На крюк промокшее пальто.
Покуда дождь настырный капал,
Мир стал не мил, и все не то.
Алёша вновь в пыли квартира,
А солнце в области надира,
Погаснув, словно семафор,
Лучом не щиплет мятость штор.
Он без неё, как шут у края,
Втирая ногти в серость стен,
Взывает к ветру перемен,
В тревогу серых снов ныряя,
Чтоб по утру, проснувшись вновь,
В молитвах звать свою любовь.
116.
О дочь богини Афродиты,
Очей пьянящий малахит
Меня безжалостным магнитом
К тебе безудержно манит.
Горит в огне душа пиита
Под сердцем, в дребезги разбитым,
И нежный шёлк твоих ланит
Румянцем ярким бередит.
Но с непреклонностью гранита
От чувств, высоких, как зенит,
Меня бездушно сторонит
Твоя напыщенная свита.
И слов твоих сплошной петит
Мне неподвластен, как санскрит.
117.
Заполонило будни ленью,
И мыслит Лёша, словно блин:
- Только по щучьему веленью
Я встану с шелковых перин.
Пленен я дремой, как Емеля,
Мир стал мне скучен, как качели,
Как маятник, как метроном,
За занавешенным окном.
Все снизошло в разряд бордюра,
На тот же уровень и ранг,
Как пережатый пяткой шланг,
Как лишний мрамор от скульптуры,
Все расплылось вокруг мечты,
В которой только я и ты!
118.
Мои следы к мечте заветной
Заносят пыли и снега,
Как по бумаге безответной
Мазками раннего Дега.
Здесь, в лабиринтах мирозданий,
В процессе жизненных скитаний,
Сроднившись с правою стеной,
Ползу по кругу, как больной!
За годом год одно и тоже,
Земля и вымокший кирпич,
Сплошной душевный паралич
Под грубой выветренной кожей.
Лишь ты - мой свет, любовь и мир,
Ты вечный мой ориентир.
119.
Эй, звезды, спутницы шальные
Властолюбивой темноты,
Вплетите в волосы льняные
Свет лунной пыли с высоты,
Моей любимой ниспошлите,
Прекрасной нежной Нефертити,
Простые ласковые сны
Со сладким запахом весны.
Она легко проснётся в неге
И в нежно скомканных шелках
Растает, как в моих руках,
И вздрогнет, словно на разбеге,
Краснея в мыслях, как в огне,
Тихонько вспомнит обо мне.
120.
Он целовал её портреты
Под сплетен сотканный поток,
Презрев приметы и запреты
И кем-то созданный мирок,
Сместив на картах континенты,
В таблице сдвинув элементы,
Все своды истин прописных
Он растворил в словах ночных.
Под светом лампы в пол накала
В своём убогом шалаше,
Разбив все меры и клише,
Разрушив общие лекала,
Сломав границы всех мерил,
Он лишь её боготворил.
121.
Ты - неразгаданная тайна,
Непостижимый идеал,
И взгляд твой, пойманный случайно,
Все в моем сердце растерзал.
Ты - ребус мой, код, шифр, шарада,
Ты - наказание в награду,
Мой неразгаданный секрет,
На счастье выпавший билет.
Да мы с тобою не похожи,
Ты красивее всех богинь,
Мы сходимся, как янь и инь.
Я так хочу о твою кожу
Своих фаланг тугую гладь
В ночи беззвездной обжигать!
122.
Ежевечерне чёрной глыбой
В свой скрытый стенами бедлам
Входил он бледный, как на дыбу,
Бесцельно шаря по углам.
Кричал, шептал, горланил: «Маша!»
Под пеленой ажиотажа.
И места в доме не найдя,
Разгорячённый как дитя,
Сбегал в пылу топтать проспекты.
И в ожидании чудес,
В просвет разверзнутых небес
Взирал больным адептом секты.
Так вот пока он тлел в дыму,
Она шептала в ночь ему.
123.
- Мой тополь сбросил позолоту,
Могучий остов оголив,
И стал подобен Ланцелоту -
Неколебим и горделив.
А у тебя в окне рябина
Наряд сняла наполовину,
И словно пламень на ветру,
Пылают гроздья поутру.
Лишь ветер, скользкий забияка,
В ветвях петляет паразит
И в листьях сброшенных гудит,
И тащит их к торцу барака,
Слащавый маленький нахал,
Презревший чувства маргинал.
124.
Наш братец весь свой дикий город,
Провинциальный и немой,
Прошёл, считая братом холод
Северо-западной зимой.
Он стал частицей листопада,
Крадясь вдоль кованой ограды,
И от рассвета до темна
Искал просвет её окна.
А позже ночью непроглядной,
Когда все окна зажжены,
А стены, как одна темны,
Он не желал идти обратно,
Поверить в слух её был рад
И выл куплеты серенад.
125.
Январь холодными руками
Хватал за щёчки детвору,
Остолбенев в оконной раме,
Чертил узоры по утру,
Увещевал народ беспечный,
Твердил, что зимы будут вечно,
Едва заметной мишурой
Белил прохожих пышный строй,
Язвил метелицей вдоль стенок,
Метался вьюгой меж перил,
Ажуром инея чертил
Рисунки выдуманных сценок
И вдруг услышав Лёшин крик
Воскрес исчезнувший старик:
126.
-Прости меня, о златокудрый,
С тобой спокойно и светло.
-Ты, старец, или шибко мудрый,
Или кукушку сорвало.
- Я был в плену в сырой темнице,
Запомни, мастер светлолицый,
Не шествуй по моим следам,
Однажды я тебя предам.
Но вот ты вновь мрачнее тучи,
Я видел жизнь твою внутри,
Не паникуй, вперед смотри,
Ты угадаешь этот случай -
Я погоню под гул хулы
Тебя на доты и стволы.
127.
А ты и сам как видно понял
Что к Маше гладкий путь закрыт.