А форма официального запроса не предполагала возможности инициировать полицейскую проверку: «Ответьте на вопросы анкеты. Наши специалисты свяжутся с вами в течение часа».
Времени на препирательства уже не было: Ренц ждал ее в медицинском корпусе. А он терпеть не может непунктуальности.
Сейчас Ник каждые минут пять активно вызывал Ежа, но тот не отзывался. И это бесило: что если?..
И кто будет виноват, если.
Впрочем, если вдруг что, то уже не важно, кто будет виноват.
Дюран ли, решивший зачем-то уничтожить случайного знакомого. Вильямс ли, если и впрямь он связан с майянскими бандитами… сам ли Еж, умудрившийся за неполный ацтекский месяц влипнуть сразу в несколько историй, хотя казалось бы – спокойный такой, рассудительный парень.
Не-важ-но.
Колонна ждала у поворота на основную дорогу, пропуская цепочку транспортеров из порта. Медленные грузовые гусеницы тащили складные блоки для строительства. И было их… много. Никита занял место в хвосте колонны, поправил маску, стал ждать. Отправились лишь через несколько минут – транспортерам не хватало места на стояночной площадке, чтобы развернуться, они надолго загораживали проезд. Из окон медицинского корпуса глазели любопытные зрители.
В такой суете, да во флере повсеместной пыли, на территорию Миссии, пожалуй, мог пробраться целый пиратский крейсер с пушками и абордажной командой… если бы ему это зачем-нибудь понадобилось. Никита к тому же сомневался в том, что у полиции Нового Каспера было много биосканеров. Ацтек – не модный курорт, привлекающий жуликов всех мастей. Здесь каждая домохозяйка прекрасно знает, кто на что способен, и у кого какие пороки.
Вздохнуть спокойней получилось лишь, когда выехали на основную дорогу. Тут все же меньше шансов наехать на что-то или кого-то. Одна задача – дистанцию соблюдать. Водители держали эфир чистым, по распоряжению Назарян. Чтобы в случае каких-то происшествий информацию заметили сразу же. Ник пытался сквозь клубы низовой пыли разглядеть обочины или хотя бы встречные машины, но хорошо видел только габариты идущего впереди пассажирского транспорта. Их красные отблески казались глазами неведомых чудовищ. День клонился к вечеру, и было понятно, что они вряд ли успеют управиться до темноты.
Впереди показалась расчистка портовой зоны. За ней сразу – ВПП атмосферников, чуть дальше – грузовые ангары с их кранами и погрузочными платформами, направляющие орбитального силового луча… ну и здание вокзала, конечно.
– Единица, тройка, восьмерка и тринашка – ко второму выходу! – распорядился начальник колонны, Ник не определил его по голосу. – Остальные – к главному.
К главному, так к главному.
Его машина шла последней, так что Ник спокойно дождался, когда на отведенные площадки встанут все остальные и занял крайнюю. У пылевого экрана уже ждали дежурные волонтеры с номерными табличками в руках. Номер таблички – номер группы и соответственно, номер машины.
Загрузка началась почти сразу.
Ник сбросил трап, и пронаблюдал, как по нему поднимаются первые пассажиры – в основном угрюмые мужики с сосредоточенными лицами в одинаковой… ну почти одинаковой одежде. От этой картины веяло неустроенностью и снова – тревогой.
Когда все места были заняты, Ник убрал лесенку и первым отправился в обратный путь, как и предполагал маршрутный лист.
А стоило им только выехать на грунтовку, как через его кресло перегнулся один из «переселенцев».
– Привет, – хрипловато сказал он. – Есть новости, надо поговорить…
***
Француз сразу решил, что его цель – космопорт. Сейчас там должны быть бардак и суета, сейчас туда пробраться будет легче, чем в поселок или на территорию Красного Креста. К тому же от объездной петли туда ближе.
Ему повезло. Везение в мелочах – это то немногое, чем скупая фортуна наделяла своего неверного адепта последние лет десять, но Француз радовался малому. Кому-то и крошечной удачи, бывает, не достается.
Маленький прокатный кар, послушный ручному управлению, легко влился в поток машин, идущих в сторону порта и до самого конца ни у кого не вызвал подозрений. Полицейский у въезда на территорию космовокзала проводил его скучающим взглядом погруженного в виртуальность человека. Вероятно, он отслеживал через вирт какие-то нарушения. Или вовсе чалился в посторонних пространствах.
Совсем просто оказалось найти парковочное место – за колонной тяжелых грузовиков.
В порту много высокоточной следящей аппаратуры, но оставалась надежда, что если не заходить внутрь и держаться подальше от главного здания, то этой самой аппаратуре до случайного гостя не будет никакого дела.
Француз долго ждал, краем глаза наблюдая за погрузкой в грузовой части порта. Потом прибыли атмосферники с орбитальной станции. Приземлялись по очереди на единственной полосе. Это было красиво. Приземлившись, они медленно, величественно разворачивались на рулежное поле и шли в сторону вокзала на гравитационной подушке, не касаясь брюхом мелкой белой и синей поросли.
Пока не скрылись с глаз за зданием вокзала.
Француз даже несколько раз начинал дремать, но просыпался, пробуждаемый внутренним чувством опасности – дело еще не сделано.
Кто-то знакомый должен появиться в поле зрения, иначе – зачем все? У Француза было одно «железное» имя – Румми. Незнакомое по майянскому прииску, но наверняка связанное с событиями на Ацтеке. Знание о похищении курсанта и еще много разных неприятных догадок. И всей этой информацией, вот досада, сам лично воспользоваться он не мог: нет официальной сетевой морды, более того, нет имплантов, которые обеспечили бы возможность ее завести, а значит, нет доступа ни в одно официальное информационное пространство Ацтека. Нужен кто-то, кто сделает это за него.
Судя по всему, список ребята составили самостоятельно и даже сузили его до небольшого числа имен – иначе курсанта тот фермер не скрутил бы. Не почувствовал бы угрозы…
Лишь бы они не придумали какой-то свой «план»…
Они представления не имеют, с кем связались.
Да ерунда.
Они может, и неплохие ребята, но какое им дело до забытого космическими богами прииска на соседней планете… разве девчонку ту пожалели…
А рыжик не похож на авантюриста, он не станет рисковать ради наживы…
Сон снова подкрался слишком близко, мысли путались. Чудилось: «Фотон» идет с поврежденным маршевым двигателем, на одном маневровом. Давно, почти десять лет назад. Чудилось: Жан на вахте, мониторит связь, вдруг отзовется кто-то, придет на помощь. Ведь только ради этого все затевалось. Если быстро не удастся сообщить о себе, попавшей в беду экспедиции придется туго…
Кати маниакально наводит порядок во всех каютах и отсеках, она понимает, что ничем не может помочь и старается хотя бы не мешать…
И сам он, тогда еще никакой не «Француз», кричит им обоим: «Ребята, не надо! Никто не поможет, будет только хуже…». Челюсть сдавливает странный спазм, и как ни кричи, тебя не услышат. Ни звука не вылетает из горла. Ни двинуться, ни вырваться…
Там, на «Фотоне» все будет так, как случилось однажды на самом деле.
Придет ответ: «Слышим вас! Готовьтесь к рандеву»… и ты сам, дурак, сменишь режим полета. Сердобольные помощники дождутся, когда ты разблокируешь шлюз, и ворвутся внутрь…
У них будут бластеры, они убьют братьев-торианцев, едва ворвавшись в грузовой блок…
Жан крикнет жене, чтобы заперлась в каюте. У Жана есть настоящий стальной нож. У тебя – небольшой навык спортивной самообороны. Через примерно двадцать минут ты будешь тренировать силу воли, выдерживая допрос под гупом.
А Жан… Жан к тому времени будет мертв.
Француз потряс головой. Нет, так не пойдет. Надо действовать!
Он осторожно пробрался в тени грузовиков к стене вокзала. Заметил какое-то движение – оказывается, из-под защитного энергетического «козырька» начали выходить люди. Переселенцы, пассажиры приземлившихся атмосферников.
Он выждал, когда на выходе скопится достаточно народу и незаметно (как сам надеялся) влился в толпу.
Конечно, он отличался от этих людей – и поношенной-помятой одеждой, и следами от укусов местных насекомых. К тому же на многих были защитные маски, а кто маски пока не надел, у того они болтались на шее. Но это бросилось бы в глаза вблизи. С экранов следящей аппаратуры все должно выглядеть вполне пристойно.
Люди казались усталыми, молчали. Было несколько семей, но они тоже не разговаривали даже между собой, стояли стайками в стороне от «одиночек». Француз медленно пробрался сквозь толпу, присмотрев для себя группу хмурых мужчин и женщин без всякого личного имущества, окруживших девочку-волонтера с какой-то табличкой в руке.
Ближнее солнце склонилось к краю лесных крон и слепило глаза. Ацтек – солнечный мир. Облаков здесь не бывает – только туманные дымки, закрывающие одновременно все небо. Если дымка плотная, то может налететь дождь. Но сейчас было очень ясно. По площади перед главным входом тянулись длинные желтые блики. Скоро вечер. Ночевать в порту Француз не собирался.
– А я вас знаю, – вдруг услышал он тихий голос за спиной. – Вы пилот?
Резко обернулся. Не хватало еще встретить кого-то из майянских знакомых. Почти все они были Французу глубоко неприятны. Не считая рабов с прииска.
– Да, Жан Дюран, пилот… в прошлом.
– Точно, Дюран, – так же вполголоса вспомнил собеседник. – Надо же. А я работал на орбитальной станции возле Майя, в таможне. Гектор Айриг меня зовут. Возможно, вы меня не помните.
Француз нахмурился, вспомнив все-таки, как пару лет назад таможня с майянской орбиталки действительно чуть не арестовала «Фотон». И как он тогда надеялся, что все-таки арестует… но у хозяев нашлись высокие покровители, надавившие на таможенников. Может, на этого самого Айрига и надавившие.
– Помню.
– Да, влетело нам за вас…
– Неужели?
– Меня премии лишили… сейчас это все смешно выглядит, все мы в одной лодке. А тогда обидно было. Сознайтесь, было у вас на борту что-то незаконное?
– Было, – кивнул Француз.
Два десятка контрактников, только что снятых с точки рандеву с пиратским бортом, и около трех тонн обогащенной руды для Ацтека.
– А кто вас покрывал? Слэбден? «Незаконный досмотр»… «скандал на весь сектор» и «разбирательство на харибде». Впрочем, это сейчас все не важно. Хотя, если бы мы вас тогда прижали…
– Я не знаю, простите. Я был всего лишь пилотом.
– Понятно…
– А вы могли тогда устроить досмотр. Но предпочли выполнить приказ начальства, – уел таможенника Француз.
«А проверил бы, спас бы людей. И может, ушел бы на повышение».
«Впрочем, я бы сопротивлялся», – сделал он неожиданный вывод и усмехнулся.
– Куда нас теперь? – Спросил Гектор Айриг словно бы у пустоты.
– Здесь недалеко строится поселок для переселенцев. Это контракт с Конгрессом Ветки, там волонтеры и вахтовики со всего сектора. Им помогает Красный Крест. А рядом – палаточный городок для временного проживания. В общем, хорошее место, вам понравится…
– А с работой здесь как? – оживился таможенник.
– Не знаю. Я тут бывал редко. Не знаю. А, вон, кажется машины за нами…
В одном из водителей Француз узнал Ника.
Надеялся все-таки, что это будет рыжик, но надо радоваться даже мелкому везению.
Как только группа забралась в машину, и колонна тронулась в обратный путь, он тут же перегнулся через водительское сиденье.
– Привет! Есть новости, надо поговорить!
Ник в изумлении поднял брови:
– Ну, ты нахал! Тебя весь поселок ищет, в курсе?
– В курсе, в курсе. – Француз подтянулся на верхней перекладине тента и перебрался на сиденье рядом с водителем. – Колин Рено – знакомое имя?
– Немного. Думаешь, он – один из твоих бывших коллег? Вообще, Еж написал, что подозревает его отца, да… но это слишком крутое предположение. И никаких доказательств.
– Врать не буду, не знаю. Но тебе должно быть интересно. Пару часов назад его приложили из станнера и утащили куда-то в лес.
– Кто?
Ник сосредоточенно продолжал вести машину по неровной грунтовке, ни на миг от нее не отрываясь.
– Я не знаю. Я не с Ацтека. Мои предположения – кто-то из фермеров или из наемных работников с фермы. Он с кем-то связывался по сетке, речь шла о стоимости услуг. Насколько законных услуг – сказать не могу. Рубашка в клетку, на голове пестрый же платок, основной цвет – красный. Усы у него еще, кажется. Крупный мужик лет под сорок.
– Усы здесь в моде, – не поверил в расплывчатое описание Ник. – Еще что-то?
– Нет. Я был далеко, не все… успел рассмотреть.
Француз непроизвольно потер место укуса и последовавшего за ним повреждения лучом станнера.
– Слушай, как тебя… Дюран. Я тебе не верю, – понизил голос Ник. – В отличие от Ежа, я на людей такого склада насмотрелся еще… еще когда мог летать где вздумается. Такие, как ты, ничего не делают просто так. Что тебе нужно?
– Трудно же с вами, молодежь, – пробормотал Француз. – Мне нет резона врать, я вне закона на Ацтеке. Единственное, что мне было нужно – вывести моих… в общем, всех с «Фотона» на харибду, под защиту полиции координационной ветки. Потому что здешние копы, вполне вероятно, или куплены, или кто-то использует их ресурсы в своих целях. Я тебе говорил об этом, кажется. Вчера.
– Опять двадцать пять. Тебя допрашивали копы с харибды. Что ж ты им-то ничего не сказал?!
– Допрос был по каналу гиперсвязи. Пятьдесят четыре наблюдателя смотрели и слушали все, что там происходило, и еще записи велись. И как ты думаешь, сколько бы контрактники прожили, если бы я все это выложил? Я надеялся, так для них безопасней!
– Но их все равно начали убивать. Понял. Не кричи.
Француз сообразил, что действительно напрасно разорался. Люди за спиной наверняка начали прислушиваться. Включая таможенника по имени Гектор.
– Извини. Твой рыжий приятель где? Есть у меня к нему вопрос один…
Ник впервые бросил косой взгляд на Француза, и тоже на несколько тонов тише ответил:
– Не отзывается на вызовы. Утром связался, сказал, что подозревает Рено-старшего… это один очень уважаемый фермер, кандидат в мэры и активист фермерского общества Нового Каспера. Колин – его сын. Еж собрался побывать в центральном полицейском офисе, но туда, похоже, не доехал. Вызываем его постоянно, но…
– Та-ак… – в голове Француза словно что-то щелкнуло, подстегивая память и логику. – Плохо. До того, как фермер уделал вашего Колина, они успели перекинуться парой слов…
Машину покачивало на неровностях дороги. Француз уже несколько раз наполовину терял мысль. Сейчас снова зажмурился, и затряс головой, возвращая свежесть восприятия.
– Они нашли на дороге прокатный кар. Колин уверял, что этот кар арендовал при нем Еж – связист из поселка. Твоего рыжего приятеля зовут Еж?
– Его зовут Алексей Бриг, Еж – прозвище.
– Понятно. Подозреваю, их обоих надо искать где-то в одном месте.
– Где ты их видел? Колина и фермера? Где?
– Проехали уже. На обратном пути покажу.
Ник помедлил. Дюран по-прежнему не вызывал у него ни малейшего доверия, и соблазн сдать его копам, как только колонна приблизится к посту, оказался неожиданно сильным.
Но если он и вправду знает, где искать Ежа…
– Будем подъезжать к Миссии – скройся. Рядом со мной никого не должно быть. А, да. Под консолью аварийная сумка, в ней есть запасная маска. И чтоб тихо!
Казнь
Рено отключился. Ежу было все так же не достать ни до своего узла, ни до того, которым связали Колина. Вонь стала совсем невозможной, из-за нее путались мысли, из-за нее появилась слабость, заставляющая прекратить попытки спастись. Что проще – привалиться боком к стволу, закрыть глаза, уткнувшись лицом в ткань водолазки на плече и ждать, когда все кончится. А судя по концентрации запаха – ждать осталось недолго.
Было уже почти темно.
Еж, ругнувшись, выпрямился. И снова подтянулся к узлу, обхватив ствол ногами. От его попыток кора, покрывающая ствол-корень, во многих местах стерлась, выступили капельки молочно-светящегося сока. На этот раз удалось найти более удобную позу. Правда, узел затянулся настолько плотно, что казалось, проще перегрызть сам шнур…
И тут Еж чуть не соскользнул обратно вниз – по его лицу, прямо по щеке, невесомо пробежали лапки насекомого. Голова инстинктивно дернулась назад, а руки, напротив, со всей дури вцепились в узел, притягивая на секунду тело к стволу. Еж впилился виском прямиком в одно из «затертых» мест. Запах сока на миг перебил ароматы приближающегося пузыря.
А изоптера обрадованно засадила жвала в испачканную соком кожу.
Еж взвыл, но ни руки, ни колени не разжал. Переждал несколько мгновений, успокаиваясь и соображая. Если насекомые так реагируют на сок… неплохо бы, чтоб они помогли перегрызть шнур… жаль, он синтетический и в корм не годен. Но попробовать стоит. Раз уж других идей нет, а на самостоятельное перегрызание может не хватить времени.
Он подтянулся еще выше, насколько хватило силы, так, чтобы дотянуться зубами до самых «сочных» повреждений ствола, и щекой, носом, – чем смог, – замазал соком и веревку, обвивающую ствол, и свой узел.
А потом, наконец, стряхнул насекомое со своей головы и сполз по стволу вниз.
Очнулся Рено, прохрипел что-то не то на английском не то на китайском.
– Эй, Колин, – позвал его Еж.
– М?
– Подтянуться попробуешь?
– Зачем?
– Надо быть выше, когда начнется.
Колин протер глаза.
– Что, скоро уже, да? Еж… тебе страшно?
Вопрос был из тех, которые в обычной жизни Еж предпочитал игнорировать. Страшно ему бывало и раньше. Страшно, когда не знаешь, что делать. Сейчас все было понятно, но одновременно к тому же – понятно, что как ни выкручивайся, а если веревки останутся на руках, результат будет один.
– Уныние – грех, – изрек Еж со злостью.
По стволу куда-то вверх топали изоптеры. Заинтересовались ли они испачканной в древесном соке веревкой, было непонятно.
– Еж, если что, скажешь отцу, ну…
– Что?
– Не знаю. Больно, черт… рук не чувствую.
Колин все же оказался на ногах. Сообщил, словно оправдываясь:
–А в детстве мы специально бегали искать, где будет выходить пузырь. Но чаще всего опаздывали, находили только свежие ямы. Пару раз только повезло.
– Я видел в первый день, когда прилетел. Вышла серия быстрых пузырей у дороги. Одно радует – наше дерево существенно крупнее тех. Изоптеры его дольше будут грызть.
Замолчали. Подтянуться еще выше – нереально. А попробовать еще раз растрепать зубами узлы можно и через минуту. Издалека доносился шум двигателей.
– Наверное, технику свою увозят, – предположил Колин. – Я еще днем подумал, что они сворачивают лагерь. Если что, нас тут никто не найдет…
«Уныние – грех», – снова одними губами пробормотал Еж, стряхивая целое стадо изоптер с рук и головы.
От земли под ногами начал подниматься синеватый не то дым, не то туман, обозначая размеры будущей воронки.
Звуки двигателей на время утихли, а потом раздались снова, кажется, значительно ближе, но их перекрыл резкий и крайне неприятный свист. Его источник был где-то близко, но в темноте, хоть глаза к ней немного и привыкли – не разглядеть. У Ацтека нет луны, зато сумерки длинные, их «растягивает» отблеск Дальнего солнца. Однако проблема в том, что плотные кроны наверху перекрывают свет почти полностью. У земли только слабо фосфоресцируют мелкие земляные насекомые и кромки листьев голубых кустов.
Сейчас это свечение начало меркнуть. Насекомые стремились убраться из зоны поражения, а растения попросту гибли.
Кажется, пришло время последних отчаянных мер…
– Эй! На помощь! Кто-нибудь! – Заорал Еж, не думая беречь легкие. – Сюда! Мы здесь!
Кашель прервал попытку на старте, но ее повторил Колин.
А потом пузырь подошел достаточно близко к поверхности, чтобы «все началось». Взрыхлилась и вспучилась земля, из трещин и разломов поверхности со свистом начал вырываться раскаленный воздух вперемешку с брызгами разогретой под давлением грязи. Ноги опалило жаром, и Еж уже на инстинкте подтянулся повыше по стволу. Колин заорал от боли – ему так подтянуться не удалось. Ствол, подпертый снизу пузырем, вдруг дернулся вверх и вбок.
И в этот момент произошло разом два события.
Пузырь лопнул.
Метрах в четырех, с той стороны, где пытался подтянуться повыше Колин, вверх взметнулся горячий грязевой гейзер а земля начала проседать, оголяя толстенькие «земляные» корни леса. И тут же, вдруг, Еж начал свободно соскальзывать вниз, потому что узел, которым он был привязан к обвязке ствола перестал его удерживать…
Вскрикнув, он дернул кисти в стороны, избавляясь от остатков веревки, это помогло, но удержался он только в последний момент, чудом, ухватившись за одежду Колина.
Внизу уже была раскаленная пустота, в которой варилась густая вонючая грязь.
Хватая ртом воздух, почти не соображая, что происходит, Еж подтянулся выше. Колин не шевелился, может, был без сознания, но так даже лучше: Еж лез по нему, как по толстой лиане. Пока не понял, что может перехватиться за обвязку. Изоптеры, к слову, и над ней знатно поработали. Еще немного, и она станет бесполезной.
Еж, обхватив ногами ствол и одной рукой вцепившись в обвязку, другой стал подтягивать кверху бесчувственного Колина. Рено толком помочь ему не смог бы, даже если бы осознавал происходящее: все еще был связан. Но изоптеры – не дрессированные собачки. Руки Колина частью ствола не являются и соком не пахнут, значит, путы на них не нуждаются в обгрызании…
Ежу казалось, прошло не меньше десяти минут, на самом деле – едва полминуты. Он смог только наловчиться держать Колина за одежду, но сил у него не так и много, а скоро насекомые перегрызут ствол где-нибудь высоко под кронами – и он упадет. Упадет при любом раскладе, прямо в бурлящую грязь.
Не сварятся, так утонут…
Но за эти полминуты изменилось кое-что еще. Между стволов отчетливо стали поблескивать фары приближающегося вездехода или какой-то другой тяжелой машины, рычал мотор.
И все это, если только Ежу не изменял слух – приближалось прямо к ним. По дороге, ведущей к неведомому «производству» Вильямса.
Еж, сжав челюсти и намертво вцепившись в одежду Колина, неотрывно следил за движением фар. Он был как мышь, пойманная лучом фонаря. И сейчас, кто бы ни управлял вездеходом – он был последней надеждой пленников.
Вездеход покачивался на неровной дороге, медленно приближаясь.
***
Ацтек накрывали сумерки. Проселок для пассажирского вездехода был узок, но так лучше, чем заставлять машину тащиться по бездорожью.
Ник высадил группу на площади возле главного корпуса Миссии. Их встречали врачи и волонтеры, половина из которых – переселенцы первой волны. Ник увидел среди них и Энджи, но успел лишь рукой махнуть. Отметился на диспетчерском пункте – дежурил незнакомый парень с Майя – и отправился в обратный путь.
За поворотом Дюран выбрался из-под консоли. И через какое-то время уверенно указал на пролесок, ведущий на земли Альфреда Рено.
– Поворот, – задумчиво сказал Никита. – А может, Еж и прав был, что его подозревал.
– Не хочешь проверить? Спросить этого вашего будущего мэра прямо?
Дюран удобно устроился в кресле рядом с Ником, откинувшись на спинку, запрокинув голову и закрыв глаза. Словно они едут так, по кочкам слизней гонять.
…а вся работа – и вся ответственность – неделимо ляжет на плечи Ники-рейнджера…
Но спорить глупо – мысль самая рациональная. Никита и сам ее крутил в голове всю дорогу. Казалось бы, это просто, найти в контактах пространство Рено-старшего, зачалиться. Кинуть запрос на разговор. Но последний их разговор… нет, предпоследний. Закончился не очень хорошо для Ника. И возобновлять общение ему крайне не хотелось.
С другой стороны, если Дюран не соврал, то помочь хотя бы добрым словом в интересах Рено. Если сын ему дорог…
Никита наконец решился. После очередного сложного поворота заглушил мотор кинул «будущему мэру» запрос на личный разговор с пометкой, что дело касается Колина.
Ответ пришел мгновенно.
– Слушаю вас, говорите, только быстро! – резко отозвался старший Рено.
– Может, помните меня. Ник Анисимов. По делу.
– Говорите!
– Колин Рено днем был в лесу, вместе с поисковой группой. Есть основания предполагать, что он попал в неприятности…
– Неприятности – это ты, что ли?
– Если бы. Есть человек… который видел, как Колина обездвижили из станнера.
– Кто? Анисимов, твою мать! Отвечай!
– Не знаю. По описанию – усатый фермер в клетчатой рубашке, крупный, под сорок лет. Альфред, Алексей Бриг точно так же исчез сегодня днем. Следы ведут на ваши земли. Вы знаете, кто это может быть, и где могут держать пленников?
– Ублюдок… – бессильно выругался Рено. – Ты где?
– Едем по проселку в сторону вашей главной фермы.
– Сколько вас? Оружие есть? С этими так просто не сладишь… вот же зарраза…
– Нас двое. Оружие… охотничий нож и крепкое слово. Годится?
– Все смеешься… эти люди… их нахрапом не возьмешь. Это не простые люди.
Дюран сидел тихо, словно прислушиваясь к беседе, хотя слышать мог только реплики Ника. В этот момент он все-таки не удержался от вопроса:
– Он что-то знает? Спроси у него, что он знает о людях с прииска!
Ник недовольно дернул щекой, но все-таки спросил:
– Эти ваши люди как-то связаны с теневой колонией на Майя? Кто они? Что вы знаете?
– Анисимов… то, что я тебе скажу, может стоить мне карьеры, но что важнее – это может мне стоить уважения моих людей. Я тебе не верю. Но выбор у меня… нет выбора, так, Ники-рейнджер? если с Колином что-то случится… винить мне останется только себя, да?
– Выходит, так.
– Да уж. Вильямс… подозреваю, это все его затея.
– Агроном? – Ник был в этом уверен с самого начала. Но не спросить не мог.
Агронома Вильямса Ник успел немного узнать, пока пытался прижиться в поселке. Крупный, умный, хитрый человек, строящий из себя рубаху-парня. Входит в совет фермеров, компетентен настолько, что работает у того же Рено старшим агрономом, а ведь у Рено три лесофермы и большое тепличное хозяйство. Кажется, имеет какие-то подработки в поселке, при мэрии, но это, возможно, на общественных началах. Способен на мелкие пакости – в свое время он немало поспособствовал тому, что Ник перебрался из поселка в Миссию: распространял среди фермеров неприятные слухи, что он, якобы, мутит молодые умы местных подростков, специально настраивая их против родителей. Но всю эту информацию перекрывали два последних разговора – перед вылетом на поиски разбившегося «Фотона» и потом, по сетке, когда стало ясно, что Дюран – это тот самый человек, которого Вильямс ему показывал на снимке.
Сложно ли представить его участником теневого трафика? Да ни капли. Если подумать, он на эту роль подходит даже слишком хорошо.
– Агроном, – согласился Рено. – Он родом отсюда, из Нового Каспера. Образование получил здесь. Даже женился по молодости… но в двадцать лет сбежал из дому с таким же дураком-приятелем. И где-то пропадал почти пятнадцать лет. Вернулся года три назад… совсем другим человеком. Но быстро восстановил прежние связи и стал уважаемым членом общества. Я его взял по старой дружбе в хозяйство, и он показал себя с лучшей стороны. Отличный специалист, жесткий руководитель. При нем наши разгильдяи наконец начали нормально работать, прибыль выросла. Я догадывался, а сейчас почти уверен, у него были какие-то темные дела в прошлом. И он не порвал с той жизнью. Некоторое время назад он попросил меня выделить ему участок леса. Сказал – для экспериментальной делянки, но ему нужна была земля, а не лес.
Рено помолчал некоторое время.
– У нас была заключена сделка. Он и его люди не лезут в мои дела… я не трогаю его. Но тогда никто не мог предположить, что на Майя случится глобальная катастрофа, и что часть его населения будет эвакуирована на Ацтек. Хорошо хоть, только часть… да там только в столице населения было больше, чем на всем Ацтеке со всеми фермами и хозяйствами… А Назарян запросила у поселка этот лес для, как она сказала, экономической поддержки нового населения планеты. Вообще-то это не в ее компетенции, Миссия вообще слишком много на себя берет в последнее время. Но формально лес принадлежит муниципалитету, и решение должен был принять фермерский совет. Сегодня. Я подозреваю, Вильямс просто решил подстраховаться, прижать меня, чтобы я лоббировал его интересы.
Рено ненадолго замолчал. Потом все-таки прокомментировал свою мысль.
– Хотя это странно. Я и так поддержал бы его. Он ведь отлично знает, что за своих людей я могу убить, тем более – за сына.
– Так где их искать? – напомнил о себе Ник.
– Выделю тебе проводника. Помнишь Марка Голдаша?
– Да.
– Встретит тебя у ворот. Покажет дорогу.
– Далеко ехать?
– От моей фермы – с четверть часа или чуть больше. Но там дорога плохая, камни. Анисимов!
– А?
– Будь на связи. Я хочу знать, что происходит. И если найдешь Колина, сообщи.
«Не вопрос!» – пробормотал Ник, отключаясь.
Все, что смог узнать, он пересказывал Дюрану уже под звук работающего мотора.
Голдаш издалека махнул рукой, приветствуя вездеход.
И вскинул ружье, едва увидев Никитиного пассажира.
– Ники, – хохотнул он, – ну ты даешь! И тут успел, и там. Поздравляю. Как ты его нашел?
– Сам нашелся, – отрезал Ник. – Не будь дураком, опусти ружье. Он со мной.