Юрий Федорович Коршак
Старый, старый футбол
Scan, OCR&Spellcheck Stanichnik https://lib.aldebaran.ru/
«Старый, старый футбол»: Физкультура и спорт; Москва; 1975
Аннотация
В книге «Старый, старый футбол» рассказывается о возникновении и первых шагах отечественного футбола. О том, как создавались спортивные клубы, как проводились первые международные матчи и турниры с участием русских футболистов. В книге подробно описываются чемпионаты России, в которых выступали сборные Петербурга, Москвы и Одессы, поездка русской сборной на Олимпиаду в 1912 году, первое зарубежное турне советских футболистов в 1923 году. Рассказ об этих событиях дает представление об основных этапах развития отечественного футбола в начале века.
Юрий Федорович Коршак
Старый, старый футбол
Футбол давно минувших дней… Вспоминают о нем редко. Даже всезнающие футбольные статистики и те не проявляют особого энтузиазма, когда дело касается событий, скажем, шестидесятилетней давности. Это и понятно – не так уж много материалов сохранили нам футбольные архивы. И современных болельщиков больше волнует то, как сыграет «Спартак» или «Динамо» или как выступит сборная.
Но в старом‑старом футболе есть немало забытых интересных страниц, страниц не только любопытных, но и поучительных. Узнав их, можно лучше понять то, что нынче происходит на зеленых полях, увидеть, как далеко шагнул наш спорт. А может, сегодняшний футбол в чем‑то похож и на прежний, что‑то перенял от него? Или, наоборот, что‑то утратил, потерял в стремительном движении века и теперь этих малых частиц ему так недостает?…
Внушительно выглядит сейчас гвардия нашего футбола. Имена лучших игроков знает каждый мальчишка. А ведь в рядах этих гвардейцев по праву могли бы занять место и те, кто прокладывал дорогу мячу на рубеже столетий. Среди них были люди, удивительно преданные футболу, посвятившие ему свою жизнь, были целые футбольные семьи, были и выдающиеся по тем временам мастера игры. А сколько было событий, заставлявших быстрее биться сердца первых болельщиков!
Спортивные архивы действительно не богаты материалами. Но есть старые газеты и журналы, в которых можно обнаружить удивительные находки. Дополняют картину столь редкие ныне документы – футбольные реликвии прежних лет. А самое ценное, самое интересное – это, конечно, слово участников или очевидцев спортивных событий прежних времен. Благодаря всему этому и удается сейчас, после многолетнего поиска, хотя бы частично восстановить картины прошлого.
Итак, старый‑старый футбол. О том, как играли, как писали о нем, как переживали за него на заре XX века.
Мяч на циклодроме
После антракта шла очень понравившаяся публике игра в ножной мяч (football). Игра велась между противными партиями и окончилась победой одной из сторон.
Журнал «Велосипед, 1893 год
Старый Петербург. На берегах Невы осень. Порывистые ветры с Балтики сдернули легкое туманное покрывало, все лето висевшее над городом. В прозрачном воздухе четко вырисовываются контуры далеких соборов, дворцов и памятников. Листва еще почти не тронута багрянцем и совсем по‑летнему синеет Нева. Но вот балтийские ветры пригнали с моря эскадры серых облаков, застучал по крышам дождь, и не видно стало за его завесой ни купола Исаакия, ни ангела на шпиле Петропавловской крепости, свинцом отливает Нева…
Осень. Петербургская осень. Такой, по свидетельству старых газетных сводок погоды, выдалась она и в сентябре 1893 года.
Только что кончился дачный сезон. Столичные жители успели соскучиться по развлечениям. Что ждет их в Петербурге? Об этом можно узнать из газет, которые на первых страницах помещают главные объявления. Здесь и открытие театрального сезона, и гастроли заезжего негритянского танцевального трио, и воскресный обед под оркестр в ресторане Палкина за два с полтиной с персоны, и, наконец, «гвоздь» воскресной программы – состязания велосипедистов на Семеновском гиппо‑циклодроме.
Место, где разместился новый циклодром, было хорошо известно петербургским жителям. Раньше "горожане собирались сюда смотреть, как щеголяют строевой выправкой браные усачи Семеновского полка. А однажды на плацу воздвигли виселицы и на помост вывели осужденных петрашевцев, среди которых находился. Достоевский. Петрашевцев помиловали, а через несколько лет на этом месте казнили народовольцев.
Позже здесь обосновался скаковой ипподром, и снова публика валом валила на Семеновский плац. А теперь вот по соседству с ипподромом, возле. Царскосельского вокзала, нашлось место и для велогонок.
«Это обширная площадь, посреди которой устроена из крупного песка гоночная дорожка, имеющая полверсты по окружности. С двух сторон – трибуны, вмещающие более 2000 мест. Над буфетным павильоном размещены ложи, числом до 25» – так описывали Семеновский гиппо‑циклодром петербургские газеты.
По сути дела, это был первый «стадион» столицы. Торжественное открытие с парадом велосипедистов и молебном состоялось 29 августа. А в сентябре снова запестрели афиши: Семеновский гиппо‑циклодром… Последнее состязание сезона… Велосипед против тройки… Ожидается участие знаменитого французского гонщика Шарля Террона… [1]Циклодром, циклодром, циклодром…
«С утра погода прокисла», – мрачно отмечали в своих отчетах газетчики капризы петербургского климата. Но это не смутило горожан. Как не побывать на новом циклодроме! Когда еще увидишь поединок французского чемпиона с русской удалой тройкой!
В ложах собрался весь Петербург. Масса народу толпилась у барьера. В «Обществе велосипедистов‑любителей», организовавшем гонки, нашлись ловкие коммерсанты. За места в ложах они заломили цену как в императорском театре – десять рублей! Пока велосипед в моде, желающие найдутся. А простой люд постоит у барьера и за пятнадцать копеек. Таких массовых и сравнительно доступных публичных зрелищ еще не знал старый Петербург.
В два часа дня колокол возвестил о начале состязаний. Первый заезд. На старте три участника. Один из них – знаменитый конькобежец Паншин. Он показывает лучший результат, но… жетон победителя присуждается другому, тому, у которого велосипед весит меньше. Ничего не поделаешь – таковы правила! Следующий номер – бег без велосипедов на полверсты. Записалось четверо, стартовало лишь двое. Но публику эти номера программы интересуют мало. Зрители возбуждены предстоящей встречей с французским чемпионом. Шарль Террон приехал в Петербург с определенной целью: обратное путешествие в Париж он должен был совершить за рекордное время.
Вот и он. Стройный, невысокого роста человек кружит по циклодрому, элегантно раскланиваясь с публикой. Вскоре, лихо позвякивая бубенцами, выкатывает на дорожку тройка темно‑карей масти. На облучке ее владелец, извозчик с Лиговки Колупаев. Тройка тоже делает пробный круг и останавливается. Кучер невозмутимо восседает, держа в руках натянутые вожжи. Всем своим видом он выражает презрение к циклистам.
Пора начинать гонку. Но что это? Французский чемпион медленно покидает круг. Оказывается, его смущает дурная погода. За ним следуют и другие гонщики. Двадцать пять верст – это не шутка!
«Господа велосипедисты струсили, может быть, просто устали», – меланхолично писали позднее газеты по поводу этой заминки.
Один храбрец все‑таки нашелся. Можно начинать. Велосипедист с места набирает скорость и уходит вперед. Тройка проходит круги в ровном темпе. К половине дистанции видно, что велосипедист увеличил разрыв. Трибуны шумят. Одни желают победы спортсмену, другие – тройке. Потерял прежнее спокойствие и ямщик, с ног до головы забрызганный грязью. Он вынул кнут, и кони пошли резвее.
– Ходу, ходу! – закричали на трибунах.
Но и этот клич не помог. Велосипедист Похильский первым пришел к призовому столбу, обогнав своего соперника почти на две минуты. Так «стальной конь» победил удалую тройку.
В награду за победу Похильский получил серебряный кубок и жетон. Владелец тройки тоже не остался в накладе, заработав пятьдесят рублей. «Но главное, конечно, слава», – резюмировала это примечательное событие газета «Петербургский листок».
Именно «славой» довольствовались участники другого необычного номера программы? который пришелся зрителям по душе не меньше, чем состязание велосипедиста с тройкой.
На площади внутри круга установили высокие колья, и ватага молодцов дружно принялась за игру. Это и был обещанный программой «футбол‑матч». Вот когда состоялось знакомство петербуржцев с мячом! Но что это была за встреча?
Отчету об этом матче в сентябре 1893 года «Петербургский листок» посвятил ровно четырнадцать строк: «…после пятого нумера был объявлен антракт. В это время публику развлекали господа спортсмены игрой в ножной мяч (football) по программе. Записалось человек 20. – Суть игры состоит в том, что одна партия играющих старается загнать шар – подбрасывая ногой, головой, всем, чем угодно, только не руками – в ворота противной партии. Площадь для игры была покрыта сплошь грязью. Господа спортсмены в белых костюмах бегали по грязи, то и дело шлепаясь со всего размаха в грязь, и вскоре превратились в трубочистов. Все время в публике стоял несмолкаемый смех. Игра закончилась победой одной партии над другой».
Вот и все подробности. История, к сожалению, не сохранила ни фамилий «господ спортсменов», ни точного результата «футбол‑матча» на Семеновском плацу. Можно лишь предполагать, что он был первым публичным матчем и случайным событием в спортивной жизни России.
На следующей неделе, воодушевленные успехом, велосипедисты‑любители решили повторить состязания на циклодроме. Смущало их лишь одно обстоятельство – непостоянство петербургской осени. Тогда и появилась впервые на афишах фраза, впоследствии ставшая классической формулой большого спорта: «Матч состоится при любой погоде».
Но опасения были напрасны. Погода выдалась прекрасная, и снова циклодром был полон. Афиши обещали разнообразную программу. Но что‑то не ладилось у организаторов. Давно уже прозвенел традиционный удар колокола, призывающий к началу, а на старте – никого!
Публика недовольно загудела. И тогда устроители, чтобы хоть как‑то избежать полного конфуза, выпустили на площадку вне программы человек 20 для игры в мяч.
Снова петербуржцы увидели футбол. В прошлое воскресенье все были возбуждены встречей с французским чемпионом (Террон все‑таки отправился в Париж и за 13 дней с помощью велосипедистов‑лидеров преодолел расстояние около 3 тысяч километров), поединком велосипедиста с тройкой и вообще всей той новизной обстановки Семеновского циклодрома. Тогда и незнакомая игра в мяч была воспринята благодушно.
Нынче все было не так. Публика жаждала более сильных ощущений, чем какой‑то малопонятный футбол. Игроки не провели на площадке и получаса, как трибуны вновь недовольно зашумели. Возгласы «довольно!» были наградою спортсменам.
Расположение духа вернулось к публике лишь после того, как извозчики провели «крестьянскую скачку», проскакав верхом на своих клячонках, и после розыгрыша золотого браслета в дамской гонке на велосипедах.
Подобные номера пользовались популярностью. Не зря в программу включали борьбу, перетягивание каната и даже прыжки с шестом. Футбол в ту пору пришелся не ко двору.
Велогонки на циклодромах стали первыми соревнованиями, которые привлекли внимание большого количества людей. Они пробудили интерес к спорту, придали ему характер серьезного занятия, повысили его авторитет.
В 1893 году в различных городах России насчитывалось 40 различных велосипедных обществ с утвержденным составом.
Русских футбольных кружков не было еще ни одного.
«СПБ КЛС»
Петербург – единственный город, в котором устраиваются периодические матчи. Нужно надеяться, что «Санкт‑Петербургский кружок любителей спорта», распространивший у нас большинство видов спорта, в скором времени примется и за футбол и сделает эту игру популярной…
Журнал «Самокат», 1897 год
Старый Петербург был городом разительных контрастов. Невский проспект и Большая Морская сверкали витринами богатых магазинов, вывесками крупных банков, роскошных отелей. А в каких‑нибудь двух‑трех кварталах отсюда начинались улицы и переулки, застроенные доходными домами, где на каждом шагу виднелись зеленые вывески питейных заведений. Здесь, в районе Вознесенского проспекта, Екатерининского канала и Сенной площади, было множество мелких отелей, меблированных комнат и просто ночлежек. Из недорогих гостиниц самой приличной считалась «Виктория».
Как‑то осенним тусклым вечером в просторной гостиной «Виктории» собрались молодые люди – по виду мелкие служащие и студенты. У каждого поблескивал в петлице маленький черно‑белый значок в форме щита с надписью «СПБ КЛС». Гости держались скромно, вели какие‑то разговоры и не заказывали вина. Хозяина это беспокоило мало: деньги за аренду зала были уплачены, а остальное его не касалось.
Собрание членов «СПБ КЛС» – «Санкт‑Петербургского кружка любителей спорта» – затянулось до поздней ночи. Разговор шел и об устройстве лыжных гонок по льду Невы, и о велогонке Гатчина – Петербург, и о пробеге из Царского Села в Петербург, и о кроссе в Удельнинском парке, и о тренировках футболистов. Озабочены были собеседники и тем, где подыскать подходящее место для занятий (своей площадки или манежа у кружка не было, даже собрание пришлось проводить в случайной гостинице).
А под конец председатель объявил:
– Господа, теперь последний вопрос. Скоро в Париже состоятся Олимпийские игры. Державы поменьше России принимают в них участие. Пора и нам выступить, русским!
– А где же денег взять на поездку?
– Кто спортсменов будет готовить? – раздались недоуменные вопросы.
– Надо объединиться с другими кружками, деньги соберем по подписке. А олимпиадники найдутся. У нас есть хорошие бегуны, у царскоселов – велосипедисты.
А борцы, атлеты? Кабинет доктора Краевского забыли? Один Гаккеншмидт чего стоит!
Так и решили – создать в Петербурге единую организацию из представителей всех спортивных обществ и начать подготовку к Олимпиаде. Кто же были эти люди, с такими дерзкими спортивными замыслами? Откуда взялся сам «СПБ КЛС»?
В царской столице существовало четыре закрытых клуба, куда доступ был строго ограничен. Они объединяли дворянскую верхушку и высших царских чиновников. Чтобы попасть туда, нужно было пройти особую баллотировку, которую производили с помощью белых и черных шаров. Членство в таких клубах было предметом особой гордости даже для представителей великосветской знати.
Подобная процедура применялась и в спортивных клубах вроде «Императорского яхт‑клуба» или великокняжеского «Общества любителей велосипедной езды».
Чтобы попасть в «Санкт‑Петербургский кружок любителей спорта», на первых порах не требовалось ни белых шаров, ни солидных рекомендаций. Достаточно было подружиться с детьми дачников, отдыхавших в деревеньке Тярлево, что возле Царского Села и Павловска. Неподалеку был и Царскосельский ипподром. Яркие костюмы жокеев, блеск призов, азарт борьбы не могли не покорить воображение подростков.
Однажды после бегов ребята устроили свои «скачки» на аллее парка. С этого все и началось. Потом раздобыли секундомер и стали бегать на время. Вскоре появился и приз, купленный в складчину; он разыгрывался в беге на полверсты – коронной дистанции ипподрома и назывался «Тярлевские дерби».
Так появился маленький спортивный кружок под названием «Общество любителей бега». Первую годовщину кружка юные дачники отметили «банкетом», для которого были куплены два фунта конфет, картуз семечек да по прянику на брата.
Кто мог тогда думать, что юношеская забава положит начало отечественной легкой атлетике и многим другим видам спорта? Шли годы. Но и повзрослев, «тярлевцы» не изменили своим увлечениям. Дачный сезон казался им теперь слишком коротким, и было решено проводить «скачки» и в Петербурге.
Подходящее место для этой затеи нашли в парке на Петровском острове – живописной петербургской окраине. Поэтому одно время кружковцы именовали себя «Петровским обществом любителей бега». Тут же в парке располагался британский гребной клуб «Стрела». Знакомство с молодыми англичанами привело к тому, что летом 1890 года состоялись первые соревнования бегунов двух кружков. «Тярлевское дерби» на этот раз выиграли британцы, зато Петр Москвин победил на дистанции 100 ярдов. Москвин был основателем и душой русского кружка. Его живость, энергия, общительный характер способствовали созданию в кружке дружеской, непринужденной атмосферы. Москвин был неистощим на выдумки. Соревнования по бегу и прыжкам сменяли веселые загородные поездки, велосипедные прогулки, игры в лапту, городки и… казаки‑разбойники.
С появлением циклодромов кружковцы тоже стали появляться на их аренах, но они оставались верны своим прежним увлечениям. Устроители велогонок иногда старались как‑то оживить программу соревнований, включая в нее бег на ходулях или фигурную езду со всяческими трюками. Приглашали они и «любителей бега» из кружка Москвина.
И тут возникает одно предположение. Не являлись ли членами «КЛС» те молодые люди, что демонстрировали в 1893 году на Семеновском велодроме игру в ножной мяч? В пользу такого предположения говорит ряд фактов. Кружковцы тогда уже подвизались на циклодромах, выступая в роли легкоатлетов. На том же Семеновском плацу в день открытия велодрома стартовал в паре с одним англичанином небезызвестный Москвин. Вполне вероятно, что спустя неделю он снова мог появиться в антракте уже со своими питомцами и мячом. Выступление кружковцев вполне возможна и потому, что в 1893 году «КЛС» отмечал свой пятилетний юбилей, а традиции в кружке соблюдались свято.
Вспомним и такую деталь: в отчете говорилось о «спортсменах в белых костюмах». Известно, что легкоатлеты кружка издавна выступали в белой форме. Тогдашние немногочисленные общества имели иные цвета. И наконец, повторный неудавшийся матч на велодроме. Заминка у организаторов на старте произошла из‑за неподготовленности «циклистов», и тогда они выпустили на площадку ватагу игроков. Значит, в мяч играли не велосипедисты. Тогда кто же? В Петербурге все спортсмены были наперечет. «Атлетическими,» играми увлекались лишь в «Спорте». Значит, опять кружковцы?
После неудавшихся футбольных смотрин на Семеновском циклодроме о новой игре несколько лет не было ни слуху ни духу. А когда о «ножном мяче» заговорили вновь, то неизменно связывали это с «КЛС».
При всей своей энергии Петр Москвин никак не мог добиться одного – официального утверждения устава кружка: царские власти подозрительно относились к подобным объединениям. Кружок был не чета, скажем, «Обществу любителей велосипедной езды». В «КЛС», конечно, не было рабочих, но в первые годы не было и знатных членов. Кружки составляли мелкие чиновники, студенты. Сам Москвин, например, был банковским служащим.
Из года в год утверждение устава «КЛС» откладывалось. Так продолжалось до тех пор, пока на посту председателя не оказался известный фигурист А. Лебедев. Он был юристом, и это, видимо, помогло ему в долголетней «тяжбе» энтузиастов спорта с царскими чиновниками. В 1896 году, после восьмилетней волокиты, устав был наконец утвержден и «Спорт», как в обиходе стали именовать кружок, крепче встал на ноги, Заметно пополнились и ряды «КЛС». Наряду с коллежским советником, доктором медицины, дворянином в кружке можно было встретить и канцелярского служащего, и фармацевта, и сына купца второй гильдии, и санкт‑петербургского мещанина. Замелькали и имена иностранцев: финляндский уроженец, голландский подданный. Многие из этих новобранцев и составили футбольную команду кружка, которая появилась в сезоне 1897 года. Именно в этот период начался подъем футбола.
Хорошую службу русскому спорту в то время сослужили конные манежи. В Петербурге их было множество, чуть ли не каждый полк имел такую арену. В 1897 году в столице возник «Василеостровский кружок велосипедистов». Он облюбовал для своих занятий манеж на берегу реки Ждановки. Под крышу этого манежа зимой перебрались на правах арендаторов и члены «КЛС». Они активно принялись за тренировки.
Хотя в расписании занятий указывалось, что три дня отводятся для велоспорта, а три – для игр, анонимный автор восторженно писал в журнале «Самокат»: «В манеже преимущественно играют в футбол. Игра эта так увлекательно действует на зрителей, что через несколько минут я сам бегал среди играющих…».
А вот краткая хроника других футбольных событий этого сезона. Июль. В журнале «Самокат» впервые публикуются правила игры в футбол.
Август. На Каменноостровском треке, где занимаются члены «КЛС», Петр Москвин проводит тренировки футболистов.
Октябрь. Команда «КЛС» участвует в двух встречах со своими соседями но манежу – «Василеостровским кружком велосипедистов». Матчи разыгрываются на плацу Кадетского корпуса. В отчете «СПБ КЛС» за этот сезон очень скупо говорилось, что члены кружка играли в городки, лапту и футбол. Причем говорилось так, словно речь шла о каком‑то обыденном, всем хорошо знакомом явлении. Куда больше места отводилось описанию прогулок в Сосновку – живописную городскую окраину, где помещался трактир «Хижина дяди Тома»…
Спортивная хроника 1898 года тоже содержит немало любопытных фактов. Как уж повелось, в зимнюю пору поклонники футбола упражнялись в манежах с мячом. С весенним солнышком кружковцы вышли на знакомую арену Каменноостровского трека. В мае «КЛС» проводит встречу с английским клубом «Виктория» на плацу Кадетского корпуса, а летом снова переселяется на велодромы.
Сначала игроки «КЛС» предстали перед зрителями в антракте велогонок на Стрельнинском циклодроме. Это была показательная встреча с участием спортсменов двух других кружков. «Футбол сильно заинтересовал публику, вызывая взрывы хохота, когда легкий резиновый мяч попадал в кого‑нибудь из зрителей», – говорилось в заметке, опубликованной журналом «Циклист». Как все на поминает дебют футбола, состоявшийся за пять лет перед этим на Семеновском плацу! Велодром… антракт во время гонок и оживленная реакция зрителей.
Но далее в заметке приводились имена особо отличившихся игроков – Росса и англичанина Малиньгохса. и Росс при этом был назван «известным футболистом».
В августе команда «КЛС» провела встречу в дачной местности Лахте с местными игроками. Снова коротенькая информация в журнале удивляет знанием дела. Автор сетует, что «КЛС» выставил не самый сильный состав, ибо многие хорошие игроки не приехали в Лахту, и дает такую характеристику: «Команда, за исключением 2–3 человек, незавидная». «Незавидная» команда действительно проиграла со счетом 0:1, но интересно отметить, что в ней выступали «известный футболист» Росс, игравший вратарем, а также основатель «КЛС» Москвин и еще несколько русских спортсменов.
Увидели футбол и горожане. В исполнении кружковцев он впервые был продемонстрирован 17 августа перед публикой на Каменноостровском велодроме, где состоялся большой традиционный праздник «Санкт‑Петербургского кружка любителей спорта». Матч этот, однако, не имел большого успеха: время было выбрано неудачно, и публики на треке собралось немного.
Наступает сентябрь. Футбольное действие переносится на плац Кадетского корпуса, который игроки кружка облюбовали еще год назад. Здесь в воскресенье 13 сентября «КЛС» сразился с «Петербургским кружком футболистов». «Чудная солнечная погода привлекла сюда весьма многих спортсменов. Игроки разделились на 2 партии. Одна представляла истых футболистов, а другая только любителей… Любители выиграли 4 партии, а футболисты – 3, а потому призы были выданы первым», – сообщала подробности победы «КЛС» «Петербургская газета».
В другом сообщении о «модной нынче игре футбол» говорилось, что 13 сентября, когда на плацу играли известный нам «КЛС» и «Петербургский кружок футболистов», в составах команд из русских игроков в «КЛС» оказался один‑единственный Репинский, кстати сказать, знаменитый велогонщик, а у «присяжных футболистов»– Ярков.
Между тем русская команда в «Спорте» уже существовала, но первые команды футболистов еще не были монолитными, и членство в них выглядело весьма условно. В кружок без всяких формальностей принимали также иностранцев. На Васильевском острове, где расположен плац Кадетского корпуса, проживало в то время немало представителей немецкой колонии. Игроки‑иностранцы, упомянутые в газетном отчете, впоследствии не раз выступали за свой спортивный клуб «Виктория». А в тот раз они играли за команды с русскими названиями.
Характерно, что в русской печати тех лет нигде не упоминалось о сентябрьском матче на плацу, как о главном состязании года. Во всех других случаях, когда речь шла о хоккее, боксе, автомобилизме, плавании, такое обстоятельство обязательно подчеркивалось. А журнал «Самокат», прежде рьяно призывавший провести футбольный матч для широкой публики, вообще обошел молчанием сентябрьское состязание на плацу.
Этот и другие матчи 1898 года тоже не оставили сколько‑нибудь заметного следа. В «Полицейских ведомостях» скрупулезно сообщались данные о посещении петербуржцами всех публичных мест. Можно было прочесть, что такого‑то числа Мариинский театр посетили 1450 человек, Панаевский (оперетту) – 1050, театр Кононова – 598, театр Неметти – 429, выставку картин – 616, рысистые бега – 2000. О сентябрьском матче на плацу и других состязаниях в полицейских сводках не говорилось ни слова.
Российский футбол уже делал первые шаги. Неутомимый «СПБ КЛС» в компании с такими же доморощенными командами «Лахтинского кружка», «Василеостровского кружка велосипедистов» и «Петербургского кружка футболистов» прокладывал путь кожаному мячу. Но если кружки лахтинцев или василеостровцев, мелькнув на спортивном горизонте, быстро распались и были забыты, то «Санкт‑Петербургский кружок любителей спорта» оказался тесно связанным с дальнейшей историей отечественного футбола, в которой ему предстояло, сыграть заметную роль.
Репортажи «Мистера Аута»
Само собой понятно, что в этот первый год, да и в следующие, русская команда играла лишь роль статиста.
Г. Дюперрон. Журнал «Спорт»,1902 год
«Трибуны полны, ложи блещут!» – перефразировав так известные слова поэта, можно представить себе картину соревнований на каком‑нибудь велодроме или ипподроме в старом Петербурге. В ложах щеголяют нарядами дамы из высшего света, тут же лощеные гвардейцы, столичная знать. На трибунах места занимает тоже «чистая публика», но победнее. А вокруг арены толпится разношерстный люд, с которого взимается плата «только за вход».
Озабоченно снуют антрепренеры, в раздевалках готовятся к выходу спортсмены или жокеи, занимают свои места у старта представители «гоночной комиссии» (так называли тогда судей). Журналисты с блокнотами собрались у огромного столба с сенсационной надписью «Пресса».
Первая настоящая ложа прессы появилась в 1895 году на Каменноостровском треке, когда «столб позора», как его шутя называли газетчики, был уничтожен и вместо него сооружена небольшая изолированная трибуна. Впрочем, рубрика «Спорт» в российских изданиях появилась гораздо раньше. В ней со всеми подробностями освещался ход бегов и скачек на ипподромах. Иногда попадались заметки о состязаниях яхтсменов, теннисистов. Промелькнуло однажды и сообщение о новой игре под названием футбол.
Об этом поведал российским читателям осенью 1888 года московский журнал «Охотник». Автор заметки, поставивший вместо подписи свои инициалы П. П. В., коротко изложил правила состязаний, в которых причудливо переплетались черты настоящего футбола, уже известного в то время во многих странах Европы, и… регби. Была приведена и схема расстановки игроков, которая по современной формуле выглядела бы так: 3‑4‑4. Поясняя эту загадочную схему, автор писал: «В воротах 2–3 сторожа на случай внезапного нападения». Давая общую характеристику футболу, П.П.Б. глубокомысленно отмечал: «слабому придется быть только зрителем в подобной свалке».
Видно, таинственный «П.П.Б» сам знал о новой игре лишь понаслышке. Да и не мудрено – ведь он считался специалистом по пасьянсу и вел в «Охотнике» рубрику «Игральный спорт», где рассказывалось о замысловатых карточных комбинациях. В этот раздел и попала первая, вероятно, в России футбольная заметка. Во всяком случае, такое авторитетное энциклопедическое издание, как словарь Брокгауза и Ефрона, посвящая позднее несколько строк футболу, делает ссылку именно на «Охотник».
В ту пору это было единственное издание, именовавшее себя еженедельным иллюстрированным журналом, посвященным всем отраслям спорта. Словно в подтверждение этому, на титульном листе «Охотника» красовались изображения не только гончих псов, ружей и удочек, но также яхты под парусами, теннисной ракетки и велосипеда‑«паука». В этой «компании» не нашлось еще, однако, места мячу. Такая «отрасль спорта» тогда была мало кому знакома в России.
На смену «Охотнику» пришли другие издания. Названия новых спортивных журналов звучали красноречиво. В Петербурге выходили «Велосипед» и «Самокат», в Москве – «Велосипедист» и «Циклист». Среди них выделялся «Самокат», гордившийся тем, что является «единственным изданием, издаваемым русским лицом», и объявивший себя «руководящим органом самокатного дела в России».
Общим для всех изданий было одно – реклама машин тех или иных фирм. Сами редакции являлись одновременно конторами по продаже велосипедов и складами машин. Торговля и реклама были для них главным делом.
Все же на страницах этих журналов кроме подробных описаний втулок, педалей и колес можно найти вирши, посвященные спорту, длинное с продолжением повествование о том, как Лев Толстой обучался езде на велосипеде, или заметку под названием «Вавиласкободер». В ней рассказывалось об одном силаче из Петербургской гавани, который выдергивал гвозди и скобы из старых полузатопленных барж.
Серьезнее стала выглядеть спортивная журналистика с выходом в свет в 1900 году нового петербургского журнала «Спорт». Редактировал его студент‑юрист Петербургского университета Георгий Дюперрон, который уже 18‑летним юношей начал сотрудничать в журнале «Самокат».
Как и многие его сверстники, он увлекался велоспортом, легкой атлетикой, играми. Подобно Москвину, с которым Дюперрон подружился в «Санкт‑Петербургском кружке любителей спорта», он то и дело выступал в роли тренера, судьи и организатора соревнований. Дюперрон скрупулезно записывал и собирал все, что касалось футбола, легкой атлетики, велосипеда, и за это его называли «Нестором российского спорта».
Работа в «Спорте», а затем и в других изданиях принесла Дюперрону заслуженную славу первого спортивного журналиста в нашей стране. Журналу, конечно, не была чужда велосипедная и прочая реклама (на эти доходы он и существовал), но в нем систематически печатались и злободневные материалы о разных видах спорта. Впервые в «Спорте» были опубликованы таблицы рекордов по легкой атлетике, правила проведения различных соревнований, в том числе футбольных, и, наконец, первый репортаж с олимпийских игр, принадлежавший перу Дюперрона. Редактор «Спорта» оказался единственным русским корреспондентом на Олимпиаде 1900 года в Париже, куда спортсмены России так и не смогли поехать. Немалое место в журнале было уделено и описанию первых шагов русского футбола.
Корреспондент, вздумавший побывать на футбольном матче, попадал совсем в иную обстановку, чем на велодроме или ипподроме. Там, где играли футболисты, не было даже столба с надписью «Пресса». Но особых неудобств это не составляло, ибо никто никогда не мешал смотреть игру – зрителей обычно насчитывалось два‑три десятка. Труднее было узнать, где и когда собираются провести матч.
После многообещающего сезона 1898 года в футбольных делах наступила какая‑то заминка. Большую роль здесь сыграло незначительное на первый взгляд обстоятельство. В самом конце 1898 года «Общество велосипедистов‑любителей» из‑за возникших финансовых затруднений вынуждено было расстаться со своим Детищем – Каменноостровским треком: он был продан за 11 тысяч рублей французу Мази, представлявшему крупную велосипедную фирму своей страны. Новых владельцев больше всего занимали вопросы коммерции, и «СПБ КЛС», довольно прочно обосновавшийся в последние годы на Каменном острове, снова начал кочевую жизнь. Благополучие футбола все еще зависело от велоспорта.
Свои занятия кружок проводил теперь на аллеях и лужайках Таврического сада и… развалинах Царскосельского циклодрома, который к тому времени прекратил свое существование. Легкоатлеты еще кое‑как выходили из положения, энтузиастам круглого мяча приходилось труднее. Им оставался дачный футбол, когда в петербургских пригородах создавались непрочные команды из случайно оказавшихся вместе игроков различных кружков. Они быстро распадались и не способствовали развитию новой игры. «Футболисты до этого в нынешнем сезоне вообще не играли в футбол. Игра не носила характера азартного боя и закончилась вничью», – сообщал журнал «Самокат» об игре спортовиков в 1899 году.
Неожиданный кризис заставил руководство «КЛС», в составе которого было несколько состоятельных людей, раскошелиться. На Крестовском острове был арендован обширный участок земли и началось строительство площадки. В 1900 году кружок праздновал свое новоселье. Теннисный корт, сектор для прыжков, поле, опоясанное травяной беговой дорожкой, скамейка возле арены и маленький домик для спортсменов – вот как выглядел первый стадион первого русского клуба.
Комментируя увлечение молодежи спортом, одна солидная столичная газета с сожалением писала, что это приняло в последнее время характер «какой‑то эпидемии». Своеобразный ответ на эти сетования был дан в журнале «Самокат»: «Если бы фельетонист, говорящий об увлечениях петербургской публики спортом, побывал хоть бы раз на соревнованиях, он поразился бы неимоверно малым количеством как участников, так и публики.
…Участники – это 2–3 десятка спортсменов, приглядевшиеся всем, как лошадки Аничкова моста… У нас редкий спортсмен не числится членом трех‑четырех обществ».
За примерами далеко не надо было ходить. Сильный велосипедист Михаил Репинский, в свое время соперничавший с Дьяковым, был известен и как легкоатлет, и как футболист. В первой русской команде играл будущий олимпийский чемпион по фигурному катанию Николай Панин‑Коломенкин, занимавшийся в кружке и легкой атлетикой. Да и вся команда «СПБ КЛС» состояла из бегунов, прыгунов и велосипедистов. Многие из них одновременно были членами других обществ. Но главное, что тормозило развитие спорта, и футбола в частности, заключалось не в этом – слишком слабы были первые кружки, до смешного малочисленны. Уже через два года после переезда «СПБ КЛС» на Крестовский остров в годовом отчете кружка с удовлетворением отмечалось, что в летнее время при хорошей погоде значительно возросла посещаемость новой площадки. А число посетителей составило 58 человек. В велогонке Гатчина‑Петербург, которая проводилась кружком, стартовали четыре участника.
Что касается футбола, то в журнале «Спорт» появилось объявление, адресованное… игрокам кружка: «Игра в футбол происходит по воскресеньям и праздникам. Начало в 10 часов. Ввиду предполагаемого матча с другим кружком капитан просит игроков собираться аккуратнее». Стоит ли удивляться, что в 1901 году кружковские футболисты. сыграли всего три матча в компании с такими же доморощенным<