Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря 1 глава

ВСТУПЛЕНИЕ

«Сказание» Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря польско-литовско-казачьими войсками в 1608—1610 гг. — одно из самых ярких документально-исторических произведений русской литературы начала XVII в. Написано оно на основании личных наблюдений автора и собранных им чужих записок, свидетельств и воспоминаний. Завершено в 1620 г. Собственно, «Сказание», которое здесь печатается, составляет 7—52 главы большого произведения — «История в память предидущим родом...», охватывающего период от смерти Ивана Грозного до Деулинского перемирия с Польшей (1584—1618 гг.) и состоящего из 77 глав. Право на отдельную публикацию «Сказания» дает то, что оно представляет собой как бы самостоятельное сочинение, со своим вступлением и заключением, со своим завершенным сюжетом — историей героической обороны Троице-Сергиева монастыря от осаждавших его в течение года и трех с половиной месяцев, с 23 сентября 1608годадо 12января 1610 года, войск польско-литовских интервентов, казаков и русских изменников. В первых шести главах «Истории» речь идет о причинах Смуты в России и о событиях от смерти Ивана Грозного до воцарения Василия Шуйского; в последних двадцати пяти — о случившемся следом за снятием осады: о низведении с царства Василия Шуйского, о разорении поляками Москвы и освобождении ее и о возведении храма во имя Сергия Радонежского в деревне Деулине, где было заключено перемирие. Полностью «Историю в память предидущим родом...» см. в кн.: Сказание Авраамия Палицына / Подг. текста и коммент. О. А. Державиной и Е. В. Колосовой. М.; Л., 1955.

«Сказание» Авраамия Палицына пользовалось большой популярностью у читателей XVII—XVIII вв. и сохранилось в значительном числе списков.

Текст «Сказания» публикуется по списку 40-х гг. XVII в. — БАН, Архангельское собр., № 413. Исправления (обозначенные курсивом) вносятся по списку РГБ, собр. Румянцева, № 299 20-х гг. XVII века, положенному в основу издания О. А. Державиной и Е. В. Колосовой (М.; Л., 1955).

ОРИГИНАЛ

СКАЗАНИЕ, ЧТО СОДѢЯШАСЯ В ДОМУ ПРЕСВЯТЫЯ И ЖИВОНАЧАЛНЫЯ ТРОИЦА[1] И КАКО ЗАСТУПЛЕНИЕМЪ ПРЕСВЯТЫЯ БОГОРОДИЦА И ЗА МОЛИТВЪ ВЕЛИКИХ ЧЮДОТВОРЦОВ СЕРГИА И НИКОНА[2] ИЗБАВЛЕНА БЫСТЬ ОБИТЕЛЬ СИЯ ОТ ПОЛСКИХ И ЛИТОВСКИХЪ ЛЮДЕЙ И РУСКИХ ИЗМѢННИКОВ, ТОГО ЖЕ КЕЛАРЯ ИНОКА АВРАМИА ПАЛИЦЫНА[3]

ПРЕДИСЛОВИЕ

Иже убо тѣсное разума и недоумѣтелное языка моего свѣдый, на мнозѣх отлагах о семъ писаниемъ известити, иже в Велицей Росии ко спасению благородствию вашему, колику преславну и велику милость показа намъ Богъ нашь, Пресвятая и Пребезначалная Троица, — превеликое же и паче всякого слова и смысла бывше заступление Матере Слова Божиа, по обѣщанию своему преподобному игумену Сергию[4] чюдотворцу, и неотступное ея пребывание от обители его, и от коликих золъ избави нас Господь во обьстояние многихъ вой, молитвъ ради великих чюдотворцов, — глаголю же сего преподобнаго отца нашего великого чюдотворца Сергиа и ученика его, преподобнаго отца нашего Никона чюдотворца, — и колико чюдотворений показа нам Богъ угодники своими. И убояхся паки: зрях недостаточная внутренняго ми человѣка и многою молвою съмущаемъ во многих плищех в келарских службах и от многих тѣлесных изнемоганий великих, бывающих ми повсегда, к сему же и окаяньство свое свѣдый и недостоиньство и немощь любострасътну. Но понеже къ старости глубоцѣй уже преклонихся, и непщевах быти скорому отложению телесе моего, и убояхся казни раба оного, скрывшаго сребро господина своего и прикупа имъ несотворша,[5] и еже слышах бывшая чюдеса, ово же и очима своима видѣх, нужда ми бысть писати о содѣявших во обители чюдотворца молитвами его и возвѣстити вашей любви добрым торжником, «да нѣкое дарование духовно подамъ ко утѣшению вашему».[6]

Тогда бо ми не бывшу во обители во осадѣ, бывший от польских и литовских людей и руских измѣнниковъ, но в царствующем градѣ Москвѣ по повелѣнию державнаго, и пребывающу ми в дому чюдотворца на Троецком подвории в Богоявленском монастырѣ.[7] И аще и разстоянием далече, но близ бѣ милостию и посѣщением преподобный отецъ нашь Сергий. И тамо видѣх многа чюдеса, слышах о пришествии их въ царствующий град Москву со множеством хлѣбовъ на возилѣх и от стѣн текущий хлѣбъ, и умножение всяких потреб видѣх молитвами их в сущем ту Богоявлѣнском монастырѣ и ина многа чюдеса. О семъ убо въпреди слово изъявит. Егда же отступиша от обители полские и литовские люди и руские измѣнники со многим срамомъ, и от царствующаго града Москвы лжехристу со множеством студа бѣгству вдавшуся,[8] и бывшу ми паки в дому Живоначалныя Троица, и слышах бывшее великое заступление, и помощь над враги, и чудеса преподобных отецъ Сергия и Никона и испытах вся подробну со многим опасениемъ пред многими свѣдѣтели оставшихся иноковъ святолѣпных и доброразсудителных и от воинъ благоразумных и от прочих православных христьянъ о пришествии измѣнник ко обители, и о выласках, и о приступных боехъ, паче же о великих чюдотворениих преподобных отецъ и о пособлении их над враги. И от великих и преславных малаа избрах, яко от пучины морския горьсть воды почерпох, да поне мало напою жаждущая душа божественаго словесе. Написах сия о обьстоянии монастыря Троецкого вся по ряду, елико возмогохъ.

Да не позазрите ми о семъ, господие и братия, глаголюще, яко тщеславием или гордостию вознесохся, но поистиннѣ, по ревности Божии, грубостию же разума моего побѣждаем, коснухся дѣлу сему, Богу помогающу ми молитвъ ради чюдотворца. Много бо можетъ молитва праведнаго поспѣшествуема.

И яко всякъ разум книжный по своему сказанию не бывает, но еже слышахом и очима своима видѣхом, о семъ и свидѣтелствуем. Не подобает убо на истину лгати, но с великим опасением подобает истину соблюдати. Сие же изъясних писаниемъ на память намъ и предъидущим по нас родомъ, да не забвена будут чюдеса великих свѣтил, преподобных отецъ наших Сергиа и Никона о Христѣ Исусѣ, Господѣ нашем, Емуже слава во вѣки, аминь.

СКАЗАНИЕ, ЧТО РАДИ ТРОЕЦКОЙ СЕРГИЕВЪ МОНАСТЫРЬ БЫСТЬ ВО ОСАДѢ

Наказуя убо Господь всегда нас не престает и прибѣгающих к нему приемлет, отвращающих же ся з долготерпѣние м ожидает. И сего ради попусти ны в самовластии быти, да, егда в сѣтех, не разсуждая о себѣ, увязнем, и ниоткуду помощи не обрѣтше, въскорѣ к Нему умнии очи возведем и оттуду помощь получимъ. Сице убо попусти Господь Богъ владѣтелствующих нами первѣе попрателя иноческому чину розстригу Григория Отрепиева,[9] возвавшагося царьским сыном Дмитриемъ Ивановичем всея Русии и на царьский степень возше: и не в долго время той Григорий, достойную месть прием от Бога, злѣ скончася.

Потом же в того мѣсто инъ назвася.[10] И достизает и до царствующаго града Москвы, но не приемлем бываетъ. Всюду же в Росии слух о немъ протече, и сего ради вси воры к нему собрашася: не на царский убо престолъ того возвести, но вся древняа царская сокровища истощити. Вся же Росия от ложных царей злѣ стражет, и богатьство от всѣх градовъ на цари отъемлемо бывает. Народ же от околних стран всюду мечь поядает. Росии убо всей царь Василий Ивановичь[11] нарицается, от тушинскаго же вора все Росийское государьство разоряется.

Мали же нѣцыи гради в Помории[12] не соблазнишася, и тии по крестному целованию правяще к Московскому государству. Инии же далняго ради отстояния крѣпостны быша врагом росийскимъ поляком и измѣнником сиверскимъ.[13] Труден же путь бывает отвсюду приходити к Москвѣ всѣмъ доброхотьствующимъ по правдѣ: облегоша бо врази царствующий град воокругъ, и на всѣхъ путѣх хотящеи к нему притекати побиваеми бываютъ. И ради неимѣниа всяких потребъ конечнѣ град Москва во озлоблении бывает. От него же избѣгающеи, и не хотяще, ко врагомъ прилагахуся, и надежно о семъ врази веселяхуся.

Немало же время способствующе граду приходящеи людие, яже от Троица Живоначалныя Сергиева монастыря, ово убо прямо, ово же преимаяся преко тѣсными стезями и лѣсы нужно проходяще даже и до самого царствующаго града и ту со избранными вои и со извѣстными хранители пред всѣмъ народом всегда обрѣтающеся. Лестцы же, отбѣгающеи от царя Василиа, всегда сицеваа вору с поляки возвѣщают, сих же врагов христианских на дом Пресвятыя Троица завистию сердца растлевают. Долго же время под Москвою стояще и хотяще ю себѣ покорити. Но всевидящему оку недовѣдомая изволившу сотворити. Всяко убо царь Василий симъ сопротивляяся; дани и оброки от царства своего приемля, по Троецкой дороги приходящая, вся воином раздавая. Измѣнницы же от его руки даемая приемаху и въскорѣ сребролюбиа ради и кровопролития ко врагом притекаху. Царствующий же град Москва сих ради измѣны всяко колеблется, но искусившися от Гриши[14] и от Петруши,[15] и того вора не приемлют. И прилежащеи убо отвсюду пути полских ради приходов затвержены бывают: поляки бо часто прихождаху, московские посылки побивающе.

Велика же тогда полза царствующему граду бысть от обители чюдотворца Сергия ради святыхъ его молитвъ. Иже бо к морю на полнощь живущии людие на краех Студеного моря и Окиана къ царству всякъ промыслъ возвѣщаютъ и способляют. От Великого бо Новаграда, и от Вологды, и по Двинѣ рѣцѣ до моря, и на востокъ вся Сибѣрская земля и яже за нею вси способствоваху к Москвѣ. Такоже и от Нижегородския земли и от Казани вси безизмѣнно служаще. И ис тѣх всѣх прежереченных мѣстъ егда кому нѣкуды минути, то вси во обитель чюдотворца притекаху.

Тогда же в той велицей лаврѣ архимариту Иасафу[16] и келарю старцу Аврамию Палицыну, и с прочими доброхотствующими къ царьствующему граду, со всѣмъ усердиемъ велико тщание о сем показующе. И великъ промыслъ бываше от обители чюдотворца всѣмъ людем, к Москвѣ правящим во всяких нужах и в провожениихъ: и всяку вѣсть тѣмъ подаваху и от них восприемляху, себе убо соблюдающе и тѣх сохраняюще, до конца монастырьскую казну истощеваху. Вся Росиа царствующему граду способствующе, понеже обща бѣда всѣмъ прииде. Людие же, окрестъ живущеи обители, не токмо в сѣлех, но и от градов, мнози притекше со всею домашнею чадию ко обители чюдотворца, вѣдяще ту молитвы чюдотворца извѣстное заступление. И вси обще къ царствующему граду в бѣдах спострадуют. Воиньствующии же людие вси питаеми бывают от трапезы преподобных чюдотворцов; и поелику мощно всяко на смерть предаахуся.

О дѣлѣ же братолюбнѣм созидаемѣм велми сердца враговъ завистию ужасахуся: боящеся окаяннии, да не како, на начальствующее свѣтило зряще, и прочии от них отступят и къ правдѣ имутъ прилагатися. К дому бо великого чюдотворца вся Росиа, яко къ солнцу, зряще, и на его молитвы концы росийстии надѣющеся, противу врагом крѣпляхуся. Но аще и мала искра огня любве Божиа во обители чюдотворца возгорѣся, но напослѣдокъ велик пламень добродѣтелный распалися. На всѣх убо путех злодѣйствующим доброхоты от обители уловляеми бывают. И того ради совѣтомъ их лукавым препона велика сострояется.

Царь же Василий Иванович вскорѣ посла тогда к западным и к полунощным странамъ — въ Дацкую землю, и в Аглинскую, и в Свѣйскую[17] о обидѣ своей на полскаго краля и на своихъ измѣнников с ложным царемъ их, помощи прося. Ему же отдалѣвшеи по морю посланьми и дары велицѣми способствуют. Свѣйской же король Арцы-Карлус,[18] яко близ предѣлу его сущу, и той по суху немало избраннаго воиньства на помощь присла. О сем же бѣднѣ и яростнѣ дышут сердца еретикъ злочестивых. И немедлено посылают к велику врагу христианску Александру, пану Лисовскому,[19] плѣнующу тогда землю Рязанскую, и Володимерскую, и Нижегородскую, и иныя мѣста, по Росии живущая, дабы со всѣми воиньствы к совѣту их и к поможению вскорѣ пришелъ. Еже и соверши въскорѣ: кровь пиай человѣческую и грядый со огнемъ по пути от Владимиря и от Переславля ударяется стѣнамъ дому чюдотворца. И еже не того ради шествуя сын тмы, нощь едину препроводивъ, мечем окровавливая руцѣ, утѣшается; первое зло къ богоносну мужу показавъ, — началный посад Клемянтѣево[20] и во округъ ту жилища человѣческа в воздух дымом разлия. По его же отшествии народ во обители к мукам уготовляется. Трапеза бо кровопролитная всѣмъ представляется и чаша смертная всѣмъ наливается.

О СОВѢЪТЕ ВОРА С ЛИТВОЮ, ЕЖЕ РАЗОРИТИ ДОМ ПРЕСВЯТЫЯ ТРОИЦА

Собравшу же ся сонмищу сатанину и отверзъшим псомъ уста своя, и соборуют тщетная беззаконнии, сицевая глаголющи: «О царю великий Димитрий Иванович! Доколѣ стужаютъ великому твоему благородству граворонове сии, вогнѣздившиися во гробъ каменный, и докуду сѣдатые пакосътвуют намъ повсюду? Не токмо убо на путѣх вѣстников нашихъ преемлют, от лѣсъ исходяще, яко звѣри, посылаемии ими, но и смертем лютым предают без щадости. Наипаче же повсюду имѣют многи совѣтники, и вся грады развращаютъ служащеи симъ и любящеи сих; и всѣх всяко укрѣпляютъ, еже не покарятися твоему величеству и небрещи о твоемъ благородии, но служити учатъ царю Шубину,[21] печатлѣют же всяко писание, с лестми глаголюще: „Да сохранят убо васъ всегда молитвы великих чюдотворцев Сергиа и Никона”. Кто же убо сеи Сергий и Никонъ? Се убо обияхомъ всѣхъ воедино, яко гнѣздо птичие, и вси стерты быша от нас, яко птенцы. А сии, что суть противу толика множества покоршихся нам? Тебѣ убо, о великий росийский браздодержателю, самому извѣстно, такоже и нам, яко и от самых царских полатъ мнози ту пречернившеся живут. И аще тако имаши небрещи их, могутъ всегда пакостная устрояти нам. Слух же истинен всѣмъ нам возвѣстися, яко ждутъ князя Михайла Скопу с черными псы, свѣйскими нѣмцы,[22] и Федора Шереметева с понизовскими людми.[23] И тако вкупѣ вси собравшеся и твердыню сию занявъше, могутъ над нами побѣдители показатися. И еще донелиже не укрѣпишася, да повелит твое благородие всяко смирити сих. И аще не обратятся, то разсыплемъ в воздух прахомъ вся жилища их».

Велехвално же емлется за се тезоименитый гугнивому[24] гетманъ Сапѣга[25] с подручными тому воиньствы и всегоркий Александръ Лисовский с воры рускими. И тако на путь злый поспѣшаются.

ПРИХОД ПОД ТРОИЦКОЙ СЕРГИЕВЪ МОНАСТЫРЬ ПАНОВ ПОЛСКИХ И ЛИТОВСКИХ И РУСКИХЪ ИЗМѢННИКОВ, ГЕТМАНА ПЕТРА САПѢГИ[26] ДА ПАНА АЛЕКСАНДРА ЛИСОВЪСКОГО И ИНЫХЪ МНОГИХЪ

В лѣта 7117-ое, въ царство благовѣрнаго и христолюбиваго царя и великого князя Василия Ивановича всея Русии и при святѣйшем патриархе Ермогене[27] Московском и всея Русии, Пресвятыя же и Пребезначалныя Троица Сергиева монастыря при архимарите Иасафе и при келарѣ старцѣ Аврамии Палицыне, Богу попустившу за грѣхи наша, сентября въ 23 день, в Зачатие честнаго и славнаго пророка и предтечи крестителя Господня Иоанна, прииде под Троецкой Сергиевъ монастырь литовской гетман Петръ Сапѣга и панъ Александръ Лисовской с полскими и литовскими людми и с рускими измѣнники по Московской дорогѣ.

И бывшу ему на Клемянтѣевскомъ полѣ, осадные же люди, из града вышедше, конные и пѣшие, и с ними бой великъ сотвориша, и милостию Пребезначалныя Троица многих литовских людей побили, сами же во градъ здравы возвратишася.

Богоотступницы же, литовские люди и руские измѣнники, сия видѣвше, воскричаша нелѣпыми гласы, спѣшно и сурово обходяще со всѣх стран Троицкой Сергиевъ монастырь. Архимаритъ же Иасафъ и весь освященный соборъ со множествомъ народа вниде во святую церковь Святыя Живоначалныя Троица, и ко образу Пресвятыя Богородица и ко многоцѣлбоносным мощемъ великаго чюдотворца Сергиа молящеся со слезами о избавлении. Градстии же людие округ обители слободы и всякиа службы огню предаша, да не когда врагом жилище и тѣснота велия будетъ от них. Гетман же Сопѣга и Лисовъской, разсмотривше мѣстъ, идѣже имъ с воиньствы своими стати, и раздѣлившеся, начаша строити себѣ станы и поставиша два острога и в них крѣпости многие сотвориша и ко обители пути вся заняли, и никому минути мимо их невозможно ни в дом, ни из дому чюдотворца.

О УКРѢПЛЕНИИ ОСАДЫ

Осадные же воеводы, князь Григорей Борисович Долгорукой да Алексѣй Голохвастовъ,[28] и дворяне приговорили с архимаритом Иасафом и з соборными старцы, что покрѣпити бы град осадою и всѣх бы людей привести х крестному цѣлованию, и головамъ быти старцом и дворяномъ, и раздѣлити градския стѣны, и башни, и ворота, и наряд устроити по башням и в подошевных боехъ, да всяк кождо их вѣдает и хранитъ свою страну и мѣсто и вся яже на бранную потребу устрояютъ, и с приступными людми бьются со стены, а из града и на иную ни на которую службу да не исходят. А на выласку и въ прибавку къ приступнымъ мѣстом людей особь устрояют.

Празднику же свѣтло торжествуему память преподобнаго отца нашего Сергия чюдотворца, сентября въ 25 день,[29] и бѣ тоя нощи ничто же ино от градских людей слышати развѣ воздыхание и плачь, понеже от околних мнози прибѣгше и мнѣвше, яко вскорѣ преминется великая сия бѣда. И толика тѣснота бысть во обители, яко не бѣ мѣста праздна. Мнози же человѣцы и скоты бес покрова суще; и расхищаху всяка древеса и камение на создание кущь, понеже осени время наста и зимѣ приближающися. И друг друга рѣюще о вещи пометнѣй и от всяких потребъ неимущих всѣмъ изнемогающим; и жены чада раждаху пред всѣми человѣки. И не бѣ никому съ срамотою своею нигдѣ же скрытися. И всяко богатьство небрегомо и татми не крадомо; и всякъ смерти прося со слезами. И аще бы кто и камяно сердце имѣлъ, и той, видя сия тѣсноты и напасти, восплакался, яко исполнися на нас пророческое слово реченное: «Праздники ваша свѣтлыа в плач преложу и в сѣтование, и веселие ваше в рыдание».[30]

О ВИДѢНИИ СТОЛПА ОГНЕНАГО

Тогда же нѣцыи старцы и мнози людие видѣша знамение не во снѣ, но наявѣ. От них же единъ священноинокъ Пимин в ту нощь на память Сергия чюдотворца моляшеся Всемилостивому Спасу и Пречистѣй Богородици. И се во оконце келии его свѣт освѣти. Ему же позрѣвшу на монастырь, и видѣ свѣтло, яко пожаръ, и мнѣвъ, яко врази зажгоша монастырь. И в той час изшед на рундукъ келейной. И зрит над церковию святыя живоначалныя Троица над главою столпъ огнян[31] стоящъ даже до тверди небесныя. Священникъ же Пимин велми ужасеся страшному видѣнию и возва братию свою ис келии: диакона Иосифа да диакона Серапиона и из иных кѣлей старцов многих и мирян. Они же, видѣвше, чюдишася знамению тому. И помалѣ столпъ огненый начат низходити и свится вмѣсто, яко облако огнено, и вниде окном над дверми въ церковь Пресвятыя Троица.

О КРЕСТНОМЪ ЦѢЛОВАНИИ

Всенощному же славословию и молебном совершившимся, и абие собравшемся множество народа, и совѣтом началникъ и всѣх людей крестное цѣлование бысть, что сидѣти во осадѣ без измѣны. В первых воеводы, князь Григорей Борисович Долгорукой да Алексѣй Голохвастов, цѣловали Животворящий Крестъ Господень у чюдотворцовы раки, такоже и дворяне и дѣти бояръские, и слуги монастырские,[32] и стрѣлцы, и все христолюбивое воинство, и вси православные христиане. И оттолѣ бысть во градѣ братолюбство велие, и вси со усердиемъ без измѣны ратовахуся со враги. И тогда литовские люди уставиша сторожи многие около Троецкого монастыря, и не бысть проходу ни из града, ни во градъ.

О ДУМѢ ПАНОВЪ

Того же мѣсяца въ 29 день полские и литовъские люди и с первосовѣтники своими, рускими богомерскими отступники, всячески размышляюще и совѣтующе тщетная. «Коими образы, — глаголюще, — возможем взяти Троецкой Сергиевъ монастырь, или коею хитростию уловити можем?» И тако совѣт составляют: ово приступы взяти, яко некрѣпокъ глаголюще град и низкостѣненъ; инии же ласкою и грозою повелѣваху у воевод и у народу прошати монастыря. «Аще ли и сим не увѣщаемъ их, и мы коиждо свой подкопъ под городовую стѣну подведемъ и без крови можем градъ взяти». Сице же совѣт ихъ положенъ бысть. На себе бо уповаша, а не на Бога жива, царюющаго вѣки. Якоже писано есть: «Да не хвалится силный силою своею»,[33] вси бо, надеющеися о силѣ своей, погибоша. Воистинну «всуе всяк человѣкъ»[34] и «суетно течение его».[35] И паки: «Избавлю избраннаго моего от оружиа люта» и «осѣню над главою его въ день брани».[36]

Сиа же они совѣтовавше и ничто же успѣша, но всуе трудишася, без Божия бо помощи ничто же может сотворити человѣкъ, Богъ бо есть творит, яко же хощет, и воли его кто противится? Совѣт же гетману Сапѣге и Лисовскому сице уложившем, и въ 29 день прислаша во град Троицкой Сергиевъ монастырь сына бояръсково Безсона Руготина с листомъ, такоже и архимариту з братьею з грозами, имѣющь образ сицевъ:

Грамота

«От великого гетмана Петра Павловича Сапеги, маршалка и секретаря Кирепецкого и Трейсвяцкаго и старосты Киевскаго, да пана Александра Ивановича Лисовского во град Троецкой Сергиевъ монастырь воеводам, князю Григорию Борисовичю Долгорукому да Алексѣю Ивановичю Голохвастову, и дворяном, и дѣтем боярским, и слугам монастырьским, и стрѣлцом, и казаком, и всѣмъ осадным людемъ, множеству народу. Пишем к вамъ, милуючи и жалуючи вас: покоритеся великому государю вашему, царю Дмитрею Ивановичю,[37] здайте намъ град. Зѣло пожалованы будете от государя царя Дмитрея Ивановича. Аще ли не здадите, да вѣсте, яко не на то есмя пришли, не взявъ града, прочь не отойти. Наипаче же сами вѣсте, колицы гради царя вашего московскаго взяхом; и столица ваша Москва и царь вашь сѣдитъ во осадѣ. Мы же пишем к вамъ, снабдяще благородие ваше. Помилуйте сами себе: покоритеся великому имяни государю нашему и вашему. Да аще учините тако, будет милость и ласка к вам государя царя Дмитриа, яко ни единъ великих вас у вашего царя Василия Шуйского пожалован есть. Пощадите благородство свое, соблюдите свой разумъ до нас. Не предайте себе лютой и безвременной смерти; соблюдите себе, и паки — соблюдите сами себе и прочих. Аще же за сею ласкою увидите лице наше, а мы вам пишем царскимъ словомъ и со всѣми избранными паны заистинствуемъ, яко не токмо во градѣ Троецком намѣстники будете от государя нашего и вашего прирожденного, но и многие грады и села в вотчину вам подастъ, — аще здадите град Троецкой монастырь. Аще же ли и сему не покоритеся, милости нашей и ласки, и не здадите нам града, а дастъ Богъ возмем его, то ни един от вас во градѣ милости от нас узрит, но вси умрутъ злѣ».

Такоже и архимариту пишутъ: «А ты, святче Божий, старѣйшино мнихом, архимарит Иасаф, попомните жалование царя и великого князя Ивана Василиевича всея Русии, какову милость и ласку стяжалъ к Троецкому Сергиеву монастырю и к вамъ, мнихомъ, великое жалование. А вы, беззаконники, все то презрѣли, забыли есте сына его, государя царя Дмитриа Ивановича, а князю Василию Шуйскому доброхотствуете и учите во градѣ Троецком воинство и народ весь сопротивъ стояти государя царя Дмитрея Ивановича, и его позорити, и псовати неподобно, и царицу Марину Юрьевну[38] и насъ. И мы тебѣ, святче архимарит Иасафъ, засвидѣтелствуем и пишем словомъ царским: запрѣти попом и прочим мнихомъ, да не учат воиньства непокарятися царю Дмитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам град отворите без всякия крови. Аще ли не покоритеся и града не здадите, и мы заразъ, взявъ замокъ вашъ, и васъ, беззаконниковъ, всѣх порубаемъ».

Архимарит же Иасафъ з братьею и воеводы и все воиньство, видѣвъше лукавую лесть, яко всячески хотятъ разорити дом Пресвятыя Троица, и вси вкупѣ со смиреномудрием, с плачемъ и рыданиемъ Господа Бога моляще о избавлении града, глаголюще сице: «Надежда наша и упование, Святая Живоначалная Троица, стѣна же наша и заступление и покров, Пренепорочная Владычица Богородица и Приснодева Мариа; способники же нам и молитвеници к Богу о насъ, преподобнии отцы наши, велицыи чюдотворцы Сергий и Никон!» Сими же словесы и благоумными совѣты въ богоспасаемомъ градѣ Троецком монастырѣ благодать Божия со упованиемъ всѣм сердца на подвигъ адаманта твердѣйша укрѣпи.

О ОТПИСКѢ К ПОЛЯКОМЪ И КО ВСѢМ ИЗМѢННИКОМ

Воеводы же приговорили с архимаритом и с прочими соборными старцы и з дворяны, и со всѣми воинскими людми, противъ их льстивыя грамоты к Сопѣге и Лисовскому отписку учиниша сице:

«Да вѣсть ваше темное державство, гордии началницы Сапѣга и Лисовской и прочаа ваша дружина, вскую насъ прелщаете, Христово стадо православных христиан, богоборцы, мерзость запустѣниа. Да вѣсть, яко и десяти лѣт християнское отроча в Троецком Сергиеве монастырѣ посмѣется вашему безумству и совѣту. А о нихже есте к нам писасте, мы же, сиа приемше, оплевахом. Кая бо полза человѣку возлюбити тму паче свѣта и преложити лжу на истину и честь на безчестие, и свободу на горкую работу? Какоже вѣчную оставити нам святую истинную свою православную христьанскую вѣру греческаго закона и покоритися новым еретическим законом отпадшимъ християнския вѣры, иже проклятии быша от четырех вселенских патриархъ? Или кое приобрѣтение и почесть, иже оставити нам своего православнаго государя царя и покоритися ложному, врагу, вору и вам, латине, иновѣрным, и быти нам, яко жидом или и горши сих? Они бо, жидове, не познавше, Господа своего распяша, нам же, знающим своего православнаго государя, под ихже царскою християнскою властию от прародителей наших родихомся в виноградѣ истиннаго пастыря Христа, како оставити нам повелѣваете христианского царя? И ложною ласкою, и тщетною лестию, и суетным богатством прельстити нас хощете. Но ни всего мира не хощем богатства противу своего крестного цѣлования».

И тако с тѣми грамотами отпустивъше в табары.

О ПОСТАВЛЕНИИ ОКОЛО ГРАДА СТѢНОБИТНЫХ ХИТРОСТЕЙ

Того же мѣсяца въ 30 день богоборъцы, Сапѣга и Лисовской, приимше отписку и видѣвше к ним непокорение градских людей, и исполнишася ярости и повелѣша всему своему литовскому и рускому воиньству приступати ко граду со всѣх стран и брань творити. Градстии же людие биющеся с ними крѣпко, Сапѣга же и Лисовской повелѣша туры прикатити и наряд поставити.[39] И той нощи туры многие прикатили и наряд поставили. Первые за прудом на Волкуше горѣ, другие за прудом же подлѣ Московской дорогѣ; третьие за прудом же на Терентѣевской рощи; четвертые на Крутой горѣ противъ мѣлниць, пятые туры поставили на Красной горѣ против Водяные башни; шестые поставили на Красной же горѣ против погребов и Пивново двора и келарѣвых кѣлей; седмые по Красной же горѣ против келарские и казенных полатъ; осмые из рощи на Красной же горѣ против Плотнишные башни; девятые туры поставили на Красной же горѣ подлѣ Глиняново врага, противъ башни Конюшенных воротъ.[40] И подлѣ туров ископаша ровъ великъ, из рощи от Келарева пруда и до Глиняново врага, и валъ высок насыпали, и по-за тому валу конные и пѣшие люди ходяще.

О НАЧАЛѢ СТРѢЛБЫПО ГРАДУ

Мѣсяца октября въ 3 день начаша бити из-за всѣх туровъ, и биюще по граду шесть недѣль беспрестанно изо всего наряду и из верховых, и разженными желѣзными ядры. Обители же Пресвятыя и Живоначалныя Троица покровена бысть десницею вышняго Бога, и нигдѣ же не зажгоша. Ядра бо огненые падаху на празные мѣста, в пруды и въ ямы мотылныа, а разженые желѣзныя ядра из древяных храмин безпакостно изимающе. А иже увязнувших в стѣнах не узрят, тии сами устываху. Но воистинну убо дѣло се промыслъ бысть самого превѣчнаго Бога Вседеръжителя, яже творит преславная имиже вѣсть неизреченными своими судбами. Сущии же на стѣнахъ града людие, не могуще стояти, сохраняхуся за стѣны: изо рвов бо и изъ ямъ меж зубцов прицѣлены быша пищали. И тако людие стояще неотступно, ждуще приступу, и о сем едином и крѣпляхуся. А иже в башнях у наряду, и тѣм велика бѣда бысть и муки от стрѣляния. Стѣнам бо градным трясущимся, и камению разсыпающуся, и вси злѣ страждуще. Но дивно о сем строение Божие бѣ: во время бо стрѣляния зряще вси плинфы разсыпающеся и стрѣлницы и стѣны сътрясаемы, по единому бо мишеню от утра даже до вечера стрѣляние бываше, паки же стѣны нерушимы пребываху. Сповѣдающе же часто о сем врази, яко «зрим всегда в стрѣлянии огнь исходящь от стѣнъ и дивимся о сем, что не от камени, но от глины искры сыплются».