БЫЛ ЛИ ТЮРКСКИМ ШУМЕРСКИЙ ЯЗЫК?




 

После дешифровки клинообразных текстов на «шумерском языке», исследователи «кинулись» сопоставлять их язык с различными языками, но все эти попытки были тщетными. М. Белицкий справедливо отмечает, что многолетние поиски более или менее значительной языковой группы, родственной языку шумеров, ни к чему не привели, хотя искали повсюду – от Центральной Азии до островов Океании.[1] Однако, все же ряд грамматических особенностей и лексический материал как будто говорил о возможной связи шумерского языка с тюркскими или шире с урало-алтайскими языками. На этом основании многие тюркологи безапелляционно заявили, что язык клинообразных надписей, который стал известен как сумерийский (шумерский) является тюркским. При этом указанные исследователи не подкрепляли свою точку зрения какими-либо фундаментальными исследованиями, кроме лексических сопоставлений, порой довольно сомнительных. Такой подход породил недоверие к указанным исследованиям со стороны большинства других исследователей (включая и их коллег тюркологов), в первую очередь индоевропеистов, а сами авторы подверглись резкой критике. Однако, справедливости ради следует отметить, что в среде многих индоевропеистов и других исследователей еще не изжито крайне негативное отношение к любым попыткам удревнения истории тюркских народов ранее IV в. н.э. И такое отношение также не подкрепляется никакими фундаментальными доказательствами, что в полной мере относится и к исследованиям в области шумерского языка. Так, например, когда один венгерский ученый в 1971 г. пытался затронуть вопрос о шумерско-урало-алтайских параллелях в солидном научном журнале «Современная антропология», некоторые лингвисты поддержали его позицию, но реакция двух ассирологов, к которым они обратились за консультацией, была резко отрицательной[2], при этом указанные ассирологи не приводили каких-либо доводов в пользу своей позиции. Еще сегодня в литературе попадаются высказывания даже крупных исследователей, которые основаны лишь на поверхностном подходе к данной проблеме. Так, например, крупный специалист по истории и языкам Древней Передней Азии В.В. Емельянов в одной из своих работ пишет, что в качестве аргумента о связи шумерского языка с тюркскими языками тюркологи приводят лишь созвучие шумерского dingir (аккад. ) ‘Бог’ c тюркским teŋri и других параллелей между этими языкам нет.[3] Это конечно не так и в случае со словом dingir речь идет не о простом созвучии, а лексических параллелей между шумерским и тюркскими языками довольно много, а еще есть и другие более важные параллели – агглютинирующий характер, как шумерского языка, так и тюркских языков, стремление шумерского языка к гармонии гласных[4], большое количество других схождений морфологического и особенно синтаксического плана, что давно отмечено крупными учеными-востоковедами и ассирологами.[5] Нужно отметить, что сходство лексики в шумерском и тюркских языках порой столь разительно, что приходится констатировать: эти совпадения не случайные, они могут быть системными. Приведем несколько примеров: шумер. éren , , человек’, ‘служащий (чиновник)’, ‘воин’, ‘войско’, ‘армия’, ‘народ’[6] - др.-уйг. ärän ‘муж’, ‘воин’[7]; шумер. dingir (аккад. ) ‘Бог’ – др.-тюрк. teŋri, tеŋеri; шумер. ada ‘отец’[8] - общетюрк. ата ‘отец’, ‘предок’; шумер. ama ‘мать’[9] - кар.-балк. амма ‘бабушка’, ‘прародительница (мать рода)’[10];кар.-балк. гида ‘топор с широким лезвием’, ‘секира’, ‘алебарда’[11] - шумер. gida , ‘копье’[12] и т.д. Но при этом также следует сказать, что есть ответственные тюркологи (и их большинство), которые, даже не смотря на такие существенные факты, еще далеко не считают, что шумерский язык есть тюркский язык. Так, крупный ученый-тюрколог Э.Р. Тенишев отмечал: «Сближения между языком шумерской клинописи (III тыс. – сер. I тыс. до н.э.) и современными тюркскими языками нельзя расценивать, как доказательные. Идею родства между языком эламских клинообразных надписей (конец III тыс. - XII-X вв. до н.э.) и тюркскими языками также нельзя считать убедительной … Параллели в области фонетики, морфологии и лексики языка этрусских надписей (IV - I в. до н.э.) и современными тюркскими языками не дают оснований для заключения об их родственных связях».[13] Хотя другой крупный советский ученый более решительно высказывался за связь шумерского языка с урало-алтайскими языками.[14] Однако, стоит этой взвешенной части наших коллег хотя бы вскользь коснуться шумерско-тюркских параллелей, как даже на них обрушивается волна ожесточенной критики ассирологов и индоевропеистов. Такие выпады против уважаемой части научного мира (тюркологов), конечно, нельзя назвать научным подходом. Сегодня «на Западе, особенно в США, распространена идея о том, что сравнительно-исторический метод устарел, что родство языков можно доказывать и иными способами, скажем через массовое фронтальное исследование всей лексики сразу многих сравниваемых языков, без кропотливого установления регулярных соответствий, или же через расшифровку геномов носителей тех или иных языков».[15] Если так, то этот метод вполне применим к установлению шумеро-тюркских параллелей и если руководствоваться этим методом, то нам придется констатировать генетическое родство шумерского и тюркских языков. Но, повторимся, что при всем этом, ответственные ученые-тюркологи еще не считают такое родство установленным.

Однако, нельзя не сказать и о другой проблеме. Многие известные ассирологи и шумерологи игнорировали даже саму возможность использования тюркских и финно-угорских языков для шумерских реконструкций (и это отнюдь не говорит о родстве шумерского и тюркских языков), что также сказалось на качестве их исследований. Тот же В.В. Емельянов пишет в цитированной работе следующее: «Если шумер хотел подчеркнуть свое происхождение, он называл себя «сыном такого-то города», то есть свободным гражданином города. Если он хотел противопоставить свою страну чужим странам, то ее он называл словом калам (этимология неизвестна, пишется знаком «народ»), а чужую – словом кур («гора, загробный мир»)…».[16] В.В. Емельянов не допускает и мысли сопоставить шумерское калам с тюркским калам ‘мой город, моя страна, моя крепость’ (несмотря на то, что это слово пишется знаком «народ»), как не допускает и возможную связь шумерского кур ‘гора’, ‘загробный мир’ с тюрк. къур ‘исчезнуть’, ‘сгинуть’ и словом курган <тюрк. қурγа ‘воздвигать’, ‘сооружать погребальный холм’. Хотя, возможно, это связанно с незнанием рядом авторов тюркских и урало-алтайских языков или традиционным негативным отношением ко всему тюркскому, которое царило долгое время в науке. Даже сегодня нам приходится наблюдать, как некоторые российские ученые-археологи, занимающиеся всю жизнь памятниками тюркоязычных кочевников юга России, одновременно с этим демонстрируют открытое негативное отношение к потомкам тех, чьими памятниками они занимаются (!). Но в случае с вышеупомянутой работой В.В. Емельянова имеет место, скорее всего, лишь слабое владение алтаистикой. Если так, то настало время для ассирологов и шумерологов всерьез интересоваться исследованиями алтаистов и тюркологов, хотя бы для того, чтобы облегчить труднейшее дело реконструкции шумерского языка.

Но справедливости ради следует сказать о том, что и сами тюркологи не глубоко интересовались литературой по ассирологии и шумерологии, что приводило к крайней недостаточности их познаний в шумерском языкознании и что, в свою очередь, усиливало ошибочные позиции индоевропеистов. Между тем целый слой шумеро-тюркских лексических параллелей уводит нас в древнейшую эпоху. Так, например, шумер. gud ‘бык’[17] имеет параллель с др.-тюрк. ud ‘бык’, ‘корова’, ‘созвездие Тельца’[18]. Этот древнетюркско-шумерский «слой» довольно ощутим, но до сих пор не проведена работа по его выделению. Поэтому не приходится удивляться тому, что если сами тюркологи некачественно подходят к этой крайне тонкой и болезненной теме, то уж тем более, индоевропеисты не желают обращать на нее внимание. Так, индоевропеист и ассиролог Л.А. Вадделл в своем шумерском словаре среди прочих интересных слов приводит шумерское слово buru (bur) в значении ‘вырыть отверстие’, ‘прорубить’, ‘рыть нору’.[19] В качестве параллелей автор приводит довольно натянутые примеры из англо-саксонского, старо-английского, кельтского, латинского, аккадского и санскрита. Однако там же автор описывает и пиктографическое изображение этого слова – сверло и круг, изображающий дырку или штопор, сверлящий предмет похожий на сосуд , в клинописи изображается знаком , либо.[20] Конечно же, Л.А. Вадделл не знал тюркских языков и не мог сравнить шумерское buru с тюркским burū (кар.-балк. буруу) ‘сверло’, ‘бур’.[21] Подобных случаев шумеро-тюркских связей достаточно много, но все они так и остались незамеченными тюркологами. Это и неудивительно, ибо до сих пор не сыскать тюрколога, глубоко владеющего языками: аккадским, шумерским, арамейским, древнеперсидским, хорошо разбирающегося в истории древней Передней Азии. Тюркологи сами игнорируют изучение таких древнейших живых тюркских языков, как карачаево-балкарский, караимский, крымчакский, хакасский, алтайский, ограничиваясь изучением турецкого языка. Что уж тут говорить о других специалистах. Между тем, изучение указанных языков открывает для шумерского языкознания совершенно новые перспективы. Так, в одном из древнейших памятников западных тюркских языков Codex Cumanicus есть загадка следующего содержания: burūsis buz teser. ol koy bogu. [22] Крупнейшие советские тюркологи так и не смогли точно перевести эту загадку, взятую из жизни тюрков. Камнем преткновения стало слово burūsis. Это слово все тюркологи (Самойлович, Гаркавец и др.) переделали в burunsis, убрав букву с диакритическим знаком удвоения (ū) и добавив в слово букву n. Так поступили и все татарские тюркологи. Таким образом, получилось: burunsis buz teser. ol koy bogu - ‘без носа (клюва) лед прорубит. это овечий помет’. При этом никто так и не объяснил – причем здесь овечий помет? Исследователей возможно ввела в заблуждение ошибка Кууна, который в сноске (примечании) к слову burūsis дает (лат.) sine tuber. [23] Никому не пришло в голову перевести загадку с карачаево-балкарского языка. В этом случае не нужно делать конъектуру в рукописи и добавлять в нее букву, которой там нет. С карачаево-балкарского языка половецкая загадка переводится так: ‘ без сверла (бура) лед прорубит. это овечий помет ’. Каждый, кто рано утром был в горах и видел там «просыпающихся» овец легко поймет смысл этой интереснейшей загадки. Овцы испражняются и круглый горячий овечий помет, падая на тонкую корку льда, которой за ночь покрылись небольшие лунки с водой, подтапливает его и проваливается под него. И шумерское слово buru ‘сверло’, ‘сверлить дыру’ находит параллель с половецким и карачаево-балкарским burū ‘сверло’, ‘бур’, которое проникло из тюркских языков и в русский язык[24]. Ни в одной работе тюркологов, интересовавшихся шумерским языком, подобных сопоставлений нет, как нет и обращения к пиктографическому изображению шумерских слов. Абсолютно все тюркологи, занимались лишь простым сопоставлением созвучных между собой слов, используя при этом, как правило, работу И.М. Дьяконова, не обращая внимание на крайне важный вопрос, без которого нельзя вообще заниматься шумерскими текстами - пиктографическое изображение шумерских слов, не имея представления о клинописи, транслитерации и транскрипции шумерских слов. Однако, нет и детальных сравнительно-исторических исследований шумерской лексики. Так, шумерское слово энси ensi (ensık) имеет два значения: () ‘предсказатель, вещун, жрец’ и (, ) гражданский правитель города-государства, означал господин (или жрец) закладки сооружений’; ensık-gal () ‘главный правитель области’. Энси также имел культовые и военные функции, возглавляя дружину из храмовых людей, но в тоже время энси подчинялся военному правителю (вождю) - лугалю. При III династии Ура энси представлял собой назначаемого царём окружного начальника. В кар.-балк. заслуживает внимания слово энчи, имеющее следующие значения: 1. собственник; 2. личный, касающийся какого-либо лица; 3. особенный; 4. собственный (дом, магазин, имущество и т.д.); 5. обособленный, отдельный; 6. изолированный; 7. особый (почет, место и т.п.); 8. специальный; и словосочетания: энчи > энчи мюлк ‘частная собственность’; энчи кöзбла къара - выделять среди других[25]; энчилик принадлежность кому-либо с правом полного распоряжения[26]; энчи тамгъа ‘патронимическая и семейно-личная метка’[27]. В связи со сказанным, нельзя не привести мнение крупного востоковеда и тюрколога А.К. Боровкова: «Все более становится ясным то обстоятельство, что карачаево-балкарский язык – «мал золотник, да дорог», с точки зрения методологии изучения языка… Балкаро-карачаевский язык древнее, с точки зрения типологии, древнеписьменных мертвых языков тюркской системы, о которых сохранились памятники письма; изучение карачаево-балкарского языка явится во многих случаях ключом для исследования древнеписьменных памятниковживой карачаево-балкарский язык «древнее» самых древних письменных языков и его изучение даст нам ключ для понимания памятников древнего письма. Этим опрокидывается теория о том, что тюркские языки «вышли» из одного праисточника, а все тюркские народы из одной прародины».[28] А.К.Боровков отмечал, что научное исследование языка не мыслится иначе, как исследование его исторически сложившихся особенностей в данной системе языков и его места в цепи единого процесса развития речи. Осознание исторической перспективы, законов развития, ступени развития, совершенно необходимо для правильного понимания путей дальнейшего развития языка. В этой связи, по его мнению, большой теоретический интерес приобретает изучение карачаево-балкарского языка.[29] К сожалению, сегодня есть тюркологи, которые даже не знают об этом исследовании А.К. Боровкова. А ведь это одно из самых значительных (не смотря на краткость - 19 стр.) исследований. Таким образом, мы вынуждены признать, что уровень знаний в области шумерского языкознания самих тюркологов довольно низок. При таком раскладе нечего и говорить о скором решении проблемы шумерского языка и происхождения шумеров.

Однако, к сожалению, имеющийся сегодня материал не позволяет нам сделать окончательное заключение относительно отнесения шумерского языка к той или иной языковой группе или даже языковой семье. Один из крупнейших специалистов по истории Древнего Востока И.М. Дьяконов в 1997 г. выдвинул гипотезу о том, что шумерский язык может находиться в родстве с языками народов мунда, проживающих на северо-востоке полуострова Индостан и являющихся древнейшим доарийским субстратом индийского населения. Дьяконов, сообщил о том, что он обнаружил общие для шумерского и мунда показатели местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа, общий показатель родительного падежа, а также некоторые сходные термины родства. Однако, сам Дьяконов весьма неоднозначно относился к транскрипции шумерских слов и текстов. Можно ли принять новую гипотезу Дьяконова? Скорее всего, нет. Изъян в этой гипотезе и в том, что Дьяконов, следуя устоявшейся линии, безапелляционно отвергает возможную связь шумерского языка с языками урало-алтайскими, тюркскими, кавказскими, хотя для таких заключений сегодня у нас больше аргументов, чем для гипотезы «мунда», тем более, что все перечисленные аргументы Дьяконова вполне применимы к шумеро-тюркским, шумеро-урало-алтайским и шумеро-кавказским параллелям. Но главная проблема заключается даже не в традиционном пренебрежительном отношении многих ученых к Кавказу и тюркскому миру. Главное препятствие на пути состоит в давней проблеме точной дешифровки и транскрипции древних текстов и особенно клинообразных шумерских и аккадских.

Уже давно назрел серьезный вопрос о точности дешифровки ряда клинообразных текстов и возможном пересмотре их прочтения и даже самих аккадских транскрипций шумерских текстов и слов. И.Т. Канева справедливо отмечала: «Само собой разумеется, что произношение шумерских слов в словарях передается аккадскими писцами средствами аккадской, а не шумерской фонетики (ср. в старых англо-русских словарях передачу произношения английских слов средствами русской фонетики: to cut [кётъ], weather [уэзсёръ] и т.п. К тому же сама аккадская фонетика передается средствами клинописи весьма неточно и часто неоднозначно. Поэтому то, что передается перед нами как шумерологическая транслитерация шумерского текста, не есть подлинная фонетическая (или фонологическая) передача самого шумерского текста, а есть воспроизведение латиницей условного, заведомо неточного и приблизительного школьного аккадского произношения этого текста. При этом сейчас уже можно определенно сказать, что и сами аккадские фонемы в ряде случаев произносились не так, как они традиционно передаются латиницей ассирологами, и таким образом шумерологическая транскрипция является, как минимум, вдвойне неточной. Искажение действительного фонетического облика шумерских слов в значительной мере является причиной того, что до сих пор не установлены генетические связи шумерского ни с одним другим языком мира ».[30] В этом плане показательно то, как, например, дешифровывали надписи на двух цилиндрах царя Ура – Ур-гура. Первоначально ряд авторитетных ученых читали этот титул как Ур-бау. Но, другие исследователи-ассирологи читали, каждый на свой лад: Урук, Лик-баби, Лик-багаш, Ур-за, Арад-эа. Все эти формы были впоследствии отвергнуты, и исследователи остановились на форме Ур-гур («Царь Ура»). З.А. Рогозина[31] отмечает, приводя этот пример: «Из этого видно, с какими трудностями давалось чтение клинописи».[32] Но не только чтение вызывает много вопросов. Все еще нет ясности относительно правильного перевода, значения многих шумерских слов. Крупный специалист по шумерским текстам и истории древней Передней Азии А.И. Тюменев относительно перевода, например, одного термина «ukkin gal» писал: «Перевод этого термина издателем Барроу, как officer (military?) не отвечает действительному значению термина (собрание гурушей-общинников). Судя по значению этого термина, можно предполагать, что ukkin gal – это лицо, быть может, возглавлявшее и, во всяком случае, представлявшее собрание мужей городской общины. То, что термин «ukkin gal» имеет ввиду не самое собрание мужей города, но представлявшее его лицо, видно из того факта, что он обычно встречается с указанием имен. Только в одном случае «ukkin gal» дается без указания имени».[33] В этой связи, нельзя не привести мнение Н.М. Никольского, который отмечал сходство между шумерским и алтайскими языками, но при этом считал, что на определенном этапе шумерский язык испытал сильное влияние аккадского языка и постепенно почти полностью слился с ним. Аккадский язык заменил шумерский, а на шумерском языке в этот период сохранялись лишь древние магические и религиозные тексты, древнейшие таблички о первых царях Шумера[34].

 

 

 

Одна и та же надпись, но на №1 сделана штемпелем, а на №2 резана от руки.

Здесь ярко показан переход от архаического к позднейшему письму.

 

 

Однако, по мнению И.Т. Каневой все же можно с большей достоверностью говорить о шумерологической фонологической системе – если не для шумерского языка, который изучался в аккадских школах XIX – XVIII вв. до н.э., то по крайней мере, для более раннего прашумерского языка.[35] Поэтому, большое значение приобретают наиболее древние шумерские тексты, имена и титулы первых шумерских царей, имена шумерских богов и шумерские должности. Лексический же материал из более поздних шумерских текстов, пока, к сожалению, лучше исключить из исследований по шумерскому языку. В этом случае у нас останется не так много языкового материала. Да и тот, что останется, будет с погрешностями, связанными с аккадской транскрипцией. Тем не менее, тот же материал может поставить вопрос о том, что предки тюркоязычных народов Евразии могли контактировать с древнейшими государствами Двуречья уже в IV-III тыс. до н.э. Сегодня этот тезис поддерживается крупными исследователями на страницах авторитетных академических работ.[36] Игнорирование (а порой резко враждебное отношение к ним) наработок ученых-алтаистов и замалчивание мнения таких крупных ассирологов, как Б. Грозный, значительно затормозило шумерские исследования. Так, Финский ассиролог Симо Парпола завершая свой интересный доклад пишет: «Лексические параллели между шумерским и языками урало-алтайской группы, таким образом, открывают не только совершенно новые возможности для изучения шумерского языка, но также предоставляют возможность для определения первоначальной родной страны шумеров и точной даты прихода в Месопотамию… ».[37] С этим суждением нельзя не согласиться. Древнюю историю Кавказа нельзя рассматривать в отрыве от истории шумеро-вавилонской цивилизации. Не исключено, что еще в шумерскую эпоху тюркские племена могли уже жить на Северном Кавказе и у Дербентской стены. Нельзя этого исключать и ввиду исключительной мобильности, и энергичности тюркских племен. Ряд исследователей в связи с этим тезисом, справедливо задается вопросом: не эта ли ранняя связь и смешение делали язык болгар и хазар, по словам авторов IX – X вв., непонятным другим тюркам?[38] После открытия шумеро-аккадских клинообразных текстов многие ученые занялись тщательным изучением шумерской культуры. Самым большим вопросом был вопрос о том, к какой именно семье принадлежал шумерский язык. Сразу появилось много различных гипотез. Однако, большинство крупных специалистов по истории Ближнего Востока в конце концов пришли к единодушному мнению о том, что шумерский язык не является ни индоевропейским, ни семитским, а сами шумеры, как отмечалось выше, пришли откуда-то севера, из внутренней Азии. Отец ассирологии Г. Роулинсон[39] в 1853 г., определяя язык изобретателей клинописи, назвал его «скифским или тюркским». Он именовал шумеров «вавилонскими скифами» и полагал, что их самоназванием было «аккадцы». В этом его поддержал другой крупный востоковед и археолог Ф. Ленорман (Lenormand) [40], который считал, что шумерский язык больше связан с финно-угорскими языками, но, в то же время, он обладает чертами, присущими только тюркским языкам. Некоторое время спустя Роулинсон склонялся к монгольской версии, но к концу жизни уверился в тюркской гипотезе.[41] Роулинсона поддержали другие крупные ассирологи и специалисты по Древнему Востоку: Фредерик Делиц, Эдвард Хинкс, Жюль Оппер, Ф. Хоммель[42], Г. Винклер[43] и А. Герман[44]. Ф. Хоммель выдвинул гипотезу о связи шумеров с урало-алтайскими народами и отмечал, что «… по своему языку народы Передней Азии принадлежат к трем обширным группам, раздельность которых может быть прослежена до самой ранней древности: сумеро-алтайской, алорадской и семитской… с ближе всего подходящими к сумерийскому языку тюркскими наречиями и языком монгольским мы, к сожалению, совершенно не знакомы за время до Р.Х… ».[45] Ф. Хоммель провел тщательный анализ шумеро-тюркских языковых параллелей и составил шумеро-тюркский словник из 200 лексем[46]. В рецензии на эту последнюю (до сих пор неизданную) работу Ф. Хоммеля Самуэль А.Б. Мерсер (Samuel A.B. Mercer) писал: «В 1915 году профессор Хоммель свел в окончательную работу результаты своих многолетних сравнительных исследований в области шумеро-тюркской филологии. Результаты его исследований в высшей степени интересны и поучительны. В начале работы сделан экскурс относительно использования аффиксов в образовании шумерских существительных. После этого дается алфавитный список шумерских слов с их соответствиями в тюркских языках. Некоторые сравнения крайне замечательны, хотя ряд других не совсем убедительны. Однако качество работы и большое количество вполне очевидных и обоснованных схождений говорит о высоком качестве работы Хоммеля. Примечательно, в связи с этим то, что Кемпбелл Томпсон (Campbell Thompson) [47] в своей недавней лекции по его раскопкам, проведенным в Абу Шарэйне (Abu Shahrain), высказался за то, что первые шумеры, возможно, пришли в Месопотамию из Туркестана или по крайне мере через этот регион »[48]. Другой известный ученый-лингвист А.И. Томсон в своей фундаментальной работе пишет: «По своей древности первое место между всеми языками занимают два родственных наречия: язык аккадийцев на севере и сумерийцев (шумеров – А.Г.) на юге Мессопатамии в долине реки Евфрата, сохранившийся в многочисленных надписях. Этот аккадо-сумерийский народ вместе с эламитами был туранского происхождения, что, в сущности, означает здесь лишь то, что он не был ни семитическим, ни индоевропейским и, следовательно, может быть сближаем разве только с урало-алтайскими народами. Сумерийцы были основателями вавилонской мировой культуры, расцвет которой относится задолго до 4000 лет до Р.Х. От нее берет начало и древняя египетская культура. Впоследствии этот народ смешался с надвигавшимися с северо-запада семитами, постепенно перенял их язык и передал им свою культуру, в результате чего получился ассирийско-вавилонский семитический и семитизированный народ с семитическим языком. Из ассирийско-вавилонского культурного центра эта культура перешла к финикиянам, и через посредство их переносилась на берега Средиземного моря в финикийские колонии, например, в Карфаген. По своему географическому положению греки первые из индоевропейцев, живших в Европе, могли сделаться причастниками этой культур, перенесенной затем и в Италию. Культурное развитие этих народов сообщалось затем постепенно и остальным индоевропейцам, позже всех германцам, славянам и балтийским народам. Впрочем, в Грецию и Италию переднеазиатское культурное влияние проникало еще до прихода индоевропейских греков и римлян, о чем свидетельствует так называемая микенская культура в Греции и этрусская в Италии. Своим ранним развитием индоиранские народы обязаны своей географической близостью с вавилонско-ассирийским культурным центром. Сумерийский (шумерский – А.Г.) язык сохранился в многочисленных клинообразных надписях, выжженных на кирпичах, перевезенных отчасти в Европу, в Берлин и Лондон. Они содержат молитвы, заклинания, религиозные гимны, надписи царей и пр. и служат древнейшим памятником истории. Учения Библии носят явные следы заимствования из вавилонско-сумерийского источника».[49] Этот отрывок из лучшей на сегодняшний день работы по общему языкознанию впервые затрагивает вопрос о глубинных механизмах зарождения и взаимодействия древнейших цивилизаций. Контакты тюрков и шумеров сегодня уже не вызывают особых возражений у многих ученых. Так, в капитальном труде, выпущенном Российской академией наук говорится: «Контакты предков алтайских народов с шумерами происходили еще в 6-м тысячелетии до н.э.».[50] Крупный специалист по древней истории Ближнего Востока З.А. Рогозина также отмечала, что шумеры были туранским (тюркским – А.Г.) или урало-алтайским народом, а их первоначальная родина находилась на Алтае.[51] Другой известный исследователь, австрийский археолог и историк М. Гернес[52] отмечал в своей работе: «В то время, как арийцы пребывали еще на столь низкой стадии культуры, другие народы, обитавшие в более благоприятно расположенных странах, сделали уже значительные культурные успехи. В равнине между Тигром и Евфратом первым основалось одно туранское племя; но вскоре оно принужденно было подчиниться новым завоевателям – семитам. Туранское племя это на севере получило название аккадийцев, а на юге – сумерийцев (шумеров – А.Г.). На заре истории этот народ предстает пред нами как учитель вавилонян и первенец культуры среди племен, населявших Переднюю Азию и Европу. В его знаниях и культурных приобретениях почерпнула семитская раса свои лучшие силы, ибо ассирийцы, финикийцы и израильтяне обязаны своим первоначальным развитием вавилонянам, слившимся с этими сумеро-аккадийскими (шумеро-аккадскими – А.Г.) племенами. Сумерийцы, а за ними и вавилоняне, были, прежде всего, ревностными земледельцами. Они осушили болотистую Месопотамию посредством каналов и плугом взбороздили девственную почву лесов. В недрах земли открыли они богатые залежи металлов и, завладев ими, стали изготовлять из них оружие, орудия и денежные знаки. По мощным рекам и искусно проведенным каналам, даже по водам Персидского залива, суда их отплывали в далекие края, перевозя товары с места их производства на внутренние и иностранные рынки. Из кирпичей воздвигались целые города, извне обнесенные стенами, а внутри украшенные храмами и дворцами. В этих сооружениях сохранились драгоценные надписи, ибо изобретенными к этому времени письменами стали пользоваться для записи различных исторических событий и важных научных открытий. Введена была система постоянных мер, и астрономию стали применять для потребностей мореплавания в открытом море».[53] В советский период, ряд крупных исследователей также поддерживал теорию о возможной связи шумерского и урало-алтайских языков[54].

 

Глиняная табличка с древнейшей шумерской надписью.[55]

 

Но не менее интересны и рассуждения специалистов по финно-угорским языкам. Так, уже цитировавшийся нами финский ассиролог Симо Парпола обнаружил более 500 шумерско-финно-угорских соответствий. В докладе, посвященном данной проблематике он заключил: «…слово a-gù, о котором говорилось выше, писалось по слогам с двумя клинописными знаками, А и КА, оба из которых различаются по долготе и имеют несколько фонетических значений, основанных на одинаковом звучании и идее ассоциативности. Все эти фонетические различия по долготе и значения имеют очень близкие аналогии также и в языках уральской группы. Для примера можно сравнить одинаковое звучание в a, aj «вода» и aj, aja «отец» в шумерском языке и jää, jäj и äj, äijä в уральских языках. И это применимо не только к знакам А и КА, но, возможно это покажется невероятным, и для всей шумерской слоговой азбуки. Рассмотрим, например, знак AN, основное значение которого «рай, высшее божество». В старом шумерском языке этот знак был однозвучен с третьим лицом единственным числом глагола «быть», am6. Уральское слово, обозначающее «рай» и «высшее божество», было *joma, которое также являлось практически омофоном формы третьего лица единственного числа глагола «быть», *oma. Эти два слова стали полными омофонами в шумерском языке после опущения первой буквы /j/. Опущение первой буквы /j/ также предусматривало одинаковое звучание шумерского a, «вода», и aj, «отец», упоминаемых выше. Такой близкий и систематический параллелизм по форме и значению возможен только в языках, связанных между собой. Соответственно, можно сделать логический вывод о том, что шумерский язык принадлежит к урало-алтайской языковой группе. Этот вывод опирается на большое количество общих слов и на систематичность фонологических соответствий между шумерским и уральским языками, которые были описаны выше, а также на многих других фактах. Шумерский язык отражает основные типологические черты языков уральской группы. Он обладает гармонией среди гласных звуков, не имеет грамматически выраженного рода, но в нем существует противопоставление между одушевленным и неодушевленным. Его грамматическая система несомненно относится к урало-алтайскому типу с похожими местоимениями, образованием падежной системы и личными окончаниями глагола. Кроме того, многие словообразовательные морфемы языков уральской группы можно узнать в шумерских именах существительных и глаголах. Черты, не относящиеся к языкам уральской группы, такие, как эргативные конструкции и цепи из префиксов у глаголов, могут объясняться как особенные образования шумерского языка в полностью новой лингвистической атмосфере после его отделения от других языков урало-алтайской группы».[56] В связи с вышеизложенным, конечно, большой интерес представляют шумеро-тюркские, шумеро-уральские (финские), шумеро-кавказские языковые параллели. Эта область, конечно, нуждается в дальнейших фундаментальных исследованиях и пока нет оснований для каких-либо окончательных заключений.

Прежде всего, следует начать с того, что шумерский язык имеет агглютинативную структуру. Агглютинативные языки (от лат. agglutinatio - приклеивание) – это языки, имеющие строй, при котором доминирующим типом словоизменения является агглютинация («приклеивание») различных формантов (суффиксов или префиксов), и каждый из них несёт только одно значение. К агглютинативным языкам относятся тюркские, финно-угорские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки, а также корейский, японский и часть индейских языков, характеризующихся сильным тюркским влиянием. Эти особенности шумерского языка хорошо демонстрирует приводимая ниже таблица, где слова šub-lugal-ga – означают ‘у зависимого человека’ (букв. зависимого-от хозяина- для), что в тюркских языках тоже будет обозначаться аффиксом – ga (адам гъа, къул гъа и т.д.). В третьей части предложения (см. таблицу) фраза u-na-tu переводится, как ‘пусть-ему-родиться’, что имеет еще более близкое сходство с тюркскими формами: анга(ана/она) туу. Другой, интересный пример из шумерского лексикона также находит свое объяснение в живой тюркской речи. Так, известно, что шумерское слово kur имеет два значения: ‘гора’, ‘страна’.[57] В тюркских языках у этого слова следующие значения: тур. диал., кар.к., кар.т.г., кар.-балк., аз., уйг., узб., чагат., осм., коман., др.-уйг., каз., бараб., баш., туркм., к.-тат.: қур 1. строить, сооружать, устраивать, налаживать, разбить шатер, дом, выстраивать войско; 2. создавать (условия), строить (планы), организовать (какое-то общество), установить порядок, устраивать сборище, учреждать (общество); 3. натягивать тетиву лука; 4. скопление людей, ранг, чин, достоинство, положение (определенная возрастная группа или социальная прослойка). Самыми древними значениями здесь являются «натягивать тетиву лука», «достоинство, положение» и «разбивать шатер (палатку)»[58], которые, несомненно, связанны с шумер. kur ‘страна’. Именно так могли назвать шумеры первоначально захваченное ими место в Двуречье, где сначала, возможно, был организован временный военный лагерь. Отсюда, возможно и непонятное, на первый взгляд, наличие двух, на первый взгляд не связанных между собой значений: ‘гора’=‘страна’. Если, как предполагается, шумеры пришли из горной страны, то все находит объяснение. Так, например, для горцев-тюрков и сегодня эти два слова произносятся, как синонимы: кар.-балк. ‘таулу’ (горец) - балкарец, ‘таула’ (горы) - моя страна, ‘Беш Тау эль’ (Страна Пяти гор или Пятигорье) – Балкария, ‘таубий’ (горский князь) – название карачаево-балкарских князей и т.д. Понятие «Балкария» вообще часто является синонимом слова «Горы» у карачаево-балкарцев. Но, интересно, что даже шумерские омонимы находят себе параллели в т



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-10-21 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: