не снилось? — спросил Ришард.
— Нет, ничего. А разве что-нибудь произошло?
— Ничего, если не считать того, что я уезжаю в Ленинград.
— В отпуск?
— Нет, на высшие курсы. На шесть месяцев, — добавил довольный Ришард, увидев, как вытянулось лицо Березина.
Сергей знал, что на курсы посылают лучших командиров.
— Это здорово, — пробормотал лейтенант, подумав о том, кто же будет командовать батареей эти полгода.
— Временно исполняющим обязанности командира батареи будете вы.
— Я?! — удивился Сергей. Он знал, что в ближайшее время будут проводиться учения с боевыми стрельбами. «Нет, Ришард просто разыгрывает меня».
— Не удивляйтесь, — сказал Свитковский. — Кого-то ведь нужно оставить за командира батареи? Что же вы молчите? Может быть, не надеетесь на себя? Боитесь, что провалите стрельбы? А я, откровенно говоря, считаю правильным это решение, — продолжал он. — Ведь назначь я кого-либо другого, например Гака, могли бы возникнуть трения, вы бы, глядишь, не подчинились ему, а Гак человек покладистый…
«Значит, главная причина — опять боязнь, как бы я чего не выкинул…»
— Напрасно вы думаете, что я бы не подчинился Гаку, — сказал Сергей. — Возможно, я не всегда был добросовестным взводным, но товарищей я никогда не подводил. А вдруг я вас подведу? — неожиданно спросил Сергей. — Нет, не нарочно, конечно, я имею в виду, что могу не справиться…
— Богданову говорили об этом, — признался Свитковский. — Ну а он что? — покраснел Сергей.
— Нет, говорит, не подведет, я ему верю. — Так и сказал? — переспросил Сергей, стараясь не выдать своего волнения.
В этот день Сергей не шел, а буквально летел домой. Командир полка верит ему. Нет, Богданова он, Березин, никогда не подведет. Никогда!
Боевая стрельба
Весть о том, что полк будет проверять не корпусная и даже не окружная комиссия, как обычно, а инспекция из Москвы, Богданову сообщил начальник артиллерии корпуса полковник Рыжи,
— Ну, Николай Васильевич, на ваш полк, как говорится, вся Москва смотреть будет, — сказал он. — Я надеюсь на вас.
— Постараемся, — коротко ответил майор.
— Это серьезный экзамен, — говорил он в тот же день командирам дивизионов. — Такого мы еще не держали. Приведите все в состояние боевой готовности, проверьте все звенья, каждую мелочь.
— Я думаю, сегодня нас вряд ли потревожат, хотя Рыжи передал мне, что инспекция уже выехала к нам, — сказал Богданов, оставшись вдвоем с начальником штаба — А завтра уже нужно ожидать тревогу.
Но Богданов ошибся: на рассвете его разбудил связной.
— Боевая тревога! — доложил боец.
Николай Васильевич быстро оделся и, поцеловав жену, поспешил к машине.
— Пожелай мне, Манечка, ни пуха ни пера, — пошутил он.
На улице было сыро и неуютно. С реки дул ветер. Дунай бугрился, наливаясь густой синевой.
«Даром что река, — подумал майор, — а вот тоже, как человек, чувствует приближение холода».
Над рекой ползли косматые тучи.
— Дождь будет, — озабоченно произнес Богданов, глядя на затянутый мрачными облаками горизонт.
Богданова обогнала машину, в которой сидели командиры из третьего дивизиона. Богданов узнал Таирова, Гака и Березина. Ему бросилось в глаза какое-то непривычно заостренное, сосредоточенное лицо Березина — Волнуется, наверное, — подумал он. — Ведь тревога означает выезд на боевые стрельбы, в которых ему придется участвовать как командиру батареи. Сегодня лейтенанту придется выступить в роли ор