Обойма полная. Предохранитель стоит. Пока что. На улице нет машины Джейка. Он взял её с собой, когда вчера поехал на свой концерт, и не вернул. Его могло где-то занести снегом или же он мог переспать с какой-нибудь фанаткой. В любом случае, я не могу одолжить его тачку.
Я кручу ключи в кармане, спеша вперёд по улице. Холодно. Так чертовски холодно. Но я этого будто не чувствую. Я онемел до самых темных уголков моей души. К тому времени, как я ловлю такси и подъезжаю к дому Джерихо, солнце уже висит обжигающим серебряным диском в небе, зависнув как раз над зданиями на горизонте.
Гараж закрыт. Я ударяю своим кулаком в перчатке по раме окна, и, наконец, появляется Рол с мрачным выражением лица.
— Ты поздно. Мы уж подумали, что ты передумал.
Я ничего не говорю. Я молча прохожу мимо него, сжав зубы. Внутри дома, Джерихо стоит над ямой для ремонта машин, с парой болторезов в руке. Спереди его майка пропитана кровью. Его глаза заполнены убийством, когда он поднимает голову и смотрит на меня.
— Ты разобрался с моими проблемами за меня, Джерихо?
Он хватается за зубочистку, которая торчит в его передних зубах, гримасничая.
— Нет, нет, Куэрво. Это одна из моих проблем. Но я с удовольствием разберусь и с твоей. Я на волне.
Я не смотрю в яму. Это будет неразумно. Я давно не видел трупов — с тех пор, как вышел из тюрьмы — и если я прямо сейчас посмотрю в глаза мёртвому человеку, это только заставит меня задуматься о том, что делать дальше. Мне всё равно, кто там внизу. Дело Джерихо — это дело Джерихо. Мне нужно сосредоточиться на своём.
— Ты знаешь, где он? — спрашиваю я.
Джерихо подбрасывает болторезы в воздух и плюёт зубочистку в месиво, которое устроил в яме.
— Знаю. Марго Фредрикс. Ты знаешь, кто это?
— Я слышал о ней. Она медсестра или кто-то ещё, — когда ты работаешь в такой области, иногда тебя ранят. Тебя часто ранят, и ты не можешь просто пойти в больницу. Тебя подлатают как человека с улицы. Люди задают вопросы насчёт огнестрельных ранений. Они хотят знать, как тебя пять раз ударили ножом в грудь. Они вызывают копов, когда им кажется, что ты сломал восемь костей в своей руке, потому что избил кого-то до полусмерти. Поэтому существуют такие люди, как Марго. Люди с медицинской подготовкой, которые примут деньги взамен на лечение.
— У моего друга здесь была информация, которую я очень хотел, — говорит он, указывая на яму. — Он упрямился, и меня немного занесло. Ему нужно было зашить спину, пока я продолжал с ним разговаривать, так что Рол отвёл его прошлой ночью к Марго. Кажется, у неё был другой пациент. Мужчина с пробитой головой. Какой-то рыжий с дурным характером.
— Он пытался меня завести, — добавляет Рол. — Он чертовски сумасшедший. Когда я увидел татуировку на тыльной стороне его ладони, то понял, что это твой парень.
Какого чёрта я об этом не подумал? Я должен был. Я знал, что он ранен. Есть смысл, что этот ублюдок искал помощь.
— Какой адрес у Марго? — рычу я.
Рол смотрит на Джерихо, который кивает. Потянувшись в карман, Рол достаёт листок бумаги и протягивает его мне.
— Я не знаю, вытянешь ли ты из него что-то. Он бормотал какое-то сумасшествие, пока не набросился на меня. После того, как я ударил его пару раз по голове, он сразу перестал мямлить.
Я ворчу, засовывая листок в задний карман своих джинсов.
— Спасибо. Марго сказала тебе, кто он? Она знала его имя?
Рол кивает всего раз.
— Каспер. Она сказала, что его зовут Каспер.
***
Марго Фредрикс низкая худая женщина под пятьдесят лет. Она выглядит ошеломлённой, когда открывает мне дверь, будто ждала кого-то, но не меня. Она оглядывает коридор, закиданный использованными шприцами и мешками, нервничая. Дёргаясь.
— Я могу вам помочь? — спрашивает она. На её лице загнанное, уставшее выражение лица, как у кого-то, кому приходится задавать этот вопрос опасным незнакомцам минимум пять раз в день.
— Джерихо дал мне ваш адрес. Он сказал, что у вас здесь кое-кто есть. Кое-кто, кого я ищу.
— Я не знаю никакого Джерихо. И я живу здесь одна. Боюсь, вы попали не в ту квартиру.
Я делаю шаг вперёд и сужаю глаза.
— Посмотрите на меня. Разве я похож на парня, которому сейчас стоит лгать? Я не в настроении для этого. Пригласите меня войти.
Она выглядит ошеломлённой. Но в её глазах есть твёрдость. Она привыкла к угрозам. Она привыкла иметь дело с такими людьми, как я. Её тело видно только с левой стороны. Она держит дверь наполовину закрытой, прижимая край дерева к груди. С другой стороны двери я слышу знакомый звук взведённого курка.
— Думаю, вам пора идти. Мне не нравится, когда меня неожиданно беспокоят незнакомцы, у которых не назначен приём.
Я не ухожу. Ни за что не уйду. Я делаю ещё один шаг вперёд, чтобы быть всего в шаге от неё.
— А мне не нравится бить женщин, — тихо говорю я. — На самом деле, я считаю, что бить женщину — это большой грех. Это не значит, что я не стану хулиганом, чтобы получить то, зачем пришёл. Вы понимаете, что я говорю, мисс Фредрикс?
— Думаете, я не знаю, как себя защитить? — в коридоре звучит тихий стук — пистолет, который она держит в руке за дверью, стучит по дереву.
Она смелая, я отдам ей за это должное. Очень смелая. И всё же. Я пришёл сюда с очень важной целью. Я не уйду, пока не разберусь с этим.
— Отойдите от двери, — говорю я ей.
— Ты глухой? Тебе нужно уйти. Сейчас же.
— Уйди, чёрт возьми, иначе я сам тебя отодвину.
Марго умная женщина. Она замечает тон моего голоса и знает, что произойдёт: я действительно слечу с катушек. Я действительно сорвусь, и она стоит прямо на пути шторма. Марго издаёт раздражённый злой звук, отходя назад и пропуская меня внутрь.
— Скажи Джерихо, что ему здесь больше не рады. Скажи больше никого сюда не присылать. Мне надоело разбираться с его…
— Я не чёртов мальчик на побегушках. Скажи ему сама, — мне следует лучше помнить тот факт, что у этой женщины пистолет, но я слишком зол, чтобы обращать на неё какое-то внимание. Она в меня не выстрелит. У неё в квартире нелегальная больница. Ей нужен доход, и большой, иначе она бы так не рисковала. Она хочет видеть здесь копов не больше, чем я. Я иду через квартиру, двигаясь от комнаты в комнату. Повсюду медицинское оборудование. Каталка в коридоре. Ряд капельниц в гостиной. Даже кардиомонитор ненадёжно балансирует на телевизоре.
— Нет! Не заходи туда, там стерильно…
Я открываю дверь, врываясь внутрь. Комната чистая, безупречная, и сильно пахнет дезинфектором. Я ожидал увидеть спальню, но эта комната легко могла бы быть операционной в больнице. Она полностью снабжена ещё одним кардиомонитором, чем-то похожим на респиратор, металлическими стойками, с голубыми листами бумаги на хирургических инструментах. Но никаких людей. Никакого рыжего Каспера.
— Теперь ты счастлив? Какого чёрта с тобой не так? Я сказала тебе, что здесь никого нет! — Марго похожа на шар ярости, врываясь в комнату следом за мной.
— Где он? — требовательно спрашиваю я. — Где Каспер?
— Я ни черта тебе не скажу, придурок. Ты не имеешь никакого права врываться сюда…
Я двигаюсь быстро. Даже не думаю. Я хватаю Марго за горло и делаю три больших шага, заставляя её двигаться вместе со мной, пока её спина не прижимается к стене. Её глаза широко раскрыты. Она сглатывает, и я чувствую движение в её горле под своей рукой. Она ошеломлена. Парализована, как кролик в свете фар. Я наклоняюсь чуть ближе к ней, чтобы быть всем, что она видит, чует и слышит. Мне нужно, чтобы она меня поняла. Ей нужно поверить в слова, которые я скажу.
— Не испытывай меня. Не открывай больше свой чёртов рот, если только не для того, чтобы дать мне информацию, которую я ищу. Понимаешь?
Она кивает.
— Я ищу человека по имени Каспер. Он был здесь. Я знаю, что был. Где. Он. Сейчас?
— Он ушёл, — шепчет она. — После того, как тот другой парень, которого прислал Джерихо, чуть не убил его прошлой ночью. Я не знаю, куда он пошёл, но он был в ярости.
Я ослабляю хватку на её шее. Опуская взгляд, я вижу то, что не даёт мне взять свою злость под контроль: пара поношенных, кожаных ботинок. На правом шнурки красные. На левом чёрные. Я еле слышно рычу.
— Во сколько он ушёл?
— Около трёх.
— Куда он пошёл?
— Он не сказал. Он бормотал и говорил о том, что найдёт другого доктора. Я говорила ему не уходить, что ему нужен отдых, но он не слушал. Он просто говорил и говорил об этом докторе.
— Зачем ему нужен ещё один доктор, если он получал лечение здесь?
— Откуда мне знать? У него была серьёзная травма головы. В его словах не было никакого смысла. Он свихнулся на том, чтобы найти другого доктора, с того момента, как вошёл в чёртову дверь.
Я отпускаю её. Я вижу, что она говорит правду. Она действительно не знает, куда он ушёл. В этот момент, если бы она знала, я довольно уверен, что она сказала бы мне что угодно, чтобы я её отпустил.
— Чёрт, — я провожу руками по волосам, стараясь помнить, как дышать. Он был здесь. Он только что был здесь, чёрт возьми. Я не должен был ждать. Я должен был уйти из дома прошлой ночью, как только Джерихо прислал сообщение. Как чертовски глупо.
Я разворачиваюсь, и руки Марго подняты. Она держит в руках пистолет, который я игнорировал до сих пор, и выглядит злой. Оружие нацелено прямо мне в голову, и её палец зависает над курком.
— Теперь я действительно попрошу тебя уйти, — шипит она.
— Ладно. Ладно. Всё в порядке. Я ухожу… — тогда до меня кое-что доходит, крадя мои слова. Кое-что бьёт меня под дых с такой силой, что я чуть не сгибаюсь пополам от осознания. — Другой доктор, — говорю я. — Он говорил о ком-то конкретном? Он упоминал конкретного доктора по имени?
Брови Марго хмурятся, будто она не может представить, как это может быть важной информацией.
— Я не знаю. Да, наверное, упоминал. Кларк? Кэмпбелл? Картер? Я не могу вспомнить.
Вот чёрт. Меня охватывает страх, пробирая холодом до костей.
— Коннор? — спрашиваю я.
— Да, именно так. Коннор. Он сказал, что найдёт доктора Коннор. А теперь убирайся к чёрту из моего дома!
Глава 26
Неожиданный гость
Саша
Просыпаться одной никогда не весело, особенно, в чужой кровати. Рук оставил мне записку, сказав оставаться у него дома и ждать его, но честно говоря, странно быть здесь без него, будто я вмешиваюсь или что-то ещё. Я бросаю взгляд на улицу и решаю, что пытаться куда-то пойти пешком невозможно, так что я вызываю такси и жду у входной двери тридцать минут, пока, наконец, не приезжает машина, чтобы отвезти меня домой.
Я не в настроении для беседы, так что сажусь на заднее сидение молча, наблюдая, как мимо медленно проползает мир: всё белое, всё тихое и мирное, звуки города каким-то образом заглушаются снегом, и я держу мысли при себе.
Моё сердце обрывается, когда я выхожу из такси и вижу разбитое стекло в своей входной двери. Я забыла, что Руку вчера пришлось выбить окно, чтобы войти. Если бы помнила, я бы кому-нибудь позвонила, попросила приехать и хотя бы закрыть дыру досками, пока я не смогу заменить стекло. Выходит, мой дом был открыт и незащищён почти двадцать четыре часа. Любой мог войти и забрать изнутри всё, что захочет.
Я достаю перцовый баллончик, который Али купила мне на всякий случай. Нет смысла вызывать копов, просто чтобы посмотреть, есть ли кто-то внутри. Входная дверь расположена вдали от дороги таким образом, что её действительно сложно увидеть, так что вряд ли кто-то заметил разбитое стекло.
Я открываю дверь своим ключом, несмотря на зияющую дыру в окне, и вхожу в дом.
— Эй? Кто-нибудь есть? — в доме ужасно холодно. На полу в коридоре разбросаны документы — должно быть, ветер сдул их с телефонной стойки. Из кухни доносится странный шум. Я осторожно иду по первому этажу, проверяя гостиную и столовую, чтобы убедиться, что я одна, прежде чем пойти в конец дома, на звук.
Повёрнут кран с холодной водой, которая течёт как сумасшедшая. На полу лежит промокшее кухонное полотенце, а ещё стоит прозрачная стеклянная миска, полная мутной воды. Я знаю, что меня тошнило, когда Рук меня нашёл. Пол в коридоре только что был чистым. Должно быть, Рук убрал беспорядок и оставил кран открытым, когда за мной приехала скорая. К счастью, раковина была пустой, иначе она бы переполнилась, и вода лилась бы на плитку последние двадцать четыре часа. Я закрываю кран и иду обратно через дом, ища признаки того, что здесь мог кто-то быть.
Ничего нет. Ничего не передвинуто. Ничего не украдено. Не считая стопки документов из музея, которая сейчас валяется на полу в коридоре, всё так, как было. Я проверяю и второй этаж, крепко сжимая в руке перцовый баллончик, но там тоже никого нет.
У меня звонит мобильник, который я долго ищу на дне сумочки. Это Рук. Я пропускаю вызов, но телефон почти сразу звонит снова. Я беру трубку и слышу громкий шум улицы.
— Саша? Где ты? Ты ещё у меня дома?
— Нет, я у себя. Что такое? Что-то случилось?
— Парень, который напал на тебя в музее. Каспер. Его зовут Каспер. Он тебя ищет. Он знает, где ты живёшь? — слова скомканы, смешаны вместе. Трудно разобрать, что он говорит, из-за шума города на заднем плане — гремят гудки машин, воют сирены. Мои конечности вдруг становятся очень тяжёлыми. Я не могу двигаться, будто мои ноги вросли в пол.
— Я не знаю. Я так не думаю. Но он мог узнать. Такое ведь возможно, да?
— Да. Возможно. Не оставайся в доме. Уходи. Иди в какое-нибудь безопасное место, где много людей. Пиши мне и говори, куда идёшь. Я еду к тебе, — я могу сказать, что он пытается говорить спокойно, но в его голосе явно слышится паника. Он переживает, а если Рук переживает, то я должна быть в ужасе.
— Хорошо, я иду. Сейчас ухожу из дома, — я в панике кладу трубку. Каспер. Как он узнал имя этого парня? Он для этого ушёл сегодня утром? Чтобы его найти? У меня всё внутри крутит. Господи, пожалуйста, не дай ему сюда прийти. Я не могу это вынести. Не могу видеть его снова. Не одна. Боже, даже не с Руком. Требуется огромная сила воли, чтобы заставить себя двигаться. Как только я убеждаю своё тело поддаться, я вдруг собираюсь и бегу, мчась вниз по лестнице, к входной двери.
Почти на месте.
Ещё несколько шагов.
Я наступаю на лист бумаги и поскальзываюсь, но мне удаётся устоять на ногах. Моё сердце колотится в груди, выходя из-под контроля. Стекло хрустит под ногами, когда я дохожу до входной двери, а затем бегу по ступенькам крыльца, лёгкие щиплет от холода.
Я снова поскальзываюсь, только на этот раз на льду. Я спотыкаюсь, пытаюсь за что-то схватиться, остаться стоять, но ничего нет. Я хватаюсь за пустой воздух, а затем на мне оказываются чужие руки, цепляясь за меня, хватая за куртку. Я кричу от ужаса, пытаясь вырваться от человека, который только что поймал меня и не дал упасть. Но я не могу. Он крепко меня держит. Он поднимает меня на ноги и плотно прижимает к своему телу. Меня окутывает знакомый запах, который ударяет меня волной боли. Но это не застоявшийся кофе и сигареты. Это лосьон после бритья от Тома Форда. Это семь лет брака и мёртвый сын. Это обман, разочарование и измены. Это мой бывший муж.
***
— Что ты здесь делаешь, Эндрю?
Я всё ещё не пришла в себя. Я не могу замедлить свой пульс; моё сердце будто намерено вырваться из груди в любую секунду, и никакое глубокое дыхание не помогает. Эндрю стоит передо мной на тротуаре, очень похожий на самого себя, то есть одновременно самодовольный, упрямый и жалкий.
— Как ты думаешь, почему я приехал? — произносит он с раздражением в голосе. — Ты не ответила на моё письмо, а затем бум! Я вижу тебя в чёртовых новостях, жертвой серьёзного захвата заложников. Ты не думала, что я буду переживать? Ты не думала, что я захочу знать, что ты в безопасности? Проклятье, Саша. Я возвращаюсь сюда, а дом открыт нараспашку. Я собирался звонить копам, когда ты вылетела из дома как грёбаный лунатик.
Прижимаю пальцы ко лбу, закрывая глаза.
— У меня нет на это времени, Эндрю.
Теперь он смотрит на меня болезненным, раненным взглядом. Как в тот вечер, когда сказал мне, что влюбился в другую и переезжает в Техас, чтобы начать всё заново. Будто он был брошенным щенком, и у меня не было права жалеть себя.
— Я знаю, ты можешь в это не поверить, Саша, но ты всё ещё дорога мне. Ты была матерью моего сына.
Я решаю притвориться, что он этого не говорил. Я плотнее укутываюсь в куртку, оглядывая улицу. Нет никаких признаков парня, который напал на меня в музее. Но это ничего не значит. Он может ждать где-нибудь в дверном проёме, готовый наброситься на меня, когда я пройду мимо. Я действительно недовольна, что Эндрю здесь, но чёрт. Идти с ним в какое-нибудь безопасное место, чтобы подождать Рука, лучше, чем идти туда одной. Я смотрю на него, удерживая зрительный контакт, возможно, самый длинный за три или четыре года.
— Ты действительно хочешь убедиться, что я в порядке?
Ему хватает смелости выглядеть задетым.
— Да! Конечно, хочу. Боже, я не монстр.
Он монстр. Он взял и завёл ещё одного сына и назвал его Кристофером; хуже уже не будет. Я просто приподнимаю брови.
— Мне нужно попасть к Али. Ты пойдёшь со мной?
На его лице мелькает сомнение. Али устроила ему разнос, когда он уехал из Нью-Йорка. Я могу представить, какой неприятной может быть мысль о том, чтобы увидеть её снова.
— Серьёзно? — он засовывает руки в карманы, наклоняя голову назад и издавая стон. — Ладно. Но внутрь я не зайду.
— Я и не просила. Идём.
Я не объясняю, почему по-прежнему немного хромаю, пытаясь быстро уйти от дома. Я не говорю ему, кому пишу, пока скидываю сообщение Руку и пишу ему адрес Али. Я ничего ему не говорю. Если бы сказала, что прямо сейчас мы в опасности, он бы несомненно бросил меня и снова убежал. Именно так он со всем и справляется.
Глава 27
Обострение
Рук
Я получаю адрес. Это недалеко от дома Саши, на расстоянии ходьбы, так что она должна добраться туда быстро. Мне звонит Джейк, пока я мчусь по городу в украденном «Ниссан Скайлайн». Не самая незаметная машина, которую я мог взять, но чёрт. Я делаю то, что приходится.
Я почти отказываюсь от мысли брать трубку, но шестое чувство говорит, что я должен. Я завожу привычку никогда не игнорировать своё нутро. Мой друг кажется чертовски напряжённым, когда я нажимаю зелёную кнопку ответа.
— Рук? Ты где, приятель?
— Езжу по делам, — Собираюсь убить человека, чёрт возьми. — Что такое?
Я сворачиваю налево, пытаясь заставить себя замедлиться. Если меня сейчас остановят, я буду в серьёзном дерьме.
— Ну, домой пришёл какой-то парень. Спрашивал тебя. Я его впустил, а затем он попытался выбить из меня всё дерьмо. Сейчас он держит меня на мушке. Говорит, что хотел бы, чтобы ты сейчас приехал домой.
— Что? Какой парень? — у меня перед глазами бешено крутится ряд потенциальных придурков. Это мог быть один из многих людей, но сейчас? Сегодня? Время не то. Это имеет какое-то отношение к Касперу. Должно иметь. Джейк издаёт отхаркивающий звук и сплёвывает, и затем в трубке слышится болезненный стон.
— Он говорит… его зовут Джерихо.
Какого хрена? Джерихо? Я уехал от него всего пару часов назад. Какого чёрта ему приходить в мой дом, нападать на Джейка?
— Дай ему трубку, — рычу я. — Прямо сейчас, дай ему трубку.
Слышится шорох, а затем знакомый голос с жёстким акцентом.
— Куэрво. Я не доволен. Мне пришлось ехать сюда. Ты знаешь, как я ненавижу водить.
— Объясни, что происходит. Объясни, почему ты у меня дома, поднимаешь руку на моего друга, — я никогда раньше с ним не ругался. Никогда не вмешивался в его дела. Он совершил большую ошибку, вмешавшись сейчас в мои. Мне плевать, насколько он сумасшедший; плевать, сколько людей он убил. Он за это ответит, чёрт возьми.
— О, ты знаешь. На самом деле, это всё случайность. Я люблю хорошие случайности.
— Джерихо…
— Видишь ли, ты до этого приходил в салон, а я был занят, разве нет? У меня были дела. Я работал с парнем в яме. Он рассказал мне кое-что интересное после того, как ты ушёл. Он сказал, что знает тебя. Сказал, что вы вместе сидели в Центре для несовершеннолетних правонарушителей Гошен. Представь, как я был расстроен, когда он сказал, что тебя выпустили раньше… за сотрудничество с копами.
— Какого чёрта ты говоришь? Я никогда не сотрудничал с копами. Никогда.
— Что ж, это жаль, Куэрво. А этот парень, кажется, думает иначе. Он знал о тебе ужасно много.
Я не видел никого из Гошена с тех пор, как покинул это богом забытое место. Я понятия не имею, о ком он говорит. Это было уже давно. Пять лет назад, если точно. Я сделал попытку забыть воров, расистов и преступников, с которыми делил такое сжатое закрытое пространство в то время. Каждые пару дней люди там появлялись и исчезали. Никто никак не мог запомнить конкретно…
Мои руки рефлекторно сжимаются крепче на руле «Скайлайна».
Оу.
Не может быть, чёрт побери!
Боже, вы, должно быть, шутите!
Я выдавливаю имя сквозь сжатые зубы, качая головой.
— Джаред Виорелли. Джаред чёртов Виорелли.
— Ааа, так он говорил правду. Ты знаешь его.
— Да, я хорошо его знаю. Он чёртов лжец, Джерихо. Я никогда не работал с копами. Я отказался взять у него чёртову заточку после того, как он воткнул её в чью-то шею. Охранники его на этом поймали. Его перевели в Эджкомб, — в Гошене было плохо, но, по крайней мере, это было тюремное заведение. Эджкомб, с другой стороны, нет. Это было полноценное исправительное учреждение; и пребывание там Джареда было чертовски неприятным, мягко говоря. — Какого чёрта ты слушаешь этого парня?
Мгновение Джерихо молчит.
— Люди часто становятся честнее, когда им отрезают пальцы, мой друг. Требуется концентрация, чтобы соврать убедительно, когда вот-вот потеряешь палец. Джаред был очень убедителен.
— Он чёртов псих. Если бы я работал с копами, разве они бы ещё тебя не прикрыли? Я годами вожу тебе машины.
Джерихо ничего не говорит. Он долгое время молчит. Слишком долго.
— Лучше тебе приехать домой, хиджо (прим. исп. сынок). Мне нужно посмотреть тебе в глаза.
— Иди к чёрту. Я не могу приехать домой. Ты знаешь, что не могу. У меня дела.
— Тогда твой друг умрёт. Просто предупреждение, ты понимаешь, — он вешает трубку.
Я не могу позволить Джейку умереть. Но и ни за что не допущу, чтобы что-то случилось с Сашей. Я пишу ей, спрошу, в безопасности ли она, сможет ли пересидеть пару часов. Я ненавижу это делать. Ненавижу пытаться выбрать между другом и женщиной, которую люблю, но это нужно сделать.