Всё ловко, просто, на ура,
Но здесь-то горюшка канистру
И припасла сия игра
Тем, кто не смог узреть загадок
И преступил святой порядок,
Кто пропустил этап второй,
Тот не закончит как герой,
Война проиграна без боя,
Наш хлопчик дремлет детским сном,
Но пробудится он в ином
Мирке, в котором нет покоя.
Он спит, не чувствуя губой
Чужой приклад с чудной резьбой.
107.6
Рассвет был долог и пугающ -
Колени в пол и ствол к виску,
Так карты будущих ристалищ
Сгорают в печке по куску.
Так просто рушится свобода
Негласным правилам в угоду.
Да-да, по глупости, мой друг,
Под смех столпившихся вокруг.
Вот он наручниками скован,
Он внемлет страшный приговор.
В него не выстрелят в упор,
И он не будет арестован,
Его отпустят без преград,
Так для него наступит ад!
107.7
Жизнь под прицелом, в полном рабстве
Марионеткой на весу.
Кому кликушей в святотатстве,
Кому отшельником в лесу.
Прижмут прикладом для острастки,
Нацепят красочную маску
И пнут подальше от петли -
Поди, народ повесели,
Любой твой шаг подвержен слежке
Мысль подцензурна, вечен срок,
И ты отныне ни игрок,
Ни ферзь, ни конь, а просто пешка,
Небрежно снятая с доски
Рукою в ржавые тиски.
107.8
- Лей свой елей до края чаши,
Ложь бренна во главе угла,
Я не поверю в то, что Маша
Когда-то замужем была.
Брось эти вычурные сказки,
Ты как всегда сгущаешь краски,
Брак изменяет людям взор,
Выводит след, как приговор.
А Машин взгляд хоть и печален,
Подобных признаков лишён,
Да, я быть может и смешён
И в рассуждениях банален,
Но это видно ясно же,
Во взгляде, в речи и в душе.
107.9
- Ты прав, с Марией всё иначе,
Ей выбирать не суждено,
Её счастливая удача
Не заглянула к ней в окно.
Таким девчонкам в раннем детстве
Передаётся по наследству
В мир страшных тайн входной билет,
И увернуться шансов нет.
Система трепетно и строго
Хранит секрет свой вековой,
И страстный ревностный конвой
Сопровождает до порога
Тех, кто упал в капкан сетей,
Ну и до кучи их детей.
108.
Они - как полчище вампиров,
Как вирус, проще говоря,
Возводят личность в ранг кумира
И низвергают по чем зря,
Затем тебя обложат данью,
Чтоб понял ты, как быть за гранью,
Жизнь превратится в сущий ад,
Откуда нет пути назад.
И вот ты - раб нагой, убогий,
Ни власть, ни связь, ни бегство прочь
Тебе не в силах уж помочь
Взойти на верную дорогу.
Стремись холодной головой
Обдумать каждый выбор свой!
109.
Ты не увидишь даже ночью
Инициаторов полки,
Ни как аорта кровоточит,
Ни как мутируют клыки.
Лишь поутру поймав взгляд друга,
Налитый кровью от испуга,
Поймешь, что этот ренегат -
Уже не тот, что день назад,
Его язык острее бритвы,
Рот полон двойственных острот,
О Маше речь уж он ведет,
А ты твердишь свою молитву,
Но ни молитвы, ни чеснок
Не в силах вытравить порок.
110.
Да не сверли меня укором,
Не вешай камня мне на грудь,
Не вспыхни скорым приговором,
Смирись же и не обессудь.
Здесь нет ни капельки сарказма,
Ты Роттердамского Эразма
Припомни, милый, в черный час
И помолись за всех за нас.
Лишь не руби с плеча в горячке,
Молчи в тряпицу и не хнычь,
Насупься, словно старый сыч,
Пусть жизнь летит к чертям собачьим,
Пусть вилы, финиш, полный край,
Любви своей не предавай!
111.
И с каждым днем все ярче, шире,
Разнообразней хоровод,
И каждый, словно в старой лире,
Струной оборванной соврёт.
Ты будешь вспыхивать, как порох,
Невольно слышать каждый шорох,
Знай, в каждой песне я вложил
Тебе назначенный посыл.
Из песен, шуточек задорных,
Из слов подружек и ребят
Поймешь, что за тобой следят
В быту, на улице, в уборной.
Не паникуй, ты не мадам,
Следить украдкой - больший срам!
112.
-И может был бы я попроще,
Когда бы не был я так глуп,
Как в золотой осенней роще
Брюзгливо шелестящий дуб.
Я был бы весел и беспечен,
Во взгляде радостью отмечен,
Когда б под песенки в часах
В её тонул бы волосах.
Я был бы счастлив, словно солнце,
И не стеля на Землю тень,
Паря над лентой деревень,
Царапал каждое оконце,
Когда бы в копоти зеркал
Свой страшный лик не увидал!
113.
Старик иссиня черноокий
Лил поучительный поток,
Смотав расплывчатые строки
В не расплетаемый клубок.
В углу на площади широкой
Фонарь, безумно одинокий,
Кошачьим глазом наяву
Слезился светом на траву.
Лишь наш герой летал беспечно
Сквозь иллюзорные миры,
Планет горящие шары
Пронзив стрелой остроконечной.
Мечта осела, словно пух,
И Алексей промолвил вслух:
114.
- Она прекрасна, как на Фиджи
Весенний ласковый восход
С картин, написанных Куинджи,
Блестевших рябью быстрых вод.
Она нежна, как фуги Баха,
Как озорная легкость взмаха
Над рябью двух клавиатур
В тени органных партитур.
Она красива, словно нежность
Любви, заполонившей нас,
Явившей миру напоказ
Лишь отчуждённую небрежность.
Но я скажу вам не тая:
«Да! Эта девочка - моя!»
115.