Что еще сделать… да получается… разве только Дюрана предупредить.
«Но пока мы ищем выход, хозяева прииска будут действовать… надо их как-то заставить раскрыть карты. Надо заставить их выдать себя. Но как?»
Еж вышел на пустую площадь перед корпусами Миссии. Только у административного здания мирно общались двое полицейских, больше никого…
Все заняты, все при деле. Кто-то на полигоне, на стройплощадке, заканчивает обустройство поселка, кто-то на совещании… кто-то под управлением шефа прочесывает лес: Дюрана еще не поймали, а его считают чуть ли не единственной важной проблемой.
Еж задумчиво добрел до автохозяйства – сейчас там было так же тихо и пусто, как и везде. Хотя нет – из открытого окошка доносились голоса.
– …не хватает людей на строительстве. Уж простите, доктор, но вы занимаетесь своим благородным делом. Спасаете людей. Помогаете им… адаптироваться к нашим нелегким условиям. Волонтеры со всей системы строят этот чер… этот крайне необходимый Ацтеку поселок. Им тоже большое спасибо. Но уж простите, но вопросы трудоустройства переселенцев, это никак не ваша проблема. Рено сделал им предложение, которое для многих окажется неплохим временным вариантом.
Этот голос Ежу был совершенно незнаком. Зато голос доктора Назарян трудно с чем-то спутать.
– Александр, я вас не узнаю. Послушайте, эти люди лишились всего. Им нужна помощь, им нужна хоть какая-то передышка. Вы же с Рено предлагаете им, фактически, рабские условия. Ваши работники получают неплохой доход…
– Вот именно. Рынок труда на Ацтеке, понятно почему, сейчас сильно изменится. Сейчас все стремятся выкупить участки, лес взлетел в цене. Знаете почему? Да потому что ваши спасатели везут на планету, как это ни цинично звучит, практически, бесплатную рабочую силу. Которая, к тому же не знакома со здешней спецификой, а значит, продуктивность их работы будет ниже. Кто там, бывшие завсегдатаи столичных офисов? Они хоть представляют себе что такое – планета с минимальной биозащитой?
– Они с Майя, Александр. Они, к сожалению, это уже слишком хорошо представляют.
– … а мы должны, – не слушая главу Миссии, продолжал ее собеседник, – понимаете, должны обеспечить им нормальные рабочие места.
– Если отдать поселенцам нижнюю долину…
– Да Рено в ней давно уже планирует начать работы. Все знают, что нижний лес – его. Там осталось только запись в реестре завизировать…
– Вы член совета. Можете как-то повлиять!
– София Георгиевна! Сколько здесь еще пробудет Красный Крест? Месяц? Меньше? А нам с этими людьми жить. И ведь факт, за этой тысячей прилетят еще люди. Их семьи. Вы не сможете быть их няньками, так? Вы улетите. А нам придется поддерживать мир и порядок, обеспечивать им уровень жизни. Достойный. А мы не сможем. Понимаете? Не сможем, если попытаемся выполнить ваши требо… ваши просьбы.
Из всей беседы Еж понял одно – поселок действительно готов предоставить переселенцам работу. Но – низкооплачиваемую, не требующую квалификации, да еще и по минимальной ставке. Никакого честного рынка труда. Переселенцам придется подниматься с самых низов. Что же, это все-таки шанс. У них никто не отнимет документы, не обнулит личные данные. Не вживит «чип контрактника», который может парализовать тебя или убить по первому желанию хозяев…
Сохранятся все социальные гарантии, да и опыт прежней работы никуда не денется. И если среди них есть толковые специалисты, они смогут подняться довольно быстро.
Еж громко постучал в дверь, давая спорщикам возможность закончить разговор миром, и вошел.
Александр оказался невысоким бородачом, которого Еж видел пару раз в здании поселковой администрации.
Кроме него и Назарян в холле никого не было.
– Доктор, на пару слов. Это важно! – решился окликнуть Еж.
София Георгиевна приподняла брови, но жестом показала Александру, чтобы шел, она догонит.
– Слушаю вас, молодой человек!
– У нас есть подозрение, что кто-то из переселенцев – не тот, за кого себя выдает. Что это хозяева нелегального прииска на Майя, на котором трудились «теневые контрактники», это оттуда прилетел разбившийся «Фотон». Ну, мы думаем – они боятся разоблачения, потому и попытались убить Рину и других…
– Вы с Анисимовым так считаете?
– Да.
Она покачала головой. В идеи Анисимова она не верила, много раз замечая за ним склонность к преувеличениям.
– Да, Никита бывает убедителен… вот, и вас своей паранойей заразил. Впрочем, я не исключаю такой вариант, мы говорили о нем вчера с шефом Германом.
– И я хотел попросить… может, получится как-то вывезти этих людей… с «Фотона»… на харибду. Там все-таки галактическая полиция. Когда все закончится. Ведь корабли отсюда пойдут уже не на Майя, так? А здесь им оставаться опасно.
– У вас есть конкретные предположения?
– Есть. Но нет доказательств и мы не уверены. А вот Дюран знает наверняка. Он может быть свидетелем.
– Мы не знаем даже, кто он и чего от него ждать. Вы же были в спасательной экспедиции! При вас этот Дюран похитил человека и пытался совершить угон. Ладно… Алексей. Мне правда надо спешить. Я обдумаю ваши слова. Серьезно. Обещаю.
И ушла.
А все-таки приятно, что она запомнила его имя.
«Начальство нас помнит…» – подумал он. – «Жалко, что это не мое начальство».
***
Столовая для персонала Миссии давно уже не обслуживала палаточный городок и стройплощадку – в ней не хватило бы места. Сейчас к сотрудникам Миссии присоединились полицейские и курсанты, и потому просторный зал казался более тесным.
Еж подхватил поднос, почти не глядя поставил на него порцию утки с горохом и компот, и поторопился занять место напротив Колина. Только убедившись, что других претендентов на компанию курсанта нет, он стянул маску и вытер чистой одноразовой салфеткой лицо и руки.
– Привет!
– О, – обрадовался Колин. – Давно тебя не видел. Говорят, вы с Ники-рейнджером девчонку спасли? Прямо герои.
– Это Ренц ее спас, мы только подвезли до Миссии.
– Да ладно! Я думал, этот зануда только бухтеть умеет. А мы второй день по лесам изоптер гоняем. Шеф полиции гражданским обещал награду за любую информацию об этом беглеце, так мы с ребятами хотим найти его и слить кому-нибудь потолковей. А награду потом поделим. Ты как, в доле?
– Смеешься?
– Разумеется. Шиш мы кого найдем. Если он умудрился босиком и без маски проторчать в горах несколько дней, а там лес прямо на земле лежит со всем зверьем, еще и вдали от людей, то здесь-то возле поселка его вообще хрен поймаешь. Только время теряем. Я удивляюсь только, чего Ники с нами не бегает. Он же эти места лучше всех знает. Вот Марк взял ружье и ушел в лес еще вчера.
– Марк?
– Голдаш. Ты его должен помнить.
– Да, точно. Забыл, что он Марк. Не, мы тут другой историей заняты были.
– Расскажешь? – сверкнул глазами Колин.
Еж даже усомнился в своих подозрениях – Колин казался искренним. Ну какой из него сообщник работорговцев и пиратов?!
– Да рассказывать-то… ты прав, мы нашли девочку с «Фотона», Ренц выяснил, чем ее и других отравили…
– Ее тоже отравили? Я думал, она в игольницу вляпалась и просто много крови потеряла.
– Нет, в том и дело. Нашли у нее медицинский стикер – а он оказался не того производителя. Здесь, в Миссии другими пользуются, в поселке – тоже. Вот наша Энджи и заподозрила, что стикер подменили. А кто мог? Причем не только Ринке, а троим из четверых пострадавших? Кто-то с Майя, так? Кто-то из переселенцев… ну и вычислили кое-кого. Вот, собираюсь сегодня шефу Герману рассказать. Может, проверит их. Хотя, конечно, доказательств у нас нет. Так, предположения…
В гуле голосов вдруг случилась пауза, как будто кто-то резко понизил шум.
Еж поднял голову и вдруг встретился взглядом с человеком, который, похоже, уже некоторое время сверлил его глазами. За общим гулом голосов их с Колином разговора вроде бы было и не слышно, Но Еж на всякий случай еще понизил голос.
– Слушай, а ты прав… – задумался Колин. – Только шеф сейчас тоже по ямам лазает, ищет беглеца. Я слышал, как они уходили.
– Когда вернется, не знаешь?
– Не. У нас сейчас обед, а потом – назад к дороге. Сегодня Миссия встречает сначала большой груз с орбиты, а потом машины с людьми поедут. Надо, чтобы проехали быстро и без проблем… так что будем стоять, как честные часовые. Может, там шефа встречу. А то, пошли со мной?
– Можно бы. Сейчас подумаю. Может, продуктивнее будет просто отнести наши заметки в участок дежурному…
– Тоже правильно. – Колин просто горел энтузиазмом. – Или так. Ты идешь в участок и рассказываешь о своих подозрениях. А я ищу Германа в лесу… если возможность будет… и передаю ему все, что ты хочешь передать. Или ты мне не доверяешь?
– Ну почему же. Держи…
Документ, в который они утром вписали десяток имен возможных отравителей и отравительниц, сдублировался в личное пространство Колина.
Наживка была заглочена…
Или Еж обманул сам себя.
Уходя, он не обратил внимания, что следом из столовки вышел человек в натянутой по глаза пылевой маске, и проследил до самого кара.
По сетке продлив прокат, Еж выехал на основную дорогу, и понял, что планам, скорей всего суждено провалиться. Над дорого стеной стояла густая желтая пыль, в которой одна за другой, шли тяжелые машины: последний груз с орбиты и гуманитарная помощь для Миссии.
Как в этом потоке Дюран собирался вычленить нужную машину? А сам Еж? как и куда ему парковаться?
Впрочем, вариант есть… всего один, но потому и наиболее вероятный – объездная дорога, построенная на случай слишком «обильного» выхода пузырей на основном участке.
Догадка оказалась верной.
После поворота на вспомогательную дорогу и пыли и машин стало значительно меньше. Появилась возможность сбавить скорость. А еще через поворот Еж заметил одинокую фигуру на обочине. Он был настолько убежден, что видит беглеца, что остановился, не раздумывая. И это оказалось важной ошибкой. Потому что это был совсем не тот человек. А стоило кару остановиться, как на заднее сидение запрыгнул кто-то еще, до того прятавшийся в подлеске.
Еж даже укола не почувствовал, не успел. Сознание погасло быстрее, чем его тело безвольно опустилось на панель виртуального контроля…
***
Снилась Стефания. Он не помнил фамилии или прозвища, у него вообще плохо было с запоминанием имен.
Гулко били волны, залетая в скальные трещины чуть дальше, у входа в бухточку. Это еще не шторм, предвестие шторма. На воде метрах в десяти от берега раскачивалась рама платформы для дайверов, на ней помаргивали тревожно-желтые огни. Сигнал, что рабочие начали подъем из пещеры.
Судя по волнам, времени у них было немного.
Жан стоял у перил безопасности над самой водой. Его самого под воду не гоняли, он был ценней как пилот чем как старатель.
Стефания в полном водолазном снаряжении стояла рядом, разве что маска пока болталась на шее.
Когда платформа в очередной раз чуть не перевернулась, Стефания велела:
– Уходи.
Жан не ответил – следил неотрывно за огоньками.
– Дюран, вали отсюда, – повторила она жестче.
Помолчала. Выдала:
– Тебе же плевать на нас, а? Ты ж летун. Какая разница, кто сегодня потонет, завтра привезешь новых, и все продолжится.
Он кивнул.
Джоэль Керенкун не знал, что его пилот своевольно ушел из казармы и отправился к берегу. Знал бы – приказал сидеть на месте. Керенкун своего единственного верного пилота берег… ну, в рамках собственных представлений, конечно.
– Молчишь? Какого черта, Жан! Ты бываешь во внешних мирах, можешь дать знать о нас кому-то…
– Стефания, ты помнишь. Я один раз дал знать. Тебе. Ничего хорошего не вышло.
– Да подумаешь, расстреляют еще пару человек, или пару десятков человек. Мы все равно сдохнем, ты это понимаешь? Мы – уже заранее покойники. Зато новых не привезут.
Она нарочно пыталась больнее задеть. Но с того дня, когда казнили Кати, прошли годы. Задеть его теперь было намного сложнее, чем раньше.
Дюран не сомневался, что новых контрактников привезут, и очень быстро. Привезут, ибо этот тайный прииск оказался намного богаче, чем можно было мечтать. В подводных пещерах, в донном иле, да просто в грунте сверхценного минерала оказалось столько, что добывать его пираты будут, пока не повымрут от жадности. Или пока их не накроют всех до одного.
А всех – не поймать. Судя по маршрутам «Фотона» это старая, отлаженная и весьма обширная сеть. Они называют себя «картелем». Они – тайное государство, которое только увеличивается с годами.
– Знаешь, – вскинулась Стефания. – Новенький прав. Ты сломался. Просто живешь и все, без смысла и цели. Лелеешь свою жалкую жизнь… а мог бы…
Дюран жестом прервал ее и указал на платформу, возле которой мелькнула рука первого из пятнадцати ныряльщиков смены.
Так бывает только во сне: вот ты стоишь у бортика и готовишься, если вдруг что, прыгать в воду, помогать уставшим дайверам выбраться на сушу, и вдруг – ты уже в каземате под бункером, который управляющий называет «карцером».
На полу кашляет кровью после воспитательных процедур один из новичков.
– Давай, жмур, – говорит веселый охранник, и подталкивает тебя вперед. – Старина Джо хочет, чтобы ты отвел это наверх.
– У него сломана нога, – мертвым голосом объявляет Стефания. – Он не сможет идти.
Стефания сидит на корточках возле тела.
Это другой день, другой год.
У Стефании короткие скатавшиеся в колтуны волосы и губы изгрызены в кровь.
Что она делает в карцере, как здесь оказалась – неизвестно. И спрашивать опасно, в первую очередь для нее же самой.
Ты не видел ее почти месяц.
Она сидит на корточках около тела, и смотрит на тебя, как будто хочет убить.
– Если не сможет, то сама понимаешь, – щерится охранник. – Кладбищенская долина большая.
И вот, ты шагаешь в почти полную темноту. Там холодно, пахнет камнем, дерьмом и кровью. Знакомый, вымораживающий запах.
В этом карцере Жан и сам провел немало дней после своего появления на острове. И потом еще – целую жизнь после смерти Кати и после убийства охранника.
Стефания встает у дальней стены. Щурится. Видно, что она провела в этой вонючей яме не один день. Смотреть на нее больно, и он переводит взгляд на избитого парня.
Крепкий, еще не успел исхудать и загореть, возраст так просто не определить…
Дюран наклонился и спросил вполголоса:
– Эй, парень. Сейчас будет больно, будем вставать. Готовься.
Новичок сплюнул кровь, поднял голову.
– Кайл, – сказал неразборчиво. – Меня зовут Кайл.
– Я понял. Жить хочешь, Кайл?
– Нет.
– Это я тоже понял…
Он приноровился, и заранее морщась от чужой боли, вздернул Кайла на ноги, принимая на себя большую часть его веса.
Тот вскрикнул, но не упал. Удержался за одежду Дюрана.
– Стеф, – продолжая удерживать Кайла, позвал он. – Ты же у нас отважный полицейский! Так? Самый смелый и сильный. Вспомни об этом…
– Ублюдок… – шепчет она из угла. – Мы все здесь – никто. Пустое место…
– Ерунда. Ты коп. Самый настоящий. Вспомни, как ты в драку влезла а? И чокнутые быки[5] тебя послушали.
– Заткнись.
– Если даже не помнишь об этом, представь, что это так, а? Слабо? А хочешь меня убить?
Она запрокинула голову и сжала кулаки. Стояла несколько секунд, не двигаясь.
Но Дюран уже понял, что она его услышала. Он боялся, что именно сейчас, именно здесь, он до нее достучаться уже не сможет.
Стефанию злило, когда он вспоминал, кем она была до прииска.
Но злая Стефания – это намного лучше, чем Стефания сдавшаяся.
– Вот и отлично. – Напомнил он. – Идем, поможешь его довести. Очень надеюсь, что мне не придется рыть еще одну могилку…
Она отрывается от стены. Резко, одним движением. Подставляет новичку плечо. Так, втроем они выходят под яркое, злое майянское солнце.
Спать в самодельном «гнезде» в кроне над дорогой – удовольствие ниже среднего, но вариантов у Француза не было. Не сдаваться же.
Оставалось надеяться, что в рыжике он не ошибся. И завтра за ним не придет бригада копов с биометрическим сканером наперевес: привет, Жан Дюран, рады снова вас видеть! Не соблаговолите ли в камеру? И на этот раз да-да, в камеру, ведь вина ваша доказана в точности, это вы отгрызли руку охраннику, убившему второго пилота… да-да, вы, своими собственными зубами! Не отпирайтесь! И это вы разбили «Фотон», не иначе, чтобы скрыть следы своего преступления!..
Обличал его на этот раз высокий бритоголовый логалиец с мешочком майянских самоцветов в одной руке и длинной указкой – в другой. Кончик указки то и дело упирался Французу в разные части тела и нервировал.
А потом алиен вдруг со всей дури воткнул свою палку ему под ключицу, Француз заорал и проснулся.
В глаза ему смотрела четырехглазая ворсистая змея. Единственный рог, прозванный в народе жалом, торчал из середины лба вперед на пару сантиметров, как гвоздь или толстенькая такая игла. И, похоже, змея своим «жалом» только что воспользовалась, чтобы обездвижить или убить потенциальную еду. А теперь неподвижно ждет, пока жертва загнется.
– Дура ты, – сказал ей Француз, и тряхнул ветку. Змея издала неприятный фыркающий звук и отползла.
Кожа вокруг ранки припухла и занемела, как отлеженная.
Когда его эта змейка цапнула в первый раз, в день, когда «Фотон» упал, Француз испугался, что яд смертелен и он не выживет. Но у него всего лишь на несколько минут онемела и припухла нога. Сейчас все было опасней – все-таки голова рядом с местом укола. И другие жизненно важные органы. Паралич в этой области может стоить жизни.
Он принялся усиленно тереть уколотое место руками, разгоняя кровь. Дышать на время и вправду стало тяжелее, даже появилась одышка и неприятный хрип. Но колючая змея добиралась до него на этой планете уже трижды, и ничего, выжил. Значит, выживет и теперь.
День близился к полудню. Необходимость наблюдать за основной дорогой отпала, потому что по ней колонной пошли груженые машины из порта.
Но точек для наблюдения за минувшие дни он себе оборудовал уже столько, что хватило бы на команду снайперов. Если ребята не дураки, то поедут не по главной дороге, а по объездной. Там – лучшее место для ожидания.
Если бы не рогатая змея, он, пожалуй, мог пропустить нужную машину. Так что, может, ее следовало бы поблагодарить за своевременную побудку. Француз решил считать, что сама возможность змейке удрать с места преступления, не потеряв ни головы, ни рога, – уже знак благодарности.
Пробираться к нужному месту внутри кроны было бы безопаснее, если помнить о пророческом сне и бригаде копов с биосканером, но значительно медленнее. И он все-таки, соблюдая все предосторожности, спустился. Внизу клубилась тонкая желтая пыль, поднятая транспортом и зависшая в воздухе мутной взвесью. Сейчас очень пригодилась бы легкая маска, какую носят ацтекские фермеры и горожане. Но маска – это роскошь, непозволительная космическим пиратам, работорговцам и… кем его там еще считает местное мирное население?
О чем бы ни мечталось, а дышать придется, как и раньше, всей той гадостью, которой пропитан здешний воздух.
На Майя в последний месяц было намного хуже, так что жаловаться грех. Хорошо хоть, от щедрот ацтекской полиции ему достались сносные ботинки. А вот ежиная куртка оказалась предсказуемо мала.
Потирая уколотое змеей место, он добрел вдоль дороги до поворота… и почти сразу увидел припаркованный к обочине маленький кар, знакомый по прошлой встрече. Возле него никого не было, но поначалу это Француза не встревожило: может, парни решили поискать его в лесу сами. Хотя, глупо, конечно. Но мало ли. Этих ребят он не знает. Что им в голову придет?
При ближайшем рассмотрении оказалось, что машина пуста, а дверь открыта.
Ни следов, ни каких-то мелочей, дающих представление о том, что здесь случилось. Это кар рыжика? Или просто похож?
Может, тут остановился кто-то из горожан, заинтересовавшихся возможностью заработать «охотой за головами»?
Точнее, охотой за совершенно конкретной головой… но это детали.
Та машина, или нет?
Торчать здесь в ожидании возвращения хозяев показалось Французу худшим из вариантов, и он тихонько пошел вдоль вспомогательной дороги, коль скоро возвращаться на оживленную главную трассу – тоже идея бесперспективная.
И вскоре он оказался вознагражден.
Чуть дальше, в воронке от старого пузыря, под защитой нескольких высоких молодых кустов была спрятана еще одна машина. И тоже пустая.
Но эта – не прокатный вариант. Хороший внедорожник, с гравикомпенсатором и подушкой энергетического отбойника, эта машинка принадлежала кому-то не бедному, имеющему определенное положение в здешнем обществе, но живущему в стороне от городских расчисток. Это машина фермера.
Отбойник еще выдавал небольшое статическое поле, от которого волоски на руке встали дыбом: значит, работала совсем недавно.
Вот на хозяев этой машинки стоило бы посмотреть…
Француз, выбрав удобный для подъема ствол, привычно взобрался в крону. С неудовольствием отметил, что с каждым разом у него получается все лучше и лучше.
– При такой жизни, – пробормотал он, – скоро начну общаться с кроками и многоножками… зззадушевно…
Звук собственного голоса неожиданно показался неуместным и странным: последние дни разговаривать ему почти не приходилось.
…а человеческий язык забуду совсем…
И хвост бы неплохо отрастить.
С обезьяньим хвостом лазать по деревьям будет удобнее.
Ждать пришлось недолго, правда, дождался он вовсе не хозяев кара.
Сначала услышал голоса, оклики и команды. Потом – звук шагов и треск веток. Поисковый отряд прочесывал опушки вдоль обеих дорог.
Это было даже забавно: курсанты, полицейские и добровольцы из Нового Каспера проходили под ним уже трижды, каждый раз делясь важными новостями и иной бесценной информацией. Например, именно так он узнал, что за его голову назначена награда. И некоторые аспекты поиска – тоже.
Место змеиного укола продолжало саднить. Кроме того, яд родственниц этой гадины, тех, что обитают за горным хребтом, видимо, был менее токсичен: неприятные ощущения в плече и не думали исчезать, более того, они распространились на правую руку, то и дело скручивая мышцы непроизвольным спазмом. Потому он и подстраховался. Выбрал надежную высокую развилку и привязал себя к ветке рукавами дареной куртки.
Люди внизу оживились, обнаружив машину.
– Знакомый «кросс», не с вашей ли фермы? – Голос первого заговорившего показался ему смутно знакомым, и он осторожно отвел в сторону ветку, чтобы получше рассмотреть людей внизу. На говорившем была полицейская форма, на втором – обычная для Ацтека пестрая фермерская одежда.
– Не, такие Рено, вроде, закупал года два назад. Это кого-то из его людей, – ответил пестрый.
– Если сегодня не найдем, можем смело записывать нашего беглеца в покойнички: Ацтек шутить не любит… как думаешь, где он может быть?
– Да шут его знает. Я б на его месте подался на частные земли. Там реально больше шансов, чем возле поселка. Фермеры свои участки сами патрулируют, а людей у них… да и не видят они особой необходимости ловить этого вашего работорговца. Я честно скажу – мне так оно сдалось только потому, что поселок за его голову назначил хорошую цену. А остальные на эту идею болт положат и забудут через день…
«Спасибо за идею, – подумал Француз, – может и послушаю…»
Первый, несомненно, был шефом здешней полиции.
Вот с кем бы поговорить наедине!
Жаль, это никак пока невозможно. Потому что второго он тоже узнал. Охотник, который был в экспедиции в горах, серьезный мужик, в прошлом возможно военный. Этот не станет ждать выяснения отношений, будет стрелять на поражение. А умирать смертью храбрых, но глупых, сейчас в планы Француза никак не входило…
Эти двое обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и отправились дальше вдоль обочины. Ни один голову вверх так и не поднял.
На соседнюю ветку лениво вполз крупный крок. Бугристая шкура источала едкий запах, внушительные зубы поблескивали неприятно близко. Но зверь в сторону затаившегося рядом человека даже не взглянул. То ли был сыт, то ли предположил, что Француз – это более хитрый и более сильный хищник, с которым лучше не связываться. Француз тоже решил игнорировать соседа. И напрасно.
Через четверть часа возле кара появился еще один знакомец – курсант по имени Колин. И он тоже был не один, с напарником, по одежде судя – кем-то из города. Или еще один фермер.
Их брошенная фермерская машина тоже заинтересовала. Но совсем с другой точки зрения.
– Наша? – удивился Колин, заглядывая в кабину. – Интересно… а отец говорил, всю свободную технику отдал на перевозку людей. А у поворота кар я тоже знаю. Его Бриг арендовал при мне. Парень с вышки связи. Куда все делись, интересно?
– Да уж…
Второй покрутил головой, словно тоже разыскивая взглядом пропавших людей. Второй был старше Колина и значительно крупней. Кажется, они давно знакомы. Скорей всего тоже фермер – или друг его отца, или сотрудник.
– Слу-ушай, у меня теория. – Протянул Колин, изучая следы возле машины – Еж… парень, о котором я тебе говорю… он мне сегодня одну забавную идею подкинул. Тебя может заинтересовать. Что в палаточном городке среди переселенцев с Майя действует целая банда работорговцев. Ну, вроде, во время эвакуации никто особенно документы не проверял, а сетка там уже не работала, и они смогли улететь, затерявших среди других пострадавших… как тебе идея, а?
– Да-да…
Ответ прозвучал невпопад, но Колин не обратил внимания, он продолжал увлеченно рассказывать.
Крока привлекло движение и голоса снизу, он зашелестел листвой, пробираясь ниже. Как Француз мысленно ни уговаривал безмозглую рептилию подождать.
– …и это они убивали людей с «Фотона», потому что те могли их опознать и выдать, – рассказывал Колин. – Логично? И Еж собрался ехать в город, чтобы оставить в полиции список подозреваемых. Прикинь, у них с друзьями даже список есть. Хочешь, копию покажу. Так вот, я тебе скажу, это такой интересный список… там даже Румми есть…
Второй потер лицо руками и вдруг внимательно уставился на курсанта:
– С друзьями говоришь? И много?
– Кого? Подозреваемых?
– Да нет, друзей.
– Ники-рейнджер и одна волонтерка из Миссии, Энджи зовут. А что?
Француз понял, что будет дальше, лишь за мгновение до того момента, когда фермер вдруг выхватил станнер, и влепил в успевшего лишь широко распахнуть глаза парня оглушающий заряд.
Понять-то понял, а ни предупредить, ни предпринять ничего не успел.
Потому что на резкое движение среагировал крок, на половину корпуса высунувшись из кроны точнехонько над головой хозяина станнера.
И тот, конечно, среагировал на шелест и неприятный треск, всадив в рептилию остаток заряда.
Крок даже лапой не дернул – не та мощность и не та частота. Так и остался торчать страшенной пастью из кроны, изучая потенциальную еду.
А вот Французу прилетело хоть и по касательной, но крепко. Достаточно крепко, чтобы на полминуты он потерял сознание, повиснув на так предусмотрительно завязанной страховочной петле. При том, чувствительность конечностям вернулась намного позже слуха и зрения, так что кое-что он успел еще заметить, очнувшись.
Фермер за плечи оттащил парня к машине, довольно громко бранясь.
Потом связался с кем-то, активировав гарнитуру маски.
– Не знаю, что делать! Мелкий Рено знает о Румми. И знает, что кар на повертке – этого вашего связиста. Что значит – тащить его к вам? А его бате что я скажу? Не уберегли сыночка, беглец его живьем сожрал? Кстати, я навел справки. Он мог бы… Серьезно? Да понял-понял… тащить пока к вам. Потом разберемся. Имейте в виду, стоимость моих услуг с этого момента удваивается! Ладно, делаю… как же тебя допереть-то?
Осталось бессильно наблюдать, как курсанта неловко взваливают на плечо и утаскивают куда-то за мешанину серых стволов.
Крок внезапно обнаружил, что лес вернулся к состоянию безмятежного покоя и тишины. Больше не было внизу интересных и возможно вкусных чужаков… и он обратил взор заинтересованных черно-красных глаз в сторону засевшего на соседней ветке Француза.
– Все, все уже, ухожу. – Поморщился тот. – Даже не собирался оспаривать твои охотничьи угодья.
Уходить «низом» было бы быстрее, зато и опаснее. Уж слишком много там бродит народу. Но быстро пробраться внутри хитро переплетенной кроны оказалось в разы сложнее. Особенно если помнить о последствиях поражения лучом станнера и об утреннем нападении рогатой змеи. Так что первые пять метров он еще преодолел на голом упрямстве – а потом все-таки не то упал, не то спрыгнул с четырехметровой высоты. Хорошо хоть ноги не переломал…
– Новый тип супергероя, – пробормотал, кое-как поднимаясь на ноги, – человек-мешок.
Человеку-мешку предстояло преодолеть двести метров обратного пути к машине Ежа и как-то разобраться с ручным управлением. Нет, конечно, можно было угнать и навороченный кар фермера Рено, но вот незадача – техника слишком крутая. Там может стоять только вирт-управление, при том разрешенное ограниченному числу лиц. Вряд ли посторонний майянец в число этих ограниченных лиц входит. А вот арендованная машина должна иметь свободный доступ к управлению, систему возвращения в родной гараж по записи и возможность ручного управления для тех граждан, которые по каким-либо причинам не могут воспользоваться вирт-контролем…