Перевод выполнен для группы ВК - https://vk.com/beautiful_translation
***
Аннотация:
Как Фокс Малдер поверил? Как Дана Скалли стала скептиком? В этой серии вы найдете ответы на эти вопросы.
В этой книге вы увидите подростковые годы Даны Скалли, любимого персонажа культового сериала "Секретные материалы". Ее история начинается весной 1979, когда в новостях появляются серийный убийца, культ и заговор правительства.
Вы увидите, как события в жизни Скалли изменили ее и подтолкнули к становлению агентом ФБР.
Для Кэтрин Розенбаум,
моей духовной сестры и друга.
Она всегда верила…
И, как всегда, для Сары Джо
Многое увиденное мною ставило под сомнение мою веру в упорядоченную вселенную, но эта неуверенность только усиливала тягу узнать, понять, найти причину, по которой они такими казались.
– Дана Скалли,«Секретные материалы»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
АНГЕЛЫИ ДЕМОНЫ
Дьявол – тоже ангел.
– Мигель де Унамуно
ГЛАВА 1
Дом Скалли,
Крейгер, Мэриленд
Апреля 1979, 19:29
– Я хочу верить, – сказала Дана Скалли.
Мелисса Скалли посмотрела на сестру. Дана сидела в нескольких футах от нее, рыжие волосы спутал ветер, голубые глаза смотрели на темнеющее небо. Над вершинами деревьев зажигались первые звезды апреля. Убывающий полумесяц был низко, впивался в колокольню пустой церкви на улице напротив. Глубоко в траве стрекотал одинокий сверчок, зовя остальных, кто еще не родился.
– Верить во что? – спросила Мелисса. Она крутила прядь своих рыже–каштановых волос на палец.
– Во все, – сказала Дана. Она сидела, обхватив руками колени, прижавшись к одному из них щекой. – В то, о чем ты говоришь. И в то, о чем всегда говорит бабуля, – она пожала плечами. – Во все это.
– Так, – Мелисса пожала плечами, – верь. Кто тебе мешает?
Дана долго ничего не говорила, было слышно только сверчка. Последние огни сумерек быстро догорали, полосы красного, золотого и лавандового, что были нарисованы на небе, сгущались до цвета гниющей сливы. Темного, фиолетового, уродливого. Волна грозовых туч двигалась с юго–востока, пахло морской водой и озоном. Хотя было необычно тепло для ранней весны, гроза несла с собой холодный и влажный воздух.
Когда Дана заговорила, ее голос был тихим, отдаленным, словно она говорила с собой, а не с Мелиссой.
– Потому что я не знаю, видения это или только сны.
– Может, это одно и то же.
Дана взглянула на нее.
– Серьезно? На прошлой неделе мне снилось, что Бо из «Придурков из Хаззарда» встретился со мной в школе, и мы отправились кататься на его дурацкой машине, а потом мы целовались как безумные на парковке церкви.
– Ты ни с кем не целовалась.
– Не важно. Когда это будет… если будет… ты же не хочешь сказать, что это будет с парнем из сериала? Он старый. Ему за двадцать, так что это будет незаконно. Так что я не могу видеть свое будущее.
Мелисса рассмеялась.
– Ладно, может, не все сны пророческие, но некоторые могут быть. Порой такие сны очень важны.
– Откуда ты знаешь? – спросила Дана.
– Все это знают. Сны – некоторые сны – это наши внутренние глаза, открытые бесконечным возможностям.
Дана вздохнула.
– Ты всегда такое говоришь.
Они сидели и смотрели, как небо цвета синяка становится черным. Вдали на юге вспыхнула молния, она змеилась из грозовых туч. Послышался гул грома. Первые порывы ветра пробрались в ночь, шелестя листьями и поднимая уголки их покрывала. Мелисса закрыла глаза и подставила лицо ветру, улыбаясь от его ласки.
Ветер медленно утихал, и все снова стало неподвижным, только одинокий сверчок начал звучать отчаянно.
– Может, если ты расскажешь мне, о чем был сон, – сказала Мелисса, повернувшись к Дане, – я помогу тебе понять, сон это был или видение.
Дана покачала головой.
– Ладно тебе… ты весь день была не такой. Это тебя явно тревожит, так почему не поделиться?
Они вдруг услышали хлопанье крыльев и одинокий крик вороны высоко в небе, скрытой темнотой. Дана поежилась.
Мелисса опустила ладонь на руку сестры. Кожа Даны была покрыта мурашками.
– Ох, может, тебе сходить за свитером?
– Мне не холодно, – сказала Дана.
Мелисса нахмурилась.
Дана, наконец, сказала:
– Мне снилось… я видела… нечто плохое.
Ее голос был тихим. Он звучал младше, чем для ее пятнадцати лет. Мелисса придвинулась ближе и обхватила рукой плечи Даны.
– Что ты видела? – спросила она.
Дана повернулась к ней, и лунный свет показал две бледные полоски на ее щеках. Серебряные дорожки от слез бежали неровно от глаз к подбородку.
– Дьявола.
ГЛАВА 2
Рядом с домом Скалли
22:07
Машина тихо подъехала, выключились фары и двигатель.
Два силуэта сидели спереди. Воздух был холодным, у них были подняты воротники, натянуты шляпы. Улица была тихой, падал легкий дождь, стуча по крыше машины, собираясь в лужи и шипя в траве. Влажный асфальт напоминал реку нефти, вьющуюся между потемневших домов.
Две фигуры смотрели на дом Скалли, сначала во тьме, а потом их озарила вспышка молнии вдали.
– Она все сделает, – сказал пассажир, нарушая долгую тишину.
– Уверены? – спросил водитель.
– Время покажет.
С заднего сидения донесся звук, мужчины обернулись к еще одной фигуре. Крупной и промокшей от дождя. Третья фигура, мужчина в темно–синей форме, сидел, согнувшись, скрыв лицо дрожащими ладонями, тихо всхлипывая.
– Прошу, – прошептал он. – Прошу, не надо…
Двое мужчин переглянулись и отвернулись.
Молния вспыхнула еще раз, очерчивая края дома бело–голубым свечением.
Мужчина за рулем улыбнулся, зубы вспыхнули, как молния.
– Она все сделает.
ГЛАВА 3
Дом Скалли
22:09
Дана молилась, чтобы этой ночью ей ничего не снилось.
Она молилась, стоя на коленях, сцепив руки и переплетя пальцы, пытаясь сосредоточиться на молитве, хотя мешала музыка из соседней комнаты.
Спальня Мелиссы была за тонкой стеной. Она была в том настроении, когда один альбом слушала по кругу. В этот раз это была пластинка «Fleetwood Mac», которая вышла четыре года назад, когда Мелиссе было тринадцать. Порой ее сестра слушала альбомы целиком, не делая паузы, только переворачивала пластинку, а порой слушала одну и ту же песню. До этого была «Rhiannon». Мелисса перечитывала книгу, что легла в основу песни, «Триаду» Мэри Лидер. Мелисса верила, что она, как персонаж в песне, была перерожденной уэльской ведьмой.
Это была Мелисса.
Дана вдохнула, зажмурилась и коснулась ладонью свого крестика на золотой цепочке, такой был и у Мелиссы, и попыталась снова прочитать молитву Деве.
– Святая Мария, Матерь Божья, помолись за нас, грешных, сейчас и в смертный час. Аминь.
Дана была не такой послушной, как хотела. Вера во что–то, что было частью духовного мира, давалась ей сложно, но и интересовала ее. Ей нравилась структура ритуалов и молитв, они были для нее как формулы. Она ходила в церковь, но не так часто, как хотела ее мать. Там были ответы, она знала, но, может, не на ее вопросы. Или инстинкты говорили ей, что церковь не собирается отвечать на все ее вопросы. Она не знала.
Она закончила молитву, поднялась с колен, села на край кровати и открыла свою Библию, где оставила закладку из перышка. Это было перо вороны, которое она нашла на нижней ступеньке крыльца. Дана проводила им под словами, пока читала. Второе послание к Коринфянам, одиннадцатая глаза, четырнадцатый абзац: «И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света».
Эти слова ее беспокоили.
Переехав в Крейгер, Мэриленд, пару месяцев назад, Дана стала видеть более яркие сны. В Сан–Диего ее сны были странными, но забавными. Ей снился конец фильма раньше, чем семья смотрела его. Она знала чье–то имя без знакомства. Сны были как дежавю, потому она вспоминала их, когда часть сна становилась реальностью. Но таких снов не было много. Несколько в месяц. Они стали странными и темными здесь, в Крейгере. И стали появляться чаще. Может, дело было в городе. Может, в том, что Дана чувствовала себя здесь изгоем.
У нее еще не было друзей. Настоящих. Мелисса была на два года старше, она могла завести друзей всюду. Она была такой. А Дана – нет. Она знала, что ее сложно принять, потому что она все время была в своей голове. Не помогала и перемена, девять лет она была в католической школе, а на десятый год попала в обычную. Дана нервничала из–за нехватки строгости здесь, она привыкла, что все ходят в форме, следуют правилам. Ей было неуютно в школе, а Мелисса вела себя так, словно ее выпустили из тюрьмы.
Дана отложила Библию, почувствовала себя скованно и развернула матрас для йоги. Это было чем–то новым. Мелисса загорелась этим в Сан–Диего и считала, что йога – путь к просвещению. Дана была просто рада, что это разминало ее мышцы. Поза горы была легким началом. Она свела ноги вместе, расслабила плечи, равномерно распределила вес на руки и ноги. Она глубоко вдохнула и подняла руки над головой, ладони были направлены друг к другу, а руки – прямыми. Она потянулась кончиками пальцев к потолку. И задержала их там, сосредоточилась на дыхании, расслабив мышцы.
Йога была еще одним пунктом, что был странным для девушек в школе.
В школе была враждебность, и все это считали нормальным. Было какое–то невидимое разделение между военными и обычными людьми. Она видела это в Сан–Диего, здесь было так же, но это не задевало Мелиссу. Ее сестра всегда общалась с обеими группами, и ее принимали. Она нравилась. Дане было непросто.
Если бы в школе узнали, что снится Дане, они бы держались от нее подальше. Они бы не просто считали ее чудачкой… Они бы поняли, что она не такая.
Потому она держала сны при себе.
Как она могла объяснить то, что видела дьявола?
Она не рассказала Мелиссе всей правды. Она не рассказала ей, что эти сны у нее были с переезда сюда, почти каждую ночь. Что–то было в городе. Дана не могла просто описать это. Или понять.
Она устала от позы горы и легла лицом на матрас, чтобы сделать кобру. Она прижала ладони под плечами, вытянула ноги, носками уперлась в мат. А потом она напрягла таз, это всегда вызывало у нее странные ощущения, она опустила бедра и сжала ягодицы. А потом медленно и уверенно поползла по полу, чтобы поднять голову, плечи и верхнюю часть тела, удерживая нижнюю часть и ноги на месте. На максимальной точке она попыталась толкнуть грудь к противоположной стене. Идея была в том, чтобы двигаться, расслабляться, повторять, но она задержалась, чувствуя, как мышцы в нижней части спины разжимаются. С двумя щелчками что–то в спине встало на место. Пропало напряжение, что было в ее спине весь день.
Может, йога все–таки помогала.
Она расслабилась и повторила позу.
За стеной Мелисса пела с хриплым голосом вокалиста. Ее забрал ветер. Она была обещана небесам. Эти строчки вызвали вспышку других воспоминаний у Даны. Сны были разными, порой были лишь обрывки, словно она пыталась настроить антенну телевизора. Обрывки картинок, слов, но без истории в них. Одно было постоянным, и от этого Дана была растеряна и даже ощущала себя виноватой: в ее снах дьявол всегда выглядел как ангел. Чистый и красивый. Дана знала, что Люцифер был Ангелом света. Это смущало, ведь в католической школе она всегда представляла дьявола жутким и страшным. А если нет? А если он был красивым? Может, это объясняло, почему некоторые легко поддавались его чарам.
У ангела в ее сне были добрые глаза, нежные руки и немного печальная улыбка. Он сидел на краю ее кровати и шептал Дане секреты, которые она не помнила, когда просыпалась.
Но она знала, что дьяволу было важно, чтобы она ему верила. Чтобы верила, что он не злой. Что его не так поняли. Что он хороший.
Глубоко в сердце Дана задавалась вопросом, было ли зло. Если бог создал вселенную и все в ней, то он создал и зло, и дьявола. Зачем? Мог ли дьявол помогать богу, преследуя сбившихся с пути людей, направляя их к вере и спасению?
Она была уверена, что монахини в старой школе были бы в ярости, узнав о таких ее мыслях.
Дана поняла, что слишком долго была в позе, теперь напряжение вернулось в спину. Она опустилась на пол, перекатилась на спину и смотрела на потолок. Снаружи гудел гром, напоминая смех. Не смех на веселой вечеринке, не гулкий смех отца в редкие случаи, когда он был радостным. Нет, он был другим. Мрачнее. Коварнее. Словно ночь смеялась и не хотела делиться секретом. Ветер шипел змеями среди деревьев.
В соседней спальне песня началась снова, ее сестра пела, а часы тикали в ночи.
ГЛАВА 4
Крейгер, Мэриленд
23:59
– Все хорошо, – сказал мужчина. – Я тебе не наврежу.
У него было лицо ангела, таким он был для нее месяцами. Ее ангелом. Таким же настоящим, как любой ангел, в которого она верила.
Его голос был нежным и юным, но глаза были старыми, и от этого она вздрагивала. Голова ее болела, комната словно раскачивалась. Что–то не так было с ее головой, она это знала, но не могла вспомнить, что произошло.
Машина? Что–то с ней? Да, нет… возможно?
Она умела водить?
Девушка помнила, как ушла с вечеринки, вспомнила, как ей не понравилось, как один парень трогал ее. Или как другие парни смотрели на нее и смеялись. Она ощущала себя куском мяса на вертеле, который крутился и жарился на горячем огне их улыбок.
Девушка пыталась думать, прояснить мысли, но это было слишком сложно. Думать было больно. Она ощущала тупую боль, словно ладони сжимали ее череп, за глазами пульсировала тяжесть. Было почти так же плохо, как мигрень, но ощущалось иначе. Она ощущала себя иначе. Боль была похожа на ту, когда у нее были такие сильные колики, что вызывали мигрень. Было так же плохо, но боль была свежей, новой. Резкой.
Она резко поняла, что ее мысли ускользают не туда, и вырвалась из дурмана. Она была в углу, идти было некуда. Ее плечи ударялись о стену, было холодно. На полу были ржавчина и мусор.
– Все хорошо, сестренка, – сказал мужчина – ангел – и ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прояснить зрение и увидеть его. Увидеть его странные старые глаза и подлую улыбку.
– Зачем вы это делаете? – спросила она, ее голос был скрипом ржавой цепи, обычно она так не звучала. Горло тоже болело. Она кричала? Потому ее голос так звучал? Возможно. Кричать ей хотелось. Это она сделать могла.
– Я ничего не делаю, – сказал ангел. – Ты сама предложила мне подарок. Это ты помогаешь приблизить рассвет Красной эры.
– Н–нет! – выпалила она.
– Руки рая готовы обнять тебя, поблагодарить, принять такой прекрасный дар, отданный по доброй воле.
– Прошу… – сказала она, а потом поняла, что ее ноги подгибаются, предательские колени дрожат. Она рухнула перед ним, он приближался. За ним в треснувшее стекло лился свет фар. Постоянный. Неподвижный. Машина ее мамы? Он приехал на этой машине, или она сама приехала сюда? Девушка не была уверена. Она знала лишь, что, если машина здесь, у нее большие проблемы. Было слишком поздно.
Не по времени, хотя так тоже было поздно, она не сомневалась.
Нет. Было поздно для всего.
Ангел склонился перед ней, обхватил ее ладони. Он сжал ее ладони вместе перед ее грудью, словно она молилась. А потом он склонился и поцеловал кончики ее пальцев. Его веки затрепетали и закрылись.
– Спасибо, – нежно сказал он.
– Прошу, – взмолилась она.
Это было ее последнее слово.
Потом она могла только кричать.
ГЛАВА 5
Дом Скалли
Апреля, 00:01
Дана проснулась с воплем.
Тихим, сдавленным, полным боли. Он вырвался из ее груди, пронесся по горлу и умер в темном неподвижном воздухе ее комнаты.
Этот крик не был бессмысленным.
В нем было слово.
«Прошу!».
Она кричала с необходимостью и ужасом, с отчаянием, какое только могло уместиться в одном слове.
Она села, задыхаясь, истекая потом, глядя, как в тенях вокруг нее вспыхивали, как по волшебству, фейерверки, звук ее крика угасал, угасал, угасал…
…и пропал.
А с ним и то, о чем был сон.
Большая его часть забылась. Но не все.
Она видела вспышку света на металле. Ощущала жжение на своей коже. Не одно, а несколько, но когда она ощупала свои запястья, бок и голову, ничего не обнаружилось. Ни порезов, ни синяков, ни следов теплой крови.
Ничего.
Кроме воспоминания о ноже.
Кроме ощущения убийства.
Кроме ощущения смерти.
И чего–то еще. Лицо. Подростка или юноши. Он был высоким, хоть и пригибался. Широкоплечим. Сильным. Но его лицо было размытым. Не скрытым тенями. Это были не тени. У него не было настоящего лица. Вместо его лица была только тьма.
«Прошу…».
Она попыталась повторить слово, послушать его снова, потому что была уверена, что оно было произнесено не ее голосом, хоть и вырвалось из ее рта.
Ночь стала тихой. Вспышки света угасли, с ними ушли и силуэты и звуки, осталась только ее комната. Она свесила ноги с кровати, разглядывала тьму, пытаясь ощутить ее, но с таким успехом можно было использовать разряженную батарею.
Сон угасал, как и ее уверенность, что что–то произошло.
Дана сидела на краю кровати долгое время, не зная, сон это был или кошмар. Это могло быть видение.
Или она могла быть немного не в себе.
ГЛАВА 6
Дом Скалли
06:29
– Ох, – сказала Мелисса, поднимая джинсовый рюкзак, – что с тобой этим солнечным утром понедельника?
Дана запихивала в розово–голубой портфель учебники по математике и не только, не глядя в глаза сестре.
– Ничего. А что?
– Эм… ты смотрела в зеркало? Мешки у тебя под глазами похожи на сумки. Ты вообще спала?
Дана застегнула портфель и надела его плечи. Он был тяжелым, полным учебников, белой ги для занятий джиу–джитсу и вещами, которые ей могли и не понадобиться. Она поправила лямки, но он все равно весил тонну. Рюкзак Мелиссы выглядел как почти пустой, потому что она брала учебники только в дни тестов. Дане нравилось читать наперед и готовиться к тому, что учителя бросят ей. Одним из ее самых больших страхов было оказаться неподготовленной к опросу. От мысли об этом ее прошибал холодный пот. Хотя учителя в Крейгере были мягче, чем монахини в Сан–Диего.
Не от этого она ворочалась всю ночь, но она не хотела говорить о своих снах.
– Меня будил гром, – соврала Дана. Она взглянула на сестру краем глаза и увидела недоверие.
– Ага. Гром.
– Он был громким.
– Угу.
Раздался звук, похожий на несущейся на всей скорости мотоцикл, мимо что–то мелькнуло. Дана успела уловить рыжие волосы, веснушки на щеках, полосатую рубашку и поношенные кроссовки, мимо нее промчался самый юный из Скалли, прорвался в дверь, выбежал на крыльцо и пропал. Десятилетний Чарли был таким. Он был почти призраком в семье, редко с кем–то общался, постоянно жил в своей голове, затерявшись в своей фантазии. Он добавлял звуковые эффекты и порой напевал музыку для своих приключений. Папа не одобрял грезы Чарли и его увлечение комиксами и фантастическими фильмами. Мама с любовью прощала это, но не понимала. Мелисса и Дана любили его, но редко с ним общались. И их старший брат, Билл–младший, относился к Чарли как к щенку.
Жизнь в доме Скалли была непростой.
Дана вышла на крыльцо и увидела, как Чарли запрыгивает в школьный автобус. Он никогда не ходил. Он бегал, прыгал, скакал, нырял и падал. Автобус поехал, она уловила в окне его бледное улыбающееся лицо. Он показал пальцами знак мира, она ответила тем же
Она стояла на верхней ступеньке крыльца и смотрела на большую церковь напротив. Она была неловкой смесью красного кирпича, серого камня и выгоревшей черной черепицы. Готическая и пустая. Она пугала Дану, и прохладное утро казалось еще холоднее.
Не такое она хотела видеть после снова о падших ангелах.
Было не по себе видеть заброшенное место богослужений, где остались лишь тени. Соседка, миссис Коули, говорила, что ее использовали как католическую церковь святого Иоанна, но пару лет назад здесь был большой пожар. Несколько человек умерло в нем, включая двух монахинь, священника и пятерых из прихожан. Здание отчасти восстановили, но оно уже не было посвящено святому Иоанну. Другая группа въехала сюда. Так она это называла. Другая «группа». Никто из соседей не знал, католики там или протестанты, хотя миссис Кармоди, живущая дальше по улице, говорила, что слышала, что это какая–то группа, исповедующая все религии.
Отец Даны скалился от этих слов и отогнал их, посчитав, что это выдумки хиппи, а когда мама указала, что дни хиппи уже прошли, он только фыркнул. Так проходило большинство разговоров в доме Скалли.
Дана поправила лямки портфеля и подумала, что значит пустая церковь. Если католики не возвращались, то церковь была официально отвергнута, больше не была домом Бога. От этой мысли Дане стало страшно, и здание показалось не просто пустым, а брошенным. Людьми и Богом. Она не видела людей, ремонтирующих его. Иногда было слышно молотки и бензопилы, но не было видно людей. Странно. Страшно.
«Дурочка ты, – сказала она себе. – Прекрати».
На крыльцо вышла Мелисса. Она была в ярко–синем свитере, от которого ее рыжие волосы словно пылали.
– Автобус?
– Не сегодня, Мисси, – сказала Дана. Она была в бежевом вязаном свитере, который получила на Рождество. И хотя было начало весны, ей было холодно. Ей всегда было холодно, но этим утром холод проникал глубоко, она не могла его прогнать. – Время есть.
До школы была миля ходьбы, и, хотя ездил автобус, им нравилось ходить.
Крейгер был странным городом. Население было небольшим, но занимало большую территорию из–за просторных ферм. Днем прохожих было много, а ночью он напоминал город–призрак. Каждое утро на автобусах из Балтимора и других городов приезжали сотни рабочих на фермы, а на закате уезжали. Высшая школа и средние были магнитами для учеников со всего графства, но большая часть учеников пропадала в автобусах днем. Небольшой «центр» города был умеренно людным, но по ночам и на выходных Крейгер напоминал темную сторону луны.
Но это был довольно милый городок. Очень зеленый. В Сан–Диего росли кактусы и пальмы, мало травы и лиственных растений. Апрель в Крейгере был тысячами оттенков зеленого, от почти фиолетовой травы гречки заметной, до яркого мятлика и темно–зеленого плевела. Дана читала книги по флоре и фауне Мэриленда, когда папа сообщил, что их отправят туда. Ей нравилось узнавать растения, цветы, деревья, птиц и насекомых. Все было упорядоченно, помогало ей прочно стоять на ногах, какими бы странными ни были ее сны.
Она не знала, как Мелисса справлялась с этим, потому что, казалось, ее сестра всегда идет через все, паря над травой в порывах ветерка. Так она справлялась с постоянными сменами городов, школ, друзей, с жизнью в семье военного, со ссорами в доме и длинными безмолвными ужинами. С невозможностью пустить корни.
– Опять был сон, да? – спросила Мелисса, они пересекали улицу Элк, дом в стиле ранчо, сад вокруг которого был взрывом аквилегий и колокольчиков.
– Дело в буре… – начала Дана, но Мелисса прервала ее.
– Тебе. Опять. Снился. Сон, – сказала Мелисса, отделяя каждое слово, тыкая в руку сестры. Сильно.
– Ай, – возмутилась Дана. Они прошли половину квартала. – Хорошо. У меня был сон. Пустяки.
– Расскажи, какой сон.
Дану раздражало то, что ее сестра считала, что сны были интересными и чудесными. Словно там было веселье.
Дана не хотела говорить о своем сне. Она оглянулась через плечо и увидела силуэт пустой церкви на фоне утреннего неба.
– Ну дава–а–ай, – протянула Мелисса. – Ты знаешь, что я не отстану, пока ты все не расскажешь.
Они пересекли улицу и обошли пару учеников средней школы, бредущих к автобусной остановке.
– Я расскажу, – осторожно сказала Дана, – но ты пообещаешь, что не будешь сильно шуметь из–за этого.
– А когда я так делала?
Дана посмотрела на нее.
– Хорошо, – сказала Мелисса. – Справедливо. Но теперь я так не сделаю, ладно?
– Обещаешь?
Мелисса начертила крест на сердце и вскинула руку.
– Пусть меня ударит молния.
– Не говори так.
Мелисса покачала головой.
– Ты странная сегодня.
– Знаю.
Мелисса вытащила леденец на палочке из рюкзака, сунула в рот и стала громко сосать его.
– Расскажи.
Дана так и сделала. И удивила себя, рассказав сестре все. В подробностях. Мелисса не смеялась. Не издевалась над Данной. Но и не придала этому большого значения. Вместо этого она нахмурилась и погрузилась в задумчивую тишину. Они прошли три улицы, не проронив ни слова.
Когда тишина затянулась, Дана повернулась к Мелиссе и спросила:
– Мисси… ты думаешь, что я схожу с ума?
– Нет, – сразу сказала Мелисса. – Не думаю.
– Тогда… что это значит?
Мелисса хрустела леденцом. Она делала так, когда была счастлива или нервничала. Сейчас она счастлива не была.
– Не знаю, – сказала она. – Может, это…
Она не успела ответить, кто–то крикнул:
– Эй, Рыжая и Рыжее!
Они обернулись, два ученика шли по улице. Говорил Дейв Миндерьян, он был из тех парней, которые хотели погулять с Мелиссой. Он был с сестрой, Эйлиной, которая была на класс старше и порой пересекалась на занятиях с Даной. Они были худыми, спортивными, с темными волосами и карими глазами. Эйлин была милой болельщицей, но не из настырных. Она была книжным червем, но ей нравился спорт. Дейв был в школьной команде по футболу. Они были в одинаковых школьных жилетках. Дейв был еще и в зеленых брюках, а Эйлин – в новых и очень узких дизайнерских джинсах. Дана не знала, почему Мелисса не выберет Дейва. Он был милым, и она не возмущалась из–за того, что он называл сестер Скалли – Рыжая и Рыжее.
– Ого – сказал Дейв, – все так странно, да?
– А? – сказала Дана.
– Насчет Мейси.
– Кого?
Он странно на нее посмотрел.
– Мейси из школы? Ее убили прошлой ночью.
ГЛАВА 7
Крейгер, Мэриленд
6:42
– Что?
Дана почти прокричала это.
Дейв и Эйлин замерли на миг и удивленно уставились на нее.
– Она была тебе подругой? – спросила Эйлин, вдруг встревожившись, а потом строго посмотрела на брата. – Это все ты, балда. Нельзя такое сообщать людям без предупреждения.
Дейв вскинул руки, словно защищался от нее.
– Ой–ой! Откуда я знал, что Дана дружила с Мейси? Прости, Рыжая.
– Ничего, – сказала Дана. – Я… просто не ожидала.
Эйлин коснулась ее руки.
– Ты в порядке?
– Прости, – быстро сказал Дейв. – Вы были близки?
– Нет, – сказала Дана. – Я… совсем ее не знала. Просто…
Мелисса вступилась.
– Все хорошо. Вряд ли Дана ее знала лично.
– Точно, – сказала Дана. – Я не знаю, кто это.
– Мейси была старше нас, – объяснила Мелисса. – Я хожу – ходила – в спортзал и на социологию с ней. Это потрясение, понимаете? Кто–то из нашей школы…
– Как это произошло? – спросила Дана. – Где? Поймали?
– Погоди… что? – Дейв растерялся. – Кого поймали? За что?
– Убийцу поймали?
Эйлин покачала головой.
– Ох… все было не так. Копы говорили не так. Мейси не убита. Нет. Она погибла в аварии.
– Ох…
Дана не знала, рада она или нет. Она не радовалась. Она поняла, что все смотрят на нее.
– Ох, – она сменила тон. – Это кошмарно, то есть. Что случилось?
Они пошли все вместе, Эйлин была с ее стороны, Дейв – рядом с Мелиссой.
– Насколько я слышала, – тихо сказала Эйлин. – Она была пьяной.
– Она? – сказала Мелисса. – Мейси Белл? Ни за что.
– Ты знала ее? – спросил Дейв.
– Не очень хорошо, видела ее в классе. Но она не похожа на человека, любящего такое.
– Насколько я слышала, – не сдавалась Эйлин. – Она была на вечеринке за городом, ехала на машине мамы. Было поздно, она врезалась в дерево.
– Авария, – кивнул Дейв. – И никто не виноват. Только она и ее выбор.
Дана не знала, цитирует ли он кого–то. Но это звучало похоже на слова родителей за завтраком.
– Это так печально, – сказала Мелисса. – У нее был кармический долг, она отплатила его и покинула планету.
Никто не комментировал. Редкие говорили, когда Мелисса произносила такое. Дейв и Эйлин хмуро кивнули, словно соглашались со словами Мелиссы, но Дана уловила, как они быстро переглянулись. Они были удивлены, сдерживались, но точно были потрясены. Дана была согласна. Некоторые новые увлечения сестры она разделяла, но Мелисса заходила все дальше со своими разговорами о духовных путешествиях, связи с древними существами и прочим, и было сложно за ней поспевать.
– Это так странно, – сказал Дейв.
– Что? – спросила Дана. – Такая ее смерть?
Дейв покачал головой.
– Нет, она. Многие так оставили нас. Мейси уже пятая в этом году.
– О чем ты? – потрясенно спросила Дана.
– Вы с Мелиссой здесь новенькие, Дана, – сказала Эйлин. – Вы переехали в районе Рождества?
– После Дня благодарения, но в школу пошли после рождественских каникул. Мама какое–то время учила нас в школе, и…
– И вы не знаете, что было до этого, – перебил Дейв. – Мейси – не первый подросток Крейгера, погибший в аварии. Она пятая.
– Что? – хором охнули Мелисса и Дана.
– Ага, – кивал Дейв. – Пятеро с начала учебного года. Двое из ФСК, трое из Оук Волли Хай за городом.
– Что? Это ужасно! – прошептала Мелисса.
– Подумай, каково нам, – сказала Эйлин.
– Я знал только Мейси и Чака Райли, они оба из ФСК, – сказал Дейв.
– Мне очень жаль, – сказала Дана, не зная, что еще сказать.
Эйлин сказала:
– Говорят, все они были навеселе. Пьяные или от наркотиков.
Дана нахмурилась.
– Звучит так, словно вы не верите.
– Чак мог бы таким быть, – сказала Эйлин, убирая с лица прядь волос. – Он зависал со старшим братом и странными парнями. Но Мейси? Нет уж. Я не говорю, что она была идеальной, но в таком была настроена решительно. Меня не переубедить. Я слышала, люди говорили такое и об остальных. Никто не верит, что они были пьяны. Никто из нас. А копы так говорят. И учителя, – она вздохнула. – И потому мы получаем лекции об опасности наркотиков, бла–бла–бла. Это бред. Мейси точно не напилась бы.
– Меня все это пугает, – сказал Дейв. – Мне семнадцать, нам еще рано думать о смерти.
– Но все умирают, – сказала сухо Эйлин.
– Смерть – это порог, – возразила Мелисса.
Дейв тряхнул головой.
– Возможно. Но что тогда на другой стороне?
– Мы меняемся и перерождаемся, – сказала Мелисса. – Возвращаемся к источнику и принимаем новый облик, чтобы продолжать путь к просвещению.
Дана боролась с желанием закатить глаза. Эйлин отвела взгляд на миг, и Дана поняла, что та закатила глаза.
– Возможно, – снова сказал Дейв, – но это теория. И я пытаюсь быть открытым всему, но никто точно не знает, что там у мертвых.
– Но все мы узнаем, – сказала Эйлин.
– От этого о случившемся думать не проще, – сказал Дейв. – Мейси ходила в нашу школу, жила по соседству. Мы знали ее. Не очень хорошо, но знали. Достаточно, чтобы она жила в нашем мире, …если это понятно.
Дана удивленно взглянула на него, прошла пару шагов в тишине, оценивая его. Она знала, о чем он, знала, что тема была глубокой. И пугающей. В детстве она верила в мнение воскресной школы о небесах. Ее вера менялась с возрастом, она больше читала, глубже думала, серьезно все воспринимала.
Разговор продолжался, она шла с остальными, но слушала свои мысли. Дейв задел больное место. «Никто не знает, что там у мертвых», – была ли душа Мейси, ее разум, еще там, помнила ли аварию, боль, смерть? Это была ужасающая мысль.
Они говорили о Мейси по пути в школу. Дане казалось, что Смерть все время шла с ними.
ГЛАВА 8
Региональная старшая школа Францис Скотт Ки
7:06
Школа оставалась школой.
Уроки начинались по звонку. Коридоры наполнялись и пустели. Директор делал объявления, которые было сложно разобрать из–за плохих колонок в классах. Учителя пытались учить, а ученики – по большей части – старались не учиться. Нормально.
Но было совсем не так.
Все постоянно общались, строили догадки и сплетничали. Девочки, которые дружили и знали Мейси, собирались в группы и вели себя подавленно. Дана смотрела на это, но не играла. Она не встречала Мейси, даже не знала, как та выглядит. Но почему–то ей было стыдно не знать ученицу, которая погибла. Это казалось неуважением, хотя Дана не могла понять, почему. Она решила пойти в воскресенье к церковь и поставить за нее свечку.
День тянулся, и она поняла, как мало участвовала в жизни школы. У нее не было круга друзей. Даже Дейв и Эйлин не рассказали бы ей про Мейси, если бы Дейв не был влюблен в Мелиссу. Дана порой ощущала себя невидимой. Как призрак. И такие мысли пугали ее.
Между английским и спортзалом у нее было окно, и она решила провести часть его в библиотеке, пытаясь найти книги о религиозных видениях (ничего), психологическом ущербе (тоже ничего) и снах (ничего). Она недовольно покинула библиотеку и отправилась в спортзал, чтобы раньше переодеться. Ей не нравилось переодеваться, когда вокруг были другие девочки. В отличие от сестры, Дана смущалась, когда была в нижнем белье рядом с другими. Она была крохотной, худой, без изгибов. Пока что. Мама говорила, что изменения могут начаться позже, но они точно будут. Мелисса выглядела на двадцать, когда ей было двенадцать. Мама пыталась объяснить Дане, что выглядеть так в таком возрасте не весело, но Дана всегда завидовала фигуре Мелиссы.
«Очарование, заметная личность, чувство юмора и грудь, – перечисляла Дана плюсы сестры. – А я? Задумчивость? Хорошие оценки? Странное поведение? Ага, так я парней и завоюю».
Предыдущий урок физкультуры еще шел, и раздевалка была пустой, и Дана открыла свой шкафчик и быстро разделась, а потом натянула страшный голубой костюм без рукавов и штанин, такой была форма девочек в школе. Хорошо было только то, что в этой форме никто, даже Донна Бертрам, похожая на Фарру Фосетт, не выглядела хорошо. Она думала, что одна здесь, пока за ней с тихим щелчком не открылся шкафчик. Дана развернулась, вздрогнув, и увидела девушку, заглядывающую в шкафчик.
– О, прости, – сказала Дана, хоть и не знала, за что извинялась.
Девушка выудила что–то из шкафчика.
– Круто. Я думала, что одна здесь.
– Я тоже.
Девушка была ростом с Дану, но крупнее, с густыми черными волосами. Она была в красивой голубой блузке и короткой юбке, и Дана была удивлена, что учителя не отчитали ее за такую длину. Колготки тоже было странно видеть в школе. И красивые туфли. На ее шее был необычный кулон – черный диск из оникса, окруженный завитками золота в виде огоньков, это было похоже на солнечное затмение. И хотя Дана никогда не видела такое украшение, было в нем что–то удивительно знакомое.
Дана отвернулась и начала застегивать форму на пуговицы. Тишина в раздевалке давила, казалось, ее нужно чем–то заполнить. Дана не умела болтать, она могла лишь спросить о погоде. Но сегодня все было иначе, и Дана ухватилась за большую тему.
– Как жаль, что такое случилось с Мейси, да?
Шум в шкафчике затих.
– Мейси? А что? Что с ней случилось?
– О… ты не слышала? – она оглянулась через плечо, но девушка все еще рылась в шкафчике.
– Нет. Что случилось?
– Авария, – сказала Дана, – и она погибла.
– Авария? – сказала девушка.
– Так говорят. Она врезалась в дерево после вечеринки. Так печально. Ты ее знала?
Девушка вытащила руку из шкафчика и стояла, опустив руки по бокам, склонив голову, ее плечи сжались.
– Так умерла Мейси? – спросила она, не разворачиваясь.
– Так они говорят.
– Кто?
– Что? – спросила Дана.
– Кто говорит, что это произошло?
– Не знаю… Все, наверное. Это по всей школе.
Она