Серг.Шандра
Человек с Битловскими Мозгами.
Жизнь 1
Человек с Битловскими Мозгами.
Аберрация 1
Сэм был человеком с БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ. Если бы вы спросили его, чтó это значит, боюсь, он подвел бы под это целую концепцию, стоящую отдельного специального исследования (психологами, а еще лучше психиатрами). Да и звали этого ЧЕЛОВЕКА С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ вовсе не SAM, а простым русско-украинским, а вернее, латинским, именем, тоже начинавшемся с буквы «С». Но в среде, где имярек общался с подобными себе, более или менее ЛЮДЬМИ С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ, было принято находить славянским именам английские аналоги. И ведь речь идет не об унылых, (Боже упаси!), брутальных хиппи, которые к началу нашего повествования (1991год от Р.Х.) обрели некое второе дыхание в болоте не поддающейся никакому формированию молодежи. Все ЛЮДИ С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ были детьми обеспеченных (до 1991года) родителей с высшим (в основном, техническим) образованием, сами проходящими курс интеллигентского ликбеза в тех же самых (но уже не советских) вузах.
Сэм (а теперь и вовеки мы будем звать героя именно так!) имел нормальное, но не более того, застойное детство, был честным октябренком, не слишком пламенным пионером (с часто не глаженым галстуком) и, наконец, унылым комсомольцем, выбранным в комитет комсомола школы по инерции былых заслуг.
Он всегда честно пытался верить всему, что ему говорили, но от привычных и приличных официальных фраз на собраниях его неудержимо тянуло домой, к любимым книгам, солдатикам и маме.
Много лет освобожденный от физкультуры по состоянию здоровья, он неизменно проигрывал своим сверстникам в физическом развитии, был худощав и длинен, однако был не по - тупому начитан и при этом не зубрилой, водил дружбу даже с двоечниками, если с ними ему было интересно. При этом будущий Сэм имел какой-то стержень, коий и чувствовали в нем все окружающие (кроме мамы) люди. Даже пришедший в 8-ом классе (а речь идет о 10-тилетней школе) из детской зоны уголовник Дубенко, пытавшийся ввести среди 15-ти летних детей подобие «понятий», в результате сдался, так и не сумев пробить (даже кулаками) сэмов каркас. И это притом, что драться Сэм не умел, несмотря на все усилия своего в прошлом драчливого отца.
Сэм долгое время не мог решать большинства вопросов своей недолгой жизни самостоятельно. Поступив вслед за братом в технический институт (НКИ), он сначала нормально, а потом все с большими трудностями, пробует честно освоить привычную и приличную профессию. Брат Олег всю предыдущую жизнь шел впереди, прокладывая, торя ему дорогу. В школе, хотя Сэм и сам учился почти отлично, ему не нужно было прилагать чрезмерных усилий – стоял штамп: «он такой же, как и его старший брат». Так что ученик зачастую ленился стараться там, где другим приходилось поднапрячься. Все шишки уже были получены Олегом, и хотя Сэм был типичным гуманитарием, его, как и брата, продолжали посылать на олимпиады по физике, программированию и др. точным наукам (безуспешно). Там же где была сэмова вотчина (история, география, английский), олимпиец доходил и до республиканского уровня (география, 1989 г., Киев; хотя там Сэм вообще не старался занять какое-нибудь место и пустил всё на самотёк, просто очарованный красотой города). Олег прошел все – школу, армию, институт самостоятельно, обусловив этим возможно то, что Сэму весь этот путь дался намного легче (минус армия). Лишь в одном младший помог старшему - женившись раньше (см. ниже), показав, что в браке мало по-настоящему жуткого; тренировка же сэмовыми детьми стала для Олега «курсом молодого бойца» перед появлением своих.
…Сэм в инстике. Эйфория первых лекций позади (никто не вызывает к доске, уроки делать не надо!); новые лица, принципиально другие отношения типа «препод – студент», первый колхоз. Но вот, как и когда-то в комитете комсомола, Сэма всё чаще тянет домой. Однако учится он в чужом городе, где в недостатке и мама, и книги, а солдатики не приносят боле желанного забытья. В этот переломный момент и происходит гражданская смерть Сэма, а результатом случившегося первый раз в его короткой жизни катарсиса становится рождение ЧЕЛОВЕКА С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ.
ЧЕЛОВЕК С БИТЛОВСКИМ МОЗГОМ есть следствие эволюции обычного индивида в стадии получения высшего образования, хотя обычным следствием сего перерождения и есть протест против получения оного высшего образования. Автор знавал многих подобных особей в различных стадиях этого процесса отрицания. Сэм был не рыба, не мясо. Он очень любил маму и очень не хотел в армию, где бы ему наверняка заменили его БИТЛОВСКИЕ МОЗГИ настоящими. Поэтому он на каждой сессии имел до трех пересдач, честно проводил целую ночь перед экзаменом без сна, молился и клялся Всевышнему начать учиться со следующего семестра. Но беготня с хвостовками ничему не учила, ведь Сэм уже стал мутантом.
Первой прослушанной им осознанно битловской песней была I Am The Walrus. До этого через все его счастливое детство проходил образ странной группы с очень мелодичными песнями, которые признавал «годными» даже его бардовско-окуджавский отец. Как - то Сэм увидел по единственному в их семье на будущие 20 лет черно-белому телевизору «Электрон» отрывок из мультика “Yellow Submarine”: это была “Nowhere Man”, переведенная диктором почему-то как «С небольшой помощью моих друзей». Поразила мелодия, яркие радуги, в которые как в ворота входили битлы все вчетвером. Запомнилось ощущение группы и сказочности в сочетании с неземной музыкой. В его детском сознании поселилось понятие о каких-то ярких постмодернистских ПЛ как бы с обложек журнала «Кругозор», о жутком пиетете и трепете, отголоски которого задевали своими вельветовыми краями и его впечатлительную сущность. Родители всегда жалели его, младшенького и болезненного, поэтому никакого отвращения к музыке в детстве он не приобрел, с удивлением узнавая о музыкальных школах как о неких жупелах для многих своих одноклассников. Наоборот, со своими длинными музыкальными пальцами, плюс неиспорченным гаммами и сольфеджио слухом, Сэм инстинктивно потянулся к неизвестной доселе стихии. Сначала очень осторожно, а после более уверенно, он ступил на землю, открытую BEATLES.
Поначалу, пределом желаний новорожденного битломана было иметь все альбомы. Одни названия: Abbey Road, Sgt.Pepper’s Lonely Hearts Club Band, Magical Mystery Tour, Rubber Soul завораживали и заставляли сознание рисовать волшебные картины несуществующих животных и стран. Услышав однажды в одном фантастическом советском мультике ленноновскую Imagine, Сэм был поражен необычной реверберацией голоса, а когда через пару месяцев его мама, совершенно случайно, руководствуясь лишь женской интуицией, купила в местном ЦУМе болгарский диск Imagine, Сэм сначала даже не отреагировал, как подобало бы. Много позже, когда он стал больше смыслить в инглише, ореол загадочности стал понемногу рассеиваться, уступая место стойкому пониманию путей развития самого процесса возникновения и феномена BEATLES. Ведь Abbey Road это всего лишь улица, а White Album - даже не название, а цвет конверта (!). Недоступность же источников информации о предмете лишь подстёгивало желание эту информацию получить. Да, да, ведь еще в начале 90-х годов XX столетия на так называемом постсоветском пространстве все еще слабо ощущалось биение времени. То, что сверстники родителей ЛЮДЕЙ С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ в свободном западном обществе пережили в 60-х, по-настоящему захлестнуло республики бывшего Союза лишь в 90-х. Этот запоздалый «прилив» совпал по времени с так называемым брит-попом in U.K., хотя эта новобитловская волна, как и первобитловская, по сути прошла стороной, не вызвав сдвигов в послесоветском обществе. Слишком уж много проблем тогда было у всех и того самого отдохновения, способствующего всегда творчеству, конечно, не было и в помине. К тому времени Сэм уже имел свою группу, которая уже почти прошла все стадии подражания последовательно (1. Beatles;2. Rolling Stones;3. Doors; 4. Pink Floyd с Сидом Барретом; 5. Led Zeppelin и т.д.). Приход брит-попа вызвал у нашего героя удивление и бурную радость. «Наше время пришло,- думал Сэм - надо рвать на запад!». Но обожествляемый им английский мир и не думал поощрять сэмовы устремления. Все записи, с таким трудом сделанные, с превеликим трудом отправленные по чудом нарытым адресам звукозаписывающих лэйблов, либо вообще попадали «в молоко», либо приходили назад с вежливо-стандартными отказами на обожаемом языке. Так прошел весь период brit-pop, сменившийся у Сэма глубоким разочарованием. БИТЛОВСКИЕ МОЗГИ не хотели уяснить, что сказка о Beatles не более чем сказка и что реально ТАКОЙ группы не существовало ВООБЩЕ! Сэм, являясь официально и фактически лидером своей группы, видел себя не иначе, как поющим ритм-гитаристом + губная гармошка. Из-за этого он долго и безуспешно искал «харрисона», хотя сам неплохо исполнял немудреные соляки. Позднее, года через три, роль «леннона», как любая надуманная форма, стала тяготить его, однако навязанная им самим модель Beatles оказалась довольно устойчивой. Сэм сознательно приносил в жертву свои честолюбивые гитарные устремления на алтарь общей, как он считал, победы. Но эта жертва и сама победа оказались ненужными как членам его группы, которых он пытался лелеять как персонажей своей сказки, так и окружающему эту сказку обществу. Смешна была попытка Сэма обрядить группу в подобие битловких пиджаков. Он выпросил у брата и его друга оставшиеся после их двухгодичной службы в СА парадки (без погон китель по стилю очень напоминает позднебитловский англо-пиджак – это не мудрено, ведь новая форма одежды была введена в Красной Армии в 1970 г.). Еще два комплекта формы дали тоже служившие однокурсники. Загвоздка была только в цвете – хаки нужно было превратить в красный, ну, на худой конец, в черный. Затея повалились, когда выяснилось, что синтетика, из которой и состояли кителя, к сожалению, не красится…
…Однажды, после долгих и мучительных размышлений, «Псевдоленнон» понял, что даже и сама компоновка музыкальных инструментов была у Beatles не особо удачной, ведь выделять вторую гитару как отдельный, постоянно действующий член коллектива не рационально. Обе гитары работают в одном диапазоне частот и лишь при хорошей и грамотной звукорежиссуре отчетливо различимы. Добиться этого при совковой организации концертов в те годы было практически невозможно, что оборачивалось жуткой неудовлетворенностью своей игрой и игрой партнеров. Сэм все более склонялся к мысли, что гитара должна быть одна, где-то играя соло, где-то ритм, а чаще какие-нибудь нестандартные прикольные партии, далекие от сверхтехнических высот. Долгие запилы в духе Джимми Пейджа и Джимми Хендрикса все чаще вызывали зевоту у слушателей, а дико навороченная гитарная неоклассика, поразив один раз количеством нот, вызывала в дальнейшем раздражение прагматизмом и совершенством. ЛЕГЕНДА О ЛИДЕР-ГИТАРЕ, созданная битлами и развитая последующими поколениями, особенно «советских» музыкантов, явно исчерпала себя.
Так Сэм потерял первую составляющую БИТЛОВКОГО МОЗГА – МИФ ОБ ИДЕАЛЬНОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ СТУКТУРЕ BEATLES.
Аберрация 2
Сэм расходился с этими пупер-гитаристами ещё и в том, что все они были поборниками правильных репетиций (т. н. правые): они считали (и, наверное, считают), что первичным есть РЕПЕТИЦИЯ и что нужно буквально годами сидеть на базах, оттачивая программы до вершин мастерства. Зачастую, за этим скрывается внутренняя неуверенность в себе и своем творчестве, доходящая до абсурда: первый басист Сэма, Базилич, вообще стремился только репетировать и панически боялся выступать. Мотивируется это всегда тем, что «они, мол, не клоуны». Когда же эти не клоуны решаются, наконец, выступить, выглядит (и звучит) это не очень – а как это может звучать, если люди не имеют опыта публичных выступлений, которые только и дают уверенность, courage и сыгранность, чего НИКОГДА не даст никакая репетиция! Сэм знал из опыта, что когда программа готова, её нужно переводить на следующий уровень - показывать на концертах, воплощать в записи. Если продолжать её оттачивать, программа просто заигрывается – музыканты начинают лажать именно из-за того, что оч-хорошо знают песни. Другой тип музыкантов – левые: эти считают, что не нужно репетировать вообще. Связано это, в основном, с их ремеслом – они лабухи, т.е. постоянно играют в каких-то клубах или ресторанах. Им просто некогда репетировать (да и не нужно) – репертуар в этих местах один и тот же. Кроме того, лабухи играют обычно в двух, трёх и более, группах – берут количеством. Сэм терпел левых тоже с большим трудом, и только некоторое время – ему, как автору, не могло нравиться пофигистическое отношение их к его песням. Всё вышесказанное,
т. е. наличие левых и правых в группе, очень поколебало глубокое убеждение Сэма в том, что репетиции должны приводить к КОЛЛЕКТИВНОМУ ТВОРЧЕСТВУ.
Эта вторая составляющая сказки еще долго не давала Сэму покоя, заставляя совершать героически ненужные усилия. Он щепетильно относился к авторству песен, постоянно побуждая своих согрупников к творчеству. Сэм гордился, когда выдавив какую-нибудь чахлую мелодию из своих парней, мог включить их в соавторы: ну как же- Lennon/McCartney, Сэм/Майк! Сам он давно не нуждался в соавторах, хотя поначалу и пытался сочинять что-либо не один. У битлов же выходило! Позднее, прочитав интервью Леннона в «Билборде», где тот говорит о том, что большинство удачных песен Beatles были написаны порознь, Сэм успокоился, не прекратив однако попыток стимулировать партнеров. Подобная ситуация сложилась и в отношении денег, нечасто посещавших карманы потенциальных звёзд. Сэм делил все поровну до последней копейки, хотя посторонние люди и замечали ему, что сам он осуществляет работу явно значительно большую, чем его коллеги. «Директор завода получает больше, чем даже главный инженер»,- резонно замечали ему немногие близкие люди, но Сэм продолжал бороться за свои убеждения (точнее, заблуждения). Когда со временем из группы ушли все ЛЮДИ С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ, его самого начала тяготить такая политика. Обычных музыкантов вполне устраивало, что «этот олух» сам отдал часть своих привилегий им. Теперь, не имея ЛЮДЕЙ, согласных вместе с ним питать СКАЗКУ О BEATLES, Сэм явно почувствовал нелепость того положения, в которое он загнал себя сам. Все это проявилось еще более выпукло, когда для группы пришла пора зарабатывать деньги своей игрой в клубах. МИФ О БИТЛОВСКОМ РАВЕНСТВЕ И КОЛЛЕКТИВНОМ ТВОРЧЕСТВЕ затрещал по швам, но лишь выгнав со скандалом последних обычных музыкантов, понимавших равенство как возможность работать меньше, а получать поровну, Сэм утратил и эту составляющую БИТЛОВСКОГО СОЗНАНИЯ.
Аберрация 3
Язык песен поначалу не вызывал у Сэма ни малейшего сомнения. Конечно, английский! Переход от кавер-версий битловских песен к своим в этом случае виделся очень плавным. Именно так случилось и у самих битлов! Благо, Сэм имел кое-какие способности к языкам, не перешедшие, правда, в какие-то устойчивые формы. Найдя ЛЮДЕЙ, разделявших его воззрения, он ничтоже сумнящеся принялся исполнять свои песни на всех этих концертах в заштатных ДК, нимало не беспокоясь о реакции слушателей. Нужно отметить, что реакция, правда, была положительной и вскоре вокруг сэмовой группы образовался устойчивый пласт какбыпоклонников какбызвезд. Это была реальная игра в 60-е и хорошим тоном считалось прийти на концерт в чудом сохранившемся и ставшим опять модным отцовском или дядином пиджаке. Замечу, что все это происходило на фоне триумфа трэша, попсы и «шансона». Группа Сэма (название тоже соответствовало - The Mellons*) могла выступать в одном концерте с какими–нибудь «Черными бесами» или попсовыми девочками, или и теми и другими вместе. Причем, к удивлению Сэма, толпа одинаково рубилась и на тех, и на других, и на каких-нибудь третьих. Неестественность ситуации усложнялась еще и тем, что англо-запад, на который и была направлена траектория движения The Mellons, однозначно отверг три (!!!) попытки штурма, предпринятые Сэмом. Будущая жена Сэма, Идея, всегда поддерживавшая его устремления, первой почувствовала необходимость изменений. Неимоверными усилиями она заставила его ПОПРОБОВАТЬ сочинять на русском. Войдя позднее во вкус, сочиняя уже и на украинском, Сэм отказался и от третьей составляющей БИТЛОВСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ – английского языка.
*The Mellons – melons (англ.) – дыни, анаграмма Lennon-Lemmon-Mellon, удвоенная “L” по той же причине, почему Beatles, а не Beetles, Led Zeppelin, а не Lead Zeppelin, Creedence, а не Credence. Кроме того, любимый амер. актер Сэма 50-х гг. XX века – Jack Lemmon (анаграмма - Mellon).
Аберрация 4
Последней составляющей БИТЛОВСКОГО МИФА была легенда о ГОЛОВОКРУЖИТЕЛЬНОМ ВЗЛЕТЕ при наличии достойных песен и, главное, МЕНЕДЖЕРА. Brian Epstein в представлении Сэма был идеальным менеджером: гениально продвигал BEATLES на рынке, не вмешивался в музыку, не обманывал музыкантов, брал мизерные проценты. Начитавшись битловской литературы, Сэм на каждом концерте ждал, что к нему подойдет «Brian Epstein» и предложит свои услуги. Не смущало даже то, что на тот момент ни в стране, ни даже в столице не существовало шоу-БИЗНЕСА. Именно БИЗНЕСА, отлаженной системы, позволявшей любому талантливому «зерну» прорасти и пустить глубокие корни. Такого БИЗНЕСА, который на момент возникновения Beatles существовал в Британии и, не смотря на наличие такового, Эпстайну пришлось все же пооббивать пороги звукозаписывающих компаний (и безрезультатно!!!). Не настораживало Сэма и то, что битлы с 1957 по 1963 годы были никому не нужны и не понадобились бы, если бы не СУДЬБА в лице Брайана. Хотя сам Эпстайн вряд ли справился бы, если бы знакомые не оказали ему протекцию (вот тебе и запад!), после чего на битлов и обратил внимание Джордж Мартин …
…Но никто не подходил, и Сэм решил создать менеджера сам. Не стоит описывать череду старых друзей, однокурсников и одноклассников, подававших надежды своими деловыми качествами и с треском не оправдавших «высокое» доверие Сэма. Его попытки самостоятельно к концу 90-х годов заинтересовать некоторые новообразованные «лейблы» провалились по простой причине: лейблы занимались штамповкой полу- или полностью нелицензионных компактов под черным пиратским флагом и совсем не интересовались долгосрочными проектами. Даже выступление на столичном телевидении было выстрелом из гаубицы в белый свет. Все пробы попасть в НЕСУЩЕСТВУЮЩУЮ систему, в которой делали первые шаги лишь «отважные» пионеры, провалились. Так рухнула последняя составляющая БИТЛОВСКОГО РАЗУМА - МИФ О ШОУ-БИЗНЕСЕ.
Reality 0
XXI век Сэм встретил совершенно изменившимся. Все, что он вынес из своего более чем 15-ти летнего пути, было убеждение в том, что прежде чем ты сам получишь возможность сказать что-нибудь миру, ты должен УБИТЬ В СЕБЕ БИТЛА! Вот что он сказал автору этих строк, когда его спросили о будущем:
«Я БОЛЬШЕ НЕ ЧЕЛОВЕК С БИТЛОВСКИМИ МОЗГАМИ. МНЕ ЖАЛЬ МОЕГО МЕРТВОГО БУДУЩЕГО, КАК ЖЮЛЬ ВЕРНОМ, ПРОПИСАНЫМ МИФОМ О BEATLES, ХОТЯ БЕЗ ЭТОГО МИФА НЕ БЫЛО БЫИ МЕНЯ КАК МУЗЫКАНТА. Я ОСОЗНАЮ, ЧТО В ДАННЫЙ МОМЕНТ ПЫТАЮСЬ СОЗДАТЬ СВОЙ МИФ - МИФ О СЭМЕ. НО ЭТО МОЙ ПУТЬ, ХОТЯ ВСЯКОМУ ЧЕЛОВЕКУ С СЭМОВСКИМИ МОЗГАМИ ПРИДЕТСЯ ТАКЖЕ СЛОЖНО, КАК И МНЕ - ЕМУ ПРИДЕТСЯ УБИТЬ В СЕБЕ СЭМА!».
Жизнь 2
Человек с Парабитловскими Мозгами.
Я узнаю’, что Сэм умер
А Сэм–то умер! Я узнал об этом от нашего общего знакомого, умершего ещё раньше. Сэм умер на 9-том десятке, а maybe, ему перевалило уже за 90. Не знаю, т.к. умер он в далеком будущем, скорее всего в своей постели и, наверное, уже пару лет, как реинкарнировал в какого - нибудь рыцаря из христианнейшего воинства Вальтера Голяка, находящегося на пути в Иерусалим. А может, вновь родился Сэм в конце прошлой Сатья-юги в семье атлантов из Города Золотых Врат и вот уже три года учится в средней нагвальской школе передвигать силой мысли предметы и превращаться в кошку. Может, следует искать его следы в далеком (для нас) будущем, и он летает с планеты на планету в астральном теле, усмиряя силы космоса? Ведь наивно полагать, что время, стартовав после выстрела Создателя, потащилось вяло абсолютно прямо, как паровоз по рельсам. В действительности, спросите любого серьёзного ученого, занимающегося этими проблемами (но только не какую- нибудь мумию в регалиях) и он подтвердит, что время нелинейно и дискретно. Ведь каждый из нас ощущал его нелинейность, но списывал это на приколы человеческого сознания. А время ведет себя, как захочет, бежит или тащится (над нами) и только лишь в нашем мире есть такое «четвертое» измерение. В более «тонких» мирах время еще более относительно, чем в нашем, потому-то машина времени уже давно существует и всегда существовала, а людская особенность всё забывать о том, что когда-то было поведано и приводит к абсурдным выводам, типа: «Мы одни во Вселенной!» (какая самоуверенность!) Или: «Живём один раз!» и т.п.
Поэтому-то я и уверен, что Сэм умер. И хотя на момент написания этой книги ему было и есть года 33, мне выгоднее считать, что он все-таки мёртв. Все мы когда-то мертвы (телом, разумеется!). В случае с Сэмом, его смерть позволяет мне рассказать о нем такое, чего он не позволил бы поведать никому никогда в жизни. Чем мертвее Сэм, тем откровенней будут мои рассказы о нем, хотя мы никогда не были особо дружны. Хотя и друзей то у Сэма, по-моему, никогда особенно и не было! Тем лучше.
Человек с Парабитловскими Мозгами - всё тот же Сэм, однако, с приставкой para (греч. возле или даже вопреки), в чём и скрыт главный смысл этой части: чем же еще был занят Сэм, кроме своей музыки, возле неё или даже вопреки ней?
Крым – 0
Написано Идеей
Крым (иррациональный аспект)
И снова этот шум прибоя… – Сэм, Сэм, Сэм… ты в Крыму, под ногами галька, соленый морской ветер, по телу беззаботность заползает в каждую клеточку и медленно, нехотя отвоевывает права у напряженности и озабоченности…. и я уже не Сэм, я эта безоблачность и эта освободившаяся клеточка… сколько я здесь? Когда я попал сюда? Может, когда угасли все надежды или я успел ухватиться за высыхающий луч? Может, когда я задохнулся от отчаяния или мои безумные крики все-таки дошли до адресата? Плевать, я здесь и что меня сюда выбросило и когда - не моя печаль, не мои заботы, даже то, что окружает меня - не важно…. Растворилось все … Я не удивлюсь, если мне сообщат, что я женщина, или что я брат этой гальки, или что я сын этих гор …
Начало пути... я учусь дышать и ходить заново…………
(Коней записи)
………В первый раз Сэм попал в Крым против своей воли. Мало того, по своему обыкновению, он сопротивлялся этому новому, как мог, из последних сэмовых сил. Потащили же его в Крым тогдашний «менеджер» The Mellons Викинг и басист той же (сэмовой) группы Майк (тоже, как и Сэм, «птенец Гнезда Битлова»). Викинг хипповал в Крыму уже не один год, Майк же вообще был очень легким на подъем и всегда любил всё новое. Они не обратили внимание на нытьё Сэма, купили билеты и с еще одним хиппаном Джоном, схватив Сэма и его рюкзак в охапку, стартовали на Благословенную Землю. Маршрут был четким: Симферополь – Ялта – Симеиз – Форос. Викинг прекрасно знал ЮБК и вел компанию, как по компάсу. В Ялте состоялось и «боевое» крещение Сэма и Майка. Они впервые, с неуклюжей помощью того же «варяга», игравшего на маракасе, выступили на ялтинской набережной (и вообще, впервые на улице!). Из-за сильного испуга Сэм с диким вызовом смотрел в глаза всем прохожим, пока один из них совершенно неожиданно не подмигнул ему, после чего напряжение почти спало. Несмотря на то, что это был первый раз, заработали они довольно много, повстречали кучу дорзоманов и битломанов, которые стекаются в Крым со всех просторов СНГ. После этого, компания двинулась в Симеиз. Уже вшестером.
Две сестры, Фру и Лу, были из околомузыкальной тусовки, в которую кроме The Mellons входили группы The Cherries, Полночь, Васёк Трубачёв и его Товарищи и др., т.к. репетировали они все на одной точке – в педине, где учился Майк. Сэму они нравились обе по очереди, сначала Фру, потом Лу, но его «намерения» не выходили за рамки «проводов» их домой. Не желая навязываться и не имея ни малейшего представления о том, как нужно вести себя с девушками, Сэм отпал сначала от Фру (после ее неожиданного отказа от эскорта – может, у нее было плохое настроение?), а чуть позже и от Лу. Но это было уже после Крыма – 0.
Фру и Лу гостили у бабушки в Крыму. Сэм с компанией заявились к ним в Ялту совершенно блицкригно. Сестры были сражены этим, хотя не более того. Уговорив бабушку отпустить внучек с ними (а Сэм за свои голубые глаза нравился всем бабушкам), коллектив двинул в горы и к морю.
Нет смысла описывать то, что нельзя описать словами. Я имею в виду, Крым, поразивший Сэма прямо за Перевалом, в том месте, где троллейбус едет по серпантину горы, а внизу, вдали, уже видно море, напоминающее скорее синий сказочный туман, чем реальную субстанцию. Нет смысла описывать кипарисы, появляющиеся возле Симфеля, как верстовые столбы, столетние стражи, кричащие: «До Рая – 100км» или «Welcome to Рай!». Как описать словами воздух, совсем не такой, как в родном Херсоне, маленькие сакли, растущий инжир, средиземноморко-карибские пальмы и дивные дворцы. Магнолии, канатную дорогу в горах и отсутствие комаров, которых мало кто из людей любит, а Сэм и подавно! Крым, Благая Земля, пропитанная творчеством и духовностью... Ведь дело было вовсе не в этой Лу, в любви к которой Сэм убеждал себя ровно полтора года. Просто хотелось чего-то такого, а ЕЁ еще не было. Вот и пришлось брать то, что было под рукой. Душе ведь нужен опыт страдания, вот Сэм его и выдумал…
…А до прихода НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ оставалось около 8 месяцев…
Написано Сэмом
Крым (иррациональный аспект – 2)
Сэм, бедняга Сэм, где ты теперь? Идешь ли по трэку дороги в горы, умирая от усталости, проклиная всё и вся, но воскресая от одного взгляда на беседку в камнях у моря или замшелую стену, помнящую, наверно, еще генуэзцев. Может, не ты умер, а я, ведь ты то и не жил вовсе, а лишь соткался у меня в мозгу и все идешь, идешь мимо моих останков, в светлом раю моей юности, вновь открывая для себя (и меня) несуществующий Крым…
(Конец записи)
Идея
У Идеи так же все не складывалось – все путалось, клубки выпадали из рук и нити переплетались, как змеи, ползли, совершенно бесконтрольно изящно сплетая паутину знаков чувств и символов состояний, вопрос – был ли рисунок в этом движении и насколько далеко надо прожить чтобы он прорисовался? Не складывалась мозаика как в личной жизни – на горизонте верующий беспринципный католик и оторванный непредсказуемый театрал, так и общественной – молодежный театр, вечный английский – все осколки, льдинки, бисер.
Прорыв из Химического (недолгая учеба на химфаке Симферопольского универа) и Тусовочного (там же) Крыма в новую театральную жизнь (театр «Дедал» в Николаеве) удался, но музыкального воздуха не хватало явно. Кроме того, приходящее периодически обычное банальное женское (и не современное) желание «быть кем-то любимой», сопровождаемое дождем слёз в подушку, тоже заставляло Идею быть постоянно в некоем поиске.
Вообще, имя дала Идее бабушка. Ей показались красивыми выражения типа: «пришла идея» или «идея родилась». Очевидно, так проявлялась у этой малограмотной женщины (4кл.), не знавшей ничего, кроме тяжелой работы, голода в детстве (1933год) и грубости мужа, тяга к прекрасному. Нельзя утверждать, что родители поддержали эту идею «на ура», хотели дать имя Виктория в честь отца (Виктора), однако младенец женского пола получил в отведенные законом сроки именно это наименование. И нужно отметить, что Идея как никто соответствовала своему имени. Она именно приходила, сначала в образе заводилы дворовой компании, потом класса, постоянно инициируя какие то новые начинания. Позже для Сэма Идея стала не только постоянной музой, а и главным критиком, причиной и побуждением всех изменений не только в творчестве, но и в жизни (вспомнить хотя бы переход на русский, а позже украинский в песнях).
Ребенок рос живым, необычным и крайне самостоятельным, чему способствовало ненадрывное мамино воспитание (мать могла послать Идею пойти стребовать/попросить в долг у соседей или отвести/забрать младшую сестричку из садика). Несмотря на то, что семья была обычная рабочая, Идея полюбила читать, временами мечтая стать то балериной, то поэтессой. Могла неожиданно приняться облагораживать семью - заставляла всех говорить «Спокойной ночи!» и «Доброе утро!», вводила новые правила гигиены и поведения за столом и т.п. Девушкой Идею стали душить рамки того маленького городка, в котором прошло её детство. Ей представлялись неведомые яркие страны, новые знакомства с не штампованными людьми. Идея мечтала, что в её паспорте в штампе прописки будут непрерывно меняться города, и Москва (к примеру) будет лишь одним из самых незначительных. Её тянуло в творчество, и все эти поиски (Симферопольский универ и др.), приведшие Идею в Николаевский кулёк и театр «Дедал», и обусловили её встречу с Сэмом. Общей их страстью, на фоне многочисленных различий и сходств (любви, понимания и пр.), было именно творчество. Вот как это happened.
Как-то проходя однажды по коридору общаги кулька, в котором тогда продолжались идеины штудии, актриса была остановлена блюзовым звучанием гитары + английские песнопения очень не низкого уровня. Как вы уже наверное догадались, это был конечно Сэм (его притащил сюда Paul, в будущем, лучший друг семьи). Идея никогда не была особенно стеснительной девочкой, однако ей пришлось таки преодолеть некоторую неуверенность, чтобы постучаться и зайти в комнату (с хозяйками которой, кстати, она была в «не очень» хороших отношениях). Вот всё, что случилось позднее, а именно:
1. Прогулка всей компанией по полночному городу (поднятой среди ночи тем же Paul’ом), в течение которой Идея испытывала Сэма, в основном проверяя совпадение его воззрений на мир со своими (итог - 100%. Цитата: «Дай, думаю, проверю его в одном - ты смотри, подходит, я ему другое - тоже прошёл!»). У Идеи в этот период был образ богемной актрисы-поэтессы с сигареткой в тонких маникюрах, пусканием дыма к потолку, с интеллектуальными беседами и кружевным обрамлением – словом, Анна Ахматова в ранне - петербургский период. Честно говоря, на Сэма всегда действовал такой стиль, глупые, пусть даже трижды красивые девушки ему не нравились, однако сильно заумных он тоже не любил. Идея чисто женским чутьем всегда, и в этот раз особенно, могла соблюсти эту границу ума, да и красотой её Бог тоже не обделил. Всё время этой ночной прогулки Сэму казалось, что он уже очень давно знает эту малознакомую девушку, и чувствовал себя с ней очень естественно. Утром расстались, но Сэм «добился обещания, что встреча состоится вновь» (см.п.2).
2. Встречание Идеи Сэмом после её курсов вечного английского языка, закончившееся попыткой поцелуя и резюме, что «Сэм – хороший человек». По своему печальному и небольшому опыту герой знал, что они так говорят, когда хотят отставить. Идея же, как любая женщина, хотела попридержать его на расстоянии, чтобы не развивать события так стремительно (так называемая женская гордость - «чтоб не думал, что я легко доступна»).
3. Сэм с горя: а) посчитал, что «опять - крах»;
б) напился с анархистским приятелем по прозвищу Махно и болел весь следующий день;
в) в тот же следующий день неожиданно (а сессия уже была сдана) уехал домой в Херсон (сказал маме, что заболел), чем вызвал большое идеино недоумение, которая из-за этого поступка (и вообще неординарности личности) не смогла классифицировать Сэма.
4. Спасение положения тем же Полом, неожиданно объявившимся через месяц, на свадьбе Майка и Фру в Херсоне (Сэм там отсутствовал по понятным причинам). Он исподволь завел речь об Идее, когда ехал с Сэмом в дизеле назад (Сэм ехал c домашнего weekend’a в институт - на практику) и прямо с Нового вокзала (а общага кулька в Николаеве совсем не далеко от оного) потащил Сэма к ней. Состоялось квазипримирение (кстати, вещь, ставшая характерной в их будущей совместной жизни – они, даже если сильно ругались, могли через время просто начать снова разговаривать, произведя всю процедуру прощения где-то внутри себя, считая излишним мучить этими условностями партнера);
4. Тем же вечером: концерт The Mellons на площади в центре города, где была, естественно и Идея (а кроме нее, вся тусовка, согнанная туда Полом). Запомнившиеся слова: «Мне бы было ради кого, я всё смогу» (Сэм), «Им же тоже хочется, но они не могут со всеми, им нужны интеллектуалы» (Пол о девушках их тусы, «интеллектуалы»- про себя и Сэма), «Ты такой!!!» (Идея).
5. Выпускной спектакль Идеи в культпросвете. Пьесу пишет Пол, режиссер Идея, они же играют (и кое-кто еще – Анка). Сэм морально и физически (поцелуи, провожания, просмотры; меньше - идеи) помогает. Репортаж о спектакле шел даже по местному TV. Пол-Пашка был звездой репортажа и назван «в будущем, возможно, знаменитым».
6. Крым – 1 или основной Крым. Номер 1 говорит о том, что Сэму очень важно было приехать в эти места именно с НЕЙ, пройти заново весь маршрут рая, будучи счастливым не только внешне, но и внутренне. Кроме того, Крым тоже заслужил частичку их счастья, становясь от этого еще прекрасней, соревнуясь и не отставая в этом от идеиной красоты. Состав: тот же Paul, его girl Лилит, Сэм, Идея и Тёплый - «доцик», удачно служивший демпфером в этом походе. Маршрут: Николаев - Херсон – Симферополь (поезд) – Ялта (троллейбус)- Форос (автобус)- Мраморные пещеры (ноги). Мгновенные слайды: Симеиз, скала, выдающаяся в море, на ней Афродита (Идея), абсолютно обнаженная (там все ходили так), божественно выгнув спину и закинув назад голову, указывает подбородком на восход Ра; Ялта, магнолия в руках Пола; там же - Сэм поёт на набережной, рядом Идея и, устраивающий шоỳ (по его выражению), Пашка-Пол. Высказывание Лилит: «Приехали тут в камни (т.е. горы) и Юппи пьют». («Юппи» –популярный в 90-х годах XX века на Украине растворимый (в водопроводной воде) и крайне вредный для здоровья напиток – наши герои взяли с собой много этих пакетиков)…
…Добравшись после всех морских и любовных прелестей до Мраморных, денег у компании было в обрез – только на билеты домой. Решили устроить небольшой сэйшн у входа в пещеры для приезжих туриков, причём Пол разразился речью о том, что «мы, дескать, не корысти ради, а токмо тоже хотим насладиться красотами пещер». Сэм пел Yesterday, Michelle, I Should Have Known Better и другую подобную битловскую дребедень, на что отреагировали не только туриковские девочки (зазывными улыбками + дензнаками разных стран), но и пещерные проводники. Один не совсем трезвый парень в форменной куртке спросил Сэма: «Вы это для себя или для нас?». Сэм ответствовал, что, мол, «хотим насладиться красотами». Проводники не только провели всей компании бесплатную экскурсию (хотя Сэму и пришлось всё время петь), но и напоили, а после и устроили в туристский автобус до симферопольской трассы.
7. Переписка (правда, непродолжительная) м-у Сэмом и Идеей. Она встречала почтальона каждый день, бежала навстречу. Знакомые девочки спрашивают младшую сестру Идеи: «Кто он? Ведь она говорила, что выйдет замуж только либо за знаменитого артиста, либо за популярного музыканта». Взаимное притяжение растет не по дням. Совместное проживание в общаге ОНКИ № 2 до и после
8. Свадьбы, которая, несмотря на все опасения Сэма, прошла более или менее без принятых в таких случаях традиционных приколов (только старший брат Сэма, бывший дружком, танцевал там что-то и целовался с дружкой Анкой Нонепулемётчицей). Присутствовали (кроме Сэма с Идеей): родичи, тот же Paul, его girl, водка, фольклорный музон (см. также видеофильм «Свадьба Сэма и Идеи»);
кстати
Paul
(под таким именем Сэм ввёл его в одну из своих песен),
или Пашка, выдающаяся и ярчайшая личность всего культурного движения юга Украины (Николаева, Херсона) и не только его. Павел рано стал индепендентным (родители создали свои семьи). Первыми любимыми его бандами стали Deep Purple и Алиса. В 16 двинул в Питер вертеться в тамошних тусняках (правда, жил у р