Взмахнув крыльями, Анаид поднялась в воздух, мысленно прощаясь с дорогими ее сердцу горами.
Уже высоко в небе до нее донесся чей-то отчаянный крик, но девушка не обратила на него внимания. Она полетела на юг туда, где в океане лежат волшебные Канарские острова с вулканом Тейде, в кратере которого таится вход в Царство Мертвых.
— Анаид! Анаид! Вернись!
Селена тщетно звала дочь. Анаид улетала все дальше и дальше. Она стала прекрасной крылатой ведьмой с развевающимися на ветру длинными волосами. Она без устали махала крыльями, не думая о воде и пище. Когда-то она долетела с Сицилии до Урта. Теперь долетит и до волшебной горы на острове Чинет!
— Не улетай, Анаид! Это ловушка! — закричала Селена, бросаясь вслед за дочерью, но подвернула ногу и упала. — Не надо туда лететь! Ты уже не омниора. Ты проклята! Тебе не пройти Дорогой Мертвых!
Наконец Селена выбилась из сил и уткнулась лицом в землю. Она не понимала, что болит больше — вывихнутая лодыжка или сердце, разрывавшееся от горя при одной мысли о том, какая участь ждет ее дочь.
А еще Селена, как обычно, корила себя за глупость и неловкость. Она не смогла удержать единственную дочь, улетевшую прямо навстречу своей страшной судьбе.
— Не улетай, Анаид! — в последний раз крикнула Селена, хотя и понимала, что девушка ее не слышит. — Ты летишь не туда!
— А ты сама всегда летела именно туда, куда надо? — к великому изумлению Селены раздался рядом с ней голос Деметры. Уж кто-кто, а она знала наперечет все безрассудства, совершенные ее собственной дочерью. — Дети всегда улетают. Матерям их не удержать.
— Мама, сделай, чтобы она вернулась!
— Это выбор Анаид, и мы не в силах ей помешать.
— Но ведь она летит на верную смерть! Ты же знаешь, что из Царства Мертвых ее не отпустят. Она проклята Одией! — в отчаянии воскликнула Селена.
— Ну и что теперь прикажешь делать?
— Ничего! — заломив руки, воскликнула Селена. — Я чувствую себя абсолютно бессильной. Иногда мне хочется отречься от Анаид, но это выше моих сил. Мне следовало уничтожить ее собственными руками, но я никогда это не сделаю.
— Чего же ты хочешь?
— Не знаю. Но я не могу сидеть сложа руки, когда ей суждено погибнуть! — покачала головой Селена.
— Анаид — твоя дочь. Она останется ею всегда — живой и мертвой. Покойников тоже можно любить.
— Прошу тебя, защити ее! — не в состоянии смириться с мыслью о неизбежной гибели дочери взмолилась Селена. — Пусть мертвецы возьмут мою жизнь. Предложи им. Анаид еще рано умирать. Она так молода!
— Анаид знает, что может на тебя положиться, и этого довольно, — слизнув слезинку со щеки дочери, сказала Деметра.
— Ты из-за нее переживаешь? — спросила у матери Селена.
— Из-за тебя я тоже переживала, и никогда тебя не бросала.
И правда, что бы ни вытворяла в молодости Селена, Деметра всегда была готова прийти к ней на помощь.
«Но ведь Деметра очень сильная! Не то, что я!» — думала Селена, глядя вслед растворившейся в небе дочери.
Не верьте колдунье
Изящная дама с ослепительно белой и идеально гладкой кожей говорила очень вкрадчиво. Остальные женщины, собравшиеся в зале для конференций одного из дорогих отелей города Веракрус[36], с почтительностью внимали ее словам.
Выступавшая особа обращалась к своим многочисленным слушательницам так естественно и непринужденно, словно беседовала с ними за обеденным столом.
— Попокатепетль[37] был отважным воином, влюбленным в деву Истаксиуатль[38]. Отец девицы не был к нему благосклонен и отправил воевать с сапотеками[39] в Оахаку, зная, что с этой войны мало кто возвращается. И действительно, скоро до прекрасной Истаксиуатль дошли слухи о том, что ее возлюбленный пал в битве, и она умерла от горя. Однако на самом деле Попокатепетль не погиб, он умер от тоски, вернувшись домой и застав Истаксиуатль мертвой. Пораженные глубиной их любви, боги превратили Попокатепетля и Истаксиуатль в две огромные горы. Истаксиуатль покоится с миром, а Попокатепетль извергает пепел и лаву.
Слушательницы затаили дыхание, а дама продолжала:
— Сейчас мы рядом с Попокатепетлем, и я не случайно напомнила вам эту нелепую легенду, порожденную жалким воображением смертных. Запомните! Жизнь — это самое дорогое, что у нас есть. Мы можем менять наши родословные, имена, дворцы, замки и даже цвет наших глаз, но наше настоящее богатство — наша жизнь, и мы будем жить, потому что ничто не сравнится с нашей волей к жизни. Меня всегда поражала человеческая глупость. Смертные склонны презирать жизнь, разбазаривая ее по пустякам, жертвуя ею по причинам, кажущимся им благородными и достойными, но на самом деле не стоящими выеденного яйца.
Мы неизмеримо выше смертных, потому что не попадаем в рабскую зависимость от эмоций или страстей. Давным-давно мы отвергли отвратительные муки материнства и жалкую человеческую любовь, выбрав взамен божественное спокойствие бессмертия, за которое и будем биться до конца с жалкими трусливыми омниорами. Победа будет за нами. Пробил решающий час, и я собрала вас здесь, чтобы своими ушами услышать — со мной вы или против меня.
По рядам слушательниц пронесся ропот, постепенно переросший в хорошо различимые слова:
— Мы с тобой!
— С тобой!
— Ты — наша королева!
Вскочив на ноги, собравшиеся в зале женщины принялись бурно аплодировать и всячески приветствовать обращавшуюся к ним даму, но той явно было этого мало, и она продолжала ораторствовать:
— Вы готовы на все?
— На все! — в один голос закричали одиоры.
— Вы пойдете за мной на войну?
— Пойдем!
— Вы будете биться до конца?
— До конца! Мы ничего не боимся!
Прекрасная дама окинула взглядом зал. Некоторые из слушательниц напоминали ее саму, другие были смуглыми, у третьих были раскосые глаза, у четвертых вьющиеся волосы, но все они были безукоризненно прекрасны.
— Вы собрались сюда со всех концов света по моему зову, чтобы поклясться мне в верности или бросить мне вызов. Графини больше не существует. Я лично покончила с ней и теперь желаю услышать, готовы ли вы мне подчиниться.
С этими словами дама пристально посмотрела в один из углов зала, где сидели одиоры, раньше прислуживавшие Кровавой Графине. Одна из них, стройная женщина по имени Уриэль, поднялась и высказала общее мнение:
— О, Ледяная Королева! Мы прибыли сюда, чтобы поклясться тебе в нашей верности. Мы выслушали тебя и не изменили своего намерения, но скажи нам, что мы получим взамен за нашу покорность?
— Вы будете жить припеваючи в Эру Жезла Власти!
Среди одиор раздались громкие возгласы.
— Где он, этот Жезл? — спросила одна одиора, с головы до ног покрытая татуировками.
— А где Баалата? — спросила другая краснокожая одиора.
— А правда ли, что Жезл сейчас у Избранницы, а Избранница — омниора? — спросила миниатюрная одиора с тонкими чертами жестокого лица.
— Прошу вас! Тише! Поверьте, я знаю ответы на все ваши вопросы!
— Мы доверяем тебе и верим твоим словам, — вновь заговорила Уриэль. — Но пойми, пожалуйста, и нас. Нам нужны твердые гарантии. Ведь не для кого не секрет, что безжалостная Баалата не пожалеет и своих сестер-одиор. Мы ее боимся. Нам очень хотелось бы знать, в чьих руках сейчас Жезл Власти, от которого зависит наша дальнейшая участь. Мы знаем, что после известия о появлении Избранницы Графиня и Баалата преисполнились решимости расправиться с нею. И где же сейчас эта Избранница? Может, это ты где-то ее прячешь? Извини за прямоту, но от ответов на эти вопросы зависят наши жизнь или смерть.
Белая Дама ослепительно улыбнулась, вселяя своей улыбкой спокойствие и уверенность в будущем в сердца своих взволнованных слушательниц.
— Уверяю вас, с Баалатой очень скоро будет покончено раз и навсегда. Я вам это обещаю.
— Чем же подкреплены твои обещания?
Белая Дама воздела в воздух правую руку, и, к всеобщему изумлению, в недрах Попокатепетля раздался глухой гул.
— Слышите! Вулкан сам вам отвечает! В отличие от вас, он не сомневается в моих словах.
— А Избранница?
— Избранница — одна из нас, — не сводя с прекрасных женских лиц взгляда своих голубых глаз, произнесла Белая Дама. — Она стала одиорой, лично предана мне и будет во всем мне покорна.
— А если она не станет подчиняться?
— Вы же меня прекрасно знаете, — вздохнула Белая Дама. — Всем известно, что я никому еще не спускала с рук непослушания или невыполненных обещаний. Неужели вы думаете, что эта девчонка осмелится меня ослушаться?!
В зале воцарилось красноречивое молчание. Оспаривать слова Ледяной Королевы никто не решился.
— И все-таки где Жезл?! — настаивала чернокожая одиора. — Ведь сильнее всех лишь тот, у кого в руках Жезл Власти!
— А ты подчинишься той, у кого будет Жезл? — внезапно воскликнула Кристина Олав, ткнув пальцем прямо в негритянку.
Та покорно опустила голову.
— Вы все подчинитесь той, у кого Жезл? — спросила Кристина у зала, и одиоры согласно закивали.
Тогда Кристина выпрямилась во весь рост и жестом человека, уверенного в победе, подняла руку. В ней был Жезл Власти.
Одни одиоры с мольбой распростерли к нему руки, другие попадали на колени и клялись вечно ему служить, а Кристина продолжила:
— Ко мне притекут все одиоры на свете. Со мной вы победите в последнем и решающем бою. Победа будет за нами!
Теперь уже все одиоры повскакали на ноги и приветствовали оглушительной овацией свою новую королеву, чье восшествие на трон предвещало скорое начало жестокой схватки.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВОЙНА
Пророчество Оды
Как алмаз средь углей воссияет она,
И корона ее соблазнит.
За ее благосклонность начнется война —
Испытание ей предстоит.
И ей будет предложен могущества Жезл —
В вековой он вмешается спор:
В этом жезле погибель для одиор,
Мрак великий для омниор.
Только сердцем Избранница правду поймет,
Только сердце подскажет ответ,
И победу Избраннице принесет
На грядущие тысячи лет.
Предупреждение Этны
Вечер выдался жарким. На берегу Средиземного моря, у самого подножия Этны, было очень хорошо. В заросшем глициниями саду и в увитой плющом беседке собралась молодежь. Играла музыка, многие обнимались, все что-то пили и развлекались.
Центром всеобщего внимания была без устали танцевавшая, темноволосая и обаятельная пятнадцатилетняя Клаудия. Сквозь звуки рок-н-ролла до нее доносился смех друзей, круживших и вертевших ее в зажигательном танце.
Наконец одурманенная густым ароматом жасмина, она сбилась с такта и взмолилась:
— Все! Хватит! Больше не могу!
Клаудию отпустили, и она картинно упала на сочную, коротко подстриженную траву лужайки с таким видом, будто от танца у нее действительно закружилась голова. На нее смотрели десятки глаз, и она постаралась не плюхнуться на землю, как мешок с картошкой, а опуститься на траву с изяществом умирающего лебедя.
Клаудия никого не видела — глаза ей завязали белой косынкой в красную клеточку. Дело в том, что кружившейся в танце и упавшей на траву девушке отводилась совершенно особая роль в недавно вошедшей в моду среди сицилийской молодежи игре.
— Ты готова? — спросили Клаудию.
— Давайте! — ответила она и нетерпеливо облизнулась.
Приоткрыв губы, она мысленно повторяла свое самое горячее на данный момент желание:
«Хоть бы это был Мауро!»
Если это будет Мауро, она сделает вид, что не узнала его, и потребует вторую попытку, а потом — третью, и так будет целоваться с ним весь вечер…
Вот Клаудия почувствовала на своем лице чье-то дыхание. Молодой человек сопел и нервничал. Потом к ее губам прикоснулись чьи-то холодные, тонкие и совершенно не вкусные губы. Их обладатель не умел целоваться. Мысленно выругав злую судьбу, Клаудия уже хотела укусить неловкого олуха, но вовремя одумалась.
— Романо, — пробормотала она.
Разумеется, она угадала. Кто же еще так неумело целуется, кроме этого маменькиного сыночка, не имеющего ни малейшего представления о женщинах!
Теперь девушка должна была отгадать с завязанными глазами сорт мороженого.
Пока за ним ходили, Клаудия ломала голову над тем, почему ей так не везет в жизни. Почему Мауро еще ни разу ее не поцеловал?! Она же специально пришла на этот день рождения, потому что он тоже был приглашен! На данный момент ее уже облизало несколько прыщавых подростков, а аппетитные губы Марио были так же далеки от нее, как и в начале вечера!
Угадать мороженое не составило для Клаудии ни малейшего труда. Она была великим знатоком итальянского мороженого. Стойло ей лизнуть его один раз, как она тут же говорила, из чего оно сделано.
— Крем-брюле и фисташки!
Тут и отгадывать нечего! Ну и день рождения — мороженое и слюнявые малолетки!
Клаудия уже поднималась с травы, когда раздался голос Мауро. Одного этого звука хватило, чтобы у Клаудии подкосились колени.
— Подожди-ка, — сказал Мауро. — Посмотрим, отгадаешь ли ты, что это такое…
Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой от томления, Клаудия трепетала, представляя себе, как Мауро опускается рядом с ней на колени и склоняется к ее губам. Девушка надеялась, что это очень похоже на прекрасную сцену из ее любимого мультфильма: она — неподвижная и прелестная Спящая Красавица, а Мауро — Прекрасный принц…
И тут Мауро впился в ее рот страстным поцелуем. Его губы благоухали, а язык проник Клаудии в рот, наполнив его ароматом свежих фруктов.
Девушка была на седьмом небе от счастья. Вечер неожиданно стал прекрасным и удивительным. Звучала божественная музыка, а Мауро не отрывался от ее губ, пока не раздались аплодисменты и одобрительные возгласы.
Не обратив на них ни малейшего внимания и не владея собой, Клаудия обвила шею Мауро руками и впилась в его губы ответным поцелуем с явным намерением задушить молодого человека в объятиях. Они целовались и целовались, пока какая-то завистливая дурнушка не пропищала:
— Ну, хватит уже! А то еще задохнетесь!
Оторвавшись, наконец, от Мауро, но не снимая повязки с глаз, Клаудия прошептала:
— Слишком скоро… Пока у меня нет ответа. Мне нужна вторая попытка.
Анаид назвала бы сейчас Клаудию хитрюгой. В сущности, она и была ею, ничуть этого не стесняясь.
«Carpe diem!»[40] — таков был девиз Клаудии, и она неукоснительно ему следовала. Особенно жаркими летними вечерами.
Услышав про вторую попытку, одни засмеялись, а другие присвистнули, но никто, прежде всего поголовно влюбленные в Мауро девушки, не собирался предоставлять Клаудии такой возможности.
Однако Клаудия не ждала от них милости. Сорвав с глаз повязку, она вцепилась Мауро в руку, и он помог ей подняться.
Пожирая молодого человека глазами, девушка несколько раз томно прикрыла их веками.
— Ну что? Ты дашь мне вторую попытку? — прошептала она.
Мауро явно был готов дать ей сколько угодно попыток.
Неужели и он пришел на этот праздник только потому, что знал, что здесь будет Клаудия?! Тем лучше! Не придется больше играть с сосунками в их дурацкие игры!
Пробравшись к холодильнику с мороженым, Клаудия с Мауро начали свою особую игру. Ни на кого не обращая внимания, они рисковали тем, что их никуда больше не пригласят, но сейчас Клаудию это очень мало волновало.
«Мауро, самый красивый, обаятельный, продвинутый и соблазнительный парень во всем колледже, теперь мой! Теперь мне будет с кем гулять!»
Раньше Клаудия встречалась с Бруно. Бруно был по-своему неплох, но, конечно, он и в подметки не годился Мауро.
— Ммм… — промурлыкала девушка, попробовав мороженое. — Кисло-сладкое… Сливки с орехами! Вот что это!
В ответ Мауро вновь поцеловал ее и пробормотал:
— Не только сливки с орехами! В нем еще кое-что есть.
Клаудия снова лизнула мороженое, когда вдали раздался приглушенный рокот.
Наверняка из-за музыки его никто не расслышал, но Клаудия различила его так же явственно, как почувствовала на языке вкус орехов и яблок с взбитыми сливками. — Ты что? — спросил Мауро, заметив, как она насторожилась.
— А ты не слышишь?
— Что?
— Этну.
Ничего не слышавший, несмотря на острый слух, Мауро недоверчиво усмехнулся:
— Да нет. Это музыка. Барабаны…
— А я говорю тебе, что это Этна. Наш вулкан. Мы же у самого его подножия.
— Ладно, пусть будет вулкан, — согласился Мауро и снова полез целоваться, но Клаудия его отстранила.
— Подожди немножко. Вулкан что-то мне говорит.
Ошеломленный Мауро уставился на нее как на диковинное существо.
В свою очередь Клаудия, не обращая внимания ни на что вокруг, приложила к уху ладонь, впилась глазами в вершину вулкана и прислушалась.
Вулкан рокотал не просто так. В его звуках ясно прослушивался определенный ритм. Этна говорила. Девушка попыталась понять, о чем идет речь, но в этот момент Мауро стал щекотать ей языком шею. Недолго думая, она влепила молодому человеку затрещину.
Растерявшийся Мауро с обиженным видом почесал затылок.
— Это что, знак особого внимания?
— Когда парень мне очень нравится, меня так распирает от чувств, что я лезу драться, — попыталась выкрутиться Клаудия.
— Выходит, я тебе нравлюсь? — развел руками растерянный Мауро.
— Ужасно нравишься! — ухватилась за новую тему Клаудия. — Но, видишь ли, от поцелуев и мороженого у меня темнеет в глазах. Давай продолжим завтра.
Однако Мауро не собирался отпускать ее так просто.
— Сначала меня завела, а теперь хочешь смыться и меня бросить тут одного? Не выйдет!
«Какие же мужики зануды! — подумала Клаудия. — Всем надо только одно…»
— Я тебя не брошу. Сегодня ночью ты мне приснишься.
— Мне не обязательно тебе сниться. Мы можем провести эту ночь вместе, и ты увидишь меня наяву.
«Подожди! Сейчас я тебе заговорю зубы!» — подумала Клаудия и спросила у Мауро:
— А ты храпишь?
— Храплю? Не знаю. Наверное, нет, — в очередной раз почесал в затылке Мауро.
— В этом вопросе необходимо разобраться. Включи сегодня на ночь магнитофон, а завтра мы вместе прослушаем кассету.
Это уже смахивало на обещание, и Мауро решил не удерживать девушку. Погрузившись в тревожные мысли о собственном храпе, он стоял у холодильника с тающим мороженым в руке.
Клаудия танцующей походкой проследовала к изгороди, вышла на улицу и, убедившись в том, что никто ее больше не видит, опрометью бросилась бежать, пока звуки музыки не стихли у нее за спиной.
Тогда она вновь прислушалась к голосу вулкана и прекрасно поняла то, что он ей сказал. А сказал он такое, от чего у девушки по коже побежали мурашки.
— Мама! Анаид в опасности! — воскликнула Клаудия, врываясь в спальню матери.
— Откуда ты знаешь? — спросила у дочери читавшая в постели Валерия.
— Мне сказала об этом Этна. Ты что, не слышала?!
Валерия на секунду задумалась.
«Клаудия довольно сообразительна. Не стоит ей врать…»
— Да, я слышала, но не обратила на это внимания. Была слишком занята другими делами.
— Если бы ты знала, чем была занята я, когда Этна заговорила! — усмехнулась Клаудия. — Но я не пропустила ее слов мимо ушей!
— Умоляю, не нужно мне рассказывать, чем ты занималась в этот момент, — пробормотала Валерия и поморщилась.
Она не сомневалась, что, услышав об утехах дочери, она всыпала бы Клаудии по первое число, а ей этого совершенно не хотелось. Ведь Клаудия уже почти взрослая, прошла обряд посвящения, и теперь одиоры ей были не так опасны, как в детстве.
С негласного разрешения Валерии, Клаудия не распространялась о подробностях своей личной жизни, а мать предоставляла ей достаточно свободы при условии, что дочь будет сообщать ей, когда решит ночевать не дома.
Однако на этот раз Клаудия была назойливее обычного.
— Ни за что не поверю в то, что ты не слушала Этну. Ведь ты же Предводительница Клана Дельфина и обязана знать все последние новости!
— Ну, хорошо. — Валерия захлопнула книгу. — Я все слышала.
— И что же? — уперла руки в бока Клаудия.
— Ничего.
— Как это — ничего?! Этна сообщила о том, что Анаид угрожает опасность! Я пыталась мысленно связаться с ней, но она мне не отвечает. А у нее дома никто не берет трубку.
— Этна действительно, предупредила нас об опасности, но об Анаид она не сказала ни слова.
— Но я же прекрасно слышала! — возразила Клаудия. — Ты же сама научила меня понимать голос вулкана!
— На этот раз ты ошиблась.
Раздосадованная Клаудия стала назло матери расхаживать по ее спальне. Валерия снова открыла книгу, но ей было не до чтения.
— Неужели ты ничего не предпримешь?! — воскликнула, наконец, Клаудия.
— А что мне прикажешь делать?
— Ну хоть свяжись с Кланом Волчицы! С Селеной, Еленой или Карен! Ты же знаешь множество омниор и постоянно ездишь на встречи с ними, а теперь не знаешь, что делать?!
Валерия встала с постели. Она была очень загорелой и мускулистой. В отличие от дочери, развлекавшейся на танцах и дискотеках, Валерия в свободное время занималась спортом. Она выходила в море на яхте, где долго плавала, ныряла с аквалангом и резвилась с дельфинами.
Как была босой, Валерия направилась на кухню. Она вообще предпочитала ходить босиком.
— Тащи кролика, — приказала она дочери.
— Прямо сейчас? — удивилась Клаудия.
— Естественно. Надо развеять твои сомнения. Завтра мне будет некогда. Рано утром я улетаю на Крит. А потом в Афины.
— Снова встречаться с омниорами?
— Настало тревожное время… А тебе я советую быть особенно осторожной.
С этими словами Валерия сама прошла к клеткам и выбрала одного из кроликов, всегда водившихся у нее дома на тот случай, если какой-нибудь омниоре захочется глубокой ночью узнать по внутренностям жертвенных животных свое будущее.
Усадив кролика на стол, Валерия протянула нож Клаудии, которая одним ловким движением перерезала ему горло. Собрав кровь жертвы в серебряный тазик, Валерия с Клаудией долго ее изучали.
— Опасность существует. Это вполне очевидно, — пробормотала Клаудия.
— Это верно, — согласилась Валерия. — Но я же тебе говорила, что времена нынче тревожные. В опасности множество омниор. Давай лучше взглянем на внутренности. Они точнее.
Изучив разложенные на столе внутренности, Клаудия растерялась. Ничто не говорило об Анаид, — ни печень, ни селезенка, ни легкие, ни сердце животного. Анаид словно вообще не существовало. Ни ее и никого, хотя бы отдаленно ее напоминавшего. Внутренности выглядели странно, двусмысленно и невразумительно.
Собрав остатки крови, Валерия прибралась на кухне, сложив остатки кроличьей тушки в холодильник.
— Съешь его, пока меня не будет, — сказала она дочери.
При иных обстоятельствах Клаудия от радости запрыгала бы на одной ножке: она только что выяснила отношения с парнем, который давно ей нравился; мама уезжала, она оставалась дома одна, и никто не мешал ей закатить вечеринку с друзьями.
Однако Клаудия была настолько встревожена, что эти радужные перспективы даже не пришли ей в голову. Ночью ей даже не приснился Мауро, хотя она и проснулась с распухшими губами, натертым языком и вкусом скисшего мороженого во рту.
Валерия попрощалась с дочерью и уехала в аэропорт.
Стоя под душем, Клаудия размышляла о том, как все странно: Анаид не отвечает на ее мысленные вызовы. Дома у Анаид никого нет, а Валерия не желает выяснять, где она находится и как у нее дела. В довершение всего, внутренности кролика ничего о ней не сообщали, словно они с Валерией выпотрошили беременную крольчиху… Постойте-ка!
Выскочив из душа, Клаудия бросилась к холодильнику и осторожно поковыряла ножом остатки кролика.
Так и есть! Валерия нарочно выбрала беременную крольчиху, чтобы гадание не удалось!
Клаудия стала названивать матери на мобильник, но та уже выключила его, как всегда делала в пути. Девушке оставалось только быстро одеться, выскочить на улицу и поймать такси.
До аэропорта она доехала практически одновременно с матерью и перехватила ее у стойки регистрации.
— Откуда ты здесь, Клаудия?!
— Ты меня обманула.
Валерия выронила чемодан, потом взяла себя в руки, собралась с духом и призналась:
— Ладно. Я действительно тебя обманула.
— Почему?
— Потому что это не Анаид в опасности, — хмуро заявила Валерия. — Это мы должны бояться Анаид.
— С какой это стати?
— Она уже не омниора.
— Вот как? А кто? Сумчатая ехидна?
— На ее голову пало Проклятие Одии. Пророчество свершилось.
— Не может быть! — воскликнула Клаудия.
— И все-таки это правда. Анаид стала бессмертной одиорой. Она пила кровь омниоры, предала свой клан и завладела Жезлом Власти. Анаид очень опасна.
— Но ведь Этна…
— Вулкан предупреждал нас о том, что мы должны держаться от нее подальше.
— Почему же ты мне ничего не объяснила?
— Чтобы ты спала спокойно.
— Анаид моя подруга, и я ее не брошу! — упрямо заявила Клаудия.
— Анаид уже не та, какой ты ее знала. Может, внешне она не изменилась, но теперь она совсем другое существо. Забудь ее.
— Не могу. И не хочу.
— Мне это тоже нелегко и неприятно, но наш долг перед кланом…
— Плевать я хотела на долг!
— Успокойся, Клаудия. Мне пора, я опаздываю на самолет.
— Дай мне денег на дорогу домой, — попросила погрустневшая Клаудия.
Не имея достаточно наличных, Валерия протянула дочери кредитную карту.
— На. Сними, сколько нужно, и смотри, чтобы ее у тебя не украли. Ну все, я полетела. Будь умницей! Веди себя хорошо!
Проводив мать глазами, Клаудия стала вертеть в руках кредитную карту, лихорадочно обдумывая возникшие перед ней возможности…
Вместо того чтобы покинуть аэропорт, девушка подождала, пока самолет Валерии взлетит, и направилась к стойке ближайшего туристического бюро, чтобы приобрести билет на самолет до Мадрида и билет на автобус от Мадрида до Урта. Вскоре оба билета лежали у нее в кармане, и у Клаудии даже осталось время купить все самое необходимое для поездки.
Внезапно зазвонил ее мобильник.
— Алло?
— Я не храплю.
Клаудия уставилась на телефон с таким видом, будто ей позвонили с другой планеты. И действительно, события вчерашнего вечера почти совсем вылетели у нее из головы.
Негромко выругавшись, она произнесла самым беспечным тоном, на какой только была способна:
— Мауро? Это ты, что ли?
«Черт возьми! — думала при этом девушка. — Неужели придется упустить такого парня! Ах, как Мауро божественно целуется! И он так торопился ей позвонить! К тому же он не храпит…»
— Точно не храпишь?
— Точно. Ты убедишься в этом этой же ночью!
Ого! Так сразу! А вдруг Мауро сразу потащит ее под венец и запрет в четырех стенах?!
Несмотря на эти опасения и распухшие губы, Клаудии очень захотелось согласиться и отложить поездку. Однако она взяла себя в руки и заявила:
— Видишь ли, я уезжаю на свадьбу к одной подруге.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Вчера ты мне ничего не говорила…
— Вчера я еще ничего не знала. Она только что мне позвонила, и теперь я в аэропорту. Через час я улетаю в Испанию.
— Вот так, ни с того ни с сего прямо в Испанию?
— Ну что ж я могу поделать!
— Ясно…
Кусая с досады ногти, Клаудия изобрела очередную уловку:
— Скажи мне, пожалуйста, а ты портишь по ночам воздух?
— Что?!
— Необходимо выяснить, испускаешь ли ты по ночам кишечные газы.
— Как?!
— У тебя есть собака?
— Нет.
— А кошка?
— Только у моей мамы.
— Неважно. Возьми ее себе и уложи с собой спать. Если ночью она тебя искусает и смоется, значит, ей нечем было дышать.
В трубке воцарилось гробовое молчание, и Клаудия испугалась, что переборщила. Наверняка Мауро сейчас стирает ее номер из памяти своего телефона!
Однако ее опасения не оправдались.
— Знаешь, я хотел сказать тебе одну вещь, — пробормотал, наконец, Мауро. — Ты мне ужасно нравишься.
— Почему? Разве ты не считаешь меня сумасшедшей?
— Нет. Совсем нет. Но мне с тобой нелегко. И это меня возбуждает!
«Так он еще и мазохист! — подумала Клаудия. — Впрочем, какая разница!»
— Мне нужно еще кое-что тебе сказать, — заявила она. — Я точно не знаю, когда вернусь.
— Откуда?
— Со свадьбы подруги.
— Будешь ждать, когда она родит первенца?
— Не исключено.
— Ну правда, Клаудия…
Мауро произнес имя девушки таким заискивающим тоном, словно готовился сделать ей предложение.
Клаудия оцепенела. Этого только ей сейчас не хватало!
— Мауро! Алло? Я тебя не слышу! У меня разрядился телефон!
Усмехнувшись, девушка выключила мобильник. Что ж, если Мауро возбуждают трудности, ему грозит перевозбуждение!
Ей нужно как можно скорее оказаться в Урте.
«Какие парни, когда в беде лучшая подруга!»
В этот момент земля затряслась, и здание аэропорта содрогнулось.
* * *
Подземный толчок всколыхнул озерную воду. Раскидистые тополя зашумели листвой. Стены хижины затряслись, но устояли, однако с крыши сорвалась доска и упала прямо на лежавшего на тюфяке мужчину.