«О трагедии мы узнали по радио…»
Как летит время… Уже полвека минуло с той поры, как наша целинная земля стала последним приютом для Героя – Владимира Комарова. Опять журчит ручейками весна, и уже пятидесятый по счету апрель возвещает о печальной дате…
Сейчас мне уже 70 лет. А тогда, в далёком 1967 году, я, молоденький 20-летний агроном, поступил на работу в четвёртое отделение совхоза «Заря коммунизма».
С той поры уже много воды утекло, прошло полвека. М вот мне уже 70! В далёком 1967 году я, молоденький 20-летний агроном, поступаю на работу в совхоз «Заря коммунизма», на четвертое отделение в Карабутак. До этого работал в совхозе «Советская Россия», в Елизаветинке. Учился заочно в техникуме. На четвёртом курсе взял направление и поехал работать.
24 апреля 1967 года. Мы готовились к посевной. Было утро. Сколько времени уже не помню. На планерке были: управляющий, я, зоотехник. Вышли на улицу. День обещал быть солнечным. Весна хорошая была. Солнце пригревало, тепло. Плыли белые кучевые облака. Вдруг слышим удары, как взрывы где-то невдалеке. Смотрим, вылетает шар на той стороне реки, и парашют нераскрытый, а как кишка болтается. И упал он на той стороне. Мы с управляющим Андреевым Николаем Андреевичем сели на его бортовую машину ГАЗ-51, и поехали на ту сторону. Переехали реку, подъезжать близко не стали. Метрах в 40-50 остановили машину и побежали. Мы даже не представляли, что это может быть. Перед этим слышали, что Комаров летает, но на тот момент и не думали. За парашют тянем. А он длинный, метров 40-50 от шара был. Потянули, он и отсоединился. Подошли к этому шару. Не доходя до шара метров 30-40, были встречены разгоревшимся пламенем, языки которого долетали метров за 10 в стороны. Мы просто и не успели ближе подойти. Потом уже поняли, что это тормозные двигатели сработали.
Я говорю: «Давай заберем парашют». Он ещё был полосатым – в бело-красную полосу. А потом догорит всё, вернемся, посмотрим. Забрали мы этот парашют в машину, положили его. И хотели ехать на отделение.
Как раз в это время вертолеты начали над этим местом кружить. Много их было, может быть штук 4-5. По кругу покружили и сели. Люди быстрее к этому шару с огнетушителями бегут. И в военном, и в гражданском. А чего уже бежать? Один каркас металлический остался, всё уже съело огнём. Горел аппарат ещё в космосе, наверное, потому что не мог он так быстро сгореть. С момента падения прошло буквально минут 5-10, а уже одни поперечины остались от аппарата.
Нас тоже зацопали. Где парашют, спрашивают? Да вон, в машине. Давайте его и разложите, как он лежал. Разложили мы его, после чего нас отпустили. Некогда им было даже допрашивать нас. Все там бегали, суетились. Мы стали спрашивать, что это? Никто ничего не ответил. Ну и мы уехали на отделение. Говорят, потом начали ехать люди из Адамовки, на машинах, и с гармошками, с музыкой. Эти люди быстро всё оцепили и никого не пускали. А нас вызывали по одному. Что, мол, в народе говорят? Зачем парашют взяли? Да никто ничего не говорит, потому что мы и понятия не имели, что вообще происходит.
Нас допрашивали в одном из конторских кабинетов, а ничего при этом не объясняли, ни слова. Может быть, не хотели допустить утечки информации. В течение дня нас вызывали еще раза 2-3.
На следующий день выехал я в поле. Должны были вспашку делать. А я на лошади верхом ездил. Гляжу, вертолет один-другой-третий поднялись и улетели. На поле уже ничего нет, ничего не напоминает о вчерашнем. На том самом месте холмик сделан и в изголовье булыжник положен сверху. А земля песчаная, песок почти гольный.
Я слез с коня. Подошел, рукой гребнул, а там запчасти мелкие – винтики, гайки. Даже интересно, какой-то непонятный лёгкий металл, застывший каплями. Видимо температура была настолько высокая, что он капал. Так и застыл. Я поехал дальше, потом видимо люди прибывали к этому месту и перегребли всё. Ничего там не осталось.
Позже военные из Ясного привезли памятник. Сами его сделали. Это было не сразу, может быть через пару недель. Там были показаны полёты – один завершенный, а второй нет. Вот собственно и всё. Втихаря его устанавливали. Думаю, по настоянию космонавтов уже потом установили нынешний памятник. Я туда не подъезжал. Памятник был из нержавейки. Управляющий закрепил человека, который возил в бочке воду, поливал березки. Дед какой-то старый был. Ему за это доплачивали.
Уже на следующий день сообщили о трагедии по радио. Время ж было другое. Тогда в КГБ никто не хотел попасть – страх был.
Осенью того же года меня призвали в армию, потому ничего больше не видел.
Кабыл Танатаров в тот год только вернулся из армии. Ему было 25 лет. Он работал водителем в совхозе. И 24 апреля отвозил трактористов на поле. Когда возвращался обратно, увидел черный столб дыма, рассекавший небо. Через несколько секунд резкий хлопок и красное пламя: недалеко от села горели останки космического корабля. «Если бы мы знали, что это космонавт, не подошли бы! Боялись же! А вдруг американцы что-нибудь нам забросили!», - сказал житель с. Карабутак Кабыл Танатаров.
В то время я работал шофером в Карабутаке. Где упал Комаров, шла посевная. Было часов семь утра. Увидел черный дым. Во все стороны разлетались осколки. Приехал в контору. Я сам служил в ракетных войсках, в секретной части. Потом нас троих в мае 1967 года возил в Москву: первого секретаря райкома комсомола Юрий Алексеевича Хренова, зоотехник с отделения «Заря коммунизма» Горшкодёр Владимир Сергеевич. Мы возили землю в Москву. Нас возили в Орск, потом в Оренбург. Там нас тоже допрашивали. Оттуда уже посадили на самолет до Москвы. Мы там были 15 дней. Нам дали Волгу, на которой нас возили. Приезжали иностранцы, рассказывали о том, что видели.
Возил военных, которые были задействованы в работе.