В первых томах этой книги я выработал список из двадцати трех расцветших цивилизаций, четырех, задержавшихся в развитии на ранней стадии их роста, и пяти, оставшихся недоразвившимися. Двадцать три расцветшие цивилизации в этом первоначальном списке были распределены между рядами трех типов, относящихся к трем генерациям цивилизаций, некоторые к двум, а некоторые только к одной генерации; и у некоторых типов, которые относятся больше чем к одной генерации, отношения более поздней цивилизации или цивилизаций этого типа к его или их непосредственному предшественнику были маркированы как «аффиляция». Эти типы были параллельны, но не синхронны. Самые ранние из доколумбовых цивилизаций в Америке появились, вероятно, на целых три тысячи лет позже, чем самые ранние цивилизации Старого Света. В Старом Свете был один тип, представленный Египетской цивилизацией, который дал только одну генерацию, хотя развитие ее длилось столько же времени, что и первых генераций параллельных типов, положивших начало соответственно Шумерской, Минойской, Индской и Шанской цивилизациям.
I. Расцветшие цивилизации
A. Первая генерация (не относящиеся к другим):
Египетская.
Андская Б. Первая генерация (не аффилированные другими): Шумерская, Минойская, Индская, Шанская, Майянская. (1)
B. Вторая генерация (аффилированные другими):
Вавилонская (Шумерской), Хеттская (Шумерской), Эллинская (Минойской), Сирийская (Минойской), Индийская (Индской), Китайская (Шанской), Юкатанская (Майянской), Мексиканская (Майянской).
C. Третья генерация (аффилированные другими):
Православная христианская, основная (Эллинской), Православная христианская, русская ветвь (Эллинской), Западная (Эллинской), Арабская мусульманская (Сирийской), Иранская, мусульманская (Сирийской), Индуистская (Индийской), Дальневосточная, основная (Китайской)
Дальневосточная, японская ветвь (Китайской).
II. Задержавшиеся в развитии цивилизации
Эскимосская, Кочевническая, Османловская, Спартанская.
III. Недоразвившиеся цивилизации
Первая Сирийская, Дальневосточная христианская, Дальнезападная христианская, Скандинавская, Космос средневековых городов-государств.
К тому времени (1958-1959), когда данный том был написан, этот список уже нуждался в пересмотре. Была критика метода — или отсутствия метода, благодаря которой я пришел к такому выводу. Накопилось много новых исторических фактов, возникло новое понимание, базировавшееся на новых археологических открытиях и новой интерпретации ранее известных фактов. В свете публичной критики и тех данных, что обнародовали археологи с момента публикации томов I—III этой книги, я пересмотрел ряд предыдущих заключений. Цель настоящей главы — собрать вместе все переосмысленнные факты и дать новый список цивилизаций. На мой взгляд, лучше сперва изучить критику, а затем изменения в воззрениях археологов, чтобы понять, какие поправки требуются в моем списке.
Больше всего я подвергаюсь критике примерно по пяти направлениям. Первое — огульное. «Список Тойнби... — это странная путаница несовместимых и несоединимых сущностей». Мои критерии идентификации цивилизаций не являются однородными. В некоторых случаях это материальная культура, в других — религия, в третьих — раса. Вторая линия критики заключается в том, что моя идентификация цивилизаций и моя демаркация между теми цивилизациями, которые я объявляю идентифицированными, — субъективна.
Третья линия критики заключается в том, что я не сумел провести разграничения между главными цивилизациями и теми, которые являются «вторичными или периферийными». Четвертая сводится к тому, что мой список «задержавшихся в развитии цивилизаций» — непостоянный. Пятая — что мой список недоразвившихся цивилизаций — неполный. С всесторонней критикой лучше всего иметь дело, изучив каждый пункт в отдельности.
Метод, который я использовал для идентификации цивилизаций в моем списке, заключается в том, чтобы взять один пример в качестве образца и применить его к остальным в этой сфере. Я должен сказать, что этот метод объективен по двум причинам. Мой метод не воображаемый, это аутентичный отдельный предмет истории; и я применял его, как мне кажется, систематически и последовательно. В то же время, согласен, моя методика субъективна в некоторых других отношениях. Образец, который я использовал, — история Эллинской цивилизации и аффиляция Западной цивилизации Эллинской через христианскую Церковь. Очевидно, причина, по которой я использовал конкретный образец, в том, что я сам оказался западником, воспитанным на греческой и латинской классике. Я, без сомнения, использовал бы другой образец, если бы был китайцем, воспитанным на конфуцианской классике, или евреем, воспитанным на Торе и Талмуде. Более того, я мог прийти к неправильному истолкованию моей модели, по крайней мере в одном важном пункте из-за чрезмерного увлечения эллинизмом, что является результатом моего воспитания на эллинской литературе и истории. Я полагал, что Западная цивилизация была аффилирована Эллинской и поэтому принял к сведению на ранней стадии моего исследования тот очевидный факт, что в христианстве, ставшем связующей исторической нитью между Эллинской и Западной цивилизациями, эллинский элемент сочетался с доминировавшим иудейским. Мне следовало бы увидеть, что Западная цивилизация была аффилирована обеими цивилизациями или— что бы описать подлинный ход исторических событий более точно — что она выросла на почве, удобренной слиянием обеих. Неверное истолкование мною эллинского примера привело к тому, что я допустил, что «аффилированные» цивилизации были аффилированы во всех случаях исключительно одной единственной прошлой цивилизацией; 
и это сбило меня с пути, например, как в случае с аффиляцией Сирийской цивилизации. Я увидел ее как удочеренную только Минойской цивилизацией, тогда как на самом деле она была аффилирована точно так же тремя другими: Шумерской, Египетской и Хеттской. Многоразовая аффиляция случалась по меньшей мере так же часто, как и исключительная аффиляция одним-единствен-ным предшественником.
Я пытался исправить эти ошибки в более ранних главах этого тома. Например, я сейчас проверил результаты применения моего эллинского примера как на китайской модели, так и на еврейской и сравнил сходства и различия результатов. Я признаю четыре удочерения Сирийской цивилизации. Я также признаю, что Западная цивилизация — продукт сирийско-эллинского «культурного компоста» и что такая же смесь этих же двух предшествующих цивилизаций породила Православную христианскую и Исламскую цивилизации.
В моей первоначальной идентификации принадлежности цивилизаций есть другой субъективный элемент, который труднее исправить, потому что он не введен мною, а присущ самим явлениям. Когда я применил к остальной части сферы исследования понятие «аффиляция», которое я вывел из моего представления об историческом происхождении Западной цивилизации от Эллинской, я обнаружил ряд случаев того же порядка, безусловно казавшихся повторяющимися, но лишь частично или в недостаточной степени. В этих случаях вставал вопрос, был ли относительный разрыв последовательности достаточным для того, чтобы подтвердить идентификацию того, что последовало за переменой, как историю новой цивилизации, аффилированной предшественницей в том смысле, в каком Западная цивилизация была аффилирована Эллинской. Несмотря на все следы разрыва, в этих случаях, чтобы прояснить картину, следовало бы интерпретировать последующий период как продолжение предыдущего: другими словами, рассматривать эти два периода как последовательные главы истории одной и той же цивилизации. В одном случае — относительно Египетской цивилизации, основываясь на моем методе рассмотрения цивилизаций, я пришел к выводу, что здесь преемственность была более значима, чем разрыв, а потому историю цивилизации Египта до обращения его в христианство следует рассматривать как историю одной продолжающейся цивилизации, а не историю ряда из двух цивилизаций. Я пошел по этому пути вместо того, чтобы принять вслед за Бристедом интерпретацию характера и истории культа Осириса, который, по его мнению, имел некоторые черты, поразительно схожие с характером истории христианства. Теперь, когда египтологи следующего поколения отказались от интерпретации Бристедом религии Осириса, какие-либо возможные сомнения о продолжительности египетской истории наконец рассеялись. Тем не менее имеются другие случаи, в которых очевидность разрыва кажется мне достаточно важной для того, чтобы дать мне право идентифицировать то, что последовало за разрывом, как историю новой цивилизации, хотя пока я делал это только экспериментально и условно. Этими случаями, которые я решил рассматривать как сомнительные, являются — Православная христианская (основная), Арабская мусульманская, Иранская мусульманская, Дальневосточная (основная), Вавилонская, Юкатанская и Мексиканская цивилизации.
Элемент субъективности, присущий этому явлению, возникает из того, что существует ряд из восьми промежуточных случаев, от разрыва между Эллинской и Западной цивилизациями в одном крайнем случае до непрерывности Египетской цивилизации в другом. Средний ряд, видимо, представляет неразрывную цепь градаций, связывающих два полюса диапазона. Если историю Египетской цивилизации рассматривать как непрерывную, то кажется произвольным брать Вавилонскую цивилизацию в качестве отдельного представителя рода вместо того, чтобы рассматривать ее в качестве поздней фазы Шумерской цивилизации. К концу шкалы кажется произвольным относиться к Православной христианской цивилизации как к поздней фазе Эллинской, если рассматривать Западную цивилизацию как отдельную представительницу рода. Я признаю, что впоследствии я должен был бы прийти к определенным решениям относительно случаев, в которых я сомневался. Успехи археологии разрешили случаи с предполагаемыми мною Мексиканской и Юкатанской цивилизациями, прояснив для меня, что цивилизация доколумбовой Центральной Америки непрерывна, что исключает разрыв в ее течении и разграничении ее культурных провинций. Я должен был также разрешать остающиеся неясные вопросы, и я сделал это в предыдущих главах данного тома. Я пришел к выводу, что предлагаемые мною Вавилонскую, Дальневосточную (основную) и Индуистскую цивилизации должно в итоге рассматривать только как более поздние фазы Шумерской, Китайской и Индийской цивилизаций соответственно. С другой стороны, я решил, что обозначенные мною Православная христианская (основная) и Исламская цивилизации претендуют на то же само что и Западная цивилизация, то есть на рассмотрение в качест отдельных цивилизаций.
Будучи уверен, что эти заключения верны, я вместе с тем признаю, что в них наличествует элемент субъективности, однако думаю, что здесь субъективность присуща явлениям, а следоватетьно, неизбежна. Вполне можно, например, допустить, что предлагаемая мною Православная христианская цивилизация (основная) претендует на то, чтобы быть отдельной, тогда как я не допускаю подобной претензии со стороны цивилизации, названной мною Дальневосточной (основной).
Я уверен, что был прав в своем разном отношении к этим двум случаям, и это подтвердил контраст между соответствующим состоянием дел в православном христианстве и Китае в конце двух историй, в тот период, когда обе цивилизации были на грани утраты своей идентичности вследствие вестернизации. В 1961 г. восточная христианская Церковь все еще была главным институтом нерусских православных христиан, поскольку последние из последовавших аватар Римской империи в основной массе православного христианства угасли, когда Оттоманская империя была ликвидирована в 1922 г. Напротив, в Китае к тому моменту буддизм, который, когда-то казалось, достиг того же влияния в Восточной Азии, что и христианство в Византии и на Западе, давно был присвоен местной Китайской цивилизацией. В Китае в 1961 г. еще были живы многие люди, родившиеся при маньчжурском режиме, аватаре империи Цин-Хань, и могущие помнить падение режима, — люди, воспитанные на конфуцианской классике. (2) Разница между исходом этих двух историй, вероятно, дает основания для разного отношения к ним. Хотя, если даже полностью принять в расчет все эти различия, сходство между ними остается удивительным. В обоих случаях жизнь цивилизации в этой фазе сдерживается двумя институтами, одним местным и мирским, а другим иноземным и религиозным. В обоих случаях местный мирской институт был воскресшим мировым государством, а иноземный институт был миссионерской религией. Воскресшая Китаская и воскресшая Римская империи — несомненные двойники друг друга, равно как и буддизм в Китае, и христианство в Восточной Европе. Эта схожесть конфигураций двух историй имеет столь видную историческую важность, что, даже если различие между двумя историями считается более важным, все еще кажется неоправданным отвергать претензию предполагаемой Дальневосточночной цивилизации (основной) на независимость, в то же самое время, признавая предложенную Православную христианскую цивилизацию. Здесь следует ометить, что произвольность присуща самому явлению, а не превнесена мною в ходе интепретации их.
Следующий блок критики, которую я должен рассмотреть о том, что я отношусь ко всем расцветшим цивилизациям как «философски эквивалентным» друг другу, не отделяя цивилизации, являющиеся «высшими», от «вторичных или периферийных». Я не решился делить расцветшие цивилизации моего списка на две категории, согласно их важности и ценности. Особенно рискованно было бы пытаться оценить относительную ценность и важность цивилизаций, которые были вновь открыты археологами. Это — приятные дополнения к материалам для сравнительного изучения, находяшимся в нашем распоряжении. Для этой цели они необходимы. В то же самое время наши знания о них слишком скудны и слишком односторонни, чтобы мы могли позволить себе попытку оценить их, основываясь на знаниях, полученных главным образом из оставленных ими материальных памятников; и даже в тех случаях, когда ископаемые цивилизации были письменными и их документы частично добыты и расшифрованы, эти письменные источники — фрагментарны. Также рискованно пытаться выявлять сравнительную ценность цивилизаций, о которых у нас еще меньше информации. Отношение и чувство исследователя, проводящего сравнительное изучение, к цивилизации, в которой он был рожден, на чьей классической литературе он был воспитан, никогда не может быть таким же, как его отношение и чувство к другой цивилизации, с которой его связывают менее тесные узы.
Таким образом, любая попытка классифицировать цивилизации согласно их относительной идентичности широко откроет дверь для навязывания субъективных суждений. Мы не можем с пользой или хотя бы без опаски решиться посягнуть на эту область до тех пор, пока не найдем какого-либо объективного критерия. Его не обеспечивает предложенное Бэгби разграничение между цивилизациями, которые являются сателлитами других, и цивилизациями, которые независимы от любых других современных им цивилизаций, хотя они могут быть удочеренными одной предшествующей цивилизацией или более чем одной. При распределении расцветших цивилизаций между этими двумя категориями мы должны классифицировать их согласно реальным основаниям — хотя здесь мы можем обнаружить неразрывную цепь градаций между общественными единицами, которые были, очевидно, не цивилизациями в собственном смысле, а только более или менее провинциальными вариантами цивилизации, породившей ряд отстоящих от центра модификаций. Как, например, мы должны классифицировать Элам и Урарту? Были ли они провинциями Шумеро-аккадского мира или были его сателлитами? И как мы должны классифицировать Италию последнего тысячелетия до н. э.? Была ли она сателлитом Эллинского мира или же его провинцией? Во всех случаях, когда мы вынуждены провести разделительную линию через некоторую точку в последовательно расположенном ряду, в нашем решении, каким бы оно ни было, неизбежно присутствует элемент произвольного или субъективного.
Следующий пункт критики — что мой список «задержавшихся в развитии цивилизаций» непостоянен — можно признать правомерным. Если бы я использовал выражение «примеры задержки», вместо «задержавшиеся в развитии цивилизации», я бы избежал этой критики и мне не пришлось бы оправдывать позицию, которой я пытаюсь придерживаться в этой главе. На деле только одна из моих так называемых «задержавшихся в развитии цивилизаций», Кочевническая, действительно квалифицирована так, чтобы носить метку «цивилизация»; и Кочевническая цивилизация находится в классе сателлитов. Османы и спартанцы были общностями внутри обществ вида цивилизаций; каждая из этих двух общностей была фрагментом цивилизации, ни одна из них не была цельной цивилизацией сама по себе. Что касается эскимосов, то их можно классифицировать как находящихся на стадии предцивилизационного общества. Они обладают высокой культурой — но не на уровне цивилизации; и, как задержавшиеся в развитии, они сейчас находятся в той ситуации, в которой пребывают все предцивилизационные общества всех видов. Если бы я включил все цивилизации всех видов в этот обзор, я бы мог взять предцивилизационные общества как класс в качестве одного из моих примеров «задержки». Напротив, ограничив себя «цивилизационным» видом обществ, я мог бы найти примеры «задержки» в той сфере, где были завершенные цивилизации, а не фрагменты каких-либо цивилизаций, каковыми были османы или спартанцы. Я мог бы упомянуть все эти цивилизации после того, как они вошли в состояние универсального государства, были охвачены разнообразным кругом повторяющих его аватар. Но последующая задержка в развитии обществ этих двух категорий — не самая значимая черта их историй, а потому будет заблуждением обозвать их «задержавшимися в развитии» цивилизациями, просто исходя из того, что они задержались на последней стадии своего становления. Феномен «задержки», я не могу это не подчеркнуть, сам по себе — значимый аспект человеческих деяний. Я также смею утверждать, что все четыре примера, которые я взял в качестве иллюстраций, поучительны. Но, как показывают эти примеры, феномен «задержки» можно проиллюстрировать, не вводя класс «задержавшихся в развитии цивилизаций» в классификацию всех обществ этого рода. Следовательно, я вычеркну этот класс из моей таблицы. Что касается моего списка недоразвившихся цивилизаций, то я согласен, что он неполный. Бэгби прав, говоря, что было нелогично не включить в эту категорию Монофизитскую христианскую цивилизацию, в то время как я включил в нее Несторианскую. Здесь опять, как в компиляции списка цивилизаций-«сателлитов», требуется объективный критерий. Недоразвившуюся цивилизацию надо определить как ту, чьи наследники пытались и не сумели сыграть свою особенную роль, которую впоследствии успешно сыграли наследники какой-либо другой цивилизации. Когда это происходит, первая из двух соревнующихся цивилизаций меркнет. Она или исчезает полностью, или выживает как пережиток, вся истертая и побитая. Например, Несторианская и Монофизитская христианские цивилизации были двумя успешными попытками избавиться от господства Эллинской цивилизации над христианской Церковью и Римской империей. Это государство стало анахронизмом в V в. от Р. X. в мире, в котором к тому времени Сирийская и Эллинская цивилизации смешались, дав общую культурную почву для всех бывших сирийских и эллинских народов, кроме евреев и самаритян. Так или иначе ни несториане, ни монофизиты не оказались достаточно сильными, чтобы доказать свое преимущество над эллинскими «империалистами» (мелькитами). Несториане были вытеснены из Римской империи; монофизиты были загнаны в подполье. В предприятии, которое они попробовали продвинуть и не сумели довести до конца, впоследствии преуспели мусульмане. В результате сирийско-эллинский «культурный компост» породил Исламскую цивилизацию, в то время как несториане и монофизиты выжили только в диаспоре или цитадели. Где бы мы ни обнаружили, что одна цивилизация была вытеснена другой, это дает нам ключ. Любая вытесненная цивилизация — потенциальный кандидат на место в списке цивилизаций, которые были недоразвившимися.
Следующая для меня задача — объяснить причину перемен в нашей картине исторических фактов, произошедших в основном благодаря новейшим археологическим открытиям.
Одной из таких перемен был пересмотр нашей оценки относительной важности различных провинций той или этой цивилизации. Это касается случаев, когда отдельные провинции, принимали в свое время угрожающие размеры, вследствие чего мы оказались сравнительно хорошо информированы о них. В некоторых из этих случаев непропорционально раздутое некогда значение провинции теперь уменьшилось, поскольку мы лучше познакомились с соседними с нею провинциями и стали лучше осведомлены 0б их реальном вкладе в общую цивилизацию.
Классический пример перемены перспектив вследствие важных археологических открытий — это изменение наших представлений об Израиле и Иудее в Сирийском мире. К 1961 г. не прошло и сотни лет с того момента, как начались археологические исследования Сирийского мира, а в Палестине и того меньше. До этого характер истории Сирийской цивилизации был известен почти исключительно из одного источника, и отсюда мир прошлого строился в рамках той картины, которую этот источник предоставлял. Этим прежним фактически уникальным источником являлась литература израэлитов и иудеев, и эта литература, естественно, отводила Израилю beau role (благородную роль), выставляя их соседей в неблагоприятном свете. Это искажение правды через предрассудки одного-единственного сохранившегося письменного источника сейчас постепенно исправляется, благодаря раскопкам материальных источников, оставленных народами Сирийского мира. Когда раскопанные артефакты включают литературные памятники, такие, как тексты на глиняных табличках, начертанные в XIV в. до н. э. и предствляющие собой финикийские религиозные стихи, которые были открыты в Рас-аш-Шамре, исправление традиционной картины может быть существенным. Однако подобные находки трудно планировать заранее, но их можно ожидать. Возможно, они позволят увидеть не-израэлитские сирийские общности полностью реабилитированными; дальнейший успех в этой сфере полностью зависит от исследователей-археологов. Сохранившаяся литература израэлитов и евреев не только притягательна; она укрепилась на привилегированной позиции, став Священным Писанием как иудаизма, так и христианства. Поэтому мы можем догадываться, что важность новых археологических открытий в этом регионе тем не менее не сможет понизить «людей Писания» в глазах потомства, указав их истинный, соразмерный другим рост. Тем не менее даже в этой сфере прогресс археологических открытий, поскольку он свершился и неоспорим, уже ощутимо изменил традиционную картину.
Грядущие перемены, которые мы видим в Эгейском и Центральноамериканском мире, вероятно, окажутся более радикальными. В нашей бывшей картине этих двух миров Крит в одном случае, как и Петен и район Усумасинты - в другом, в давние времена пользовались тем уникальным выдающимся положением, каким пользовались и пользуются до сих пор в нашей картине Сирийского Мира Израиль и Иудея. Это привело меня к использованию в моем списке расцветших цивилизаций определений «Минойская» и «Майнская». Чтобы описать эти две цивилизации в свете последовавших археологических открытий, я бы предпочел маркировать их как «Эгейская» и «Центральноамериканская» соответственно.
Непропорционально выдающееся положение минойской провинции Эгейской цивилизации и центральной майянской провинции Центральноамериканской цивилизации было, конечно, не так прочно, как непропорционально выдающееся положение Израиля и Иудеи в Сирийском мире. Первым недоставало двух мощных поддержек: древности и религиозных предрассудков. Минойцы и центральные майя приобрели свое непропорционально выдающееся положение благодаря случайности в истории археологических открытий. Так случилось, что их вынесли на свет раньше, чем их соседей; их водрузили на эту вершину археологи, которые были поражены своим открытием. Но всегда во власти того, кто делает королей, свергнуть своего вчерашнего фаворита. Настроение археологов склонно быть столь же безжалостным, сколь и восторженным, и они в конце концов переносят свои предпочтения на другие провинции, которые исследовались самыми последними. Перемена археологической картины Эгейского мира вынудила минойскую провинцию на Крите поблекнуть перед элладской провинцией на материке. Микенская последняя фаза Эгейской цивилизации последовала за падением минойского Кносса. Эгейская цивилизация распространилась на Крит, Архипелаг, равно как и на материк. Микенская фаза поднялась еще раз в общем мнении после периода, во время которого яркость минойской эпохи Эгейской цивилизации временно оставила ее без поддержки. Произошла такая же перемена картины и Центральноамериканского мира. Когда открылись достижения Центральноамериканской цивилизации в целом, в области горных майя, на Мексиканском нагорье и вдоль «ольмекского» побережья Мексиканского залива, достижения этой цивилизации в Петене и районе Усумасинты относительно поблекли. В результате археологических раскопок Анатолии можно ожидать, что хеттов, Киццувадну и Трою ждет такая же перемена судьбы, как Крит и Петен, если археологи, которые вынесли на свет цивилизацию Анатолии III—II тыс. до н. э., последуют за новыми открытиями на восток и северо-запад, раскапывая все еще скрытые участки на юго-западе. Они сейчас приступают к работе в Бейс Султане, и их первые находки здесь просто замечательны и многое разъясняют.
Эти колебания маятника могли зайти слишком далеко. Археологи не только склонны быть безжалостными; кроме этого, они часто поддаются эмоциям и позволяют себе находиться под чрезмерным влиянием модных веяний. Прогресс археологической науки, кроме того, имел и другие последствия. Он преодолел или уменьшил притягательность безусловных перемен, которые, как оказалось, меняли взгляд на непрерывность истории в привычной картине мира.
Мы уже отметили пересмотр более поздними археологами интерпретации религии Осириса, представленной Бристедом в качестве духовной силы, которая была как революционной, так и пролетарской. Эти перемены в интерпретации привели к тому, что непрерывность египетской истории стала выглядеть более несомненной, чем это казалось раньше. Непрерывность истории Северного Китая и Центральной Америки также была подтверждена археологическими открытиями. Расшифровка надписей на гадальных костях, открытых в Северном Китае в Аньяне, последней столице Шан, показала, что письменность, которую использовали в XIII в. до н. э., была идентична письменности, используемой в Китае по сей день. В шанской версии этой письменности иероглифы сохраняют, конечно, старые формы, однако нынешние формы кажутся развившимися из шанских форм без какого бы то ни было разрыва традиции. Это открытие доказывает непрерывность истории цивилизации в Китае от шанской эпохи до наших дней. Это археологическая очевидность, которая подкрепляет доказательства, сделанные на основе китайской литературной традиции эпохи Чжоу. Согласно ей, шанский народ и культура пережили завоевание Чжоу в убежище государства Сун. Был, без сомнения, разрыв в непрерывности между эпохой Шан и эпохой Чжоу, и эта перемена произошла по той же самой причине, как и более насильственный разрыв между Эгейской цивилизацией и последовавшей за ней Эллинской, а в Индии между Индской цивилизацией и последовавшей за ней Индийской. В этих трех одинаковых случаях установившаяся цивилизация пострадала от столкновения с варварами, вовлеченными в Великое переселение народов. Оценка всех относящихся к делу фактов, известных нам в каждом их трех случаев, кажется, не приводит к заключению, что в китайском случае разрыв непрерывности был достаточно велик, чтобы дать нам право классифицировать последующие события как историю новой цивилизации, тогда как в индийском и эгейском случаях разрыв был так четко обозначен, что было бы заблуждением относиться к последовавшим событиям, как к эпилогам историй прежних цивилизаций, а не как к историям новых цивилизаций.
В нашей картине центральноамериканской истории точно так же разрыв непрерывности в конце «классической» эпохи выглядит сейчас менее остро в свете недавних археологических открытий, чем он выглядел, когда нашими единственными источниками информации были легенды, выраженные в загадочных красочных рукописях или подробно изложенные испанскими исследователями, получившими их из вторых рук в результате испанского завоевания. Эти письменные свидетельства предполагают, что к концу классической эпохи цивилизация в Центральной Америке ограничивалась центральным майянским районом (Петен и район Усумасинты) и что это была единственная в постклассическую эпоху цивилизация, распространившаяся из центра на север, в район Юкатана, на северо-запад, на Мексиканское нагорье, и на юг, в Горную Гватемалу. Через эту литературную призму Юкатан, например, выглядел как новая земля, не занятая какой-либо цивилизацией постклассической эпохи, и казалось, что он был занят сначала эмигрантами майя, пришедшими из заброшенной области центральных майя, за которыми последовали тольтекские эмигранты с Мексиканского нагорья. Эта картина предполагает, что первоначально Майянская цивилизация располагалась в области центральных майя и что вслед за распадом ее следовал подъем двух аффилированных цивилизаций, одной на Юкатане, а другой на Мексиканском нагорье. Ныне доказано, что этот отрезок из истории цивилизации в Центральной Америке неверен и вызвано это переменами в картине в результате новых археологических открытий. Мы сейчас знаем, что цивилизация на Мексиканском нагорье и в Горной Гватемале зародилась так же рано, как и в районе центральных майя, и, вероятно, еще раньше, чем вдоль «ольмекского» побережья Мексиканского залива. Мы теперь также знаем, что вариант центральных майя классической фазы Центральноамериканской цивилизации моментально распространился на Юкатан после того, как он воплотился на Тикале и Вашактуне. Постклассический майянский вариант Центральноамериканской цивилизации, таким образом, оказывается был пережитком, а не новым явлением.
Эти археологические открытия приводят к заключению, что в истории цивилизации Центральной Америки единство и непрерывность отвергают разрыв и различие. Это не означает, что здесь не было провинциальных особенностей бытия и разрывов непрерывности. Один такой разрыв произвел кумулятивный эффект таинственного покидания классических местоположений, последовавшего за вторжением волн чичимекских варваров, сначала тольтекской волны, а позднее ацтекской с севера Центральной Америки на Мексиканское нагорье и затем далее на Юкатан. Этот конкретный разрыв непрерывности все еще выглядит значительным. В то же время сейчас уже нет необходимости объяснять точку зрения, что в этот период центральноамериканской истории старая цивилизация исчезает и появляются две новые цивилизации. Для равновесия было бы более поучительным относиться ко всей Центральноамериканской цивилизации, как к истории одной цивилизации.
Сейчас мы в состоянии составить список цивилизаций. Он выглядит следующим образом.
I. Независимые цивилизации
А. Не относящиеся к другим:
Центральноамериканская
Андская
Не аффилированные другими:
Шумеро-аккадская, Египетская, Эгейская, Индская, Китайская, Сирийская (Шумеро-аккадской, Египетской, Эгейской и Хеттской), Эллинская (Эгейской), Индийская (Индской).
Аффилированные другими (вторая группа):
Православная христианская (Сирийской и Эллинской), Западная (Сирийской и Эллинской), Исламская (Сирийской и Эллинской).
Б. Цивилизации-сателлиты:
Миссисипская, Юго-западная (Центральноамериканской), Североандская, Южноандская (Андской), Эламитская, Хеттская (Шумеро-аккадской), Урартская, Иранская (сначала Шумеро-аккадской, потом Сирийской), Корейская, Японская (Китайской), Вьетнамская, Италийская (Эллинской).
Юго-восточноазиатская (сначала Индийской, затем только в Индонезии и Малайе — Исламской), Тибетская (Индийской).
Русская (сначала Православной христианской, затем Западной)
II. Недоразвившиеся цивилизации:
Первая Сирийская (поглощена Египетской), Несторианская христианская (поглощена Исламской), Монофизитская христианская (поглощена Исламской), Дальнезападная христианская (поглощена Западной), Скандинавская (поглощена Западной), Космос средневековых городов-государств (поглощен современной Западной).
Примечание:
1. аффилицирована – порождена, вызвана к существованию.
2. автара – перевоплощение, второе рождение в индуизме, здесь используется в переносном смысле.
Внимательно прочитайте отрывок из проиведения английского культуролога А. Дж. Тойнби, примечания к нему и письменно в тетради ответьте на следущие задания:
1. какую проблему поднимает в своей работе А. Тойнби;
2. перечислите основные пункты критики работы А.Тойнби «Постижение истории»;
3. какие аргументы выдвигает Тойнби по каждому пункту;
4. согласны ли вы с аргументацией А. Тойнби по поводу неизбежной субъективности в классификации цивилизаций, обоснуйте свой ответ;
5. что нового вы подчерпнули для себя из предложенного отрывка;
6. объясните и изобразите художественно-символически, цивилизацию и культуру, как вы их себе представляете.