Когда Крис сказал об этом, группа была в экстазе. Вот к чему привели постоянные репетиции, частые выступления в небольших людных барах. Крис и группа мечтали о гастролях за пределами Австралии, и сейчас они знали, что они на верном пути.
В июне 1980 года Майкл прислал нам копии “Simple Simon” и “We Are The Vegetables”, первые синглы группы, записанные на Делюкс Рекордс. Я была одновременно удивлена, потрясена и горда. Я проигрывала оба трека каждому, кто изъявлял желание послушать музыку, гордо заявляя, что это исполняет мой младший братишка. Майкл так же присылал нам вырезки из газет, пленки, флаерсы, все подряд. Он полагал, раз уж я жила в Калифорнии, то могла им помочь с раскруткой в США. Но я была настолько далека от музыкальной индустрии и даже мой муж, работавший редактором саундтреков к художественным фильмам, редко привлекался для принятия решений в музыкальных вопросах.
Вскоре после того как “Simple Simon” был записан, группа начала работать над своим первым альбомом. После живых вступлений каждую ночь, группа приходила в студию и работала до захода солнца. Это продолжалось пять или шесть ночей в неделю. Они выпустили свой дебютный альбом с одноименным названием “INXS” в октябре того же года. Туда был включен сингл “Just Keep Walking”. А группа продолжала гастролировать; самая работающая на износ группа в Австралии, они даже репетировали ночи напролет. Мы с Джеффом стали тому свидетелями, когда привезли Бреда и Эрин в Сидней в тот год. Мы фактически следовали за группой с концерта на концерт, чтобы просто чаще видеться с Майклом. Впервые я увидела выступление Майкла и INXS в Сет Джордж Лигас Клуб в самом сердце Сиднея; мы заплатили 5 долларов за вход. Мы с Джеффом, следуя за Крисом, прошли за кулисы еще до начала шоу, и когда он открыл дверь в их раздевалку, в нос ударил запах марихуаны. Крис заскочил внутрь и заставил ребят что-нибудь перекусить, прежде чем выйти на сцену. Он столько всего для них делал. Не знаю помогло ли это, но я была под впечатлением.
В ту пору Майкл жил с Викки Керридж высокой, симпатичной блондинкой, о которой доброжелательно и ужасно отзывались в группе. Они с Майклом встретились в местном молочном баре, где она покупала сигареты, а Майкл – бумагу для записей. Оттуда они уже ушли вместе. И когда мы вместе с Викки стояли в толпе, ожидая выхода INXS на сцену, я очень нервничала из-за Майкла и в тоже время была взбудоражена... наконец-то они вышли на сцену, и когда они начали, и Майкл вошел в образ, я была как под гипнозом. Я совершенно не ожидала такой толкотни, такой действительности. Завсегдатаи внизу перед сценой выказывали свою признательность, сотрясая бутылками с пивом и позволяя Майклу угощаться, когда он близко подходил к краю. В ответ он взбалтывал свою банку и направлял пену в толпу. Один здоровяк постоянно распылял в Майкла пиво каждый раз, когда он приближался к его краю. В итоге Майкл взорвался: «Если ты не перестанешь это делать, мне начнет это нравиться».
Я поверить не могла в то, как Майкл подстегивал толпу, и как он контролировал все пространство сцены. Это была своего рода метаморфоза. Это был мой чувствительный, вкрадчиво говорящий брат, выпендривающийся на сцене, свирепо взирающий на толпу, - которую, я уверена, он даже толком не видел из-за слабого зрения – все вместе в одной персоне, рвущей микрофон. Случайно он выпалил слово из четырех букв как в фразе “How y’all f…g doing tonight?” Мне это понравилось, безумно и забавно. А он был так хорош для этой сцены, что мне показалось это немного ему вредило. До меня дошло тогда, каким великолепным актером он был. Я поняла, что он создавал и подумала, что взорвусь молитвой. Викки выкрикнула слова, которые я никогда не забуду, прямо мне в ухо. «Разве они не великие? Они самая громкая группа в Австралии!» Ее убежденность была такой сильной, и она абсолютно верила в способность Майкла сотворить чудо.
После всего мы вернулись за сцену, чтобы поздравить ребят. Это было теплое, дружеское чувство, и члены группы были искренне признательны за нашу поддержку. На самом краю земли, Осси (Aussie – презрительное прозвище австралийцев – прим. Алёны), повсюду шутки, чистый энтузиазм и объятия. У них не особо много чего было с собой, и поэтому весь инструмент они возили сами: это было задолго того, когда у них появился антураж, лимузины и диковинные отели. Никого не волновало, что я оглохла почти на два дня; они были потрясающими. В качестве поощрения на следующее утро дома у Вики я вручила Майклу конверт с 150 американскими долларами, чтобы он купил себе ботинки, о которых он мне говорил - реквизит для выступлений, мечта фронтмена.
В 1981 году INXS реально отыграли около 300 шоу, исколесив Австралию вдоль и поперек с тремя разными турами. Крис Мерфи организовал те туры под разными названиями, и это подогревало интерес публики, даже если группа играла в одном и том же месте через каждые два месяца. Это были туры “Stay Young Tour”, “Tour With No Name” и “Fear And Loathing Tour”. Жизнь на колесах не всегда была полна роз. Там были девочки и вечеринки, несомненно, свободный доступ с наркотикам, размещение всегда в самых дешевых отелях по три человека в комнате. Они использовали два фургона для двух членов команды, шести музыкантов и всего оборудования. Обычным делом было по очереди спать по дороге из города в город, так что деньги на отель почти не тратились. Иногда им удавалось завалиться в ввосьмером в один комфортабельный номер. Они сберегли уйму рыбы, чипсов и пресных гамбургеров, объединяя усилия для покорения мира.
В марте они выпустили кавер на хит шестидесятых “The Loved One”, первоначально записанный другой австралийской группой под названием “The Loved One”. Сингл, хорошо принятый публикой, был спродюссирован Ричардом Клептоном, который и сам являлся великолепным певцом и поэтом. Прежде Крис Мерфи вел его дела и увоговорил его спродюссировать следующий альбом INXS. В те времена австралийские звукозаписывающие продюссеры находились друг с другом на короткой ноге. Второй альбом “Underneath The Colours” вышел в свет в октябре и попал на 15-е место в австралийских чартах. Клептон еще спродюссировал сингл “Stay Young”, на который INXS также сняло видео. Домашнее видео: просто друзья и их дети танцуют вокруг группы, которая играет на пляже. Мама делала макияж и держала отражатель, когда солнце садилось. Съемки происходили на пляже в Клонтарфе, напротив дома друзей наших родителей, Элизабет и Оливера Кэмбеллов, а их дочь звали прекрасным именем Хираани. Будучи подростком во время летних каникул я подрабатывала у всех детей Кэмбеллов няней. Мы до сих пор храним теплые воспоминания о тех временах и о том доме, где до сих пор живет Хираани и ее семья.
Работа в студии совершенствовала внутреннюю динамику группы. Каждый из музыкантов обладал прекрасными, креативными навыками. Однако Эндрю оказался самым одаренным, нежели все остальные. Он взялся за дело и воплотил все в довольно специфическую музыкальную композицию. Поэзия Майкла возникла из комментариев общества и отношений. Его лирика приняла чувственный романтический оттенок.
Майкл прислал мне несколько газетных вырезок, которые со временем уже успели пожелтеть. Журналистка Дженни Хантер Браун так описывала Майкла: «Он смотрит бесстрашно, немного угрюмо на разномастную публику в баре. А через мгновение Майкл Хатченс отзывается эхом позднего Джима Моррисона. Он фиксирует обе ладони на микрофоне и крепко зажимает его. Ему 20 лет, он в хорошей спортивной форме, отлично двигается. Он раскачивается из стороны в сторону с микрофоном в руках будто мутант, астральный.... огромное облако дыма зависло над гневными глазами, он выстреливал каждое отдельное словно выпускал ракету в космос. У Майкла были причины выглядеть бесстрашным, он возглавлял одну из ярчайших новых групп на всем горизонте». Другому журналисту Майкл сказал: «Я словно выстраиваю все шоу еще до его начала. Знаете, это как секс. Вы медленно шаг за шагом достигаете экстаза и, причем неоднократного, если повезет». Вот таким он и был – самодеянно и энергично выстраивал имидж «секс идола».
Это было чересчур для меня. В тот период ходило много разговоров о биографии Джима Моррисона “No One Here Gets Out Alive” (отсюда никто живым не выбирается), написанной Денни Шугарменом. А также много говорили и об экранизации этой книги. Я была поклонницей Моррисона и в январе 1981 года предприняла робкую попытку написать мистеру Шугармену с предложением пригласить Майкла на главную роль. После вежливого вступления я упомянула о том, что слышала о вероятной экранизации и перешла к делу: «Со всей скромностью должна вам сказать, что мой брат Майкл Хатченс – единственный подходящий типаж на главную роль. Здесь в письмо вложены несколько газетных вырезок о нем и его группе INXS (in excess). Искренне Ваша, Тина Хатченс». Понятия не имею, что могло бы получиться, если мистер Шугармен получил это письмо, но я надеялась, что он настоит, чтобы продюссеры дали шанс моему брату: неизвестному, долговязому 21летнему парню из Австралии. Могли же мы помечтать? Ответа я так и не получила.
В 1981 году Майкл позвонил мне, чтобы спросить можно ли Крису Мерфи остановиться в нашем доме, пока они будут вести переговоры с американской звукозаписывающей компанией в Лос-Анджелесе. В бюджете была предусмотрена оплата пребывания в отеле только лишь для группы. В США успех пришел к ним естественно не за одни сутки, поэтому Крис гостил у нас не один раз. Так получилось, что в тот первый визит мы были приглашены на ужин ассоциации “Golden Reel” (Золотая Бобина). В тот год Джефф и его коллеги были номинированы по нескольким категориям. В тот вечер, когда я подобрала Криса у слишком рок-н-рольного отеля Сансет Маркьюс на Сансет Стрип, он признался, что у него жуткое похмелье и его тошнит. Я сидела за рулем ягуара Джеффа, а Крис беспокоился, что может испачкать салон, поэтому я вела очень медленно и жалась поближе к обочине, на тот случай, если его все-таки стошнит. Джефф вышел из бара с каким-то магическим зельем, и мы привели Криса в чувство настолько, что он смог пойти с нами на вечер присуждения премий. А еще мы попросили мою подругу Линдси Блум составить Крису пару на этом вечере. Линдси так же сыграла в сериале «Детектив Майк Хаммер» по роману Микки Спилейна со Стейси Китчем в главной роли. Ее муж, тоже актер, тогда был в отъезде в отпуске. Крис не был готов к подобному вечеру, поэтому мы позаимствовали кое какую одежду из гардероба мужа Линдси. После того как мы уселись за свой столик в отеле Беверли Уилшир, кто-то приблизился к Линдси и спросил, не смогла бы она стать соведущей, т.к. другая актриса, заявленная на эту должность, позвонила и извинилась, что не сможет прийти. Линдси согласилась. Я думала, Крис взорвется: это был его первый прием в США и в этот самый первый раз его сопровождала актриса! Он стрелял и рыскал по залу глазами в поисках знаменитостей. Слегка подавленный, он пил все, что попадалось под руку. Это долго не помогало ему ухватить суть, поэтому его уверенность улучшалась с каждым новым визитом.
Однажды я подвозила его на своей новой машине с табличкой INXS вместо номерного знака. Там было написано “INXStatic” Он привез с собой футболки INXS, и свою я носила постоянно. Из багажа он вытащил свернутые постеры INXS и я немедленно вставила их в рамки. В те ранние дни он старался держать меня в курсе дел моего брата. Мы все желали ребятам удачи, и наши отношения напоминали работу в команде. Однажды он протянул мне гламурные фотографии Майкла, за что я его поблагодарила, но отложила их в сторону. Разочарованно он сказал мне, что Майкл действительно очень нравится женщинам, и что он очень удивлен, почему это я не делаю никакого ажиотажа из-за глянцевых журналов. Я напомнила ему, что Майкл был моим братом, и было бы странно выставлять напоказ такие его фотографии у себя дома. И ко всему прочему мне была не понятна вся та суета вокруг его сексуальной ауры.
Крис ответил, что Майклу присущ определенный магнетизм, которым он еще не конца научился пользоваться на сцене. Для этого было необходимо время. Он признался, что у Майкла были проблемы на сцене, он не мог расслабляться, говорить с публикой и держать все под контролем. При всех своих талантах, Майкл обладал заниженной самооценкой. Сейчас, когда я вспоминаю динамичные, безупречные выступления Майкла, это кажется неправдоподобным. Но Майкл был робким, очень закрытым человеком. Однако Крису было не о чем беспокоиться, для их первого концерта в США он разработал план, согласно которому Майкл появлялся на сцене в многослойном костюме, от которого он постепенно избавлялся. Этим-то он и занимался в перерывах между песнями. Избавляясь от очередной части костюма он словно развеивал по сцене свою магию...а я всегда считала, что он избавлялся от части себя, чтобы лучше разглядеть публику.
Судя по женскому вниманию, это работало отлично. Однако Майкл всегда взывал к своему альтер эго, другому «Майклу Хатченсу», чтобы столкнуться (встретится) с огромной толпой. Совокупность всего этого плюс к тому же он был практически слеп без своих очков значительно помогала, потому что он мог видеть лишь первые три ряда, следовательно, он мог только по аплодисментам вообразить, сколько человек пришло на концерт. Однажды я спросила Майкла, как он ходит по сцене и как ему вообще удается выступать перед огромной толпой народа. Он рассказал, что никогда не нервничает, сказал, что использует технику визуализации. «В ночь или вечер перед выступлением я закрываю глаза и проигрываю все в голове так словно выступление уже началось. Я вижу толпу, которую не могу увидеть и выстраиваю для нее крещендо». Насколько я знаю, он использовал эту технику на протяжении многих лет – визуализация и движение по сцене, словно это его второе «я». В самые поздние годы, когда его давление возросло, он стал зависеть от другого, чего-то более опасного...
Келл отправил Ретта из Манилы провести двухнедельный отпуск у нас в Калифорнии. На тот момент Ретту стукнуло семнадцать и он приехал без копейки карманных денег, с маленьким чемоданчиком и запиской от Келла о том, что Ретта не мешало бы постричь и прикупить кое-чего из одежды. Я встречала его в международном аэропорту Лос-Анджелеса, привезла к себе в Бурбанк, и не прошло и часа, как я уловила запах марихуаны. Я пошла на этот запах и обнаружила полулежащего Ретта в гостиной. Я поверить не могла, что, будучи в другой стране меньше двух часов, Ретт умудрился найти нелегальное курево; или же он привез его с собой? Я спросила, как же он смог провезти его мимо таможни. Он ответил, что не важно. После прохождения таможни в Гонолулу он вошел в терминал (зал ожидания), где ему и продали марихуану. Я подумала, раз наркотики такие доступные, Ретт не сможет не поддаться искушению. К счастью, Эрин была еще совсем маленькой, но Брет достаточно взрослый, чтобы это заметить, и я так разозлилась, что меня трясло, когда я просила Ретта не делать этого вблизи моих детей – его племянницы и племянника. Случаи подобно этому стали частыми, на следующие семнадцать лет они еще более усугубились. Я не питаю никаких иллюзий относительно наркотиков и знаю, что многие люди с ними экспериментируют, особенно в подростковом возрасте. Не думаю, чтобы каждый из них хотел бы к ним привыкнуть или не хотел бы соскочить, все наркотические вещества одинаково опасны. Но я не хочу видеть, как любой из всех существующих наркотиков употребляли бы вблизи моих детей.
Две ночи спустя Ретт захотел поехать в Голливуд Палладиум на концерт Рамонес. К счастью, у меня также гостила еще и моя новозеландская подруга Эни, и она предложила пойти вместе с ним. Когда я довезла его до места встречи, на нем были надеты армейские брюки с карманами набитыми непонятно чем. Когда они попытались пройти мимо охранников, Ретта остановили, заставили вывернуть карманы. Курево он с собой не брал, а охрана пропустила бутылку виски в одном из карманов, зато в другом обнаружили швейцарский армейский нож, который и посчитали за холодное оружие. Его конфисковали, а Ретту сказали, что ему тут нечего делать. Охранники не знали то, с чем мы сталкивались все эти годы: никогда, даже невольно претендовать или даже просить одолжить что-то, что принадлежит Ретту, предварительно не подготовив замену. У него всегда была эта странная точка зрения на владение материальными ценностями, то что его значит его, а если ты его родственник, то и твое тоже его – конец разговору. И все это он сводит к игре. Например, Ретт как-то пристрастился к антиквариату и вообще коллекционированию. А у меня была интересная коллекция антиквариата. Однажды ему приглянулся мой памятный чикагский марочный альбом «Всемирная колумбийская ярмарка» 1893 года. Однажды после его ухода, альбом исчез. И когда я ему позвонила, он признался и сказал, что я могу «украсть» его обратно, что я и сделала. А он вновь его присвоил. И тогда я забрала его окончательно и спрятала подальше.
Той ночью в Голливуде, он устроил такой скандал, услышав, что никогда больше не получит назад свой нож, и тогда его попросили покинуть концерт. Эни запаниковала, а затем вмешалась и рассудила мужчин. Она предложила спрятать нож в своем кошельке и не вынимать его до окончания выступления. Это предложение должно было поставить тех качков перед дилеммой: с одной стороны была она, учтивая хорошо одетая, тридцатилетняя женщина, просящая их нарушить правила, а с другой стороны, задиристый хриплый подросток. Она пообещала не размахивать ножом во время концерта, и они, наконец, сдались, а Эни и Ретт прошли вовнутрь. Думаю, в тот вечер Эни заслужила пожизненное уважение Ретта.
Майкл всегда был популярен у девочек, и когда он переходил на новый объект интереса, обычно с прежними подругами не порывал дружбу. Думаю, это происходило из-за его боязни быть отвергнутым и нелюбви к конфронтациям. К несчастью для него, некоторые девушки так просто не сдавались. Однажды я открыла дверь; на пороге стояла маленькая, миленькая девочка-хиппи, похожая на Мию Фэрроу. Она не была похожа на тех девочек, позднее появившихся в его жизни, вроде Кайли Миноуг. Это была Ананда из Перта. Я полагала, мой сын вел себя благоразумно, т.к. несмотря на то, что она жила за 3000 миль от Сиднея, у нее нашлись причины для визита. И вот сейчас она стояла передо мной и широко улыбалась. Я позвонила ему, и мы условились, что он придет на ленч. Я все ждала и ждала. В конце концов, я заперлась в спальне и еще раз ему позвонила. Мне никто не ответил. Майкл опаздывал на два часа. Я была в панике. В моей гостиной сидела девочка-хиппи, уже целый час нам не о чем было разговаривать друг с другом, и она не собиралась ничего есть, пока не дождется Майкла.
В итоге он мне перезвонил и сказал, что находится дома у Вики, что в двух шагах от меня. Я сказала, что Ананда отказывается есть, пока он не придет. Его ответом было: «Мам, иди и скажи ей, что я не приду, пока она не пообещает, что не будет визжать». Она действительно его немного доставала, а я была посередине. В общем, я уговорила его прийти на этот странный ленч. Я никогда больше не видела Ананду, но эта не конфронтационная привычка красноречиво говорила о характере Майкла.
Спустя некоторое время я познакомилась с девушкой, которая стала любовью всей его жизни. Майкл позвонил мне и спросил, не смогла бы сделать макияж для видео клипа на его следующий новый сингл “The One Thing”. А также попросил, не могу ли я привести с собой двух актрис из “ The One Doctor” для съемок в его клипе. И поскольку видео снималось в выходные дни, девушки с радостью согласились участвовать. Майкл подружился с Сорен Йенсон, молодым ассистентом режиссера из нашего сериала и попросил его стать режиссером клипа. В тот день Майкл пришел с Мишель Беннетт. Они были неразлучны и безумно влюблены друг в друга. Вскоре они уже вместе жили в Сиднее, снимая дом на пару со своими друзьями – Дженни Моррис и Ником Конроем. Мы часто с ними виделись, собирались на уик-энды на барбекю, часто вместе обедали – и встречались с родителями Мишель, которые находили отношения наших детей постоянными (прочными). Майкл купил маленький коттедж в Падингтон Сидней, и они переехали туда с Мишель. Он начал собирать кое-какие вещи – мебель, картины, - и продолжал делать это разъезжая по всему миру
Однажды ночью INXS сотрясали сцену маленького клуба в Мельбурне, когда Майкл заметил поразительно красивую девушку. У нее были длинные темные вьющиеся волосы, полные губы, темные пронзительные глаза, и она была одета в черное, облегающее платье. Его словно молнией ударило. Он играл холодно, но зачарованно: это было его колдовским оружием – обольстить кого-то конкретного. После выступления он присоединился к ней вместе с несколькими друзьями и узнал, что она училась на последнем курсе в колледже, и одним из ее предметов был кантонский диалект. И поскольку сам Майкл провел почти все детство в Гонг-Конге и все еще смутно помнил язык и интригующую культуру, так что он почувствовал, что этой встрече суждено было случиться. Между ними пробежал электрический заряд. Двадцатилетний Майкл, свято веривший в прочные отношения больше чем в сексуальную притягательность и семнадцатилетняя Мишель, покоренная мягкостью Майкла, его внутренним миром, почувствовали мгновенную тягу друг к другу. Он вдруг понял, что нашел свою родственную душу. Мишель Беннетт стала его любимой женщиной на следующие семь лет, а после того верным другом на всю оставшуюся жизнь. Майкл сказал мне, что она единственная женщина, на которой он решил жениться.
Недавно Майкл съехал от Вики, так что их отношения не прервались внезапно. Мишель, жившая вместе с родителями в пригороде Мельбурна, была девушкой с принципами. Для нее даже не возникло вопроса, чтобы пойти куда-нибудь с ним после концерта. В следующий раз они случайно встретились несколько месяцев спустя, когда Мишель шла в другой клуб на выступление группы “Models” и на полпути вдруг почувствовала, что кто-то смотрит ей в спину. Она оглянулась и поодаль в толпе увидела Майкла. Робея она вспомнила его, и они вновь провели целый вечер за разговорами. И опять она отправилась домой с друзьями.
Майкл и Мишель виделись, когда INXS выступали в Мельбурне, пока она не закончила колледж и не устроилась на работу в салон красоты в Тураке. Однажды она переходила дорогу и натолкнулась на Майкла. Он позвал ее на концерт в ту ночь, и с того момента началось его телефонное ухаживание. Он звонил часто и по случаю. Судя по этим разговорам, Мишель испытывала к Майклу доброту и заботу. Она понимала, с одной стороны он был чрезвычайно уязвимым и легко ранимым, о чем свидетельствовало, что если он неосознанно причинил боль тому, кого любил, он расстраивался и изводился из-за инцидента. А с другой стороны она наблюдала, что он твердо и решительно двигался к заветной цели. Он многого ожидал от людей, а особенно от себя.
Родители Мишель были абсолютно очарованы Майклом и даже позволили ей поехать с ним в Сидней. Машину она запаковала всей своей одеждой и лампой, ее вклад в их общую квартиру. Очевидным было то, что они друг по другу сходили с ума. Мы все очень любили Мишель и с самого начала хотели, чтобы она стала частью нашей семьи. В тот момент никому даже на ум не приходило, что Майкл когда-нибудь будет с кем-нибудь другим. Они поселились в Северном Сиднее вместе с певицей Дженни Моррис и другим старым другом Ником Конроем. Это было время идиллий и забот для всех обитателей дома, где у каждого были свои цели и свои мечты. Тот период жизни Майкла был очень будоражащим, он вместе с INXS начинал карабкаться к вершинам успеха и жил в ожидании нового.
В те светлые, сумасшедшие дни в преддверии огромного успеха с манией Майкла выступать по расписанию, пятерка музыкантов запросто находила время и для отпуска, всего лишь удлиняя выходные дни. Майкл много работал и начал приносить домой столько денег, сколько прежде он никогда не имел. Однажды на выходные они сняли плавучий домик на Хоксбери ривер. Вы думаете, они тогда могли позволить себе взять напрокат частную яхту на Французской Ривере. В первый день Майкл вышел погреться на солнце на верхнюю палубу, стянул с себя шорты, чтобы позагорать в плавках и бросил рядом. Пока он лежал на солнце, налетел бриз и унес его шорты за борт. А в кармане лежало его недельное жалование, около 200 австралийских долларов, для него огромная сумма наличных в то время. Он испугался за других, что бросились спасать его шорты. Мишель возражала напряженно, когда лодку окружили ядовитые медузы. Но все без толку, они с Ником напрасно пытались спасти его с таким трудом заработанные деньги.
Он надумал подарить на день рождение Мишель кольцо. Он собирал деньги несколько месяцев, а потом взял с собой Джении, чтобы выбрать бриллиант. После долгих колебаний, он наконец-то нашел то, что хотел. Вам понадобилось бы увеличительное стекло, чтобы рассмотреть камень, но в тот день это стало самым дорогим сокровищем Мишель. По настоянию Майкла Мишель занялась модельным бизнесом. Она вспоминает, как он придавал ей уверенности. Он постоянно говорил ей «стой прямо» и напоминал, что она особенная; убеждал, что она сможет достичь всего на свете, что она должна придерживаться всегда позитивной точки зрения, улыбаться, даже когда напугана и верить в себя не смотря ни что. Много раз она мне говорила, как она была благодарна Майклу за это. Ее карьера модели началась, и Майкл очень гордился ею и хвастался другим, что она намного лучше, чем ее показывают. Было ли то плохой услугой, что мы все стремимся преувеличить немного о людях, которых мы любим, потому что мы хотим, чтобы и другие заботились о них в большей или меньшей степени. Мишель была замкнутой девушкой, абсолютно лишенной самомнения, сомневаюсь, что она когда-нибудь осознавала, насколько красива она. Она всегда поправляла Майкла, указывая на то, что у нее всего лишь две фотографии на разворотах Vogue, а у него обложка. Несмотря на юный возраст, постоянное отсутствие Майкла и давление музыкального бизнеса, их отношения расцветали. Мишель обнаружила, что для нее Майкл абсолютное совершенство. Он оказался опрометчивым, вдохновенным партнером и настоящим романтиком. В то время много о его любви к ней отразилось в его лирике
К тому времени Майкл заработал достаточно, чтобы купить подержанную машину, хотя автомобили были проклятием его жизни. Он ездил на многих подержанных европейский моделях, зачастую не имея даже действительных водительских прав. Ему было очень важно иметь свою собственную машину. Само по себе это было весело, я вспоминаю шутку, гулявшую по офису Стива Мерфи, который всегда посылал кого-нибудь привезти Майкла, если ему было необходимо, чтобы Майкл был вовремя в студии или на концерте. Однажды он купил машину, которая застревала буквально на всех перекрестках. Когда он отключал левый поворотник, индикатор продолжал гореть, когда он дотрагивался до насоса, включались дворники. Вскоре после того, как он купил эту машину, ему пришлось уехать на гастроли, и он поручил Мишель починить всю электрику. Пока Майкла не было дома, она занялась ремонтом. Когда она приехала за машиной, она была так счастлива и довольна работой механика. Отгоняя машину домой, она была так взбудоражена, думая с каким нетерпением она будет ждать Майкла, чтобы показать, что это надежная машина, которая никогда не испортится. Внезапно, когда она переезжала Сидней Харбор Бридж, начало трясти капот, и к ужасу Мишель его оторвало и бросило на сначала на крышу, а затем и на проезжую часть позади машины. Чудом не была задета ни одна проезжавшая мимо машина. Домой она ехала уже с капотом на заднем сидении. Еще раз подтвердилось одно из злосчастий Майкла.
Многие из последующих машин Майкла всегда ломались в самый неподходящий момент, чаще всего по пути домой с концерта. Обычно он просто выбирался из машины и брал попутку или цеплял свою на буксир до дома. Механики разыскивали брошенное авто Майкла по всем окрестностям Сиднея. Им было все равно: завести ли и отбуксовать к дому или разгрузить и отвезти вещи. Пока Майкл торчал на дороге, Ник разыскивал Мишель, и они ехали за ним на велосипедах. Однажды они отправились на пляж и припарковались прямо на дороге у самого выезда. Где-то через час до них донесся какой-то гомон, и они отправились посмотреть в чем дело. Машина Майкла, за рулем которой он даже не успел как следует посидеть, просто выкатилась на дорогу и врезалась в другую машину. Вероятно, Ник забыл поставить на ручной тормоз; подобные «радости» Майкл переносил спокойно.
Большую часть своего времени Майкл проводил в пути, нежели дома. Он снял один склад в Сиднее, а другой по случаю в Гонг-Конге. У него даже не было времени упаковываться для всех тех переездов, поэтому из офиса Мерфи обычно присылали что-нибудь для него. Одежда, личные письма, специальные подарки, которые он собирал в дороге. Со временем он забывал об этих вещах, поэтому они складывались по ящикам и отправлялись на склад.
Майкл никогда не изменял свой любви к моторам. Первую игрушку, которую он купил себе, когда накопил достаточно денег, был подержанный мопед. Он оставлял его припаркованным перед нашим домом, когда начинались гастроли; он стоял там неделями и начинал ржаветь, потому что я жила почти у побережья. Мопед хорошо обозревался с дороги. Как-то в мою дверь позвонили. Там стоял одетый в кожу, и, на мой взгляд, ужасный детина. Злоумышленник произнес: «Надеюсь, хозяин того байка снаружи живет здесь». У меня екнуло сердце, я подумала, что мопед украли и пытаются перепродать его обратно Майклу. Он продолжал: «Уберите его оттуда».
Я не знала, захлопнуть ли дверь и позвонить в полицию или просто закричать, зовя на помощь. Наконец-то я взяла себя в руки и сказала, что мопед принадлежит моему сыну, а он сейчас на работе. Говорить, что он здесь почти не живет, я не рискнула. К моему великому удивлению, он сказал, что хочет купить его. Мы обменялись номерами телефонов, и я пообещала перезвонить. Когда я связалась с Майклом, он ответил, что должен подумать. Мой «кожаный» знакомый перезвонил через день или два и предложил сумму, на которую Майкл согласился. Когда он пришел, чтобы отдать мне чек, я попросила переписать его на Майкла Хатченса. Он сказал: «Вы говорите об одном их тех, кто поет в INXS?» Я кивнула в ответ, а он предложил на 100 долларов больше, если я раздобуду ему фотографию с автографом. Мы заключили сделку. Прежде чем уйти, он попросил у меня немного воды для своей собаки, которая терпеливо сидела в машине. Я наполнила пластиковый контейнер холодной водой и наблюдала, как он понес его к своей машине. Я подумала, там должен быть питтбуль или что-то такое; говорят собаки походят на своих владельцев. К моему удивлению, из машины выскочил маленький пуделек. Поэтому не судите о людях по первому впечатлению.