Подготовка текста, перевод и комментарии С. К. Росовецкого
ВСТУПЛЕНИЕ
Автор «Плача» неизвестен. С. Ф. Платонов предполагает, что он не был очевидцем описываемых событий и широко использовал официальные грамоты 1610—1612 гг.; возникло это произведение летом—осенью 1612 г. в одном из провинциальных городов (Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник. Изд. 2-е. СПб., 1913. С. 146). Вероятно, этим городом была Казань: текст «Плача» использован составителем так называемого «Казанского сказания» — компиляции, датируемой М. Н. Тихомировым теми же месяцами 1612 г., к которым С. Ф. Платонов относит создание «Плача» (см.: Тихомиров М. Н. Классовая борьба в России XVII в. М., 1969. С. 202); позднее, в 1620-е гг., он читался во время ежегодной праздничной службы иконе Казанской Богоматери. «Плач» рано получает общерусское распространение. В 30—40-е гг. XVII в. его сокращенная редакция включается в сборник, составленный жителем Устюга Великого (БАН, Арханг. К. 51), в 1672—1674 гг. входит в состав московской исторической компиляции о Смутном времени (ГИМ, собр. Уварова, № 896). В том же XVII в. «Плач» был присоединен в качестве заключительной главы к «Сказанию Авраамия Палицына».
Для книжного плача, как и для устной причети, рассказ об обстоятельствах несчастья — обязательный, но второстепенный элемент структуры; на первый план выходят в устном плаче — эмоциональный отклик, в литературном — осмысление причины бедствия, его исторического значения и назидание для читателей (слушателей). Следуя традиции, автор «Плача» объясняет «падение» Москвы как возмездие свыше за всенародные прегрешения, однако с замечательной смелостью объявляет главными виновниками всех московских царей, при этом исключение не сделано даже для Федора Ивановича, настойчиво идеализируемого другими писателями Смуты. Привлекает внимание и исторический оптимизм автора: по его мнению, «будущие предтекущие люди», узнав о бедствиях Смуты «от писания, о сихъ зѣло удивятся» — следовательно, будут жить потомки «нынѣшних родовъ» россиян в мире и процветании. Что же касается современников, то они побуждаются к покаянию, чтобы Бог «пощадил останок» русских людей, истребил их врагов и «злолукавыи совѣтъ ихъ искоренилъ». Можно думать, что прямой призыв к борьбе представлялся неуместным в плаче, да еще предназначенном для чтения в церкви, однако патриотически настроенный читатель мог и сам прочесть этот призыв между строк произведения, восхваляющего героизм защитников Смоленска и стойкость патриарха Гермогена.
«Плач» носит ярко выраженный риторический характер. Автор его широко использовал разнообразные источники (от Псалтыри до «Рыдания» Иоанна Евгеника о запустении Царьграда). Обращение к традициям высокого литературного красноречия Киевской Руси, оживление приемов «экспрессивно-эмоционального стиля» конца XIV—XV в. помогли талантливому писателю начала XVII в. реализовать свой острозлободневный, публицистический замысел.
«Плач» печатается по списку Центральной научной библиотеки АН Украины, собр. б. Киевского церковно-археологического музея, № 186 (старый № — 0. 1/4. 50), нач. XVIII в. (далее — Киевский сборник), л. 1—12. Эта же рукопись привлекалась при публикации памятника С. Ф. Платоновым (РИБ, т. 13. Изд. 2-е, доп. СПб., 1909, стлб. 219—234). Приняты некоторые из исправлений, сделанных первым издателем по списку ГПБ, собр. Погодина, № 1504, конец ХѴІІ в., перенесены также единичные чтения из «Казанского сказания» (ГИМ, собр. Уварова, № 593, XVII в.) по указанной выше публикации М. Н. Тихомирова и списку ГБЛ, Муз. собр., № 2529, начало XVIII в.
Отрывок от слов «Обаче же во обычное моление...» и до «Начну же сице бесѣдовати...» (стр. 132—134 настоящего издания), представлявшийся С. Ф. Платонову безнадежно испорченным (РИБ, т. 13, стлб. 221—222), выправляем по смыслу. Все дополнения и исправления в тексте набраны курсивом.
ОРИГИНАЛ
ИЗЪ «СТЕПЕННОЙ» ПИСАНО.[1] ЦАРСТВО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА ШУЙСКАГО. МЕСЯЦА ОКТЯБРЯ ВЪ 22 ДЕНЪ[2]ПЛАЧЬ О ПЛѢНЕНИИ И О КОНЕЧНОМ РАЗОРЕНИИ ПРЕВЫСОКАГО И ПРЕСВЪТЛѢЙШАГО МОСКОВЪСКАГО ГОСУДАРСТВА. ВЪ ПОЛЗУ И НАКАЗАНИЕ ПОСЛУШАЮЩИМ
Чтется по кафисмах сие слово:[3]
Откуду начнемъ плакати, увы! толикаго падения преславныя ясносияющия превеликия России? Которым началом воздвигнемъ пучину слезъ рыдания нашего и стонания? О, коликих бѣд и горестей сподобилося видѣти око наше! Молимъ послушающимъ со вниманиемъ: «О христоименитии людие, сынове свѣта, чада церковнии, порождении банею бытия![4] Разверзите чювственныя и умныя слухи ваша, и вкупѣ разпространимъ арганъ словесныи, вострубим въ трубу плачевную, возопиемъ къ «Живущему въ неприступнѣм свѣтѣ», къ «Царю царьствующих и Господ у господьствующихъ»,[5] къ херовимскому Владыцѣ съ жалостию сердецъ нашихъ, въ перси биюще и глаголюще: «Охъ, увы! горе! Како падеся толикии пиргъ благочестия, како разорися богонасажденныи виноград, егоже вѣтвие многолиственною славою до облакъ возънесошася и гроздъ зрѣлыи всѣм въ сладость неисчерпаемое вино подавая? Кто от правовѣрныхъ не восплачетъ или кто рыдания не исполнится, видѣвъ пагубу и конечное падение толикаго многонароднаго государьства, християнскою вѣрою святою греческаго, от Бога даннаго закона исполненаго и, яко солнце на тверди небеснѣй, сияющаго и свѣтомъ илекътру подобящася? И многими лѣты основанъ, вскорѣ приятъ разорение и всеяднымъ огнемъ погорѣ!»
Весь благоприятныи о Христѣ народъ вѣсть высоту и славу Великия России, како возвысися и коликъ страхъ бысть бесерменомъ и германомъ и прочим языкомъ. Преславна вещь зрящимъ бысть утворенна кафолическая соборная церковь,[6] и в ней живописанныя святыя иконы, къ сему же и столпи благочестия, и по успении рѣки чюдесъ православным изливающе![7] Колики быша царския многоцѣнныя полаты, внутрь златомъ украшени и шары доброцвѣтущими устроены! Колико сокровищь чюдныхъ царскихъ диадимъ, и пресвѣтлыхъ царскихъ багряницъ и порфиръ, и камения предрагаго, и всякаго бисера многоцѣннаго бысть преисполнено! Какови быша доми благородныхъ — двоекровныя и троекровныя, богатством и честию кипящая! Симъ пресвѣтлым и предивнымъ государьством преславни быша велицыи царие, величашася благороднии князи, и во всемъ, — дерзновенно рещи, — толикаго учреждения бысть преисполнено, и свѣтомъ, и славою превзыде, яко невѣста, на прекрасный бракъ жениху уготована![8]
Обаче же во обычное моление притеку. О Христе царю! О Спасе и Слово Божие и Боже! Увы! О! О, имже и в немъже преславная глаголашася Божия слова, гласъ и великаго царя и Бога, граде![9] О Всечистая Богомати! Како твой, иже высокоименитыи и преславно царьствующии град Москва, иже самой земли око, иже вселѣннѣй свѣтлость, увы! угасе? О Честныи же и Пречистыи Владычицы нашея Богоматере граде и наслѣдие, в немъже преславное, паче солнца сияющее въ пресвѣтлѣмъ храмѣ твоемъ подобие пречистаго твоего тѣлесе и зрака образъ, превѣчнаго ти младенца, Бога нашего, на руку носящи, пресвѣтлымъ Лукою евангелистомъ воображенъ, милостию сияющь, яко пресвѣтлая заря, исцѣления всѣм преизобилно подавая![10] О! О, еже въ немъ великое и всепѣтое пречестное ти имя съ сыномъ твоимъ Господемъ Богомъ нашимъ и Спасомъ Иисусомъ Христомъ, аггелоподобно выну вселѣпнѣ воспѣваемо и славимо! О всѣхъ царице Богородице и госпоже всей твари, паче слова освященная и паче мысли неблазненая Богородителнице, и паче естества Приснодево и Мати! Увы! Како едина еси спасителница и хранителница бодрая насъ остави? Каковыхъ убо бѣдъ и объстоянии прежде изимаше ны,[11] нынѣ же како, милостивая, не поможе? Или — како, убо прежде всегда заступаше, нынѣ же, иже тебе ради и святаго образа твоего, како не пощадѣ единоплеменных? И како затворихомъ человеколюбную твою утробу[12] или, — что мало помышляю, — соборную церковь, иже на земли небо солнцеобразно въ поднебесныя сияя и яко другии рай бысть православнымъ благочестия ради? Бѣдъ приятъ, разорение и запустение, и со общими освященными отцы, — увы, о! — священныя тайны приносимо в ней о спасении въсего мира![13] И красота пѣния въ Троицѣ славимому Богу, о! иконъ святыхъ чюдотворныхъ, по земли пометаемыхъ и попираемыхъ и своего отъемлемыхъ украшения со смѣхотворением! О! Иже донынѣ честныи и священныи аггельскии образъ въ колице изданъ бысть скверноубиицамъ и дѣвъственыи чистыи личе осквернению и прочии, ими же повсюду тмами плѣнникъ земли чюжихъ наполниша! Увы, силнии князи и бояре наши и прочии вси христолюбнии народи повсюду разъличнѣ попущениемъ Божиимъ от иноплеменникъ и от междоусобныя брани неисчетно падоша, ихъ же желѣзы и оскорды, и прочая оружия крови насытишася, и съ сущими неискусозлобными младенцы умиленнѣ разъличнѣй смерти от внезапнаго востания предашася! О, како къ тому помышляю и возъглаголю, яже въ насъ содѣяшася и нынѣ дѣется по смотрению Божию за неправды и за гордѣние, и за грабление, и лукавъство, и за прочая злая дѣла, о нихъ же плачевна глаголютъ пророцы: «О лукавая злоба, откуду излияся покрыти сушу? „Обаче за лщения ихъ положил еси злая и низложилъ еси ихъ, вънегда разгордѣти им. Како быша въ запустѣние? Вънезапу исчезоша и погибоша за беззакония своя, яко сония востающего”.[14] Яко погибоша благоговѣйнии от земли, яко правда въ человецѣхъ оскудѣ, и воцарися неправда и всяка злоба, и ненависть, и безмѣрное пиянъство, и блудъ, и несытное мъздоимание, и братоненавидѣние умножися, яко оскудѣ доброта, и обнажися злоба, и покрыхомся лжею. „Неведохъ бо на вы запустѣние и прузи,[15] и гусѣницы, и гладъ, и плѣнение, и всякое зло, злобы же вашея от васъ не отсѣкохъ". И о сихъ всѣхъ не отвратися ярость Его, но еще рука Его высока».[16]
Како ужаснуся, како твоему, Христе, удивлюся долготерпѣнию! О горкаго всемирнаго заколения, христоименитыи роде, якоже листъ уже и цвѣтъ отпадшии, подъятъ чашу нераствореннаго праведнаго гнѣва![17] Увы! О небо, како не потрясеся, и земля не поколебася, и солнце не померче, сия зря? како претерпѣ, толико видѣвъ всенародное заколение? како еще не зазрѣло приснобѣдству сему? и в нѣдрахъ земных безвЬстию себе предало бы, и вся во тмѣ оставило бы, яко же при Спасеннѣй страсти въ полудне?[18] О, «кто дастъ главѣ моей воду и очима моима источникъ горких слезъ»[19] неисчерпаемыхъ, и восплачю дщери новаго Сиона[20] — преславноцарьствующаго нашего града Москвы, яко же любоплачевенъ пророкъ,[21] яже древле Иерусалиму плачетъ злая? Тѣм же персть на устѣхъ своихъ полагаю, въ бездну смиреномудрия себе снося, еже и по уверзению виновъно, ожидающи свыше божественное утѣшение, иже над нами солнцу Создатель рече: «Егда поражу, паки исцѣлю», яко «не до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ»[22] человеколюбивыи нашъ Господь Богъ.
Начну же сице бесѣдовати въкратцѣ богоизбранному стаду, словеснымъ овцамъ беззлобиваго пастыря Спаса Христа.
Сего ради падеся превысокая Россия, и разорися толикии твердыи столпъ. Сущии в немъ живущии царие вмѣсто лѣствицы къ Богу возъводящеи спасительных словесъ, еже раждаются от книгородных догматовъ, прияша богоненавистныя дары: бѣсовския козни, волшбу и чарование. И вмѣсто духовных людей и сыновъ свѣта[23] возлюбиша чадъ сатаниныхъ, иже отводятъ от Бога и от неблазненаго свѣта во тму. И не даша мѣста умному видѣти своему слуху словеси правдива, но клевету на благородныхъ ненависти ради ясно послушающе и крови многочисленнаго народа того ради, яко рѣка, излияша. И вмѣсто непобѣдимаго жезла богоподражателныя кротости и правды гордость и злобу возлюбиша, еяже ради, иже преже бысть пресвѣтелъ, яко денница, съ превысочайшаго небеси спаде и аггельския свѣтлости и славы отпаде.[24] Къ сему же от великих благородныхъ, от премудрыхъ и до простых, и въкратцѣ реку, — от главы и до ногу вси неисцѣлными струпы обязашася[25] и Содома и Гомора и прочихъ бесчисленныхъ бёсовъских язвъ исполнишася.[26] И того ради прежде гладом, встягновения ради, от Бога наказани быша — и нимала взыдоша от пути погибели на путь спасения.
Потомъ толикое наказание и гнѣвъ воздвижеся, еже немалому удивлению, паче же и слезамъ достойно. И ни едина жъ книга богословецъ, ниже жития святыхъ, и ни философския, ни царьственныя книги, ни гранографы, ни историки, ни прочия повѣстныя книги не произнесоша намъ таковаго наказания ни на едину монархию, ниже на царьства и княжения, еже случися над превысочайшею Россиею!
Воста предтеча богоборнаго Антихриста,[27] сынъ тмы, сродникъ погибели, от чина иноческаго и дияконъскаго и преже свѣтлыи аггельскии чинъ поверже и отторгнувся от части християнския, яко Июда от пречистаго апостольскаго лика. И изѣбежавъ въ Полшу и тамо безчисленныхъ богомерскихъ ересей скрижали сердца своего наполнилъ, и тмообразную свою душу паки предая въ руцѣ сатанины, и вмѣсто святыя кристианъския вѣры греческаго закона люторскую треокаянную вѣру возлюбивъ. И безстуднѣ нарекъ себе царемъ Димитрием, приснопамятнаго царя Иванна сыномъ, глаголя, яко изъбѣглъ от рукъ убийственныхъ. И испросивъ помощь у литовскаго короля, ежи ити с воинствомъ на великую Росъсию. Королю же полскому и паномърадѣ, и кардиналомъ, и арцыбискупомъ, и бискупом велми о томъ радующимся, яко мечь на кровь христианъскую воздвижеся, понеже николи причастия нѣсть тмѣ ко свѣту, ни Велияру ко Христу.[28] И въдаша сему окаянному въ помощь воинства литовскаго, и дерзнувъ безстуднѣ приити во область Московскаго государьства во грады Сѣверския, именова себе царемъ Димитриемъ. Живущии же людие во странахъ тѣхъ осуетишася помышлением и объюродѣша умомъ, и малодушством обязашася, и яко по истиннѣ царя прияша его, и воздвигоша мечь противу братии своихъ христовых воинъ. И, рѣкамъ подобно, излияся от обою стран христианская кровь, но грѣхъ ради наших Божии превеликии гнѣвъ разлияся, и нѣсть ничтоже сопротивно праведным судбам его, и царьствовати сему окаянному въ Велицѣй России попустивъ. Егда же приятъ скифетръ и власть царскаго престола, мнози от сожителей царствующаго града и окрестных градовъ и весей прямо познаша его, яко врагъ креста Христова рострига Гришка Отрепьевъ, а не царевичь Димитрий, но страха ради безчисленных мученей смертоносныхъ не смѣюще обличити его, но тайно о немъ въ слухи християнския произъносяще.
Той же окаянныи коликихъ бѣд и злобы въ Велицѣй России не излия! Святителей, отцем начальствующих, съ престоловъ свергъ,[29] многих пастырей и наставников от паствѣ отлучи, бесчисленыя крови христианъския излиялъ и, не прия въ сытость сицеваго бѣсовскаго яда, прия себѣ в жену люторския вѣры невѣсту Маринку. И, не устыдѣвся нимало, ниже убоявся безсмертнаго Бога, ввелъ ея некрещену въ соборную апостольскую церковь Пресвятыя Богородицы и вѣнъчавъ ея царскимъ вѣнъцем. И потомъ хотѣ разорити православную христианскую вѣру и святыя церкви и учинити костелы латынския и люторскую вѣру устроити.
Премилостивыи же Богъ нашъ Троица не до конъца сему врагу попусти всезлобныи ядъ излияти, вскорѣ разъсыпа бѣсовския его козни. И душа его злѣ исторгнуся от него, и срамною смертию от рукъ правовѣрныхъ скончася. По его же, окаяннаго, смерти вси живущии людие въ Велицѣй России того надѣялися, что не токмо въ нынѣшнихъ родѣхъ таковыя соблазны искоренятся, но и въ будущихъ предтекущих людехъ слышавшии от писания о сихъ зѣло удивятся, и таковых враговъ соблазны отнюдь не явятся. Грѣхъ же ради наших, всего православнаго христианства, паки тѣмъ же проименованиемъ царя Димитрия инъ врагъ воздвижеся и тоя же страны малоумныхъ и безумным пиянством одержимыхъ людей прелсти, и тое же прежеписанную Маринку-блудницу на ложе къ себѣ приятъ, и собравъ воинство на богоизбраннаго и святымъ елеомъ помазаннаго царя и великаго князя Василия Ивановича[30] всея России, иже бысть от корене святаго благовѣрнаго великаго князя Александра Ярославича Невскаго.
Къ его же злочестивому совѣту приста король литовскии и посла бѣсояростное воинство свое. И мнози грады и веси разори и святыя великия лавры разруши, и нетлѣнная и честнѣйшая по успении тѣлеса святыхъ отъ благочиннѣ устроенныхъ ракъ извергъ и конечному обруганию предастъ. И безчислено православных народа мечю предани быша, и крове источники пролияшася.[31] И не единемъ симъ несытным кровопролитиемъ великодержавная Россия въ погибель впаде, но мнози воздвигошася врази, и тмочисленное изълияся лукавство. И мнози отъ грабителеи и несытныхъ кровоядцевъ царьми именоваша себе и различная имена на ся возложиша: инъ наречеся Петръ, инъ Иваннъ нарѣчиемъ Августъ, инъ Лаврентей, инъ Гурей.[32] И от них такоже многи крови излияшася, и бесчислено благородныхъ мечем скончашася. Ихъ же всѣхъ превысокая Божия десница побѣди, и мимотекущая ихъ пребѣдная слава, яко дымъ, разлияся и, яко прах, разсыпася. Но единако оскудѣша мнози гради и веси, и бесъ числа избиени предобрии воины Христовы.
Въ та же времена воста на провославную христианскую вѣру нечестивыи литовскии король и велику ярость и злобу воздвиже. И прииде во область Московскаго государьства подъ градъ Смоленескъ и многи грады и села разори, церкви и монастыри разруши. Живущии же во градѣ Смоленскѣ благочестивии людие мученическими страданми изволиша лучше смерть восприяти, неже въ люторскую вѣру уклонитися, и мнози гладомъ и смертию нужною сконъчашася. И град нечестивому королю восхитившу. И кто не наполнится слезъ и жалости о толикомъ падении? Много святых церквей и монастырей разорися, бесчисленъно православных мечемъ сконъчашася, не откровеннии лица и не посягшии къ сообщению отъ безъзаконныхъ, мнози растлишася и въ плѣнъ восхищени! Егда же сему несытному кровежелателю, полскому и литовскому королю, бывшу под градомъ Смоленскомъ, а в то же время врагъ креста Христова, иже царем Димитрием нарицашеся, стоялъ под царствующим градом Москвою съ проклятою литвою. Мнози же с ним и от руских людей въ слабострастие, лихоимания ради и грабителства, уклонишася и тако же кровь християнскую, яко воду, проливаша.
Къ сему же восташа на православную вѣру христианскую домашнии врази: от сигклита царска Михайло Салтыковъ, от рода купецка Федка Андроновъ[33] и инии с ними, ихъ же множества ради писати прекративъ. И ради мимошедшия суетныя сея славы улишиша себе будущаго превѣчнаго живота и бесконечнаго веселия. И устроиша себе посланниками къ злочестивому королю, аки от царствующаго града, просити на Великую Россию державствовати сына королева. И золъ совѣтъ устроиша, и епистолиями королевъскими и своими злохищными глаголы царствующии град Москву прелстиша, обѣщавая королевича дати во крещении царствовати на Великую Россию. И злояростнаго и бѣсодерзостнаго гетмана[34] съ воинъствомъ от короля подвигнуша и крови христианския многи излияли, и под царствующии град Москву с нимъ приидоша.
Послѣдователь же стопамъ Антихристовымъ, иже царем Димитриемъ именова себе, по лукавному совѣту треклятаго воинства литовъскаго нача многи мѣста въсеядным огнемъ истребляти и насилие великое царствующему граду творити. Людие же, живущии въ Велицѣй Росъсии, не уразумѣша въраждебнаго королевскаго лукавъства, восхотѣша прияти королевича на Московское государьство царствовати. И простотою и несовершенством ума Богомъ изъбраннаго царя съ престола съвергнули и от царьства отлучили, и во иноческии чинъ насилием облекли, и къ королю под Смоленескъ отслали, и гетмана полскаго и литовскаго с воинством его пустиша внутрь царьствующаго града Москвы.
Непоколѣбимыи же столпъ благочестия, предивныи рачитель христианския вѣры, крѣпкии твердыи адамантъ, человѣколюбныи отецъ, премудрыи ерархъ, святѣйшии Ермогенъ патриархъ, видя людей Божиихъ, иже въ Велицѣй России мятущихся и зѣло погибающихъ, много наказуя ихъ и полезная вѣщая имъ и глаголя: «Чада паствы моея, послушайте словесъ моихъ! Что всуе мятетеся и ввѣряете душа своя поганымъ полякомъ! Которое вамъ, словесним овцам, причастие со злохищными волки: вы кротцы о Христѣ, сии же дерзостни о сатанѣ. Вѣсте сами, яко издавна православная наша христианская вѣра греческаго закона от иноплеменных странъ ненавидима! Киими же нравы примиримся со иноплеменники сими? Лучше бы было вамъ изыскати, что со слезами и с рыданиемъ всенародно, зъ женами и съ чады, притещи къ неотсѣкаемой надежди, ко всемилостивому въ Троицы славимому Богу и просити милости и щедротъ у богатодателныя Его десницы, да подастъ вамъ разумъ благъ, еже творити душам своимъ полезная и царствующему граду и окрестным градом благостройная, а не мятежная!»
Инии же отъ православных христианъ сладцѣ послушаша благихъ его словесъ, и инии мнози осуетишася помышленьми и противо дивнаго пастыря своего нелѣпая вѣщающе. Нечестивымъ же полскимъ и литовскимъ людемъ лукавствомъ вшедшимъ въ царствующий и преимянитый град Москву, яко пагубнымъ волкомъ вкрадшимся в оград Христова стада, и много насилие начаша содѣвати православнымъ християном и внутрь царствующаго града костелы устроиша.
Потом же, — горе, горе! увы, увы! ох, ох! — великая злоба содьяся, и многомятежная буря воздвижеся, рѣки крове истекоша! Приступите, правовѣрнии людии, иже не видѣша сицеваго Великия Росъсии разорения, да поведаю вкратцѣ боголюбезному вашему слуху таковое превысокаго и славою превознесеннаго царства падение и конечное разорение!
Егда симъ пагубным волкомъ внутрь царствующаго града Москвы водворившимся, и не вскорѣ злобы ядъ излияша и ожидающе времени, и совѣтоваша съ предатели християнския вѣры и со враги Московскаго государьства, съ Михаиломъ Салтыковымъ да Федкою Андроновымъ, которыми образы разорити царствующии град Москву и пролити кровь християнская. И егда исполнившуся злочестивому совѣту ихъ, уготоваша окаяннии дерзобѣснии свои руцѣ и умыслиша растерзати оружием Христовых овецъ и позобати виноградъ, и разорити средоградия стѣны, и погасити славу христоимянитаго царствующаго града.
Приспѣвъшу же времени святыя великия Четыредесятницы, и Седмица наста Спасителныхъ страстей,[35] уготоваша окаяннии поляки и нѣмцы, иже внидоша с ннми въ царьствующии град, нечестивии руцѣ свои на брань и жестосердо, яко лви, устремишася, иже преже огнемъ запалиша многая мѣста святых церквей и домовъ и потомъ воздвигоша мечь на православных християнъ и начаша безмилостивно посѣкати родъ християнский. И пролияша, яко воду, кровь неповинных, и трупия мертвыхъ землю покрыша. И обагришася многонародною кровию, и всеядным огнемъ вся святыя церкви и монастыри, и грады, и домы истребиша, устроении же от камения церкви разграбиша и живописанныя иконы Владычни и Богоматере Его и святыхъ угодниковъ Его с учрезжденных мѣстъ на землю повергоша, и бесчисленныя корысти, всякихъ предрагихъ вещей руцѣ свои наполниша. И сокровища царьская, многими лѣты собранная, ихже и зърѣти было таковымъ неудобно, расхитиша! И раку блаженнаго и цѣлбоноснаго тѣлесе великаго Василия, о Христѣ юродиваго, разсѣкоша на многи части; и одръ с мѣста, иже бысть под ракою, здвигнуша; а на томъ мѣсте, идѣже лежитъ блаженное его тѣло, конем мѣста устроиша и зъ женообразными лицы[36] и безстуднѣ, и безстрашнѣ въ того святаго церкви блудное скаредие творяще. Неповиннѣ же побиенных прововѣрныхъ христианъ ниже погребения сподобиша, но в рѣку въвергоша всѣхътѣлеса. И многи жены обругаша и дѣвы растлѣниемъ повредиша; избѣгшии же от рукъ тѣхъ мнози по путемъ мразомъ и гладомъ и различными скорбми сконъчашася.
И кто не исполнится от християнъ плача и рыдания? Кто не ужаснется, толикую скорбь и язву слышавъ о присной по духу братии своей? Кто не накажется толикими бѣдами, не о имѣнияхъ своихъ скорбяще, но о разорении святыхъ церквей и о погублении столпа благочестия, святыя християнския вѣры рыдающе? О благочестивии, христоподражателныя, любве исполнении людие! Приклоните ухо ваше, и приимемъ страхъ Божии въ сердца своя, и начнемъ просити милости у всещедраго Бога съ неутѣшными слезами и воздыханиемъ и стенаниемъ! Отягченное бремя грѣхов наших покаяниемъ и милостынями и прочими благими дѣтелми разсыплемъ, дабы премилостивыи Богъ нашъ, человеколюбия ради своего, пощадилъ останокъ рода християнскаго и потребилъ от насъ врагов наших, и злолукавыи совѣтъ ихъ искоренилъ, и останокъ бы россииских царствъ и градовъ и весей миромъ оградилъ и всякия благодати исполнилъ. И не предастъ насъ врагомъ въ расхищение и въ плѣнъ, милостивъ бо и человеколюбивъ Богъ нашъ: на всякъ часъ кающимся пучину милосѣрдия своего изливаетъ и по писанному — «не до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ», но браздою и уздою, сирѣчь скорьбми и бѣдами, востязуетъ насъ, да чада свѣта и горняго Иерусалима сожители будемъ и превѣчнаго будущаго живота и небесныхъ благихъ насладимся. Буди же въсему словесному стаду, Великия России православнымъ християномъ о Христѣ миръ.
[1] Изъ «Степенной» писано. - В Киевский сборник «Плач» (в составе всего комплекса статей о Смутном времени) был переписан из какого-то недошедшего до нас дополнения «Книги степенной царского родословия».
[2] Месяца октября въ 22 денъ. — Дата успешного штурма в 1612 г. войсками второго ополчения Китай-города, которую решил увековечить царь Михаил Федорович, повелевший ежегодно «праздновати» в этот день в честь Казанской иконы Божьей Матери, которая, как считалось, способствовала успеху ополчения. Во время службы в московской церкви Введения Богородицы на Сретенке, где находилась тогда икона, читался «Плач» и другие статьи о Смутном времени (переписанные одной рукою на л. 1—14 Киевского сборника).
[3] Чтется по кафисмах сие слово. — Помета на поле напротив заглавия «Плача», сделанная тем же почерком и указывающая очередность его чтения в церковной службе — после кафизм. ( Кафизмы (или седальны) — группы псалмов, на которые разделена Псалтырь, во время чтения которых в ходе службы можно сидеть ).
[4] ...порождении банею бытия! — Иносказание крещения. Ср.: Тит. 3, 5.
[5] ...къ «Живущему въ неприступнѣм свѣтѣ»... и Господу господьствующихъ»... — Ср.: 1 Тим. 6, 15—16.
[6] ...кафолическая соборная церковъ... — Успенский собор Московского Кремля.
[7] ...столпи благочестия... изливающе! — Мощи московских митрополитов Петра, Алексея и Ионы, находившиеся в Успенском соборе.
[8] ...яко невѣста, на прекрасный бракъ жениху уготована! — Ср.: Апок. 21, 2. Москва приравнивается к мистическому «новому Иерусалиму».
[9] О Христе царю!...и Бога, граде! — Переделка начальной фразы «Рыдания о запустении великого града» византийского писателя XV в. Иоанна Евгеника.
[10] О Всечистая Богомати!...исцѣления всѣм преизобилно подавая! — Москва выступает здесь «градом и наследием» Богородицы, потому что в ее Успенском соборе хранится икона Владимирской Богоматери.
[11] Каковыхъ убо бѣдъ и объстоянии прежде изимаше ны... — Намек на события 1395 г., когда на Москву двинулся Тамерлан (Темир-Аксак).
[12] И како затворихомъ человеколюбную твою утробу... — Характерное для стиля высокой литературы средневековья отношение к конкретному бытовому значению слов, имеющих символическое употребление: чрево Богоматери человеколюбивое потому, что она родила Христа, перед которым теперь на небесах предстательствует за христиан. Москвичи больше не получают помощи от Богоматери — значит, они затворили источник благодати.
[13] ...и со общими освященными отцы... о спасении въсего мира! — Одно из пострадавших при переписке мест памятника. Полагаем, что речь идет о вселенских патриархах, служивших некогда в Успенском соборе. Действительно, в 1589 г. там служил константинопольский патриарх Иеремия.
[14] « О лукавая злоба, откуду... еще рука Его высока». — Подражание ветхозаветным пророкам Исайи и Иеремии, включающее два обращения к слушателям от имени Бога. Библейские цитаты и аллюзии раскрываем ниже. Како быша въ запустѣние?... яко сония востающего. — Ср.: Пс. 72, 19—20.
[15] Неведохъ бо на вы запустѣние и прузи... — Ср.: Пс. 77, 46.
[16] И о сихъ всѣхъ... еще рука Его высока. — Ис. 5, 25.
[17] ...чашу нераствореннаго праведнаго гнѣва! — Ср.: Апок. 15, 7, 16, 1.
[18] О небо, како не потрясеся... при Спасеннѣй страсти въ полудне? — Бедствия москвичей сравниваются со страданиями на кресте Иисуса Христа (ср.: Лк. 23, 44—45, Мф. 27, 51). Согласно Евангелию, во время распятия Христа настала тьма, продолжавшаяся с 6-го до 9-го часа — по древнерусскому счету часов в середине дня.
[19] О, «кто дастъ главѣ моей воду... источникъ горких слезъ»... — Ис. 9, 1.
[20] ...и восплачю дщери новаго Сиона... — Сион здесь — символ избранного Богом места. Образ «дочери Сиона» взят у пророков Исайи (1, 8 и др.) и Иеремии (6, 23 и др.).
[21] ...любоплачевенъ пророкъ... — Иеремия.
[22] ...те до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ»... — Пс. 102, 9.
[23] ...сыновъ свѣта... — Христиан (ср.: Лк. 16, 8; 1 Фес. 5, 5), в понимании автора «Плача» — православных.
[24] ...иже преже быстъ пресвѣтелъ... и славы отпаде. — Намек на Люцифера.
[25] ...от главы и до ногу... струпы обязашася... — Ср.: Ис. 1, 16.
[26] ...Содома и Гомора... язвъ исполнишася. — Греховность жителей Содома и Гоморры, вызвавшая уничтожение Богом этих городов, соотносится в сознании автора с моральным разложением жителей Московского государства, спровоцировавшим, по его мнению, бедствия Смуты.
[27] Воста предтеча богоборнаго Антихриста... — Речь идет о Лжедмитрии I.
[28] ...николи причастия нѣстъ...ни Велияру ко Христу. — Ср.: 2 Тим. 6, 14—15. Велиар — одно из имен дьявола.
[29] ...Святителей, отцем началъствующих, съ престоловъ свергъ... — Речь идет о сведенном Лжедмитрием с патриаршего престола Иове. (Отцам начальник — перевод с греческого «патриарх».)
[30] ...князя Василия Ивановича... — Имеется в виду Василий Шуйский. Василий Иванович Шуйский — царь из старинного рода суздальских князей, избранный на трон после народного восстания в Москве 17 мая 1606 г. и после убийства Лжедмитрия. Был свергнут с престола москвичами в июле 1610 г. и пострижен в монахи. Затем был арестован поляками вместе с братьями Дмитрием и Иваном; умер в плену под Варшавой 5 сентября 1612 г.
[31] Къ его же злочестивому совѣту... крове источники пролияшася. — Сигизмунд III не вступал в сговор с Тушинским вором. Автор «Плача» повторяет в данном случае намеренную неточность грамоты Д. М. Пожарского (апрель 1612 г.), откуда и заимствует весь отрывок.
[32] ...инъ наречеся Петръ... инъ Гурей. — В основе своей этот перечень самозванцев взят из той же грамоты, однако добавлено прозвище Ивана и вместо «Федки» назван неизвестный по другим источникам Гурий.
[33] ...домашнии врази: от сигклита царска Михайло Салтыковъ, от рода купецка Федка Андроновъ... — Автор явно преувеличивает роль, которую сыграли эти изменники (см. о них коммент. к «Новая повесть о преславном российском царстве») в описываемых им событиях.
[34] ...злояростнаго и бѣсодерзостнаго гетмана... — Речь идет о С. Жолкевском. Станислав Жолкевский (1547—1620) — представитель крупной шляхты, видный польский военачальник, один из организаторов похода Сигизмунда III на Москву в 1609 г. и автор «Записок о Московской войне». 24 июня 1610 г., разбив под Клушином войска Василия Шуйского, подошел с отрядами к стенам Москвы. Участвовал в приведении Москвы к присяге Владиславу и оккупации столицы 21 сентября 1610 г.; добился отсылки в королевский стан под Смоленск в составе «Великого посольства» крупных московских политических деятелей. Однако сам не стал осуществлять королевского приказа о приведении Москвы к присяге Сигизмунду III и уже 30 октября 1610г., оставив вместо себя начальником гарнизона А. Гонсевского, поспешил уйти под Смоленск.
[35] ...Приспѣвъшу же времени святыя великия Четыредесятницы, и Седмица наста Спасителныхъ страстей... — По другим источникам, сожжение Москвы произошло 19 марта 1612 г., во вторник Страстной недели. Для автора-проповедника важно было указать не конкретную дату, а подчеркнуть, что поляки и немцы совершали убийства, грабежи, насилия и святотатства в конце Великого поста, за несколько дней до главного христианского праздника — Пасхи.
[36] ...зъ женообразными лицы... — Т. е. безбородые, бритые: в Древней Руси бороды не брили.
ПЕРЕВОД
ВЫПИСАНО ИЗ «СТЕПЕННОЙ КНИГИ». ЦАРСТВО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА ШУЙСКОГО. МЕСЯЦА ОКТЯБРЯ В 22 ДЕНЬ. ПЛАЧ О ПЛЕНЕНИИ И О КОНЕЧНОМ РАЗОРЕНИИ ПРЕВЫСОКОГО И ПРЕСВЕТЛЕЙШЕГО МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА. В ПОЛЬЗУ И В ПОУЧЕНИЕ СЛУШАЮЩИМ
Читается после кафизм это слово:
С чего начнем оплакивать, увы! такое падение преславной, ясносияющей, превеликой России? Какой источник наполнит пучину слез рыдания нашего и стонов? О, какие беды и горести довелось увидеть очам нашим! Молим внимающих нам: «О христоименитые люди, сыны света, чада церковные, порожденные банею бытия! Раскройте уши разума вашего и чувств, и составим сообща орган словесный, вострубим в трубу плачевную, возопим к «Живущему в неприступном свете», к «Царю царствующих и Господу господствующих», к херувимскому Владыке с горестью сердец наших, в грудь бия себя и восклицая: «Ох, увы! горе! Как обрушился такой столп благочестия, как разорен был богонасажденный виноградник, ветви которого многолиственной славою до облаков возносились и гроздь спелая всем в сладость неисчерпаемое вино источала? Кто из правоверных не заплачет или кто не возрыдает, видя гибель и окончательное падение столь многонародного государства, исполненного христианской святою верою греческого, от Бога данного закона и сияющего, как солнце на тверди небесной, и блеском уподобляющегося янтарю? Многие годы создававшееся, сколь быстро поддалось разорению и всеядным огнем погублено было!»
Всем людям, угодным Христу, известна высота и слава Великой России, каким образом возвысилась и сколь страшна была басурманам, германцам и прочим народам. Преславное творение для видевших — построена была главная соборная церковь, и в ней живописные святые иконы, а еще столпы благочестия, и после смерти реки чудес православным изливающие! Какие были царские роскошные палаты, золотом внутри украшенные и красками многоцветными расписанные! Сколько сокровищниц чудными царскими венцами, пресветлыми царскими багряницами и порфирами, и драгоценными каменьями, и всяким жемчугом многоценным были преисполнены! Какие были дома знатных — в две и в три кровли, богатством и честью кипящие! Пресветлым и предивным этим государством владели преславные великие цари, гордились им родовитые князья, и во всем, — дерзновенно сказать, — таким совершенным устроением оно отличалось, и светом, и славою всех превзошло, как невеста жениху на прекрасный брак уготованная!
Однако же прибегну к обычному молению. О Христос царь! О Спас и Слово Божие и Боже! Увы! О! О град, которым и в котором преславные возглашались Божии слова, глас великого царя и Бога! О Всечистая Богоматерь! Как же твой, высокоименитый и преславно царствующий град Москва, самой земли око, вселенной светлость, увы! угас? О Честной и Пречистой Владычицы нашей Богоматери град и наследие, в котором преславное, ярче солнца сияющее в преславном храме твоем подобие пречистого тела твоего, запечатленное пресветлым Лукою евангелистом твое изображение с превечным твоим младенцем, Богом нашим, на руках твоих, милосердие излучающее, будто пресветлая заря, и исцеления всем изобильно дарящее! О! О, в нем ведь великое и всевоспетое пречестное твое имя с сыном твоим Господом Богом нашим и Спасом Иисусом Христом ангелоподобно и благоговейно всегда воспеваемо и славимо! О над всеми