– Спасибо. Позволяю, – Катя, ничуть не смущаясь, протянула свою ладошку.
– У вас рука кожей пахнет. Это как-то связано со спецификой стрельбы?
– Ага, приходится надевать перчатку, чтобы не повредить фаланги пальцев, натягивая тетиву.
– Это обязательно?
– Если вы хотите сделать всего несколько выстрелов, в принципе, можно и обойтись. Но когда за день выпускаете по сотне стрел, лучше подстраховаться.
– Вы к Женьке… Вернее, к Евгению Владимировичу пришли на службу наниматься?
– Ага. По наивности своей думала, что в милиции тоже требуются собственные спортсмены.
– Боюсь, оружие у вас не вполне подходящее. Вот кабы ПМ или, на худой конец, снайперская винтовка. А с луком, это к шерифу Нотингемскому. Кстати, а почему не в профессиональный спорт?
– Старая я для профессионального спорта. Да и звезд с неба не хватаю. Чтобы стать настоящим чемпионом, надо выбивать 102 из 100.
– А у вас какие показатели?
– Гораздо скромнее, – усмехнулась Катя.
– И что теперь? Будете пробоваться в отрасли народного хозяйства?
– Пока не решила. Да и Евгений Владимирович обещал поузнавать.
– Не отчаивайтесь. Раз обещал, значит, сделает. Я лично прослежу.
– Спасибо. Удачи вам.
– И вам не хворать…
Когда закончились принесенные Смоловым и Коломийцем боеприпасы, а Женька, как самый молодой, сгонял в подвальчик за добавкой, Виктор Васильевич ненароком поинтересовался:
– Куда думаешь девчонку попробовать?
– Какую девчонку? – не понял захмелевший Зырянов.
– Охотницу Диану.
– Ах, эту? Вишь, и тебе рыжая запала! А вы с Ильичом все надо мной потешались. Не знаю пока, надо будет поспрашать. Девка видная. Я бы ее к себе устроил, но у нас без волосатой лапы никак. Элитное подразделение.
– Элитное подразделение дармоедов, – уточнил Коломиец.
– Ой, а сам-то давно ли перестал быть таким, господин пенсионер? – обиделся Зырянов. – Еще и цацку на уход получил. И ведь взял, не побрезговал.
– А знаешь, Женька, за что в екатерининские времена старому пердуну, генералу Пашкову дали орден Святого Андрея Первозванного? Тогда весь двор тоже все судачил да удивлялся: а за что, собственно? А в канцелярии пояснили: это ему за службу по морскому ведомству. Ибо десять лет этот страдавший запорами старик не сходил с «судна».
Народ дружно расхохотался. Разгоравшийся было пожар мгновенно погасили.
– Слышь, Жень, если что, я знаю, у нас в Управлении есть вакансии контролеров ПТП. Она девчонка с мозгами, так что для старта вполне неплохой вариант.
– Ладно, поспрашаю. Но сам знаешь, к вам устраиваться – не меньший геморрой, чем у генерала Пашкова. Если карма хоть немного да отягощена – дохлый номер.
– И все-таки попробуй при случае.
– Я ж сказал, Василич, постараюсь… Нет, а ведь точно запала ему девка, ой как запала. Седина в бороду…
– Ладно, Женька, хорош. Лучше наливай, – проворчал Коломиец. – Доживешь до наших седин, вот тогда и посмотрим на твою западалку… Ну что? Давайте-ка, мужики, выпьем за то, чтобы количество погружений всегда равнялось количеству всплытий.
– Принимается. Поехали…
И они посидели. А потом посидели еще. А потом еще. А потом прошло навскидку где-то годика полтора. И вдруг…
* * *
Рядовой кабинет в далеко не рядовом Управлении «Р». На окнах жалюзи в серой копоти, которые однажды полузакрыли и с тех пор, похоже, больше не пытались шевелить.
Из мебели наиболее выделяется стол времен конца восьмидесятых, ящики в котором открываются мучительно и нервно. Рядом с ним – выкрашенный в эротически розовый железный ящик, над которым скособоченно красуется бог весть чей портрет, выжженный на доске под лаком.
Во всю площадь стола развалены бумаги, лишь издали кажущиеся секретными. Бумажки, бумаженции и бумажищи – все это эхо ушедшей империи. Впрочем, не все так ущербно. Вот, к примеру, за наваленными тайнами торчит офисный и вполне новый стул, долларов эдак за сорок. А перед столом – глубокое кресло производства неведомого молодому поколению ГДР. Кресло еще вполне моложавое, хотя и с нюансами.
Из иной обстановки, если не считать растянувшегося вдоль стены дряхлого дивана, на который не жалко плюхнуться с размаху, пожалуй что и все. Остальное, скорее, элементы декора. Например, лист, приколотый иголкой к торцу столешницы, с призывом: «Чем больше грехов, тем слаще покаяние». Или выведенный маркером на внутренней стороне двери иной, нежели внешняя, шершавости вопрос: «Напрасно лыбишься: анекдот, рассказанный мною, не смешной». Что же касается стен, то на них за последние десять лет было пришпилено много чего: графики дежурств кого-то, телетайпы с «ТРЕБУЮ!!!», пачки фотороботов, похожих на всех, кого не запомнил в этой жизни. Очень наблюдательный усмотрел бы в них даты прошлого столетия. Но так ли это важно? Сорвешь – и придется играть в дартс новеньким. А что это в конечном счете изменит?
Володя Исаков сидел на том самом «модном» стуле и удивленно вчитывался в документ, полученный от секретчика Любы, фамилию которой в Управлении не помнили с момента ее заступления на должность. К документу скрепкой прижимались еще какие-то сведения: «сдал – принял – фигурант – не представилось возможным». Но эти иные, к тому же скатывающиеся в рулончик листочки Володю раздражали. Засим он рывком отстегнул от документа все лишнее и отмахнул себе за спину: бумажки с грифом «ДСП» обиженно осели на набухшую от грязи батарею, вросшую в осколки паркета, небрежно прикрытого второй свежести линолеумом. Во время свободного планирования частей свитка где-то в коридоре распахнули дверь, и волна кислорода душевно порхнула по кабинету. Единственная форточка, дрогнув, изменила проржавевшим петлям, кашлянула, словно курящий сорокалетний мужчина утром, и, вследствие этих малозначительных телодвижений, агентурная записка 541 причудливым образом бесшумно всосалась за ребра радиатора. Всё! Мир никогда не учтет страхи источника под псевдонимом «Мичурин». Но это и есть тайный ход карты в судьбах. Кстати сказать, в масштабах резиденций владык мира и происходит нечто подобное. А слабо представить изменение будущего в судьбе губернского города из-за пустячного сквозняка в анфиладе Зимнего дворца?
Секретно
Экз. един.
РАЗОСЛАТЬ:
Исаков В. И.
Самойлов О. Д.
Апачиди Х. Т
СВОДКА № 7 Рег. № 16340
По объекту 86-М8709-04 за 12.12.2004
Количество листов: 3
*** 607 ***
22:16:34–22:24:31
Вх. номер телефона не определен
Антон (А) Разговаривает с «СС»
А: Хвастайся. С каких щей тебя допрашивали? (Игриво. С беспардонностью человека, которому, скорее, любопытно, нежели важно.)
«СС»: До этого не дошло. Беседовали. Это так сейчас называется. (Немного устало и слегка раздражаясь, но с вынужденной готовностью поддержать неожиданную беседу.)
А: Так и в сыскной называлось. Помнишь душераздирающие разговоры Порфирия Порфириевича с Раскольниковым? (Достаточно привычно нашел интеллектуальную аналогию. Необходимо отметить, что следователя, который допрашивал Родиона Раскольникова, звали Порфирий Петрович. Фигурант не поправляет своего знакомого, что говорит, скорее, о нежелании, чем об отсутствии знаний.)
«СС»: Ну, лексически «полномоченные» на него мало походили. В разговоре явно сквозила озлобленность из-за невозможности вмазать по зубам. (Слышен плеск воды. Судя по звучанию в динамиках, фигурант залезает в ванну. При произнесении этой фразы чуть вдыхает в себя – похоже, вода в ванне явно горячее ожидаемой.)
А: Так это же хорошо! Значит, ничего у них нетути. (Произносит фразу, желая показать жизненный опыт, отсутствующий в действительности.)
«СС»: Разумом понимаю… Я вот сейчас в ванне, а следователь где-нибудь у себя в сортире, через дверь с женой переругивается. Все же некомфортно. (Скорее, не отвечает, а разговаривает сам с собой. По-видимому, поглаживает свободной рукой плечи.)
А: Ты уверен, что они не взялись серьезно? (Не понимая, что начинает раздражать собеседника плоскими догадками.)
«СС»: Брось. Это только в никудышных детективах после допроса за злодеем следят и прослушивают телефоны. Поговорить со знакомыми – так всех прослушивают плюс везде диктофоны… (В голосе сквозит нервозность от пустых разговоров.)
А: Как они отнеслись к твоей версии происшедшего? (Похоже, хочет услышать историю, в которой одни «колют», а другой отпирается. Из серии «борьба мировоззрений».)
«СС»: Без симпатии. Либо знают больше, чем спрашивают… (Дает знать интонационно, что не хочет и устал обсуждать ситуацию с тем, кто не может и не собирается помочь.)
А: Либо? (Забегает вперед, обнажая не скорость мысли, а собственную недалекость.)
«СС»:…Или чуют. Знаешь, есть такая банальная поговорка, мол, «дураки там не работают». Так вот работают. Да еще и такие дураки, что мы и не слыхивали… Но эти не дураки. (Окончательно и исключительно для себя делает вывод о сотрудниках. Скорее всего, задумывается.)
А: Умные?
«СС»: Не уверен. Но не дураки. (Произносит столь же протяжно.)
А: Официально, под протокол, что ты им сказал? (Никак не может уняться!)
«СС»: А ты предполагаешь, что я мог сказать что-то неофициально? (А вот это уже похоже на «иди ты!».)
А: Не цепляйся к словам!
«СС»: Долдоню все то же: был туман – узнать не мог – темно – на небе тучи – кто-то шел… (Справка: слова из песни Высоцкого «Рядовой Борисов».)
А: А конкретнее? (Последняя капля!)
«СС»: Да не запомнил я примет никаких! (Отвечает громко, практически срываясь.)
А: А почему, объяснил? (Зря он так!)
«СС»: Да потому, что видел убийцу только со спины!.. Да им только скажи! Сдуру поймают, потом опознавай, в лицо ему пальцем тыкай… (Кричит, только что не матерится.)
А: Понятно. (Явно не понимая смысла.)
«СС»: Понятно!!! Мразью он был!
А: Ну, не нам судить. Убийство все-таки… (Вяло и дидактически, соображая, что надо заканчивать разговор. Отключает связь.)
Примечания:
Начальник ____________________
мн 16340с
отпечатано в единственном экземпляре
без черновика
без дискеты
рабочий файл уничтожен
исполнил
печатал
05.02.04