Пузырь
Еж отражался в вогнутой контрольной панели судовой админки и там, в отражении, даже был похож на себя, только толстого и лупоглазого. Как под лупой видны веснушки, радужки глаз по-рыбьи раздуты. Увлекательное зрелище.
Он гипнотизировал пустое окно уже минут десять, но связь с Ацтекским пространством оставалась ненадежной, и цепануть тамошнюю сеть корабельной антенне пока не удавалось.
Грузопассажирский буксир «Голиаф» вел под завязку груженую баржу на одну из молодых колоний Веспы. А Еж был его единственным пассажиром.
И наплевать, что, по словам капитана, до устойчивой связи еще не меньше часа, а до Ацтекской орбиталки – все четыре, если не будет задержек. Еж еще с вечера сложил личные вещи, прибрал каюту и настроил оповещалку в собственном вирт-пространстве, чтобы предупредила, когда эфир позволит «поговорить» с планетой.
Возможно, все не так страшно. Возможно, к соседней планете, к Майя, еще ходят какие-то корабли. И тогда он на Ацтеке не задержится. Вообще даже не будет спускаться, останется на орбите, найдет попутку, и…
Оповещалка сигналила уже дважды, но оба раза это был выстрел в молоко.
– Напрасно тут торчишь, – раздался за спиной снисходительный голос бортового инженера Феди. – На практике проверено – чем дольше чего-то ждешь, тем дольше этого не случится. А стоит отвлечься…
Пассажир на борту был один, и маленький экипаж счел бесчеловечным предоставить его самому себе на весь десятидневный рейс. Так что питался Еж вместе со всеми в кают-компании и успел неплохо изучить судно, разумеется, кроме ходовой части (ладно, Федя втайне от капитана сводил его разок на бурилку, и зрелище того стоило), и капитанского мостика. Он даже кое-что помог настроить по мелочи: хоть корабль и содержится в полном порядке, и техосмотры проходит без проблем, а все-таки возраст дает о себе знать.
Капитан Соловьев к интеллектуальной технике относится настороженно, предпочитая, чтобы управление судном не зависело от виртуальных проекций оборудования. А уж как витиевато он матюкал бортовой искин, когда тот вдруг переставал понимать, что от него хотят эти странные люди – это надо было слышать.
«Малыш», так экипаж «для уюта» называл бортовой искусственный интеллект, в такие минуты замолкал, словно обиженный.
…Еж вздохнул и повернулся лицом к собеседнику.
– Может, нас все-таки пустят на Майя?..
Федор присвистнул. Майя с недавних пор была закрыта для всех гражданских судов. И, к сожалению, узнали на «Голиафе» об этом уже после выхода из Веспианского «червяка»[1].
– Соловей с харибды[2] получил новую сводку по Майя. Там совсем жесть. Без спецпропуска – никаких шансов. А я бы и с пропуском не полетел. Как-то не люблю я эти малоосвоенные планеты…
Федя был добродушен и слегка полноват, что его совершенно не портило. И абсолютно невозможно было заподозрить в нем любовь к приключениям в диких неосвоенных джунглях.
– Понимаю. Но мне-то надо на Майя. Я рассказывал.
На самом деле, Ежиного красноречия хватило только чтобы объяснить, что ищет он единственного близкого человека из давнего прошлого, спасателя Кайла Алексиса, который тринадцать лет назад принимал участие в операции на одной из незаконных промысловых колоний. И да, под формулировкой «незаконная промысловая колония» по сей день в официальных полицейских документах числятся тайные рабовладельческие поселения.
Из своего давнего прошлого Еж помнил не так уж и мало. И точно знал, что если бы не Кайл, он погиб бы. Ежа даже назвали потом в его честь – Алексеем.
Кайл Алексис стал ему кем-то вроде второго отца. Да, они редко виделись, всего раз пять за все это время. И материальных, таких, что можно потрогать, памяток у Ежа почти не сохранилось, только несколько писем в виртуальном хранилище, снимок Кайла с друзьями, да заметки из Майянской новостной ленты об очередной спасательной операции с его участием. Последнее письмо Еж получил полгода тому назад: Кайл обещал прилететь на выпускной. Прислал несколько снимков, на которых дом у озера, семья. Писал, что его, Ежа, в этом доме все ждут и будут рады видеть.
Тогда еще все было хорошо. Еж сдал экзамены, получил, кстати, неплохие баллы. Написал Алексису ответ, что срываться ему через две системы не надо, и что доберется до Майя сам…
И вот на это письмо ответа уже не получил.
А еще через несколько месяцев до Университета на Артуре долетела информация о глобальной катастрофе на Майя и всеобщей эвакуации. Это как раз после выпускного.
Университет остался за спиной, на Артуре Ежа уже ничто не держало. А подъемных как раз хватило на перелет в систему Веспы. Ну, кто мог знать, что пространство около Майя окажется полностью закрыто? Кто мог знать, что все обернется таким вот нелепым образом?
«Голиаф» вез груз для Красного Креста, именно Майя должна была стать его конечным пунктом назначения, но теперь по договоренности с заказчиком все будет выгружено на Ацтеке.
Средств на обратный перелет… да вообще на любой перелет, куда бы то ни было… у Ежа не осталось, значит, придется что-то придумывать здесь, на месте.
– Слушай, Леш, давно хотел спросить, – Федя попытался перевести разговор на другую тему. На самом деле он видел, что Еж волнуется и вообще не в духе. Но именно это и не давало оставить его в покое. Федор хотел собеседника расшевелить и приободрить, но получалось плохо.
– М?
– Почему ты Ежик? Из-за прически?
Еж стригся по артурианским стандартам – очень коротко. Из-за этого его жесткие темно-рыжие волосы отрастали ежиной щеткой.
Он пожал плечами. Рассказать можно было, это не тайна. Но зачем? С Федей они, вероятней всего, больше не встретятся.
И в этот момент оповещалка дала знать о себе в третий раз.
Ежу даже сразу удалось зачалиться к основному сервис-узлу третьей орбитальной станции Ацтека. Ну что… может, найдется кто-нибудь, кто поможет ему добраться до Майя?..
– Ладно, – не обиделся Федор. – Увидимся перед выходом…
***
Желтая пыль клубилась на фоне ярко-голубого, почти василькового неба, пылью была покрыта и листва красно-голубых кустарников, и рулежные треки, и толстый регулировщик на краю поля, подманивающий зеленым жезлом огромную сороконожку армейского транспортера. Транспортер тоже желтый, но не от пыли – это его «природный» заводской цвет.
Ацтек не назовешь зеленой планетой. Он желто-коричневый. И армейская техника здесь вся тоже празднично-желтая.
Так странно – всего десять минут назад ты прощаешься в тесном тамбуре орбиталки с капитаном Соловьевым по прозвищу Соловей, с Федей и вторым пилотом Максом, и все вокруг по-космическому компактное, функциональное и обжитое – и вдруг огромное небо, буйство красок и запахов, непрерывный механический шум…
Первое впечатление – пыль, запах смазки и перегретой тяжелой техники, запах озона. Грохот механизмов. Величественные деревья по краям посадочного поля с настоящими, состоящими из листьев кронами всех оттенков охры.
Глаза сразу начало щипать от пыли.
– Даррогу! – крикнули из-за спины.
Еж быстро поправил на плече лямку спортивной сумки и отошел к обочине. Мимо проплыл крутобокий транспортник цвета хаки с большим красным крестом и аббревиатурой МГККК[3] на боку.
За первым транспортником сразу же пошел второй, потом еще три таких же. В небо поднялась волна пыли. Еж запоздало подумал, что самоуверенным было не только решение не надевать очки, но вообще идея самостоятельно добираться до поселка колонистов.
Ацтек – не Артур.
Дурацкий план.
Зона прибытия, состоящая из грузоприемников космического лифта и длинной посадочной полосы для атмосферников, осталась далеко за спиной. За спиной остался и пассажирский терминал – слишком большой для планеты с двадцатью тысячами населения. Виртуальный навигатор портовой чалки уверенно рисовал перед глазами зеленую стрелку, показывающую туда, откуда приехали транспортники.
Ходить на большие расстояния Еж умел с детства, а в универе еще и полюбил.
А что такого: купол портовой биозащиты не должен сюда допустить ни серьезных хищников ни насекомых. По крайней мере, так написано в информационном проспекте.
За спиной гундосо просигналил притормозивший… ну, наверное, вездеход. На Артуре такую машину назвали бы вездеходом – гусеничное желтое чудовище в два человеческих роста, но с открытой кабиной и сиденьями внутри грузового отсека. Тент над кузовом был снят, виднелись спинки и дуги крепежного каркаса.
Из клубов пыли со стороны водительского места раздался веселый голос:
– Эй, могу подкинуть до перекрестка!
– Спасибо! – перекрикивая мотор чудовища, отозвался Еж, – Сам!
– Ну, смотри!
Вездеход стронулся, но через несколько метров остановился снова.
Еж, наученный горьким опытом, подождал, пока пыль осядет, и только тогда подошел к машине.
– Давай все-таки, лезь сюда. У нас пешком никто не ходит.
– А что? Нужен пропуск?
– Да нет, слизни потекли. А вляпаешься, что будешь делать?
– Ядовитые? – насторожился Еж, разглядывая водителя.
Первое впечатление оказалось ложным. Сквозь пыль казалось, что водитель – мудрый седоватый рабочий лет хорошо за сорок. Оказалось – нет. Водитель был мускулистым смуглым парнем в черной майке и пыльнике, может, лишь немногим старше его самого. Светлые, отросшие не по-военному волосы слегка вьются и поблескивают в свете Ближнего солнца.
– Вонючие, – широко улыбнулся водитель. – Будем знакомы, я Ник. Никита Анисимов. Более известен как Ники-рейнджер. Ты, значит, сверху? От солдатиков отстал? До учебки не довезу, я на графике, но от перекрестка до проходной меньше километра, добежишь.
Еж представился:
– Алексей Бриг, – и отзеркалил нового знакомого, добавив – более известен как Еж.
– Скинуть лесенку?
Он примерился к крылу над гусеницей и ловко забрался наверх, даже нигде не подцепив на одежду дополнительной грязи. Ники-рейнджер показал ему большой палец и задумчиво провел по волосам пятерней. За рукой потянулся черный след: на самом деле волосы у него были черными, просто их тоже в несколько слоев покрывала пыль.
Еж объяснил:
– Вообще-то мне надо в Новый Каспер. Там есть гостиница?
Новый знакомец потер бровь, прежде чем огорошить вопросом:
– Стрелять умеешь?
– Из чего?
– Ну не знаю. Из плазмогана. Или из ружья. Ладно, понял. Водку пьешь?
– А нужно?
Вопросы Ежа не сказать, чтобы насторожили, но удивили точно. Водку он не пил и не любил, когда пьют другие. Но университетская жизнь такова, что трудно закончить обучение, не освоив, кроме официальной программы, дополнительный всеобъемлющий курс выживания в студенческом общежитии.
Ник вздохнул. Велел пристегнуться. Активировал контрольку виртуальной консоли. Для Ежа все осталось, как было, а вот у водителя перед глазами сейчас уже мерцали датчики состояния машины, данные курса, расхода топлива… да много чего. Управлял Ник своим транспортом легким шевелением ладони. Кажется, что это простое дело, любой справится, но реально обучение занимает пару месяцев, а чтобы получить допуск к управлению, нужно еще сдать экзамен. У Ежа допуск был – но на наземный транспорт легкого класса. Вот атмосферные суда он чисто теоретически имел право водить любые.
Сверху пыль не ощущалась вообще, недаром кабина поднята так высоко.
Водитель казался расслабленным и полностью увлеченным дорогой, он даже что-то тихонько не в лад насвистывал, так что можно переключить внимание на проплывающий мимо пейзаж.
Мимо плыл красивый и выглядящий чужеродно лес. У порта он такого сильного впечатления не производил – слишком много пыли и слишком большие расстояния. Сейчас же видно, насколько он отличается от Артурианского буста. Дома лес – это длинные гладкие коленчатые стрелы, растущие из сухого грунта и взмывающие на высоту десятиэтажного дома. Их кроны – ажурные полупрозрачные ложнолистья, пропускающие много света, пряно пахнущие и беззвучные. Здесь лес словно поделен на цветовые уровни. Вверху – изжелта-белый, в центре насыщенный желтый. А густой подлесок – вишнево-красный с отчетливыми голубыми вкраплениями. Красивый лес. Интересно, насколько безопасный?
Еж даже вслух сказал:
– Красивый лес…
– Да, здесь вообще природа интересная. Особенно на диких территориях.
– А заходить на дикие земли можно?
– Технически можно – никто не контролирует. А на практике до его подробного изучения ни у кого еще просто руки не дошли. У нас тут сейчас настоящий дурдом. Впрочем, если хочешь, устрою тебе как-нибудь экскурсию.
Еж вздохнул. Если все пойдет по плану, времени на экскурсии не останется. А если вдруг останется, то почему бы не сходить. Только вот компанию, пожалуй, Еж выберет себе сам. Не слишком он доверял случайным, слишком уж открытым и добродушным попутчикам. У таких обязательно есть неприглядная «другая сторона личности». Такие могут подвести. Опыт был.
Водитель Ник о его подозрениях не догадался. Наоборот, почуяв интерес собеседника, выдал на ходу краткий экологический экскурс:
– Год у нас – почти семь стандартов, смены времен года как таковой нет, но есть сезоны штормов. Примерно раз в три земных года, то есть соответствует здешним началу осени и началу весны. На это время даже порт закрывают, а деревья в верхней части обдергивает до голых ветвей. Вон те светлые листья – это не листья, это они так цветут. Причем, период цветения – от урагана до урагана, ученые считают, ветер их и опыляет… а лепестки сдергивает на землю. Из них потом добывают один ужасно ценный фермент, так что лес в окрестностях колонии весь в частной собственности. Имей в виду, хозяева на этот счет очень щепетильны, если сунешься без приглашения, могут и из ружья зарядить.
Еж кивнул. Вряд ли эти знания пригодятся, он тут не задержится.
Легкий треп водителя не отвлекал от мыслей, которые все крутились вокруг простой цели: добраться до здешней администрации, узнать, кто с Ацтека еще летает на Майя, договориться о перелете.
– Вот смотри, сейчас подъедем, приторможу, – продолжал рассказ Ник, – На желтом уровне ветки начинают расти вширь и переплетаться, создавая чащу на высоте метров четырех от земли. Там место обитания большей части лесного зверья. Они вниз вообще не слазят, а по кронам могут путешествовать километров на тридцать-сорок. Вот туда, наверх, соваться не рекомендую, могут и пожрать. Есть крупные хищники, зверюги крупней человека раза в два. Самое забавное, что если ствол отмирает и падает, то на этом месте вниз через какое-то время потянется еще один ствол. Дорастет и укоренится. Лес сам себя поднимает на эти четыре метра и везде поддерживает одну высоту.
– А кусты?
– Голубые – съедобны. В них много витамина цэ. На красных иногда вызревают ягоды, из которых выманивают сок. Но в основном мальчишки. Это забавно.
– Выманивают?
– Ягоды реагируют на движение у поверхности земли и выстреливают соком с семечками. Стараются попасть в слизней. Слизни активируют рост семечек и разносят их по лесу. А сок превращается в питательный состав для них… потому слизни такие вонючие.
Вездеход притормозил у обочины там, где сквозь листву проглядывало сплетение ветвей. Из кроны кто-то смотрел на них большими слабо мерцающими красными глазами. Четырьмя.
Запах оттуда шел неприятный – какой-то маслянистый, неживой.
– Уже кого-то сожрали? – спросил Еж принюхиваясь.
– Не похоже.
Ник тоже принюхался.
А потом вдруг, забыв о лекции, склонился к невидимому пульту:
– Голосовая громкая. Девяносто две и три. Энджи, четверка на связи.
– Ник, не до тебя, – раздался из динамика приятный, но раздраженный женский голос. – Не пачкай эфир.
– Любовь моя, я по делу. Два слова.
– Ладно. Время пошло!
– Пузырь на пятнадцатом километре. Категорию не скажу, но скорей всего быстрый. Может зацепить дорогу. Дай добро на посмотреть!
– Этого не хватало. Ты там один или подружку катаешь?
– Энджи, какие подружки? У меня одна любовь, это – ты! Так добро? Мне две минуты надо, ты меня знаешь!
– По итогу доложи. Я предупрежу Назарян, чтобы придержали машины, вдруг придется в объе…
Последние слова невидимого диспетчера потонули в высоком протяжном свисте из-за ближайших стволов.
– Вот блин, – пробормотал Ник и так рванул с места, что у Ежа голова резко мотнулась назад. Всего за несколько секунд они преодолели метров пятьдесят, и там остановились в клубах желтой пыли.
– Пойдем! – блеснул улыбкой Ник, – покажу тебе одно явление здешней природы.
– Пузырь?
Про пузыри Еж читал. И думал до этого момента, что ему достаточно иллюстраций.
В этой части планеты есть одна не сразу замеченная колонистами аномалия. Не слишком глубоко с геологической точки зрения под землей, под коркой спрессованных давлением твердых пород, располагаются пустоты, заполненные смесью крайне вязкой грязи и природного газа. Иногда – всегда неожиданно – сравнительно небольшие пузыри этой смеси начинают пробиваться к поверхности. У них плотная эластичная оболочка, которую ученым еще только предстоит изучить. Самые мелкие пузыри все равно быстро теряют мощность и не достигают поверхности. Однако регулярно случаются и пузыри размером с дом или вот – с ников вездеход. Они подходят к поверхности. Где-то неглубоко под ней оболочка со свистом рвется и выпускает в воздух вулканчик раскаленной грязи. Потом в этом месте грунт проседает и быстро разжижается, превращая твердый участок земли в круглое озеро очень горячей неприятно пахнущей жижи.
Резко завоняло серой и еще чем-то неопределимо-химическим. Еж порадовался, что у него есть маска и очки. Ник тоже надел защитное снаряжение. Мало ли.
…озерцо оказалось ближе, чем предположил Ник – всего в нескольких метрах от края леса. Лопнув, пузырь оголил узловатые клубнеобразные корни одного из деревьев, и стало видно, как лес избавляется от нежизнеспособного ствола. Под самыми ветками образовалось широкое черное кольцо и начало углубляться в древесную плоть. Довольно быстро.
– Изоптеры, – пояснил Ник, лишь мазнув взглядом по стволу, – насекомые такие. Они его мигом отпилят. А вон, смотри, уже свежий побег вылез…
Рядом с обреченным стволом, действительно, голубел толстенький гибкий побег.
А озерцо тем временем потихоньку расширялось, подмывая и всасывая в себя собственные берега. Еще немного, и дорасширяется до ног наблюдателей.
От дороги слышалось приближение еще одной машины. Интересно, хватит ли ширины колеи, чтобы объехать брошенный вездеход?
– Ладно, – вздохнул Ник. – Вроде, обошлось. Пошли назад.
Тут воздух огласил еще один близкий взрыв пузыря, а потом и еще один – почти над самым ухом.
– Побежали! – крикнул Ник и даже рукой показал куда – в сторону дороги.
Ежа два раза звать было не нужно. Он лишь мельком увидел, как чуть правее первого озерца взметнулся вверх грязевой гейзер.
А когда выскочили к дороге, увидели и третью свежую воронку. Саму грунтовку она зацепила лишь слегка, но этого хватило, чтоб легкий армейский кар угодил в нее левым передним колесом. Сейчас он медленно сползал в очень горячую и очень вонючую грязь, над которой струился зловеще желтоватый дымок.
Водитель неловко возился внутри, пытаясь отстегнуть ремень, а может, манипуляциями с контролькой как-то остановить падение. Увы, точка невозврата была пройдена.
Прошла всего секунда, а Ник уже бесстрашно прыгнул на борт тонущей машины, вызвав еще больший крен. Машина стала погружаться быстрее.
Еж покрутил головой, но единственным достойным орудием спасения мог стать только оставленный впереди вездеход – а до него далеко. Никак не добежать!
Впрочем, оставался еще вариант…
Ближе к лесу, у опушки, пузырь подмыл несколько молодых стволиков, и у их верхнего основания уже начали копошиться изоптеры.
Если посильней дернуть, повиснуть на нем… но тут же еще дотянуться надо!
Еж разбежался и как на спортивный канат, прыгнул на ближайший ствол, лишь надеясь, что он тут же не рухнет в образовавшуюся каверну вместе с новоявленным акробатом. От грязи веяло влажным жаром, химический запах проникал сквозь маску, как будто ее и не было.
Обошлось.
Ствол качнулся маятником, обдав жидкой грязью окрестные кусты, осталось только спрыгнуть на твердую землю и не упустить свой улов.
Еж несколько раз сильно потянул ствол вниз, вытягивая его из кроны, но лес так же сильно дернул в ответ. Устоять на ногах стоило труда. Изоптеры – родичи муравьев? – вверху трудились не покладая жвал, или чем они там грызут древесину, но это, казалось Ежу, было все равно слишком долго. Тем временем кар ушел в грязь уже всей мордой, по самые окна. Только кузов и задний мост еще торчали над краем ямы. И вот на этом шатком островке Ник удерживал за ворот комбеза выбравшегося, наконец, из кабины обалдевшего водителя.
Ждать сил не было, и Еж попробовал открутить ствол, как откручивал бы ветку от прибрежного кустарника на Артуре.
В этот раз вышло лучше. Изоптеры бросились врассыпную, некоторые вниз по влажной коре, но дело шло на секунды, и он не обратил внимания.
А зря. У изоптер таки были жвала. И разгневанные насекомые не замедлили их продемонстрировать. Пришлось потратить драгоценные мгновения, чтобы стряхнуть тварей. Только потом он, наконец, передал получившуюся жердину Нику.
Жердина оказалась не слишком надежной точкой опоры. Водитель, оскальзываясь и хватаясь за Ника лишь с третьей попытки смог встать, но умирать в бурлящей луже ему не хотелось, так что когда Ник предложил ему прыгать на сухой берег первому, не стал ни спорить, ни колебаться. Еж поймал его за рукав комбенизона.
От толчка утопший кар сильно накренился и Еж даже вскрикнул, когда увидел, как Ник падает… но оказалось это было контролируемое падение в поисках лучшей опоры.
Еж вернул спасительный ствол Нику, а тот уже был готов прыгать. Быстро и легко, словно всю жизнь этим занимался, Ник тоже выбрался на берег.
Все трое ошарашенно водили взглядами друг по другу. Забрызганные застывающей грязью, чумазые и в свежих термических ожогах. А прошло-то не больше трех минут…
– У вас всегда так весело? – спросил Еж, немного отдышавшись.
Ник кивнул, и тут же сунул в рот кровивший палец.
Водитель утопшего кара сел на обочину. Ему досталось больше всего.
– Мужики, – наконец спросил он, – откуда вы взялись и что это было?
А потом вдруг пригляделся и удивился:
– Еж?!
Пострадавшим водителем оказался Федор с «Голиафа». Кто-то что-то напутал в порту, и таможня отказалась принимать часть груза без визы главного санитарного врача колонии, так что капитан, недолго думая, отправил Федора на поверхность за этим самым врачом. Или хотя бы за этой подписью.
Ник задним ходом привел свою машину. В ней нашлась и баклажка воды – умыться, и аптечка – замазать и продезинфицировать повреждения. И главное – надежный трос, за который с триумфом и вытянули злосчастного утопленника. Кар выглядел жалко и с укоризной глядел потускневшими фарами.
– И куда ты сейчас? – спросил Ник, изучая чумазого и охромевшего бортинженера с нескрываемым сочувствием.
– Так в Миссию же! Но вот как мне туда в таком виде…
Еж хотел сказать, что он – в поселок. Но Ник ответил за обоих:
– Отлично, мы тоже в Миссию. Так что залазь!
Миссия Галактического Красного Креста на Ацтеке, по словам Ника, появилась всего с месяц назад. Из-за Майя.
Еж знал про катастрофу и про эвакуацию, но без подробностей – на уровне скупых новостных сводок от «чужих» информационных агентств. Да, отзывчивый Артурианский народ качал головами и вздыхал, выслушивая новости соседнего сектора, большие корпорации даже направили помощь, какую смогли… но подробностей не было, а Ник, неоднократно бывавший на Майя, знал больше.
Сначала проснулся вулкан – восьмитысячник, у подножия которого расположился крупнейший и красивейший город колонии. Прогнозы были неутешительными, но никто не верил, что дело серьезное, да и, казалось, время было.
Население начало эвакуироваться из предполагаемой зоны бедствия неохотно. И конечно, они не успели.
Вулкан взорвался, а следом проснулся и задымил еще один, до того мирно спавший горный исполин. Первое извержение разрушило город и привело на Майя Красный Крест. Второе вынудило правительство принять решение о консервации колонии. А потом стало понятно, что катастрофа носит глобальный характер – вулканы начали просыпаться по всему большому тектоническому разлому. Прокатились по планете волны сильнейших землетрясений…
К Майя перегнали армейский мобильный госпиталь, а спасательные службы отправили сюда команды со всей координационной ветки.
Часть спасенных направили на Ацтек.
Главы здешних поселков вынужденно согласились с таким решением, но вот инфраструктура к большому притоку населения была не готова.
Да и само население…
По словам Ника, в первой партии будут те, кто пострадал меньше всего. Но даже среди них многие потеряли родных и друзей. Будут люди со стрессовыми расстройствами, с физическими травмами и увечьями.
– Мы должны были этот груз на самом деле везти к Майя, – рассказал Нику Федор. – Вот куда бы я точно не хотел сейчас лететь – так это туда. А ваши пузыри тоже вулканического происхождения?
– Да не, скорей болотного, – пояснил вернувший себе почти беззаботное расположение духа Ник. – Пузыри, это не так страшно. К тому же их можно заранее унюхать и держаться подальше. Машины в поселении почти все снабжены датчиками. А в городе их вообще не бывает – там скальный щит. И в горах не бывает…
Федор передернул плечами:
– Нет уж. Не уговаривайте. Ну их, эти ваши планеты. В следующий раз пусть Макс вниз летит. Я пас. На борту как-то спокойнее…
Ник не ответил, но Еж понял по лицу – он не согласен. Причем именно с фактом отказа от приключений.
Территорию местное поселковое начальство выделило для Миссии большую, но «бросовую» – мало леса, камни. Опять же, удаленность от порта и собственно поселка. Но активистам организации это было скорей на руку. Меньше посторонних глаз, меньше проволочек, больше дела.
Когда вездеход с поверженным каром на прицепе величественно вплыл на территорию, там было почти пусто: основная работа кипит за палаточным городком, на склоне, где для переселенцев возводится новый поселок. Каждый стандартный блок – жилье для двух семей. Тесновато, конечно, но иначе в срок не уложиться. И так-то понятно, что строительство к прибытию первого транспорта с людьми не закончится…
Сверху открывался отличный вид на временный городок, купольный блок медчасти, автопарк, диспетчерскую рядом с ним и на строительную площадку.
– Здесь много работы, – широко развел руками Ник. – И основная рабочая сила это волонтеры.
– Мне нужен доктор С. Г. Назарян, – сообщил Федор и закрутил головой в надежде угадать искомого среди суетящихся внизу людей.
– Сейчас припаркуемся и провожу. Но лучше бы тебе, Федь, умыться. София Георгиевна очень щепетильна в вопросах гигиены.
Еж еще раз плеснул в лицо воды из фляги, потому что глаза продолжали чесаться, и молча последовал за Ником, уже убежавшим вперед.
Он решил пока вопросов не задавать. Может быть, Красный крест – это и есть решение. Уж у этой-то организации связи с Майя должны сохраниться. А может, ему повезет, и кто-то из волонтеров что-нибудь слышал об Алексисе и его семье.
К Нику тоже следовало еще приглядеться.
Может, первое впечатление – ложное. Ну и что, что все время кажется, будто он «своим парнем» только прикидывается.
Федора-то он спас.
Между прочим, рискуя жизнью. А что трепло, так это ни о чем не говорит. Мало ли в мире болтунов.
– Нииики! – Из открытого окошка диспетчерского пункта высунулась симпатичная курносая девушка лет двадцати. – Сначала отметься у механиков, потом иди, куда хочешь! И спасибки за новости про пузырь. Альфреду сообщили.
Она вдруг прикрыла рот рукой и хихикнула.
– Дай угадаю, – понимающе улыбнулся в ответ Ник, – поселок считает, что это я устроил пузырь на их участке трассы. Специально. Из личной неприязни к Альфреду Рено.
– Примерно. Но он уже отправил грузовик с песком и бульдозер. Ну, сказал, что отправил. Так что наши машины придут по графику… Ники, а чего вы какие чумазые?
Еж посмотрел на себя в зеркало, и кивнул отражению – нормально. Отражение согласно кивнуло в ответ, полетели брызги. Он быстро провел ладонями по волосам, но суше они от этого не стали.
Горячая грязь оставила несколько красных пятен на подбородке и щеке, но это и все. Могло быть намного хуже. У Федора, например, сильно пострадала левая нога. Он ей в эту грязь смачно въехал, когда вылезал из кабины. Стопу защитил ботинок, но на этом везение-то и кончилось…
Горячий душ и чистая одежда вернули веру в светлое будущее. Осталось одно – дождаться появление Ника, отблагодарить его, и разузнать, с кем здесь можно поговорить про полеты на Майя.
А прямо сейчас было бы неплохо найти какую-нибудь едальню. Завтракал он еще на борту, рано утром, прошло несколько часов.
Стоически преодолевать голод и лишения пока было рано.
Следующим пунктом в сегодняшнем списке дел у него числился поиск ночлега. Конечно, можно было попроситься к тому же Нику… но. Еж не хотел быть никому обязанным.
Ник привел его в эту комнату, сунул пакет с чистым рабочим комбезом, показал, где душ и умчался, крикнув на прощание, чтобы Еж ни в коем случае никуда не уходил…
Еж и не ушел. Он критически осмотрел свой подпорченный костюм, и решил отложить его чистку до лучших времен… а вот ботинками нужно было заняться немедленно. У него пока были одни ботинки.
Что может быть медитативнее чистки ботинок обломком одноразовой зубной щетки?
Ник вернулся меньше чем через полчаса. К этому времени Еж как раз закончил трудиться над правым ботинком и уделил пристальное внимание левому. Никита несколько секунд наблюдал за процессом, а потом задумчиво спросил:
– Слушай, Еж… а какая у тебя научная специализация?
Альфред Рено ищет героя
Ник Анисимов, которого в поселке прозвали «рейнджером» за любовь проводить время в местных лесных чащах и за смутно-армейское прошлое, вытащил из-под кровати сумку. Где-то в ее недрах были сигареты, и сейчас как раз самый подходящий случай вспомнить, что у него проблемы с силой воли, дееспособностью и еще, кажется, интеллектом. В основном, конечно, с силой воли.
В сумке, на счастье запоздало проснувшемуся эго, сигарет не нашлось.
Он ногой запнул ее обратно под кровать, откинул вверх выпуклое смарт-окно – в комнате почему-то стало особенно пусто и одновременно тесно. Хотелось пространства.
Невдалеке по дорожке в компании доктора Назарян прихрамывал давешний Федор. И двигались они не в сторону автопарка, а к офисному куполу.
– Эй, Федя! – не задумываясь, крикнул он и махнул рукой.
Доктор Назарян обернулась вместе с Федором и метнула на Ника взгляд коршуна. Ник поспешно кивнул и ей.
Сразу вспомнилось, что майка у него не очень свежая и к тому же мятая, и надо было сначала переодеться, а потом уж обращать на себя внимание Софии Георгиевны.
Доктор Назарян с небольшой задержкой ответила на приветствие легким взмахом руки, подтверждая, что он их с Федей разговору не помешает. У доктора великолепная седая грива тщательно уложенных волос и голос, который слышно из любой части Миссии. Доктора здесь ценят и уважают.
В отличие от…
Ник тряхнул головой, выкидывая из нее разом все упаднические мысли и жизнерадостно спрыгнул на дорожку прямо через окно.
– Хорошо, что ты нам встретился, – улыбнулась София Георгиевна. – Пойдем. Рено из поселка ищет героя.
– Так он же знает, что я тут у вас работаю!
Прошлый поиск героя Альфред Рено проводил, когда у них лесовоз провалился в карст на спуске с вырубки. Тогда героев нашлось человек десять, и вытащили они технику быстро. Зато потом еще целую ночь праздновали у костра. Но бывали и другие, более серьезные или более печальные случаи.
– Ну и самомнение у тебя, Анисимов. Он ищет любого героя. Но и ты можешь быть нужен.
– Тоже хлеб, – кивнул Ник. – Хотя я считал, что весь наш запас героизма в ближайшие недели понадобится на площадке. Дело касается переселенцев? Они уже прибыли?
– Анисимов, ты невыносимо любопытное трепло.
«Я стараюсь», подумал Ник, но вслух не сказал. Не стоило перегибать палку. Тем более что сейчас настроение у него было далеко не радостным.
Доктору Назарян тоже было любопытно, но строить версии не позволял статус. К тому же сейчас новости из поселка волей-неволей воспринимались мелкой помехой большому важному делу.
Как раз перед тем как Рено вышел на связь, волонтеры доложили о прибытии первой партии людей с Майя. И хотя палаточный городок был полностью готов к приему жителей, доктор все равно волновалась. Ведь в самый ответственный момент чего-то необходимого может не оказаться. И придется на манер Рено искать героя. В смысле – супермена.
От жилых стационарных куполов Миссии до административного корпуса всего метров пятьдесят расчищенной и укатанной земли. На прошлой неделе девочки из группы Софии Георгиевны засадили обочины голубым кустарником, и некоторые ветки даже прижились. На беду, как раз под ними нашли приют сразу несколько здоровенных слизней. И дорожка уже начала отчетливо пованивать. Ник отметил себе, что надо будет присыпать обочины солью.
Над администрацией ветер трепал флаги. Верхний – флаг Миссии, ниже треугольные вымпелы Ацтека и Солнечной. На фоне василькового неба смотрится очень вдохновляюще.
От этой красоты настроение упало еще пункта на три. Но София уже зашла внутрь. Двери здесь никогда не закрываются, а работники всегда готовы помочь любым гостям.
Энджи, успевшая тоже сдать смену, махнула Нику рукой, призывая к себе, но он лишь выразительно показал бровями, что пришел по делу. А когда они вошли в информационный центр, сразу стало понятно, что Альфред Рено в своих поисках развернулся на широкую руку.
С одного из экранов на них в упор глядел своими холодными стеклянными окулярами гвардейский полковник Саймон Гилрей, седой памятник себе самому и всей героической армии Веспианской координационной ветки.
Ник едва заметно кивнул ему. На всякий случай. Потому что глаза полковника имели волшебное свойство смотреть в самую душу, даже если взгляд был направлен в другую сторону. Рефлекс даже заставил выпрямить спину и встать ровно – но Ник быстро опомнился, и напротив, постарался скрыться в тени великолепной доктора Назарян.
Со второго экрана на них смотрели сразу трое. Сам Альфред Рено – седеющий поджарый мулат с длинными залысинами над высоким лбом. Как большинство колонистов, стандарт рабочей одежды он старался максимально разнообразить, всячески подчеркивая свой статус колониального землевладельца: черная шляпа, серые штаны и рубашка, но при том – клетчатый шейный платок и удобные местного производства рыжие сапоги. Рядом с ним здоровенный длинноволосый похожий на байкера агроном Вильямс (под комбезом линялая рыжая майка с какой-то абстрактной графикой), и неожиданно – недавний знакомец Ника Алексей по прозвищу Еж (На кармашке унылой форменной рубашки ярко-синяя нашлепка ацтекского вымпела).
Появление Вильямса Ника не удивило, но заставило поморщиться. У них сложились не самые лучшие отношения еще, когда Ник пытался устроиться в поселке. Хотя казалось, он всегда был корректен и, судя по быстрой карьере, дело свое знал.
…пару часов назад Еж, как показалось Нику, даже с удовольствием прогулялся по замершему в ожидании палаточному городку, послушал рассказы о замечательных людях, которые работают в Миссии, о планах и о том, что здесь крайне нужны умные и увлеченные люди, готовые рискнуть жизнью ради торжества гуманистических идей. Сейчас, задним числом, Ник был уверен, что именно с торжеством гуманистических идей можно было и поосторожней.
Еж вежливо все выслушал и отказался. И даже честно сказал, что на планете долго не задержит<