Но и другую пару родителей разлучили с ребенком – Минни и Феррис Отман. С момента отъезда из Элмвуд‑Спрингса и до самого Литл‑Рока они были заняты разучиванием песен с Беатрис, а потом без перерывов ездили по стране. Оба страшно скучали по Бетти Рэй. Феррис беспокоился, что без его ежедневных молитв и чтения Библии дочь может отойти от Господа и повернуться к порокам. Минни же больше волновало, приспособится ли Бетти Рэй к новой жизни и найдет ли свое счастье. Перед расставанием она посоветовала Бетти Рэй не слишком обращать внимание на папины строгие запреты. Посоветовала наедине.
Ферриса хватил бы удар, узнай он, что дочка пользуется губной помадой и смотрела фильм с Джинджер Роджерс. Но Минни сказала Бетти Рэй в телефонном разговоре:
– Детка, твоего папу не сможет огорчить то, чего он не узнает.
Их жизнь менялась почти так же быстро, как жизнь Бетти Рэй, с того самого дня, когда они приехали в Литл‑Рок на ночные бдения. Ночь обещала быть длинной. Другие группы уже переоделись к выступлению. «Семья Спир», «Счастливые Гудмены», квартет «Лестер‑Стэмпс», квартет «Джона Дениелса», «Мастера мелодии», «Мальчики из Дикси», квартет «Солнечный Юг» – группы со всей страны здоровались за кулисами, делились радостями и печалями, рассказывали, у кого – сердце, у кого – камни в желчном пузыре. Жаловались на налоговую службу – вечную проблему странствующих певцов.
До начала оставалось всего полчаса, и Минни с Беатрис отправились в женскую раздевалку, а мальчики в мужскую. Флойд выгружал из машины стереосистему. Холлы и зал гудели от радостного возбуждения – народу пришло несколько сотен человек. Участие в песнопениях со звездами было для Отманов возможностью «поправить положение дел», как выражалась Минни. Не самый удачный момент для того, чтобы выводить нового члена группы, но что делать. Они были вынуждены завезти Бетти Рэй в Элмвуд‑Спрингс хотя бы за несколько недель до начала занятий в школе, а деньги нужны. Семьдесят пять долларов за ночной концерт – щедрее предложений им еще ни разу не делали. Они должны выйти третьими, после «Мальчиков из Дикси». И вот Минни подвела Беатрис и Хони к выходу на сцену. Беатрис, услышав шум и волнение за кулисами и в зале, уцепилась за Минни. Минни похлопала ее по руке:
– Не бойся, девонька, я с тобой.
Беатрис сказала:
– Что вы, Минни, я не боюсь, мне, наоборот, не терпится.
«Мальчики из Дикси» завершили последний номер, «Много радостей минуло», а народ все прибывал – люди опаздывали к началу, их интересовали более известные группы, «звездные», которые выходили после «незвездных». Когда объявили Отманов, зрители бродили по залу, подыскивая места получше.
Мало кто поднял глаза, когда Отманы вышли на сцену, и эти немногие удивились, увидев собаку, за которую держалась маленькая женщина в темных очках. «Что происходит?» – подумали они. Минни села за инструмент, глядя, как обычно, прямо перед собой, и принялась топать ногой, а дождавшись прилива вдохновения, заиграла первую песню – «Слава, слава, путь свободен». А потом случилось нечто неожиданное. Из колонок высоко над головами зрителей полился поразительный голос, ничего подобного они не слышали.
Минни сразу поняла, что Беатрис – необычная певица. Поняли это и все остальные. Люди перестали ходить и сели где попало. Скоро и гримерки опустели – народ подтянулся поближе к сцене, всем хотелось увидеть это чудо.
Когда Беатрис пела одна, это было что‑то. Минни одна – это было что‑то. У Бетти Рэй был мягкий и приятный голос, но чистое, мощное сопрано Беатрис идеально сочеталось с полноценным, могучим тенором Минни. А в соединении с глубоким басом Ферриса и альтами мальчиков их пение стало сенсацией и вызвало бурный восторг. Зал аплодировал стоя после каждой песни. К моменту, когда они исполняли последний номер, «Дни счастливые проходят», их гонорар поднялся с 75 до 150 долларов за выход. И больше их никогда не ставили «на распевку».
Один из «Мальчиков из Дикси» позже заметил:
– Отманы нашли золотую жилу в лице этой слепой малышки.
Бетти Рэй получила новую жизнь, а Отманы – новый звук.
Лишь Минни не слишком удивилась этому феномену. Она всегда верила и не уставала повторять:
– Господь никогда не закроет одну дверь, не открыв другую!
Джимми и кафе «Трамвай»
После отъезда Анны Ли Дороти не находила себе места, пока дочка не позвонила: доехала нормально, все в порядке. Довольно быстро Дороти стала прежней и с удовольствием окунулась в суету с покупкой учебников и других мелочей к школе. Пару недель назад Бетти Рэй прошла тест, и к всеобщему удивлению, получила достаточно высокий балл, чтобы поступить в выпускной класс. Как будто Анна Ли вернулась. Предстоит еще один школьный бал, и экзамены, и прочие приятные хлопоты.
А вот Бобби, бедолага, остался на второй год, так за закрытыми дверями было решено между его родителями и учительницей, мисс Хендерсон. Мол, раз он получил такие плохие оценки, особенно по математике и английскому, его лучше еще годик подержать в шестом классе, иначе он уже непоправимо отстанет. Вдобавок на водонапорную башню он так и не влез. Немудрено, что Бобби пребывал в печалях. Единственное утешение до следующих каникул – двойной сеанс в элмвудском кинотеатре по воскресеньям да после кино обед в кафе «Трамвай». Хоть что‑то, правда?
Кафе «Трамвай» – маленькая круглая белая постройка с окном во всю стену. После фильмов Бобби любил сидеть на табурете за стойкой, есть острый хот‑дог, запивать апельсиновой газировкой и глядеть, как мир движется мимо. Джимми то и дело поглядывал на него: парень качал ногой, пиная стену. Это означало лишнюю работу – оттирать следы подошвы, но Джимми ничего не говорил. Он получал от Бобби свои дивиденды в виде россказней и всегда радовался его приходу. Столько лет прожив у Смитов, он воспринимал их как свою семью. И давно отчаялся завести собственную. Хотя хромал почти незаметно, но все равно стеснялся этого и боялся позвать девушку на свидание, тем более замуж.
В шестнадцать он стал морским пехотинцем, а когда грянула Вторая мировая, ему было двадцать пять. Но для него война кончилась в тот же день, что началась. Воскресное утро 7 декабря 1941‑го он встретил на борту линкора «Аризона». После чего много лет скитался по госпиталям – заново учился ходить, но никто не слышал от него ни слова жалобы. Ему повезло больше, чем другим морякам с того судна. Он‑то потерял только ногу, а они – жизнь. Джимми жил тихо, каждый день ходил на работу в кафе, раз в год ему полагался недельный отпуск, который он проводил в Сент‑Луисе, навещая друзей в ветеранском госпитале, и по пятницам играл в покер в Доме ветеранов. Вообще‑то работать ему было необязательно, выплат по инвалидности от правительства вполне хватило бы, но такая мысль никогда не приходила ему в голову.
Когда Бетти Рэй впервые появилась в их доме, она ужасно стеснялась Джимми, но он ей все равно понравился. Он был не таким громогласным и напористым, как мужчины в ее семье. Она всегда на людях испытывала беспокойство, боялась, что от нее ждут каких‑то слов, но с Джимми этого не было. Спокойный, милый, легкий человек. И она ему тоже нравилась. Дороти подмечала кое‑какие перемены в его поведении. С приезда Бетти Рэй он выходил ужинать в чистой белой рубашке. А еще ждал, что Бетти Рэй первая уйдет с веранды, – стыдился вставать при ней. Бетти Рэй не знала, что у Джимми деревянная нога, а если б и узнала – не страшно. Кому‑кому, а ей‑то было доподлинно известно, что значит отличаться от других.
Они не понимали, как похожи: оба боялись жизни, оба были увечными, только по‑разному.