Судя по всему, Джордж совершил ошибку, поставив на Дорис, как до этого не угадал с Джеки Ломаксом. Не упустил ли он хороший шанс, отвергнув после прослушивания шведскую группу Bamboo, связанную генеалогически с завсегдатаями чартов 1970–х Abba? Hollies настолько высоко оценивали Bamboo, что заманили к себе их ведущего вокалиста в 1971 году, когда Аллан Кларк на короткое время покинул родное гнездо.
Hollies оказали заметное влияние на Iveys, ливерпульско–валлийскую команду, которую Пол Маккартни переименовал в Badfinger. С Полом и Джорджем в качестве продюсеров они стали единственной группой «Apple», не считая Beatles, которая сравнительно долго продержалась в чартах. Badfinger вели свое происхождение от Masterminds и Calderstones, малоизвестных групп, игравших мерсибит. Входившие в их состав парни когда–то платили по шиллингу, чтобы послушать в «Cavern» Beatles и Hollies. Впоследствии они объединились в Iveys, и их менеджером стал Билл Коллинз, игравший когда–то вместе с Джимом Маккартни в одном танцевальном бэнде. В течение некоторого времени Iveys аккомпанировали одному ливерпульскому оперному тенору, переквалифицировавшемуся в поп–певца, который под именем Дэвид Гаррик дважды попадал в британский Тор 30 в 1966 году. Однако, когда на них обратил внимание Мэл Эванс, они были уже без Гаррика.
Возможно, «Apple» не взяла под свое крыло более квалифицированных соискателей вроде Фрэдди Гэррити, которого интервьюировала Йоко, и Remo Four только потому, что их имена ассоциировались с милым сердцу, но ныне покойным мерсибитом. Тем не менее, когда Remo Four превратились — после ухода Колина Мэнли — в чудо одного хита Ashton, Gardner And Dyke, Джордж приложил умелую руку к «I'm Your Spiritual Breadman», треку с их второго альбома.
Джордж был весьма щепетилен в вопросе, кто достоин внимания «Apple», а кто нет. Это могли быть только представителя высшего эшелона поп–музыки, под которыми он подразумевал «Beatles, Rolling Stones, Delaney And Bonnie и все. А кому нужны все остальные? Ах да, Билли Престон очень хорош, и в конце концов люди его оценят».
Работа над альбомом «That's The Way God Planned» была отложена, поскольку Джордж был занят тем, что помогал Брамлеттам взойти на звездный Олимп. Вместе с Ринго они слушали, как Клэптон обкатывает свой новый материал вместе с Friends во время первого концерта их британского тура в «Albert Hall». Он вспоминал, как, слегка ослепленный игрой Эрика, подумал тогда: «Это великая группа. Как бы мне хотелось играть с ними!», в то время как они исполняли свой пронзительный, простой и довольно эклектичный репертуар, включавший клубный соул в духе Дорис Трой, попурри на темы Литтл Ричарда и эротичный по содержанию оригинальный номер под названием «Groupie». После концерта Джордж откровенно сказал им о возникшем у него желании, на что они ответили ему: «Отлично, завтра утром мы заедем за вами».
На следующее утро, когда «они подогнали свой автобус к моему дому и сказали «Поехали!», я схватил гитару и усилитель и отправился с ними в тур». В последний раз Джордж играл в бристольском «Colston Hall» за пять лет до этого. Казалось, битломания была пятьсот лет назад, когда он — в потертом джинсовом костюме, с бородой и длинными, ниже плеч, волосами, расчесанными, как у Джона, на прямой пробор, — вышел на сцену перед той же самой аудиторией среди музыкантов Барлетта. На афишах значилось «Delaney And Bonnie», но люди шли на Клэптона. Никто не знал, кто играет на второй гитаре, пока гитариста не представили публике ближе к концу выступления. Только после этого он — Джордж Харрисон, один из четверки сверхъестественных Beatles — оказался в центре всеобщего внимания. Далеко не все осознали тогда величие момента.
Поскольку шоу могло продолжаться и без него, возвращение Джорджа в перекрестье лучей прожекторов было не столь впечатляющим, как возвращение Дилана и Леннона, и все же оно возымело определенный эффект. Кроме того, группа так мало ожидала от него, что его участие в туре воспринималось как забава. Они выступили в Шеффилде, Ньюкасле и 5 декабря вышли на сцену ливерпульского «Empire», где он не смог удержаться и обратился к публике с банальными словами: «Все это вызывает массу воспоминаний».
Люди, обедавшие на придорожной станции техобслуживания, вытаращили на него глаза, но автографов больше взяли у Клэптона, с аппетитом поглощавшего жирное, но вполне удобоваримое жаркое. Джордж, сидевший напротив своего приятеля, ел вареные бобы и чипсы с гораздо меньшим энтузиазмом. Другие члены группы отнюдь не были такими «простыми и скромными», как их описывал Клэптон, и их рассказы о любовных похождениях и наркотических утехах прошлым вечером могли показаться довольно однообразными, но в остальном они были славными ребятами. Почти все они использовали группу Брамлетта в качестве трамплина для последующего устройства на более высокооплачиваемую и престижную работу. Спустя несколько недель большинство из них перестали быть Friends и влились в ряды громоздкой группы Джо Кокера Mad Dogs And Englishmen. Составлявшие ее духовую секцию Бобби Киз и Джим Прайс сочли более удобным для себя получить вид на жительство в Британии, чем каждый раз пересекать Атлантику, после того как их стали приглашать не малоизвестные группы вроде Audience и Third World War, а такие гранды, как Rolling Stones. Популярностью, пусть и не столь явной, пользовался также барабанщик Джим Келтнер, хотя по мере обретения этими «супермузыкантами» известности на него возник самый большой спрос среди них. Кроме того, из всех лос–анджелесских сессионных музыкантов с ним Джордж чувствовал себя наиболее комфортно.
В тот момент, когда Delaney And Bonnie пересекали Северное море, чтобы дать несколько концертов в Скандинавии, они вползли в британский Тор 30 в первый и последний раз. В «Coming Home» чрезвычайно выразительно звучало облигато слайд–гитары уже покинувшего группу Дэйва Мэйсона. Имело смысл поездить с этим синглом по Англии, и Джорджа попросили заменить ушедшего гитариста. «Делани и сказал мне: «Будете исполнять партию Дэйва Мэйсона». До этого мне не приходилось играть на слайд–гитаре. Так я впервые познакомился с этим инструментом».
На слайд–гитаре играют с помощью стеклянного или металлического цилиндра, надетого на палец. Она создает резонансные эффекты — от длительного вибрирования до волнообразного легато, и чаще всего ее можно услышать в блюзе и гавайской музыке. Хотя для этой техники игры специально изготавливались стальные гитары с педалями, экономные люди и неспециалисты использовали обычную гитару и обломок стеклянной пробирки или, как Джордж, кусок стойки старого усилителя, который вырезал ножовкой Мэл Эванс. «У меня было также несколько стеклянных цилиндров. Мне кажется, что стекло создает более теплый звук, в то время как металл лучше скользит и звук с его помощью получается ярче, но я не могу сказать, в какой вещи использовал стекло, а в какой металл». Кстати, в «Old Brown Shoe» на втором плане звучит слайд–гитара, а элементы этой техники можно обнаружить еще на альбоме «Rubber Soul». Подобно ситару в «Norwegian Wood», они были неоцененным новшеством и звучали либо на гавайской гитаре Джона — купленной им ради забавы, — либо на его собственном перенастроенном «Stratocaster».
Играть на слайд–гитаре квалифицированно и с творческим подходом довольно сложно, и в течение первой недели увеселительной прогулки с Delaney And Bonnie Джордж ограничивался вполне сносным соло в «Coming Home», прежде чем вернуться к ритм–гитаре в остальных номерах программы. Однако, постепенно обретая уверенность, он все больше играл на слайд- и все меньше на ритм–гитаре. Получив столь бесценный опыт, Джордж продолжал практиковаться дома, надеясь, что благодаря этому сможет «сочинить что–нибудь более или менее приличное». Не имея под рукой такого специалиста по слайд–гитаре, каким был Шанкар по ситару, или хотя бы самоучителя, он постигал искусство игры на этом инструменте, слушая записи и используя метод проб и ошибок, как Брайан Джонс в 1962 году. Однако вместо прямого подражания Элмо Джеймсу и другим черным блюзменам он предпочел почти академический подход лос–анджелесского слайд–гитариста и музыкального архивиста Рая Кудера, отличавшегося «хорошим ударом и отменным чутьем в отношении мелодии».
Хотя он и копировал Кудера, игра Джорджа на слайд–гитаре обладала индивидуальными чертами, словно несла на себе печать Зорро. Этнический блюз вошел в его стилистический арсенал слишком поздно. В последующем сольном творчестве он часто прибегал к слайд–гитаре.
В Швеции, во время тура Friends, он написал свою первую песню со слайд–гитарой, «Woman Don't You Cry For Me» (при весьма ограниченном участии Делани и Эрика), которая явилась своего рода связующим звеном между скиффлом и кантри–энд–вестер–ном. В Копенгагене, где у группы было три выступления, он начал писать еще один опус, «My Sweet Lord», в котором прекрасно гармонировали партии обычной и слайд–гитары, а Запад встречался с Востоком в форме переклички «Аллилуйя» — «Харе Кришна». Как иногда поступают все исполнители, Джордж позаимствовал мелодию и скрыл источник своего вдохновения, сместив акценты в аккордах традиционного духовного гимна XVIII века «Oh Happy Day», кавер–версия которого в исполнении американского хора Edwin Hawkins Singers вошла в чарты предыдущим летом. Хотя Джордж и постарался, чтобы «My Sweet Lord» как можно больше отличалась от «Oh Happy Day», определенное сходство сохранилось.
Присутствовавшему в Скандинавии по приглашению Джорджа другому временному члену Friends Билли Престону, который вновь вошел в состав Christians, законченная «My Sweet Lord» понравилась настолько, что он захотел записать ее. Edwin Hawkins Singers оказались единственными музыкантами, которых он смог найти в Лондоне для записи этой песни, хотя практически все они не понимали смысла слов «Харе Кришна». Возможно, по той причине, что конечный результат своей мелодией слишком напоминал «He's So Fine», хит 1963 года американской девичьей группы Chiffons, «My Sweet Lord» была выпущена на сингле только в Европе, где стала средним хитом. Если бы ее история на этом закончилась, Джордж был бы избавлен от множества неприятностей.
Поскольку места на пластинках Beatles для песен Джорджа не находилось, он раздавал их исполнителям, чьи записи продюсировал. Так, «You» досталась Ронни Спектор, a «All Things Must Pass» прибрал к рукам Престон, который уже присматривался к свежесочиненной «What Is Life».
В течение последних недель существования Beatles в студии «Apple» у микшерного пульта рядом с Джорджем можно было увидеть новое лицо. Филу Спектору и Джорджу предстояло пережить «много радостных минут, но были также и неприятные моменты». Спектор, чьи лучшие времена остались в прошлом, имел несчастье быть приглашенным состряпать альбом из записей, сделанных во время съемок фильма «Let It Be».
При режиме Клейна в «Apple» гораздо больше увольняли, нежели нанимали. Новые реалии были таковы, что пережившие чистку служащие более не осмеливались опаздывать или позволять себе прочие мелкие вольности. Были ликвидированы дорогостоящие безделушки «Zapple» и «Apple Electronics». Был прерван контракт с Джеки Ломаксом, а запись песни «You» Ронни Спектор отменили. Даже верный Алистер Тэйлор, который никак не мог излечиться от воспаления желез, усугублявшегося чрезмерной работой, был вызван в офис посреди ленча, где ему объявили, что в его услугах больше не нуждаются, и выдали трехмесячное жалованье. Возмущенный Тэйлор, как и другие, оказавшиеся в таком же положении, намеревался поговорить с Beatles и попытаться каким–то образом исправить эту ошибку, но те, к его недоумению, были постоянно «слишком заняты», чтобы подойти к телефону или ответить на письмо.
Однако то, что Маккартни оставался глух к подобным вопиющим несправедливостям, было связано отнюдь не с тем, что он смирился с Клейном, пусть даже предпринятое американцем радикальное сокращение персонала и гигантские проценты авторских гонораров, выторгованные им у руководства Capitol для Beatles, принесли им миллионы в течение нескольких месяцев. Кроме того, благодаря Клейну Полу теперь не нужно было смущаться, когда кто–нибудь, например Фрэнк Заппа, звонил ему, спрашивая, могут ли Mother Of Invention записать пародийную кавер–версию «Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band» для своего следующего альбома. Проблема заключалась в том, что Пол не хотел доверять Клейну, что нашло отражение в тексте его песни «You Never Give Me Your Money» («Ты никогда не даешь мне своих денег») с альбома «Abbey Road». Слишком много у него было свидетельств хитрости, коварства и самоуправства Клейна в работе с его прежними клиентами.
Помимо всего прочего, Клейна обвиняли в том, что он позволил Спектору сделать мешанину из «Let It Be». По словам инженера Глина Джонса, Фил «наложил на треки слишком много струнных, хорового пения и прочего дерьма». Маккартни альбом тоже нравился не очень, но его письменное требование о выплате неустойки, адресованное Клейну (а не Спектору), не возымело действия. Больше того, выход «McCartney», его сольного альбома, был отложен, дабы «Let It Be» не встречал препятствий на своем пути к сердцам слушателей. Только после того, как он наорал на Ринго, посланного Джоном и Джорджем, «McCartney» был выпущен в начале, как это и планировалось.
Когда Пол разослал уведомления о роспуске группы, Ринго воспринял это тяжелее остальных. Джон еще несколькими месяцами ранее объявил остальным Beatles о своем уходе, но это держалось в тайне, поскольку они боялись, что иначе Клейну не удастся склонить руководство Capitol к заключению выгодного для них контракта. Уставший, как и все, от постоянных споров и разногласий, Джон принимал все меньшее участие в мероприятиях Beatles, и его гораздо больше занимали Plastic Ono Band, пацифистская деятельность и семейная жизнь. Он даже отсутствовал на последнем сеансе записи Beatles 3 января 1970 года, во время которого его уже практически бывшие товарищи пытались связать воедино разношерстный «Let It Be».
Незадолго до Рождества Джон и Йоко организовали благотворительный концерт Plastic Ono Band в «Strand Lyceum», где к ним присоединились барабанщики «Лэгз» Ларри Смит из Bonzo Dog Band и Кейт Мун из Who, пианист Ники Хопкинс и большая часть Friends Брамлетта, среди которых были Престон и Харрисон. Как в случае с Диланом на острове Уайт, для привлечения публики было достаточно присутствия двоих из Beatles. За явно затянутой, вызывавшей головную боль «Cold Turkey» последовала «Don't Worry Kyoko» Йоко. По прошествии двадцати минут какофонии и воплей люди начали нервно переглядываться.
В 1971 году в здании суда, расположенном неподалеку от «Strand Lyceum», господа Харрисон, Леннон, Маккартни и Старки формально прекратили отношения друг с другом в качестве членов коммерческого предприятия, их спор был разрешен в пользу Пола, а финансы «Apple» были переданы в распоряжение официального управляющего конкурсной массой. Хотя в то время так никто не думал, эта мера оказалась благом для адвокатов, когда они тоже разочаровались в Аллене Клейне, поскольку, как сказал Джордж, «никому не удалось бы потратить все это».
Еще зимой 1969 года Джордж отнюдь не был недоволен своим менеджером. По словам Билла Харри, «только благодаря Аллену Клейну вышел первый сингл с его вещью на первой стороне». Аранжировка «Something» в «утробном» исполнении Джо Кокера была лишь скелетом того, что появилось на первой стороне «Abbey Road». Следующим летом, работая уборщиком офисов, я часто насвистывал ее мелодию, после того как она вошла в британский «Top Ten» уже в исполнении Ширли Бэсси, став одной из почти 200 кавер–версий. Почти столь же популярная, как «Yesterday», «Something» звучала в супермаркетах, ее исполняли Liberace, Смоуки Робинсон, Элвис, Берт Кэмпферт, Booker T's Mgs и, конечно, Рэй Чарльз. Из всех кавер–версий Джорджу больше всего нравилась интерпретация Джеймса Брауна в присущей ему страстной манере. Кроме того, «Something» стала единственной песней Beatles, записанной Синатрой, который назвал ее «величайшей любовной песней за последние 50 лет».
Джордж впоследствии называл композиции ничуть не худшие, по его мнению, «но они не могли быть такими же популярными, потому что «Something» — это песня Beatles». Ее окончательный вариант был получен из восьмиминутной записи, из которой изъяли длинный затихающий инструментальный проигрыш в конце и — как в случае с «While My Guitar Gently Weeps» — целый куплет. Это не помешало ей легко взлететь на первое место в Штатах, хотя в Британии судьба сингла «Something»/«Come Together» была не столь счастливой.
Возможно, Пол был прав относительно «Maxwell's Silver Hammer», ибо «Something» была первой «сорокапяткой» Beatles с 1962 года, не попавшей в британский Top Three. Эту неудачу на фоне триумфа Джорджа можно приписать приверженности Аллена Клейна чисто американской манере выпускать сингл с уже ставшего успешным альбома. На той неделе, когда он вышел, Beatles с «Abbey Road» медленно, но верно приближались к золотому диску, обойдя таких конкурентов, как Led Zeppelin, Ten Years After и уже несуществующих Blind Faith. Пыль также глотали Fleetwood Mac, чья инструментальная вещь «Albatross» стала источником вдохновения для создания одного из треков «Abbey Road» — витиеватой «Sun King» Джона, — как для последних песен Джорджа служили источником вдохновения композиции других исполнителей, «хотя «Sun King» невозможно было принять за песню Fleetwood Mac, как невозможно было принять «All Things Must Pass» за песню Band».
Атмосфера сеансов записи «Abbey Road» была если и не сердечной, то значительно более конструктивной, чем во время работы над «The Beatles» и «Let It Be». Складывалось впечатление, будто Джон, Пол, Джордж и Ринго решили — по крайней мере, подсознательно, — что «Abbey Road» будет их последним альбомом, и поэтому соблюдали перемирие. Раздувая потухшие угли, Джордж разглагольствовал в интервью о следующем после «Abbey Road» альбоме Beatles, а также о том, что собирается выпустить сольный альбом — главным образом, для того, чтобы избавиться от накопившегося песенного материала.
В те дни он много работал. «Мне вдруг захотелось написать песню в стиле кантри–энд–вестерн, хотя я понятия не имел, как к ней подступиться». Результатом этого побуждения стала «Sunshine Life For Me», сочиненная во время пребывания в ирландском коттедже Донована, когда над его головой сгущались тучи судебного преследования, и в скором времени забытая. В ее подзаголовке — «Sail Away Raymond» — упоминается имя одного из адвокатов Клейна.
Хотя и не так громко, как в «You Never Give Me Your Money» Пола, во второй композиции Харрисона на «Abbey Road» слышалось эхо бесконечных собраний руководства «Apple». Однажды летним утром Харрисон проснулся с гнетущей мыслью о том, что ему предстоит ехать в офис. Словно ученик, прогуливающий школу, он решил отсидеться дома у друга. В саду Эрика Клэптона «было очень солнечно, и я почувствовал, как спадает напряжение последних дней. Взяв гитару — впервые за две недели, — я начал играть, и тут же получилась эта самая мелодия».
«Here Comes The Sun» заключала в себе нечто большее, чем облегчение после тяжелой работы. В перезвоне струн акустической гитары «Gibson» и беззаботных стихах о тающем льде и улыбающихся лицах отчетливо звучало весеннее пробуждение после долгой зимы. «Вы почти физически ощущаете тепло солнечных лучей», — восторженно писала «Melody Maker» об оригинале «Here Comes The Sun» с «Abbey Road», довольно холодно отзываясь о ее кавер–версии в исполнении парня по имени Пол Мандэй, которому в грядущем десятилетии предстояло стать «Гари Глиттером». Интерпретация этой песни молодого коллеги Глиттера по цеху глэм–рока Стива Харли, который, судя по всему, выбрал более подходящий момент, попадет в британский «Тор Теп» в необычайно жарком июле 1976 года.
Тот факт, что песни Джорджа с «Abbey Road» породили наибольшее число кавер–версий среди треков альбома, свидетельствовал о том, что он превзошел Леннона и Маккартни как композитор. Хотя Джон и продолжал высмеивать Пола — имея на то все основания — за «музыку бабушек», сам он недалеко ушел от него, хотя ему и не удалось достигнуть таких глубин, как Маккартни в его виньетке «Her Majesty» с «Abbey Road» — наверняка самой льстивой песне, когда–либо выпускавшейся на пластинке. Члены дуэта, написавшего саундтрек для Свингующих Шестидесятых, не смогли написать его для семидесятых, став сольными авторами и бывшими Beatles. Иллюзия примирения, созданная «Abbey Road», заставила публику поверить, будто Beatles спасли если не мир, то, по крайней мере, самих себя. Как Дебюсси сказал об опере Вагнера «Золото Рейна»: «величественный закат, принятый за восход».
The Ex-Beatle
«Something» стала самой выразительной конвульсией предсмертной агонии Beatles. О ее авторе Джордж Мартин высказался следующим образом: «Мне кажется, вполне возможно, он проявит себя великим музыкантом и композитором в следующем году. Он обладает мощным драйвом и богатым воображением и способен конкурировать с Ленноном и Маккартни». Это похвала человека, который практически до последнего момента был о Джордже Харрисоне весьма невысокого мнения. Для мира в целом Харрисон тоже являлся не более чем половиной Двух Остальных.
Триумф Джорджа, а также близкие к хиппи круги, в которых он вращался, определили направление его дальнейшей карьеры. Мало кто сомневался в том, что он будет успешным записывающимся музыкантом, либо как сольный исполнитель, либо как член супергруппы вроде Blind Faith или Crosby, Stills And Nash, являвшихся кумирами «поколения Вудстока».
В день выхода «Something» — 31 октября 1969 года — Джордж находился в «Olympic Studios» в Барнесе, записываясь с теми, кого теоретически можно было считать супергруппой, возникшей на базе других супергрупп. На несохранившейся пленке вместе с ним звучали Эрик Клэптон и Рик Греч из Blind Faith, Алан Уайт — один из барабанщиков Plastic Ono Band и Дэнни Лэйн, бывший лидер Moody Blues. Каково бы ни было качество музыки, записанной в тот день, этот проект не получил развития, ибо его участники занялись другими делами. Лэйн, к примеру, присоединился к Wings, новой группе Пола Маккартни. Тем не менее, как и эпизод с Delaney And Bonnie, эта попытка еще больше укрепила Джорджа во мнении, что «Beatles отнюдь не лучшие музыканты в мире». Возможно, это было и так, но теперь — даже если бы он умел петь, как соловей, или обладал способностью заставлять гитару говорить — никто не мог бы гарантировать ему такое же внимание, как прежде.
В то время как первые творения Леннона и Маккартни после распада Beatles были состряпаны наспех и отличались сумбурностью, Джордж имел богатый выбор из примерно 40 песен — «и некоторые из них казались мне вполне приличными» — для нового альбома, даже двойного. Хотя ему всегда нравилось быть членом группы, к 1970 году Джордж решил, что будет работать в одиночку. Вместо того чтобы представлять свою работу на суд партнеров, он будет подбирать себе музыкантов, точно так же, как песни. Если сотрудничество со старыми соратниками, такими, как Ринго, Мэл и Клаус Вурман, не представляло никаких трудностей, приглашение маститых музыкантов неизбежно влекло за собой сомнения в собственных способностях. Разогреваясь перед записью очередного трека аккомпанемента, любой из них мог устроить джем, способный затянуться надолго. С такими людьми, как Джинджер Бэйкер, нужно было постоянно держать магнитофон включенным. В то время как другие участники стремились обессмертить свои имена, Джордж главным образом сосредоточивался на аккомпанементе, как он делал на сессиях, происходивших после проверки звука во время совместных туров Beatles с другими исполнителями.
В особенности он благоговел перед Клэптоном, потому что «Эрик играет сразу такие вещи, над которыми мне приходится сидеть целую ночь, чтобы они у меня получились правильно. Он может записать трек за один дубль, так как постоянно играет». Тем не менее, пусть Джордж и не мог сравниться с Клэптоном в технике, он вкладывал в свою игру больше души.
Как певец Джордж был далеко не Скотт Уокер. Даже Гари Брукер из Procol Harum (бывший член Paramount) и некоторые другие из тех, кого он пригласил для записи альбома, превосходили его в плане вокала. Однако его неспособность выйти далеко за пределы двух центральных октав усиливала идиосинкразическое очарование, свойственное некоторым вокалистам, которые деформируют присущий им ограниченный диапазон и благодаря этому добиваются удивительных результатов. Джордж принадлежал к этой категории, как и женоподобный Адам Фэйт, раскованный Рэй Дэвис, лаконичный Дэйв Берри и чарующе уродливый Боб Дилан. Поклонник Карузо, скорее всего, заткнул бы уши, окажись он на тайном двенадцатичасовом сеансе записи Харрисона и Дилана, состоявшемся в мае 1970 года, после того как государственный департамент США разрешил врагу наркотиков Джорджу посетить Нью–Йорк. Крайней низшей точкой его музыкальных шатаний стал аккомпанемент стонам Дилана в погребальной кавер–версии «Yesterday». Однако Джордж спел вместе с музыкантами, аккомпанировавшими впоследствии Бобу на его новом альбоме «New Morning», две вещи, для которых он потом найдет место на собственном альбоме — «If Not For You», которую Боб отложил для «New Morning», и «I'd Have You Anytime» с бонгами, сочиненную ими вместе еще в Беарсвилле.
Как и другие британские рок–н-роллыцики, Джордж начинал понимать, что обычная поп–звезда, коей он являлся на родине, воспринималась как Музыкант в восторженной Северной Америке, где «все еще больше шансов найти что–то свежее, интересное. Может быть, из–за гораздо лучше развитой промышленности здесь не так сильна тенденция объединяться в клики. В Англии эта тенденция очень развита». Каждое поп–поколение порождает привилегированную, углубленную в себя касту, и наиболее яркими примерами этого феномена являются мемфисская мафия Пресли и окружение Beatles. Но ни одна группировка не была столь невыносимо высокомерна, как та, что сложилась в начале 1970 года на сеансах записи альбома Джорджа Харрисона, проходивших преимущественно в комплексе «Trident» в лондонском Сохо.
За пультом управления обменивались глупыми ухмылками Бобби Уайтлок, Бобби Киз, взаимозаменяемые ребята из Delaney And Bonnie и «друзья» из Британии. Складывалось впечатление, будто Джордж мог работать только таким образом и только с этой самодостаточной элитой, контактировавшей с внешним миром лишь через менеджеров и наркодилеров.
Тем летом фэны Beatles, подпирая стену здания офиса «Apple», расположенного напротив «Trident», целыми днями тупо смотрели в дверь студии. За этой дверью Джордж, инженеры и иногда Фил Спектор сидели в кабине управления, а музыканты курили марихуану, потягивали «Southern Comfort» и обсуждали, кому они будут аккомпанировать в следующий раз. Пребывавший в весьма плачевном состоянии Спектор «обычно выпивал 18 порций черри–брэнди, прежде чем мог приступить к работе в студии. Я устал от всего этого, — вспоминал Джордж, — в то время как очень нуждался в помощи. Мне пришлось делать гораздо больше, чем если бы я работал один». От Спектора, который выступал в роли сопродюсера Джорджа и приложил свой угасший «гений» к записи менее чем половины треков аккомпанемента, было больше вреда, чем пользы, из–за частой смены настроения и регулярных прогулов. Главный вклад явно нездорового Свенгали Звука заключался в его имени среди других громких имен на конверте первого в истории поп–музыки тройного альбома, носившего название одной из песен, которую Джордж предназначал для фильма «Let It Be» — «All Things Must Pass». Серьезно заболела мать Джорджа — у нее диагностировали опухоль мозга, требовавшую операции, — и ему постоянно приходилось ездить к ней в больницу в Ливерпуль. «Когда я входил в больничную палату, она даже не узнавала меня». В силу всех этих причин работа над «All Things Must Pass» растянулась на четыре месяца.
Всегда охотно откликавшийся на приглашения друзей, Джордж часто появлялся на их альбомах под весьма прозрачными псевдонимами — «Хари Джорджсон» или просто «Джордж X.». Большая часть команды Брамлетта и — на короткое время — Дэйв Мэйсон вошли в состав новой группы Эрика Клэптона, но ее лидер посвящал слишком много времени «All Things Must Pass». Дэйв говорил с язвительной усмешкой по этому поводу: «Эрик занимается альбомом Джорджа, а мы сидим без дела». Следует сказать, что Клэптон был не самым легким в общении человеком после приобретения героиновой зависимости. Дальнейшие события и его собственное признание показали, что косвенной, но в то же время главной причиной его пристрастия к наркотикам был Джордж.
Джордж, стоявший июньским вечером за кулисами «Strand Lyceum» на дебютном концерте Клэптона, находился среди тех, кому поручили подобрать название для группы, которая должна была начать выступление час назад. Наконец на сцене появились Derek And The Dominoes под бурные овации безмерно терпеливой публики, которая в подражание своим эгоистичным кумирам и их подружкам была сплошь в линялых джинсах и куртках «Levis» с вышитыми бабочками или грибами, башмаках на деревянных подошвах, в длинных платьях с отпечатанными на них текстами, с сережками из ложечек для кокаина, в дедовских жилетах а–ля Джо Кокер и майках, раскрашенных под американский флаг. Во время длительного ожидания начала концерта люди живо обсуждали последние увлечения англо–американских суперзвезд — героин, Иисус, Stoneground, вторые стороны синглов Бадди Холли. «Я пою лучше, если уколюсь героином в обе руки», — хвасталась Линда Ронстадт в интервью «Rolling Stone», номер которого с ее откровениями достиг Лондона через месяц после его публикации в США.