Я очень полюбила воскресную школу и так часто рассказывала о ней Кору, что он тоже захотел пойти туда. И мы вместе с мадам Луад спросили, что он решил.
— Я очень хочу пойти туда, но кое-что смущает меня, – ответил Кор.
— Что такое, мой мальчик? Ведь ты, надеюсь, согласишься учиться с детьми, которые младше тебя?
— Не в этом дело, – сказал Кор, – но мне нечего надеть, мои брюки и свитер очень старые. В них еще можно ходить на пляж, и я не хотел бы просить у мамы другую одежду, она столько работает, чтобы прокормить нас, а в этом мне стыдно ходить в школу. Как вы думаете, мадам?
— Но, Кор, твоя одежда еще лучше моей! – воскликнула я.
— Я даже не знаю, чью одежду лучше выбрать, чтобы ходить в школу, – с улыбкой сказала мадам Луад, – ты, Гуэн, не успеваешь штопать дыры на своем платье.
— Но никто не учил меня этому. Не могли бы вы научить меня шить, тогда я могла бы починить свою одежду и одежду Кора, и мы бы вместе пошли в школу.
Но старушка покачала головой.
— Лучше всего вам купить новую одежду. Я думаю, Кор, что ты сможешь на нее заработать.
— Но я умею только ловить креветок, мадам, и все деньги после продажи отдаю маме.
— Я понимаю, но ведь ты же не весь день ловишь креветок?
— Я бываю свободен до обеда или после – когда как, но кто согласится принять меня на работу?
— Я подумала об этом. Садись, Кор, я расскажу тебе.
Ты знаешь Жоржа Ришара, который живет около моря?
— Это калека, как и Пьер?
— Да, он хромает, но он не так немощен, как Пьер.
Жорж – мой племянник, – продолжала мадам Луад, – он очень хороший и любит меня. На прошлой неделе он пришел и сказал мне: «Тетя, водоросли уже выросли, и еще никогда их не было так много, как в этом году. Если я смогу, то соберу их до прихода туристов и, таким образом, смогу выручить приличную сумму; папа очень обрадуется».
Ты, наверное, знаешь, Кор, что отец Жоржа болен и что он делает для него все, что может.
Мы с Кором знали, что водоросли росли около скал, прямо на поверхности воды. Иногда мы собирали их, когда играли, но мы никогда не думали, что водоросли можно продавать.
— Так вот, дети, я думаю, что Кор и Жорж будут собирать водоросли вместе. У Жоржа есть осел, а отец даст ему телегу; Жорж покажет вам, где растет много водорослей, а Кор будет собирать их в тележку. Когда тележка наполнится, Жорж поедет продавать их в город, а потом вы разделите деньги. И я не сомневаюсь, Кор, что этих денег хватит на то, чтобы купить тебе костюм.
Кору эта идея очень понравилась.
— Ура! – закричал он. – Скажите Жоржу, что я готов идти с ним. Больше всего на свете я люблю карабкаться по скалам.
— Жорж очень добрый, – сказала старушка, – иначе бы я не послала тебя к нему. К тому же, я знаю, что ты будешь хорошим напарником.
Кор был доволен, хотя он не ожидал услышать такую похвалу, но, по-моему, мадам Луад была совершенно права, потому что я не знаю мальчика, более честного и трудолюбивого, чем мой брат Кор.
Мадам Луад договорилась обо всем с Жоржем, и после обеда, когда стояла хорошая погода, я уговорила Кора взять меня с собой, и мы вместе отправились собирать водоросли. Тележка стояла у дверей дома Жоржа; она была большая, и ослик с трудом тянул ее, хотя и считался самым сильным в деревне.
Мы уселись в тележку. Жорж взял вожжи, а Кор бережно придерживал меня, потому что тележку сильно трясло на кочках, когда мы ехали по дороге, ведущей к скале.
— Где мы остановимся? – спросил Кор. – Нам надо будет спускаться вниз или подниматься на скалу?
— По берегу ехать нельзя, там очень узко и телега не проедет. Я уже думал об этом: лучше ехать по дороге, и если ты мне поможешь, мы перенесем корзинки на скалу.
Ты, Кор, спустишься и наполнишь корзинку водорослями, потом мы с Гуэн возьмем ее у тебя, чтобы переложить водоросли в телегу, а ты в это время будешь наполнять другую корзинку.
— Согласен, – сказал Кор, – сколько мы сейчас наберем!
Правда,Гуэн?
Скалы, как и говорил Жорж, спускались к самому морю и соседствовали с холмами, где находилась шахта, в которой работал Гюго. Дорога, по которой хотел проехать Жорж, пролегала между двумя скалами. Жорж хотел забраться как можно выше, но дорога становилась все круче и круче. Мы с Кором спустились на землю, а немного погодя Жорж объявил, что телега дальше не пройдет.
Тогда мы ослабили у осла вожжи, чтобы он мог пожевать свежую траву и чертополох, которого было много вокруг, и, нагруженные корзинкой и веревкой, мы втроем стали медленно подниматься на вершину. Тропинка была крутая, и Жорж спускался медленно, чтобы не рисковать.
Даже для того, кто привык иметь дело со скалами, это было опасно. Кор снял куртку и приготовился спускаться, тогда я попросила его взять меня с собой.
— Ты же знаешь, что я умею спускаться и подниматься не хуже тебя, у меня никогда не кружилась голова, а вдвоем мы сможем работать в два раза быстрее. Кроме того, водоросли надо промывать в море, а кто это будет делать, если я останусь наверху?
Наконец, Кор разрешил мне пойти с ним с условием, что я буду держать веревку при спуске и никуда не уйду с места, которое он мне покажет. Там я буду мыть водоросли, пока он будет собирать их около скалы.
Перед нами, насколько хватало глаз, простиралось голубое море со множеством рыбацких лодок и с кораблями, которые один за другим исчезали за горизонтом.
Сзади нас возвышались холмы, на которых среди папоротника и карликового орешника виднелись меловые камни.
То здесь, то там из труб шахты поднимались клубы дыма. Справа, далеко-далеко, можно было разглядеть город, чуть поближе – несколько хижин.
Вдоль берега стояло несколько отдельных домов, а слева располагались поля с созревшей пшеницей и длинные ряды уже сжатых снопов. Но стоило нам сделать два шага вниз, как вид изменился: нам стало видно только море, мы слышали только шум волн у подножия скалы. Я так поразилась тишиной, которая окружила нас, что чувство страха и одиночества завладело всем моим существом, и я позвала Кора, который был почти в самом низу, чтобы он вернулся и помог мне пройти дальше.
Когда мы прошли половину пути, тропинки привели нас в маленькую пещеру. Кор остановился, чтобы получше разглядеть ее, но мне почудилось, что там кто-то дышит, и я потянула Кора за рукав.
Увидев бледность на моем лице, он улыбнулся.
— Ты думаешь, что там сидит лев? Если это так, я убью его.
Так, немного посмеявшись, ему удалось успокоить меня, и мы продолжали спускаться. Вскоре страх мой рассеялся, и теперь я думала только о нашей работе.
Мы нашли место, где росло много водорослей: внешняя часть скалы была сплошь покрыта зелеными нитями, и урожай здесь обещал быть очень обильным. Кор нашел на берегу моря место, где песок был сухой, он сваливал водоросли возле меня, а я промывала их и, влажные и блестящие, укладывала в корзинку. Потом, когда корзинка наполнялась, мы давали Жоржу знак, и он бросал веревку с крючком, мы вешали на него корзинку, и он тянул веревку к себе. А мы следили, как груз раскачивался над нашими головами около крутой скалы. Потом мы зацепляли следующую корзинку, которую Жорж снова тянул, и так мы работали, пока Жорж не закричал нам, что тележка уже полная.
Темнело, приближалась ночь, и нам пришлось подниматься наверх с большими предосторожностями, потому что не было видно, куда ставить ногу. Около пещеры Кор сказал:
— Подожди минуточку, Гуэн, я хочу посмотреть, что там внутри. Я быстро вернусь.
— Но сейчас темно, ты ничего не увидишь, – сказала я.
Я не хотела, чтобы он заходил туда, но мне было стыдно признаться в этом. И я осталась стоять, вся дрожа и неотрывно следя за силуэтом Жоржа Ришара, который отчетливо вырисовывался на фоне голубого неба на самой вершине скалы.
Прошла минута, как Кор оставил меня. Вдруг я услышала чьи-то шаги; я обернулась и увидела темную фигуру человека, который поспешно выскользнул из пещеры и со всех ног бросился вверх по тропинке. Смертельно напуганная, я все-таки догадалась, кто это был: по походке я узнала Гюго. Вскоре появился Кор, и, несмотря на сгущающиеся сумерки, я увидела, что он был чем-то взволнован.
— Ты видела, Гуэн? – спросил он, переводя дыхание.
— Это Гюго, – ответила я.
— Да, – подтвердил Кор, – но что он здесь делал? И он так испугался, увидев меня, и попытался спрятаться, чтобы я его не заметил. Боюсь, как бы он не задумал чтото плохое.
— Идем, – сказала я, – скоро наступит ночь, и мы не сможем подняться, а о Гюго мы поговорим позднее.
— Но ни слова Жоржу, слышишь? – предупредил Кор. – И маме тоже, мы ее только обеспокоим этим.
И я обещала ему молчать.
Глава 9. Несчастье Кора
Мы расстались с Жоржем Ришаром, договорившись, что завтра утром он отправится в город продавать водоросли.
Мы с Кором пошли домой, болтая об удачном сборе водорослей, потом мы заговорили о Гюго.
— Я думаю, что ничего такого не случилось, – сказал Кор, – может быть, ему просто нравится гулять там.
— Но тогда почему он был напуган и так быстро исчез?
— Может быть, он не узнал меня. Уверяю тебя, что я тоже очень испугался.
— Ты расскажешь об этом маме?
— А что рассказывать? Гюго, может, сам об этом вспомнит, а нет, то и я ничего не скажу. Не надо торопиться, Гуэн.
И мы больше не говорили об этом.
На следующий день Жорж продал наш урожай. Мы не ожидали, что он принесет так много денег. Кору досталось столько, что он мог теперь купить необходимое количество ткани на новый костюм. Мама была очень довольна и пообещала помочь выбрать ткань. В субботу мы решили пойти вместе на базар и купить полотно. Когда в 6 часов мы уходили из дома, Гюго еще не пришел с работы, и мама спрятала ключ, чтобы, вернувшись, Гюго мог найти его. Мы попросили осла, чтобы Пьер тоже мог поехать с нами, Кор взялся за вожжи, а мы с мамой пошли следом. Мы были очень счастливы, так как кроме ткани мама хотела купить посуду и шаль для себя, а мне моток красной пряжи, с помощью которой мадам Луад хотела научить меня вязать.
Ярмарка проходила на большой площади, в самом центре деревни. В этот день шахтеры получали месячную зарплату, и многие из них пришли сюда вместе со своими женами и детьми и теперь рассматривали в лавках товары. Для детей здесь были организованы различные представления и спектакли, в то время как их матери рассматривали ряды с домашней утварью, тканями и обувью. Кроме того, здесь продавали изделия из цветного фаянса, и мама купила тарелки и кружку для Пьера, на которой золотыми буквами было написано его имя.
Но нашей главной задачей было купить ткань, и я ни на что не обращала внимания, пока мы не обошли все лавки и не выбрали самое лучшее и красивое полотно.
Никогда еще у Кора не было такой нарядной одежды, и поэтому я чуть не запрыгала от радости, поминутно трогая теплую и толстую материю. Это был вид самого высокого качества, и мы надеялись, что его хватит на многие годы. Но когда мама спросила цену, оказалось, что она намного больше той суммы, которой располагал Кор, и мы уже хотели уйти, очень расстроенные, когда мама, подумав, сказала, что у нее есть необходимая сумма денег, и что у Кора будет эта ткань, что он заслужил новый костюм. Только потом мы узнали, что мама потратила деньги, отложенные себе на шаль, и ей пришлось дожидаться следующего базара.
Полотно было куплено и упаковано, потом мы выбрали красную пряжу, и наконец, устав ходить по ярмарке и рассматривать товары, мы пошли домой. Ослику пришлось везти ткань и моток пряжи, а тарелки мама несла в руках, чтобы они не разбились.
Пройдя половину пути, мы встретили Гюго, который знаком показал Кору, что хочет с ним поговорить. Мама с Пьером продолжали идти, а мы с Кором остановились.
— Слушай, Кор, – начал Гюго, – я знаю, что ты не хочешь доставить мне неприятностей, поэтому не говори маме о том вечере. Ведь ты хороший парень, не так ли?
— А что ты делал в той пещере, Гюго?
— Я не должен отчитываться перед тобой, – ответил Гюго, – и я могу ходить в скалы так же свободно, как и ты.
А ты что там делал? Смотри, как бы я не рассказал об этом маме. – И Гюго попытался улыбнуться.
— Ты же прекрасно знаешь: я собирал водоросли.
— Хорошо, а почему бы и я не мог искать там водоросли?
— Слушай, Гюго, если ты не сделал ничего плохого, тогда почему ты не хочешь, чтобы мама узнала об этом? Я совсем не такой тихоня, как ты думаешь. И перестань так разговаривать со мной. Сейчас ты скажешь правду, а мы с Гуэн никому ничего не расскажем.
— Видишь ли, Кор, есть вещи, о которых тебе еще очень рано знать. Кроме того, у меня есть причина, чтобы мама не узнала, куда я ходил в тот вечер; так молчи и ты,Кор.
Кор ничего не ответил, он думал.
— Ведь я твой брат, Кор, и очень люблю тебя, несмотря на то, что иногда бываю груб, а что касается Гуэн, то она готова сделать для тебя все.
Гюго говорил так ласково, что Кор готов был уже на все согласиться с ним, и, увидев это, я сжала его руку, потому что считала, что он не должен так поступать. И прежде чем Кор успел вымолвить слово, Гюго достал из кармана две монеты по пять франков.
— Смотри, – сказал Гюго, – вы с Гуэн получите их, если пообещаете молчать.
Кор оттолкнул руку Гюго.
— Мне не нужны твои деньги, – сказал он, – я должен подумать. Мысль о том, что ты сделал что-то плохое, до сих пор не приходила мне в голову. Теперь я думаю иначе.
Конечно, я не хотел бы причинить тебе неприятности, но и обещать тебе ничего не буду.
— А, так ты не хочешь? Хорошо же, мы еще посмотрим, – прошипел Гюго, – скоро ты заговоришь по-другому.
Посмотрим, кто из нас сильнее.
Он схватил Кора за плечи и так тряхнул его, что тот едва удержался на ногах. Напрасно смотрела я по сторонам, вокруг не было ни души.
— Идем, Кор, – крикнула я, схватив его за руку, – бежим быстрее домой!
— Ах, так, – сказал Гюго, – ни ты, ни Кор не уйдете отсюда, пока не дадите мне слова, что будете молчать, или же я дам ему такую взбучку, какой он в жизни не получал.
— Я же сказал тебе, что ничего не могу тебе обещать, – мягко ответил Кор, дрожа всем телом. Тогда Гюго начал беспощадно бить его. Я испуганно кричала, но никто не мог услышать меня.
— Замолчи, Гуэн, – проговорил Кор, – не шуми. Пусть он бьет меня, если хочет.
И Гюго продолжал бить его с ужасной силой, но Кор не желал просить пощады и молча терпел все удары, крепко сжав зубы.
— Ну, – остановился Гюго, чтобы перевести дух, – а теперь ты даешь слово?
Кор отрицательно покачал головой, стараясь удержать выступившие на глазах слезы, и отвернулся, чтобы Гюго не увидел их.
— Не думай, что я уже рассчитался с тобой, – сказал Гюго, – предупреждаю, если ты скажешь хоть слово маме или еще кому-нибудь, ты в этом раскаешься, можешь не сомневаться. Ты не знаешь, на что я способен, это еще цветочки по сравнению с тем, что я могу сделать с тобой; итак, я предупредил тебя и тебя тоже, мерзкая девчонка.
— И он ушел, еще раз пнув Кора ногой.
Тогда я помогла Кору подняться и вытерла у него слезы и кровь, которая шла из носа. Он был весь в синяках.
— Если бы я была мужчиной, – сказала я, – то ответила бы этому негодяю Гюго.
— Гуэн, не говори так. Бедный Гюго! Он несчастнее меня, и я не могу ему мстить.
— Как ты можешь быть таким спокойным?
— Видишь ли, Гуэн, – помолчав, ответил он, – я все время думаю о том, что мадам Луад читала нам из Библии.
Я поняла, что он хотел сказать, и кивнула.
— Он ведь никогда не повышает голоса, даже для Своей защиты, Он предоставляет другим полную свободу действий. Ты считаешь, что мне не надо было помнить об этом?
Я обняла его и вытерла его влажные щеки. Некоторое время мы сидели в объятиях друг друга, наконец Кор сказал:.
— Надо возвращаться, мама будет беспокоиться.
— Ты расскажешь об этом маме сегодня же вечером?
— спросила я его.
— Не знаю. Вряд ли. Я хочу еще все обдумать.
— Ты не хочешь спросить совета у мадам Луад? Она всегда знает, что надо делать.
— Завтра воскресенье. Не будем больше говорить об этом. А теперь пойдем к морю, умоемся, чтобы мама не заметила, что мы плакали.
Кор шел с трудом и казался очень больным; я была уверена, что мама почувствует что-то неладное, но, когда мы вернулись, она была очень занята и не обратила на нас внимания.
Кор тотчас же лег спать.
Когда я тоже улеглась в свою кроватку, Гюго еще не пришел домой, и только поздно вечером я услышала около двери его шаги.
Глава 10. Случай в шахте
— Гуэн, – сказал Кор на следующий день, когда мы сидели на берегу моря, – есть вещи, которые мне не очень нравятся.
— Что именно, Кор? – спросила я.
— Сначала я хотел хорошо вести себя; вчера вечером, например, я был спокоен, и ты подумала, что я храбрый.
Но если бы ты знала, как все во мне кипело от гнева до тех пор, пока я не вспомнил про то, что сказал тебе, помнишь?
— Да, – ответила я.
— Я бы хотел получше узнать, как нужно молиться Иисусу, Гуэн. Он делает для меня все, а я пока ничего не могу для Него сделать.
— Мадам Луад говорит, что Всевышнему достаточно и того, что мы любим Его, даже если мы дети и многого еще незнаем.
— Я Его люблю, -задумчиво проговорил Кор, и лицо его озарилось улыбкой, – и даже очень, но ведь одной любви недостаточно. Я должен что-то сделать для Него. А если я провинюсь, Он перестанет хорошо от носиться ко мне?
Кроме того, я еще почти ничего не знаю о Нем. А вдруг Он перестанет заботиться обо мне? Я хочу делать то, что Он прикажет делать для Него, потому что Он был так добр ко мне.
Я подумала, что Кору невозможно стать еще лучше, но вслух ничего не сказала, потому что понимала, что он хотел сказать.
— У нас, – сказал после недолгого молчания Кор, – у нас есть мама, она часто беспокоится, волнуется, переживает за нас. И я иногда думаю: если бы она только знала, как Иисус любит ее, она бы не расстраивалась так часто. Однако, она работает на нас, она столько для нас делает. Но если бы она помнила об Иисусе, как она была бы счастлива!
— Ты говоришь об этом и с Иисусом, не так ли?
— Да, я часто беседую с Ним, и это большое счастье – быть уверенным в том, что Он нас видит и заботится о нас.
— Помнишь тот отрывок, Кор, где говорится о тех двоих или троих, которые молились вместе? Как ты думаешь, можем ли и мы это делать вдвоем? – робко спросила я.
Кор взял меня за руку, мы опустились на колени, и он стал рассказывать Иисусу обо всем и просить, чтобы Он научил нас молиться и еще сильнее любить Его. Мы думали об этом все время по дороге домой и не обмолвились ни словом.
В понедельник утром перед уходом Гюго сказал маме:
— В шахте обнаружили газ, нас просили быть осторожнее: крохотная искра может вызвать взрыв.
— Не могу понять, что происходит с мальчиком, – сказала мама, как только он ушел, – он был так добр и мил эти два дня, я уже давно не помню его таким. А сейчас он напоминает мне отца. Может быть, он еще изменится.
Все воскресенье он провел со мной и рассказывал разные истории, и был так вежлив и приветлив.
Мы с Кором переглянулись, хорошо понимая, почему Гюго не отходил от матери ни на шаг. Но Кор ничего не сказал, так как не хотел расстраивать маму.
Вдруг мы услышали глухой и продолжительный шум.
Побледнев, мама вскрикнула.
— Это шахта взорвалась, Гюго предупреждал меня.
Только бы с ним ничего не случилось!
Немного погодя мы увидели бегущего человека и людей, выходящих из своих домов. Они собирались в маленькие группы или спешили к шахте.
— Гуэн, – сказала мама – пойди узнай, что произошло, я боюсь, как бы не случилось несчастье.
Я побежала к соседнему дому, и там мне сказали, что в результате взрыва произошел обвал. Много людей ранено, некоторые задохнулись, другие оказались заживо погребенными под щебнем, так что к ним невозможно пробраться.
Я передала все это маме, и мы вместе побежали к входу в шахту. Но Кор намного обогнал нас и прибежал одним из первых, так что вскоре мы потеряли его из виду.
Там уже собралась толпа, и с каждой минутой людей становилось все больше и больше. Здесь были и шахтеры, которым удалось избежать опасности, лица их и одежда были покрыты пылью. Их жены, дети и матери обнимали их, счастливые, что они целы и здоровы, в то время как другие женщины и дети, не найдя тех, кого искали, с плачем падали на колени и просили Бога о милости или ходили в толпе и искали пропавших.
— Гюго! Где Гюго? Видел ли кто-нибудь моего Гюго? – кричала мама, бегая от одной группы к другой, но все взволнованно молчали.
Наконец мы увидели старого мастера, которого хорошо знали, потому что он работал в шахте около 40 лет, это был друг моего отца. Мама бросилась к нему:
— Якоб, не видели ли вы моего сына? Говорите все, что знаете. Я хочу знать всю правду. Он в шахте? Умер?
Якоб, да не молчите же вы!
Старый шахтер обнял ее за плечи.
— Бесполезно от вас скрывать что-либо, моя бедная Сузанна, – сказал он, – только одному Богу известно, где ваш сын. Одно могу сказать: Гюго был в галерее, недалеко от того места, где произошел взрыв.
Якоб шел за матерью и старался разговорить ее, но она была так потрясена, что забыла о его существовании.
— Может быть, ваш сын жив, – говорил он, – а вдруг его найдут раненого, как же вы в таком состоянии сможете ухаживать за ним? Вам надо успокоиться и быть готовой ко всему, моя дорогая. Судьба вашего сына в Божьих руках, – добавил он, вежливо снимая шляпу.
— Мне так тяжело, так тяжело, – повторяла мама, немного придя в себя, – я вдова. Мой бедный мальчик, бедный Гюго! Он так ласково разговаривал со мной сегодня утром, как будто знал, что произойдет и что я могу больше не увидеть его...
И мама безутешно зарыдала. Увидев это, Якоб сказал мне:
— Малышка, отведи мать на траву, посидите и попытайтесь успокоиться. Сейчас вам это очень необходимо.
Обещаю, что как только я узнаю новости о Гюго, плохие или хорошие, сразу же сообщу вам, и, кто знает, вдруг мальчишка сам расскажет вам о том, что произошло.
Крепись, соседка, и выше нос!
И Якоб протянул руку к синему небу, простиравшемуся над нашими головами.
Их будут искать в шахте, Якоб? – спросила мама.
— Я пойду посмотрю, что там делается, – ответил он, так как не хотел говорить маме, что, к сожалению, после второго взрыва все шахтеры отказались продолжать поиски оставшихся трех человек.
— Конечно, они мертвы, – говорили они, – зачем же напрасно рисковать?
Мы с мамой остались сидеть на газоне, в нескольких шагах от шахты, и около нас не было ни души. Я обняла маму за шею и попыталась ободрить ее, но она, казалось, не видела и не слышала меня.
— Бедный мой мальчик Гюго, бедный Гюго! – причитала она. – Никто не хочет прийти тебе на помощь, ты останешься один и умрешь. О мой сын! Мой бедный сын!
— Мама, тихо сказала я, – Якоб сказал, что Бог не оставит его.
— Я ничего не знаю об этом, – ответила она, быстро обернувшись ко мне, – я никогда не имела в душе Бога и не показывала Гюго дороги к Нему, а тот, кто живет без Бога, и умирает без Него.
— Но Бог нас так любит, мама. Я уверена, что Он любит и Гюго, давай, попросим Его, чтобы Он не оставил мальчика в беде.
— Попроси, Гуэн, если знаешь, как это делается: мое сердце так исстрадалось, что я не могу просить, я ничего не помню. Где Кор? – вдруг спохватилась она, с беспокойством оглядываясь вокруг. – Разве он не был с нами?
— Я не видела его с тех пор, как мы вышли из дома, – ответила я, – он побежал вперед. Но ты не волнуйся, мама: он, без сомнения, там, вместе со всеми.
И я показала на группы людей, стоявших у входа в шахту. Но она не хотела меня слушать.
— Не хватало мне еще потерять сразу обоих, – воскликнула она, – обоих! Никто же не знает, как я гордилась Кором! Он был моей радостью и утешением. Я часто была несправедлива к нему, бедный мальчик. Он даже не подозревает, как я люблю его!
— Но с ним же не может ничего случиться, – сказала я, – потому что в Библии говорится, что все на свете делается для блага тех, кто любит Бога; а Кор любит Его!
И я вспомнила его слова и выражение его лица.
— Я точно знаю, что оба они в шахте, – уверяла мама.
Она уткнулась лицом в свой передник, как будто хотела прогнать ужасное видение, а затем резко вскочила и направилась к шахте, но тут силы оставили ее, и она потеряла сознание.
На мои крики прибежали женщины. Они расстегнули маме платье, и когда она пришла в себя, они сказали, что нужно взять себя в руки и что ее сыновья обязательно вернутся. Но мама чувствовала, что женщины сами не верят в то, что говорят, они хотели только успокоить ее, вот и все. Вдруг толпа загудела.
— Быстрее, Гуэн, – крикнула мама, – беги, посмотри, что происходит.
Я побежала что есть духу к группе шахтеров и услышала их голоса:
— Это его брат, – Нет, это не он.
— Да я же знаю его.
— Он никогда не спускался в шахту, а если он сделал это сейчас, то только с одной целью – умереть.
— Такой хороший мальчик! Очень жаль, тем более, что уже давно известно, что его брат мертв.
В спешке я едва разобрала смысл их слов и подбежала к входу в шахту, к узкому, идущему вниз проходу, вглубь которого шахтеры спускались по длинным лестницам, возвращаясь к работе.
— Где Гюго? – спросила я этих людей.
Наконец, один из них покачал головой и медленно проговорил:
— Наверное, его убило во время взрыва, надежды нет; а этот славный мальчик тоже пошел искать себе смерть.
— О чем вы? – закричала я.
— Его брат отправился на поиски, он так рвался туда.
— Кор спустился? Вниз?
— Да, конечно, и жив он теперь или нет – неизвестно, – сказал один из них.
Прежде чем они успели меня остановить, я бросилась в проход и, работая руками и ногами, стала быстро спускаться по лестнице, постепенно погружаясь во мрак.
— Кор, Кор! – кричала я. – Где ты? Я иду, это я, Гуэн!
Не знаю, сколько времени я спускалась, говорили, что длина лестницы более ста метров. Но в ту минуту я не думала ни о времени, ни о расстояниях; одна мысль тревожила меня, единственный образ стоял перед моими глазами – Кор, мой братик, который уже казался мне мертвым, лежащим на дне этой ужасной и пустынной шахты. Не помню, как я оказалась внизу, целая и невредимая.
Черная тьма окружила меня со всех сторон, и, хотя до этого я не чувствовала страха, так как не думала о себе, теперь холодная дрожь пробежала по моему телу, как только я очутилась здесь, во мраке, который словно ощупывал меня в этой глубокой тишине. На мои крики откликнулось гулкое продолжительное эхо. Я сделала несколько робких шагов, вытянув вперед руки, стараясь понять, где я. Мой ужас становился все сильнее и сильнее. Я не осмеливалась подняться на лестницу, так как была уверена, что упаду. Не было слышно ни единого звука, и ничто в этом ужасном месте не говорило о существовании каких-либо живых существ. И вдруг я заметила свет и услышала шаги. Кто-то приближался, держа в руке лампу. Я еще раз изо всех сил крикнула:
— Кор! Кор!
И знакомый голос ответил:
— Как, Гуэн, ты здесь? Подожди, я иду. И Гюго еще жив.
Через мгновение я очутилась в объятиях моего дорогого брата.
Глава 11. Спасение
Позднее Кор рассказал мне, что случилось с ним в шахте. Как известно, он обогнал нас с мамой и у входа в подземный коридор спросил у шахтеров, стоявших рядом, знают ли они что-нибудь о Гюго.
— Он в шахте, – ответили они, – наверное, убит. Как и те двое, он, скорее всего, не смог спастись.
— И никто не спустился? – тревожно спросил Кор. – Давайте хотя бы попытаемся спасти его!
— Послушай, – сказал ему один из шахтеров, – у меня жена и четверо детей, и я не хочу рисковать своей жизнью, тем более напрасно. Вряд ли кто-нибудь выжил из этих троих. Тебе остается сообщить маме и постараться утешить ее. Больше ты ничего не сможешь сделать.
Остальные только закивали головами, соглашаясь с ним. Они не были равнодушными или черствыми людьми, просто у них не осталось надежды. Если бы они хоть немного верили во спасение, они бы рискнули всем, а теперь – зачем?
Но Кор так быстро сдаваться не хотел. Он не хотел бросить Гюго на произвол судьбы, а тем более сообщать маме, что все кончено и надежды больше нет. Он знал, что спускаться вниз очень опасно, так как во время взрыва каждый старался убежать подальше от этого места, оставив свои инструменты и даже взрывные вещества.
Все думали только о том, как спасти свою жизнь. А те, кто добегал до выхода из шахты, стояли и ждали взрыва, который мог произойти каждую секунду. И раздавшийся глухой шум заставил вздрогнуть даже тех, кто находился в полной безопасности.
Но Кора это ничуть не испугало. Не говоря больше ни слова, он пошел к проходу и начал спускаться по лестнице.
Он быстро и ловко добрался до дна колодца и увидел лампу. Подняв ее, он направился в ту сторону, где произошел взрыв и где обычно работал Гюго. Галерея была завалена обломками скальной породы, но Кор продолжал упорно идти вперед, хотя он сильно поранил ноги и все его руки были в крови. Ему казалось, что уже прошло много времени и Гюго умер, так и не дождавшись помощи.
И он не переставая молил Бога о том, чтобы Он показал ему, где находится его брат. У него было предчувствие, что просьбу услышали, так как рядом он все время ощущал присутствие Иисуса, Который направлял его.
Весь страх улетучился. Наконец, он услышал слабые стоны и мольбы о помощи, раздававшиеся из-под груды камней, наваленных в нескольких шагах от него.
Кор подошел к этому месту и начал разгребать камни.
Стоны слышались все отчетливее по мере того, как он отодвигал тяжелые глыбы и пролагал путь к освобождению кого-то, может быть, своего брата. Наконец, его руки нащупали чью-то ногу, потом разорванную одежду, и как только глаза привыкли к темноте, он уже точно знал, что там Гюго. Два больших камня, падая, образовали что-то вроде свода над его головой и плечами, защищая его от завала, под которым он был погребен. И хотя он был ранен и еле дышал, его жизнь, в которую уже никто не верил, была спасена.
Кор был бессилен поднять почти безжизненное тело брата и попытался вернуть ему дыхание: он открыл фляжку с водой, смочил губы раненого и вытер кровь, струившуюся по его лицу.
Гюго зашевелился и вздохнул. Потом опять замер, как будто это стоило ему больших усилий. Кор присел около него, раздумывая, что делать дальше; вскоре он понял, что единственное средство спасти брата – это снова подняться вверх по лестнице и попросить помощи у шахтеров.
Кор был уверен, что они пойдут с ним, как только узнают, что Гюго жив.
В это время он услышал мои крики, и через минуту мы встретились. Какое это было счастье! Он объяснил мне, что наш бедный Гюго находится совсем не далеко отсюда, живой, но в очень плохом состоянии.
— Тебе нужно побыть около него, Гуэн, а я пока поднимусь...
Но мысль о том, что Кор опять покинет меня и что я должна сидеть одна около несчастного Гюго, который каждую минуту мог умереть, так испугала меня, что я начала упрашивать Кора остаться со мной или пойти наверх вместе.
— Гуэн, – серьезно сказал он, – я не ожидал от тебя таких слов. Подумай о бедном Гюго.
— Я боюсь, – крикнула я, – я так боюсь!
— Разве ты забыла про Иисуса, Гуэн? Ведь Он тоже с нами в шахте.
До сих пор я не думала об этом. Испытав весь ужас одиночества, я и не подозревала, что наш Спаситель Иисус ни на минуту не покидал нас, ведь мы бы ничего не сделали без Него, и Он знал это. Он слишком любил нас, чтобы бросить на произвол судьбы.
Слова Кора напомнили мне обо всем, и я ответила:
— Иди, Кор, иди скорее; только покажи мне, как пройти к Гюго. Я буду сидеть около него, пока ты не вернешься.
Я взяла лампу и, все время повторяя про себя: «Иисус в шахте», направилась к месту, где лежал Гюго. Я была так уверена в этом, что страха как не бывало. И тогда я стала просить Всевышнего, чтобы Он не бросал Кора, пока тот поднимался по лестнице, и Гюго, который так страдал, и чтобы поскорее пришла помощь.
Гюго я отыскала с трудом и только попыталась влить несколько капель воды в его крепко сжатые губы, как услышала звук шагов и голос Кора, который кричал:
— Гуэн, Гуэн, вот и мы пришли!
Как выяснилось потом, не успел он подняться на первую ступеньку, как увидел наверху свет и группу шахтеров, спускавшихся во главе с Якобом. Они выслушали рассказ Кора, и Якоб сказал:
— Узнав, что эти дети спустились, я сказал себе: позор мне и другим мужчинам, которые испугались. И решил немедля спуститься в шахту. Стоило только взять лампу.
Все вызвались сопровождать меня. Необходимо было лишь подбодрить их, вот и все; нужно было, чтобы кто-нибудь показал им пример, и это сделал Кор.
Все окружили Кора, восхищаясь его смелостью, меня тоже хвалили. Но мы попросили их позаботиться сначала о Гюго. Он был очень бледен, и мы боялись, что мама уже не увидит его живым. Они завернули мальчика в покрывало, которое принесли с собой, и осторожно понесли его наверх, на свет и воздух. Меня тоже несли на руках, и все были такие милые, что мне почему-то стало стыдно.
Мама ждала нас у входа в шахту. Все очень скоро узнали, что Гюго жив, в то время как два его товарища были убиты; но мама не могла поверить в то, что ей говорили, и была все так же безутешна. Когда она увидела Гюго, безжизненное тело которого положили на газон, то закричала, что он мертв. Но, опустившись около него на корточки и положив ему руки на грудь, она услышала, как слабо бьется сердце, и поняла, что он еще жив.
— Теперь я буду молиться, – воскликнула она, сложив на груди руки, а слезы так и текли по ее щекам.
И она возблагодарила Бога за Его милость к ней и ко всем остальным. Большинство женщин, Якоб и некоторые шахтеры тоже встали рядом с ней на колени.
Вскоре пришел врач. Он дал Гюго лекарство, чтобы тот очнулся, Гюго открыл глаза и улыбнулся маме, но потом снова потерял сознание. Тогда по просьбе доктора несколько человек отнесли его домой, а мама тем временем, приготовила постель.
— Гуэн, – сказал мне Кор, когда мы возвращались обратно, держась за руки, – я хочу сказать об этом только тебе.
Ты же знаешь, что я хотел сделать Иисусу что-то приятное. Думаю, что это Он послал меня на помощь Гюго. Я бы никогда не смог сделать этого, если бы Иисуса не было рядом. За все это я очень люблю Его.
Через некоторое время Гюго пришел в себя. В течение нескольких дней он был на волоске от смерти, потому что врач определил сотрясение мозга, что еще больше осложнялось тем, что, когда он лежал под камнями, у него было недостаточно воздуха для дыхания.
Мама не отходила от него день и ночь, и доктор частенько навещал нас. Но я почти ничего не знаю об этом, потому что тоже вдруг серьезно заболела. Несколько дней у меня была температура, и все это время я бредила.
Поэтому обо всем, что произошло потом, я знаю только по рассказам других.