– Я никогда его раньше не видела. Наверняка он мало известен. Откуда ты его знаешь?
– Я – нет. Папу познакомили с ним, когда мы приехали. Это здорово. – Кон явно развлекался. – Возможно, ему придется близко познакомиться с бокалом вина, который Орла держит в руке.
– Черт. Может, нам вмешаться?
– Не стоит. Я бы очень не хотел, чтобы меня тоже облили.
– Но кто же это?
– Кристи Карсон. Это он написал ту мерзкую рецензию, помнишь?
Милли очень хорошо помнила; эта рецензия изменила всю ее жизнь.
И еще она помнила фотографию автора на сигнальном экземпляре его романа.
Качая головой и с жалостью глядя на Кона, Милли сказала:
– Нет, это не он.
А в другой части зала Орла заявила:
– Вы не можете быть Кристи Карсоном. Вы совсем на него не похожи.
Его глаза блестели, но нервы явно были на пределе, он готов был сбежать, если в его сторону плеснут вином.
– Вообще‑то это правда. Мы поразительно похожи.
Орла нахмурилась:
– Я видела вашу фотографию. Там были не вы?
– О, там был я.
– Вы выглядели как дикарь с Борнео.
– Верно, ее сделали, когда я переживал стадию «дикаря с Борнео», – серьезно объяснил он. – Длинные волосы, борода, свирепое выражение лица, соответствующая работа.
– Мы думали, вам около пятидесяти.
– Я знаю. Это все растительность на лице. Она очень старит. – И весело добавил: – Обещайте, что никогда не отрастите бороду.
– Но почему вы хотели, чтобы люди думали, что вы так выглядите?
– Ладно. Возьмем ваши публичные фотографии. – Кристи Карсон пристально смотрел ей в глаза. – Вас обслуживает парикмахер, я прав? Визажист, стилист. А фотограф устанавливает освещение так, чтобы вы выглядели как можно лучше.
Это была правда. Орла спросила с вызовом:
– Ну и что?
– Ничего, нормально. Это полностью соответствует тому типу книг, которые вы пишите. Именно этого ждут от вас ваши читатели. – Он пожал плечами. – У меня все по‑другому. Мой писательский стиль более...
– Интеллектуальный? – подсказала Орла.
– Мужской. В общем, если вас это утешит, моя мать пришла в возмущение, когда увидела то фото. Она сказала, что я ни на что не похож, и велела привести себя в порядок. И вот я стал таким. – Он провел рукой по постриженным кудрявым волосам и свежевыбритому подбородку. – В общем, я привел себя в порядок.
Орла не находила слов. Но это длилось недолго.
– Считается, что вы затворник. – Она говорила обвинительным тоном, пальцы ее крепко сжимали бокал с вином. – Вы никогда не давали интервью. Тогда что вы делаете здесь сегодня вечером?
Орла давно убедила себя, что Кристи Карсон живет отшельником где‑то в ирландской глуши, в убогом каменном коттедже без отопления... Любой журналист, посмевший приблизиться к его хибаре, рисковал напороться на поток брани и на последний аргумент в споре в виде двустволки.
Она не могла ничего поделать. Она была романисткой.
– Я не люблю давать интервью, – согласился Кристи Карсон; морщинки вокруг его глаз углубились от смеха. – Но это не значит, что я живу затворником. Во всяком случае, теперь недоразумения разъяснились, и нас не нужно уже представлять друг другу. Возможно, теперь мы можем приступить к более серьезным делам. – Кивая на почти полный бокал Орлы, он медленно произнес: – Так вы собираетесь выплеснуть это на меня или нет?
Орла сомневалась. Первый шок уже почти прошел. Внутри у нее снова запорхали бабочки.
– Я еще не решила.
О, эта улыбка! Она была в явном замешательстве. Плеснуть вином в ужасное бородатое лицо дикаря с Борнео было бы просто – даже очень приятно, – но здесь был совсем другой случай.
Похоже, сердце ее уже не лежало к этому.
Кроме того, его смокинг был так хорошо скроен и стоил явно недешево.
Наблюдая, как она взвешивает все «за» и «против», он поднял брови.
– Да? Нет?
– Буду держать вас в напряжении.
Вьющийся вокруг фотограф выглядел разочарованным.
– Всех приглашают на ужин, – объявил Джей Ди, который героически присутствовал при этой беседе. – Идем, дорогая. Ты за моим столиком.
Орла почувствовала себя двухлетней девочкой, у которой вдруг отобрали подарок ко дню рождения. Еще до того, как она успела его развернуть.
Все двигались к выходу из бара, устремляясь к двустворчатым дверям в конце коридора. В «Зале девяти королей» им предстояло два часа – как минимум – поглощать пищу и поддерживать вежливые разговоры с соседями по столу, прослушивать устрашающее количество речей (смешных и не очень) и созерцать вручение десятка или около того наград. Что, по правде говоря, было скучным занятием, если ты не номинирован.
Кроме того, предполагалось, что они будут аплодировать, пока не заболят руки.
Орла обычно обожала такие мероприятия, но на этот раз поняла, что получила бы от этого удовольствие, только если бы Кристи Карсон сидел за их столиком.
– Готова, дорогая? – Джей Ди весело протянул ей руку. – Ну, пойдем.
* * *
Конечно, они сидели за разными столиками. Даже не рядом. Со своего места в задней части просторного зала Орла видела, что столик Кристи Карсона у самой сцены. Она слегка подвинула свой стул, и ей стало видно, что он непринужденно болтает с женщиной, сидящей справа от него – актрисой‑кокеткой, только что выпустившей свою автобиографию.
Орле хотелось, чтобы сейчас он болтал с ней; она вспыхнула, когда он посмотрел в ее сторону и их взгляды встретились. Она поспешно наполнила бокал и улыбнулась Милли и Кону, которые уже присоединились к ним. Они смеялись, поддразнивали друг друга и действительно были идеальной парой.
Довольная результатом, Орла спросила:
– Как тебе понравился сюрприз?
– Восхитительный. А тебе? – улыбнулась ей в ответ Милли. – Я не могла поверить, что это он!
– Я тоже.
Такую физиономию мог бы состроить пятнадцатилетний, но у Орлы тоже получилось. Но эта озорная гримаса должна была свидетельствовать о том, что ты кого‑то терпеть не можешь, а совсем не тайно им увлечена.
– Я думал, придется вызывать охрану, чтобы оттащить тебя от него, – подмигнул Кон. – Может, даже «скорую помощь».
Орла скромно потерла руки:
– О, всему свое время.
– Но как он реагировал, когда ты на него наскочила? – Милли не терпелось узнать; к сожалению, им мешал Кон – он сидел слишком близко и мог подслушать. – Что его заставило написать ту ужасную рецензию?
– Я его еще не спрашивала. – Орла откинулась назад, пропуская официанта, ставившего на стол первую смену блюд.
Милли была поражена:
– Почему?
– К чему спешить? У нас впереди весь вечер. – Когда награды будут вручены, придет время для более серьезного занятия – питья и сплетен. Орла не могла дождаться. А вслух она добавила небрежно: – Пусть попотеет от страха.
– Она ведет себя как настоящий профессионал, – заявил Джей Ди. – Морочит ему голову, снова морочит, потом – бамс! Парень даже не догадается, откуда последовал удар.
Закуска выглядела очень аппетитной, но желудок Орлы был настолько перекручен, что она не могла есть. Посмотрев через зал, она увидела, что Кристи Карсон – о боже – опять поймал ее взгляд.
Не обращай на него внимания, подумала Орла. Что это со мной?
Как будто она не знала.
– С тобой все в порядке? – спросила Милли.
Взяв вилку, Орла широко улыбнулась:
– Со мной все замечательно!
В течение следующего часа она заставляла себя участвовать в беседе. Разговор ни на минуту не прекращался, и Орла каждому находила что сказать. Ужин начался и закончился. Когда все было съедено, начались речи. Объявили первые награды, и победители стали подниматься на сцену, чтобы получить свои трофеи.
Когда ее мочевой пузырь стал возражать против такой несправедливости – ведь его наполнили вином, сжав в пределах такого узкого платья, – Орла незаметно удалилась. Пока ведущий объявлял краткий список «Лучших путеводителей», Орла скрылась в туалете.
Через пять минут она тщательно пудрила нос перед зеркалом в золоченой раме над раковиной, когда дверь распахнулась, и появился Кристи Карсон.
Не вошел. Медленно вплыл.
Сердце Орлы зазвенело, как школьный звонок, и она сыпанула на нос слишком много пудры.
– Не тот туалет. Этот для дам.
– Тот самый. – На его лице медленно появилась гипнотическая улыбка. – Дело в том, что я ищу даму.
Клик, клик, клик, защелкало сердце Орлы, клик, клик.
Она быстро стряхнула с носа лишнюю пудру «Эсте Лаудер» и спросила:
– Вы меня преследуете?
Кристи Карсон оглянулся вокруг. Никого больше в туалете не обнаружив, он снова перевел взгляд на Орлу.
– Я бы сказал, это очень близко к истине, верно?
По крайней мере, он дал ей достаточно времени, чтобы использовать туалет по назначению. Это доказывало, что он действовал обдуманно. Что, если бы он прервал ее, когда она писала?
А вслух Орла сказала:
– Почему?
– Я скучал без тебя. – Его голос был мягок, он подошел ближе. – Я был одинок без тебя. Я не хотел ждать еще целый час, прежде чем мы снова сможем поговорить.
Уф.
– Почему же?
– Потому что иногда встречаешь кого‑то и... просто знаешь. – Кристи остановился, пожал плечами. – Ты не согласна?
ДА, ДА!
– Не уверена. Знаешь что?
– Понятия не имею. Просто... знаешь.
Он был ирландцем. Пришло время сладких речей. С такими глазами и таким напевным выговором он мог сказать что угодно, и ему все сошло бы с рук.
– Почему ты написал ту рецензию? – беспомощно спрашивала Орла.
– Почему? Потому что это правда, – отвечал он ей, не дрогнув. – Признайся, ведь ты сама уже это знала. Ты жила, производя барахло, совсем не думая о своих книгах. Прекрасный способ для ленивого человека заработать пару миллионов. Ты гораздо лучше как писательница, чем сама считаешь. Тебе нужна была хорошая встряска. Посмотри мне в глаза и скажи честно: разве я не прав?
– Та статья была ударом ниже пояса. Не представляешь, как ты меня обидел.
– Так и нужно было, чтобы она подействовала. Расскажи, что ты сейчас делаешь.
– Нечто абсолютно новое. – И бесстрашно добавила: – И сногсшибательное.
Возможно, не слишком скромно. Но вполне правдиво.
Вокруг глаз у Кристи появились морщинки.
– Видишь? Значит, сработало.
Он подошел ближе, и Орла уловила легкий запах лосьона после бритья и сигарет. Неожиданно она поняла, что запах табака ей уже не так противен.
– Что ты делаешь?
– Я еще не поблагодарил тебя за те славные вещи, которые ты написала обо мне. Должен признаться, – на его лице появилась ироничная улыбка, – я чуть не описался от страха и не сбежал, когда услышал, что ты будешь рецензировать мою книгу.
– Я писала славные вещи не о тебе. Только о твоей книге.
У него был самый красивый рот, который Орла когда‑либо видела. Она смутно слышала приветствия и бурные аплодисменты, доносившиеся с церемонии в «Зале девяти королей».
– Я думал, ты будешь мстить.
– Я так и сделала. Если дашь мне свой адрес, я пришлю наброски первых отзывов, которые я состряпала. А всего их двести восемнадцать. – Она заставила себя оторвать взгляд от его волшебного рта. – Но мы решили, что для печати я буду доброй. Поднимусь выше мести. Чтобы тебе стало стыдно.
– Тебе это удалось. Но все равно спасибо. – Приблизившись еще, Кристи приподнял ее лицо и поцеловал.
И целовал, и целовал, и целовал.
Орла почти тут же растаяла и выдохнула:
– Невероятно. Кто‑нибудь может войти. Прекрати.
Но по мере того как она произносила эти слова, пальцы ее погружались в его шелковистые темные волосы. Похоже, они не хотели его отпускать.
– У меня есть идея получше. – Улыбаясь, Кристи подвел ее к одной из пустых кабинок. Когда он завел ее внутрь и захлопнул дверь, раздался еще один громоподобный взрыв аплодисментов, сопровождаемый смехом и хриплыми криками восторга.
– Надеюсь, в этом туалете нет «жучков». – Орла дрожала от предвкушения, а его руки уже ловко расстегивали ее русалочье платье. – И все они аплодируют не нам.
ГЛАВА 56
С одной стороны, Милли считала, что, вероятно, хорошо, что Орла пропустила эту часть церемонии. С другой стороны, уже прошло много времени, с тех пор как она покинула их столик.
Уже почти пятнадцать минут.
Отодвинув назад свой стул, Милли наклонилась к Кону и сказала:
– Пойду узнаю, куда подевалась Орла. Проверю, все ли с ней в порядке.
Когда Милли открыла дверь в женский туалет, ей показалось, что там никого нет. Остановившись на пороге, она спрашивала себя, не почувствовала ли Орла себя плохо и не вернулась ли в номер.
Затем она услышала легкий глум и заметила, что одна из кабинок заперта изнутри.
– Орла?
Ответа не было.
– Орла?
Ничего. Она потеряла сознание?
– Орла, это ты? С тобой все нормально? Через мгновение из запертой кабинки раздался голос Орлы, который звучал весьма странно:
– Все в порядке, все хорошо. Я... э... выйду через минуту.
Милли нахмурилась.
– Мне не нравится твой голос. Куда ты пропала? Что происходит?
На этот раз она услышала быстрый приглушенный смех. Он сопровождался каким‑то шуршанием. Милли инстинктивно наклонилась и заглянула в узкий просвет между дверью кабинки и зелено‑черной мраморной плиткой пола.
Она не была полной дурой и сразу все поняла.
– Орла. Плохие новости. У тебя выросли две лишние ноги.
Снова тихий смех, на этот раз на грани истерики.
– Проклятье, – наконец выдохнула Орла. – Две лишние ноги. Мне это совсем не нравится.
– А мне не нравится выступать в такой роли и портить людям удовольствие, но в любую минуту сюда может зайти кто‑нибудь еще, и тогда вы застрянете. Я правда думаю, что вам лучше выйти сейчас.
Тогда я увижу, с кем ты там, бесстыжая распутница!
В этот момент снаружи, в коридоре, послышался возбужденный мужской голос, который выкрикивал:
– Кто‑нибудь видел Кристи Карсона?
В кабинке застегнули молнию, этот звук сопровождался хихиканьем и шуршанием. Затем дверь кабинки отперли и открыли.
–...видите, это основной принцип, по которому работает механизм спуска, он имеет вот такой изгиб, – старательно объяснял Кристи Карсон, выходя вслед за ухмыляющейся, розовощекой Орлой. Изобразив удивление при виде Милли, Карсон сказал:
– О, привет!
– Прежде чем подниметесь на сцену, советую заправить рубашку в брюки, – с серьезным видом порекомендовала ему Милли. – Вас ищут, чтобы вручить награду «Автор года».
– Правда? – Кристи Карсон улыбнулся. – Это второе приятное событие за сегодняшний вечер.
Когда церемония закончилась, гости занялись более серьезными делами – они стали пить, переходить от столика к столику, праздновать и сплетничать. Утешали тех, кого номинировали, но которые ничего не получили – им говорили, что они заслужили награду. Победителей все время фотографировали, у них брали интервью. На столах открывали множество бутылок шампанского. Джей Ди хвастался перед журналистами своим новым приобретением: двадцатипятилетний молочник, который написал сенсационный роман о приключениях и волшебстве и который легко заткнет за пояс Гарри Поттера.
– Так ему легче справляться с маминой болезнью, – объяснил Кон, наполняя бокал Милли. Им не нужно было общаться со всеми, поэтому они наконец остались одни за столиком.
– Как она?
– Неплохо. Дома, отдыхает. Она настояла, чтобы папа пошел сюда сегодня. – Он сделал паузу. – У нее нет болей, это немного утешает.
– А как дела у тебя?
Он улыбнулся и откинулся на стуле.
– Хорошо. Я встретил кое‑кого. Милли сжала его руки, радуясь за него.
– Замечательно! Это серьезно?
– Кто может сказать? Но мы прекрасно проводим время. Он техник‑осветитель. Его зовут Джо, и это очень удобно. Моя мама думает, что это сокращение от Джозефины. Он понимает, какая у меня ситуация и почему нам нужно быть осторожными. Посмотрим, как дальше пойдут дела. – Он сделал паузу. – А как ты?
Милли чуть его не расцеловала – она уже думала, что он никогда не спросит. Кон был единственным человеком, которому она могла довериться. Она сразу же выложила всю печальную историю.
– Тот, с которым я говорил на пляже. – Кивнул Кон, вспоминая день после приема у Орлы. – Мы попытались разглядеть твою татуировку. Тебе не приходило в голову, что, возможно, эта татуировка мешает твоей личной жизни? Если бы ты позволила нам посмотреть на нее, все могло бы обернуться по‑другому для тебя и для Хью. Вы бы могли быть сейчас безмятежно счастливы. Подобно католику, который исповедался в своих грехах. Если бы ты мне ее показала...
Он подшучивал над ней, а тем временем его теплая рука дюйм за дюймом пробиралась по ее ноге.
– Кыш! – Милли хлопнула его по руке, когда она уже добралась до края ее подола. – Поменяем тему разговора. Орла приближается.
Поболтав за несколькими столиками, Орла возвращалась обратно; она не могла не улыбаться. Ее зеленые глаза стали еще ярче. Если бы у нее был хвост, он бы сейчас распушился. Она никогда в жизни не выглядела более счастливой и полной жизни.
– Я подошла, чтобы пожелать вам доброй ночи. Я совсем разбита. Ух, что за вечер – я еле держусь на ногах!
– Неудивительно, – почти неслышно пробормотал Кон.
– О! Она тебе рассказала! – Орла притворилась, что возмущена.
– Вся эта необычайная активность в тесном пространстве – ты потратила слишком много сил, – поддразнивал он. – Конечно, она рассказала.
– Завтра утром будет моя очередь – я хочу услышать все, что делали вы, не в состоянии стереть идиотскую улыбку с лица, сурово – вернее, как бы сурово – заявила она Милли. А для Кона добавила: – И постарайся, чтобы это было интересно.
– Когда тебя разбудить? – невинно спросила Милли. – Шесть? Семь?
– Боже, нет. Я же сказала, что очень устала и страшно хочу выспаться! – Весело расцеловав их обоих, Орла сделала вид, что зевает.
– Дело в том, что у меня стащили кошелек, и я не могу добраться до дому, – сказал Кон. – Ты не сможешь приютить меня в своем номере на эту ночь? Обещаю, я тебя не побеспокою.
– Извини, нет. – Орла улыбалась ему сладкой улыбкой. – Абсолютно исключено.
Кристи Карсон тоже попрощался и скромно выскользнул из помещения вскоре после нее. Уходя, он подмигнул Милли.
Милли проверила время и пробормотала:
– Пять минут и двадцать три секунды. Я выиграла.
– Ясно, что он не голубой, – вздохнул Кон. – Иначе он так быстро не покинул бы зал и не поднялся бы по тем ступенькам. – Тряхнув темной головой, он добавил: – Надеюсь, он не разобьет ей сердце.
– Не будь таким пессимистом. Это лучшие минуты в ее жизни. – Сев поудобнее, Милли покрутила в руке свой бокал с шампанским. – Черт, после стольких лет с Джайлсом она это заслужила.
– Это как впервые опробовать «Андрекс», после того как долгие годы пользовался ужасной, шершавой бумагой.
Милли хихикнула.
– Не уверена, что Орле польстило бы, если бы она услышала, что ты сравниваешь ее любовников с туалетной бумагой.
– Я устал. Наверное, дело в смене временных поясов. – Кон потянулся и зевнул, обнажив пару золотых коронок. – Боже, извини, ничего не могу поделать.
Он снова зевнул. В отличие от Орлы, он действительно очень утомился.
– Ты уже исполнил свой долг. – Милли похлопала его по руке. – Пора домой.
– А как же ты? Все будет в порядке?
Из другого конца зала на нее смотрел Ноэль Блэкуолл, его решительное выражение свидетельствовало о том, что он – ой! – еще не отказался от видов на нее.
– Со мной все будет хорошо, я тоже немного устала, – соврала Милли. – Думаю, пора завершить этот вечер.
У себя в номере Милли сняла платье от «Дольче и Габбана» и надела свою лучшую ночную рубашку. (Никаких рваных, старых футболок в «Роял Ланкастере».) Только что перевалило за полночь, но спать ей совсем не хотелось, поэтому она устроилась поудобнее на кровати с пультом от телевизора, прихваченном в ванной стаканом для зубных щеток и почти полной бутылкой шампанского, которую она принесла в номер, потому что та выглядела такой одинокой посреди пустого стола. Милли не знала, можно ли считать это воровством; не желая быть арестованной и провести остаток выходных в вонючей камере полицейского участка, она постаралась украсть бутылку незаметно и вынесла ее из «Зала девяти королей», прижимая сумкой к бедру. Конечно, когда она входила в лифт, бутылка накренилась в сторону. Милли удалось вернуть ее в вертикальное положение, но шампанское уже успело пролиться и испачкать подол платья. Хорошо, что она довольно быстро подхватила бутылку и вытекло совсем немного. Осталось еще прилично.
Черт, думала Милли, наполняя свой стакан, с такими рефлексами мне следовало бы стоять на воротах в чемпионате Англии по крикету.
Бульк, бульк, бульк.
Клик.
Бульк, бульк, бульк. Бряк.
Переключая многочисленные каналы кабельного телевидения и попивая шампанское – тепловатое, потому что утащить еще и ведро со льдом ей все равно не удалось бы, – Милли на несколько минут задержалась на какой‑то жуткой фантастике, а потом выключила телевизор. У нее были более важные темы, которые надо было обдумать; например, что она собирается делать со своей жизнью.
Переехать в Лондон?
Найти работу в турагентстве?
Постараться встретить нового мужчину, в которого она сможет влюбиться и который тоже будет любить ее?
Другими словами, жить дальше?
Милли согнула пальцы на ногах, любуясь бронзовым лаком. Она посмотрела на темный экран телевизора, затем глотнула еще шампанского и почувствовала, как пузырьки легко лопаются на языке.
По мере того как алкоголь все больше проникал в ее кровь, она думала, как было бы здорово услышать голос Хью, его легкий, сексуальный, ироничный тон, которым он обычно поддразнивал ее.
Этот голос заставлял ее трепетать от желания.
Этот голос был ей просто необходим, почти как наркотик.
Смешно. Милли яростно затрясла головой. Нет, нет, нет. Уже почти половина первого ночи. Ты просто не можешь ему сейчас звонить. Если только у тебя не будет очень серьезного повода.
О, но в том‑то и проблема с телефонами – они сами тебя притягивают. Ведь телефон... совсем рядом.
Сто лет назад, если ты был в Лондоне и испытывал внезапное, сильное желание поговорить с кем‑то, скажем, в Корнуолле, ты прыгал на коня и скакал триста с лишним миль, чтобы сделать это. Возможно, проходило больше недели, прежде чем ты добирался до того человека и мог сказать то, что хотел.
Схватив телефонную трубку и набирая номер, Милли решила, что во всем виноваты изобретатели телефона. Если бы ей пришлось искать почтовую марку или догонять поезд, она не смогла бы так быстро осуществить задуманное.
Ха, если бы не эти премудрые и всезнающие изобретатели, она никогда бы не попала в эту запутанную историю.
О, слишком поздно, телефон уже звонит.
Хью ответил после третьего гудка. Это хорошо, решила Милли. По крайней мере, он не спит.
– Алло? Алло? А, бонжур, мсье, это «Миировые новозти», да? У меня для ваз новозть! Такиие большиие сплетни, что ви не поверите!
ГЛАВА 57
А в Корнуолле сердце Хью забилось как бешенное. Он тоже не мог уснуть, лежал в постели и думал о Милли. И вот она тут как тут, звонит ему.
Вопрос в том, говорила ли она с Эстер?
Чувствуя слабость и заставляя себя говорить нормальным голосом, он ответил очень серьезно:
– Уи, мадмуазель, это «Мировые новости». Вы попали в отдел Большиих слухов. Позвольте спросить, о ком идет речь?
– А, мэ уи! О прекразной, популярной писательнице Орле Харт! Я раззкажу, ви не поверите!
Хью постепенно успокоился. Он достаточно хорошо знал Милли, чтобы понять, что с Эстер она не общалась.
У него все еще был шанс все сделать правильно.
– Ты съезжаешь на немецкий акцент, – предупредил он.
– Черт, ты прав. – Милли сделала еще глоток шампанского. – Лучше откажусь от затеи с акцентом. – Она сделала паузу, потом сказала: – Все равно ты не поверишь, когда я расскажу тебе об Орле.
– Где ты?
– В Лондоне. В самой потрясающей гостинице, которую ты когда‑либо видел. Ну, может, не самой потрясающей, которую ты когда‑либо видел, – поправилась Милли. – Но, по‑моему, это дворец.
– «Ритц»?
– Не‑е‑ет! «Роял Ланкастер», окна выходят на Гайд‑парк и Кенсингтонские сады, – выпалила Милли. – Такие люстры, что ты не представляешь, а ковер такой толстый, что в нем укрылся бы снайпер. Орла привезла меня сюда, мы были на церемонии награждения. – Не удержавшись от упоминания знаменитостей, она гордо добавила: – Здесь был Мелвин Брэгг.
– Только не говори, что Орла сорвала с себя одежду и выскочила на сцену.
– Нет!
– Она сорвала одежду с Мелвина Брэгга и заставила его выскочить на сцену?
– Если бы. Гораздо хуже, – произнесла Милли с удовольствием. – О боже, может, мне не следует тебе рассказывать.
– Милли. Ты должна.
– Ладно! Орла занималась сексом в женском туалете... я застукала ее... никогда не догадаешься, с кем она была.
Наслаждаясь разговором, Хью сказал:
– С Мелвином Брэггом?
– Ха! Гораздо, гораздо хуже. С Кристи Карсоном!
– С тем уродливым бородатым стариком? – Теперь Хью уже смеялся. – С ее заклятым врагом? С тем самым Кристи Карсоном?
– Да, да, только оказалось, что он не старый и не уродливый. И они больше не заклятые враги. Думаю, они сейчас в ее люксе и продолжают начатое. Хорошо, что Орла заказала нам два отдельных номера! – воскликнула Милли. – Иначе мне пришлось бы коротать ночь на диване в холле.
Поджав под себя голые ноги, она выложила Хью всю историю. Чем дольше они говорили, тем меньше ей хотелось вешать трубку. Она с радостью продолжала бы в том же духе всю ночь. Слушая его голос. Представляя себе его лицо. Рисуя в воображении его темные глаза, видя, как поднимаются уголки его рта, когда он улыбается...
Проклятье, она уже «под мухой». Бутылка «Вдовы Клико» уже почти опустела. И – какая она жалкая – в ее глазах скапливались горячие слезы.
– Кстати, я приняла решение. Я покидаю Корнуолл, переезжаю в Лондон, – выпалила Милли.
Скажи ему сейчас – потом придется выполнять, обратного пути не будет.
– Что? Почему? – Было слышно, что Хью поражен. – Почему ты хочешь переезжать?
– Просто я решила. Это самый лучший выход. Многие люди переезжают в Лондон.
– Многие люди, живущие в Лондоне, хотели бы переехать в Корнуолл.
Теперь слезы уже текли ручьем по щекам Милли. Они тихо капали на накрахмаленные простыни, закрывающие ее колени. Когда она была уверена в себе, она могла говорить нормально, а не болтать, как большой ребенок; она объяснила:
– Я думаю, мне нужны перемены. В этом нет ничего плохого. О, и еще я кое‑что решила.
Последовала длинная пауза.
– Что?
– Когда следующий раз мы с тобой увидимся, я тебе кое‑что покажу. Мою татуировку.
– Почему?
– Потому что это уже не имеет значения. Я же уезжаю, верно? – Милли вылила из бутылки в стакан последние капли и вытерла глаза. – Вообще‑то это неважно. Только глупая татуировка. Если хочешь ее увидеть, я покажу.
Это нелепо. Возможно, ему это совсем неинтересно. Это все блестящие идеи Кона.
Еще одна, более длинная пауза.
– Я бы хотел ее увидеть.
Он просто старается быть вежливым, это же очевидно.
Милли взглянула на часы и увидела, что уже почти час ночи. Она уже перестала плакать, ее опухшие веки начинали слипаться.
– Наверное, я не даю тебе спать? Пожалуйста, не соглашайся со мной! Не говори «да»!
– Уже довольно поздно, – согласился Хью. (Негодяй. Это неправильный ответ!) – Может, тебе стоит лечь.
Он не хотел больше с ней говорить. Чувствуя себя отвергнутой, Милли выпила залпом остаток выдохшегося шампанского.
– Я не устала. А ты? Похоже, его это позабавило.
– Вообще‑то да. Вымотался. Завтра у меня тяжелый день.
Милли закрыла глаза. Вот оно снова, о, такой знакомый отказ. Он терпеливо слушал ее, притворялся, что ему интересно, а все это время спрашивал себя, сколько еще времени она будет держать его у телефона.
Она тараторила без умолку, и он ей не мешал. Потому что просто был не из тех, кто прерывает и выговаривает: «Ради всего святого, женщина, что ты несешь?», а потом бросает трубку.
О боже, я такая эгоистка.
– Хорошо! – Собравшись, Милли заговорила беспечным, веселым голосом, совсем без жалобных и скорбных («жаль что выпивка закончилась») интонаций; она сделала глубокий вдох: – Ложись спать. Прости, что задержала. Тебе нужно было сразу сказать.
– Ничего страшного. – Хью тоже говорил радостным голосом. – Я рад, что ты позвонила. Пока.
Свинья, до тебя не доходит, да? Ты совсем ничего не понимаешь?
А вслух Милли сказала:
– Пока.
На следующее утро в половине девятого рядом с кроватью Милли зазвонил телефон.
– Что? Что? Кто это? – Приходя в себя, Милли бессмысленно оглядывала комнату. Странная комната, с дверью не на той стороне и незнакомыми занавесками.