– Конечно, опций больше, чем подключено. – Pax настойчиво старался помирить Форта с куцыми возможностями чипа. – Но наладчик опасался, что без опыта использования приставки ты будешь включать её спонтанно, подавая на выход разные эмоциональные... м‑м‑м... идеомоторные всплески.
– Матерные слова, которые не сказаны, что ли?
– Да, нечто в этом роде.
– Должно быть, я выгляжу человеком, который не держит себя в руках.
– Я этого не сказал. Но есть ещё один момент – время и режим связи должен выбирать я. А какая вокруг обстановка, ты покажешь мне, поворачивая голову. Это смотрится естественно, никто ничего не заподозрит. – Pax сменил что‑то на пульте управления. – Покажи мне меня.
– Пожалуйста. Сохранить для истории?
– Если тебе не трудно... И покажи ещё раз.
– Понравилось? можешь выбрать лицо картинкой для рабочего стола.
– Я не болен... – Pax нахмурился сильнее, чем надо при поиске в памяти малоупотребимого слова. – Нарциссизмом. Ты меня записываешь?
– Вполне надёжно.
– Странно. Очень странно. – Поискав под рубашкой у пояса, Pax достал что‑то, похожее на колпачок авторучки. – Когда работает эта вещица, моё изображение не может сохраняться на носителе. Какие форматы ты используешь при записи?
– Вон оно что... – На Форта навалились досада и неловкость; Pax опять сумел его поймать. Вот почему он так обтекаемо отвечал на вопрос о вживлённом снаряжении! Туанцы, наркоз, нервные клетки, молекулы... Имея за поясом прибор, изменяющий протоколы видеосигналов, носить вживлёнку бессмысленно – сам себя станешь глушить и мутить. А может, его игрушка портит не только видео?..
– Значит, призрак, проходящий мимо чип‑зеркал, – это ты?
– Мы оба – призраки, ведь твой транспондер сделан у Ониго... Впрочем, в Аламбуке призраков и без нас хватает. Но запись фиксируется в тебе, даже когда включён устранитель образов. Почему? Сигнал должен искажаться на стадии преобразования... Твои оптические матрицы защищены каким‑нибудь особым способом? или процессор экранирован?
– Вместе с мозгом, – страдальчески ответил Форт, ощущая, как Pax ощупью, но последовательно вникает в подробности его устройства. – Если процессор сглючит, я припишу это твоим вирусам. Тебе ясно, что в меня нельзя вбрасывать программную инфекцию? Вдруг откажет воздушный или кровяной насос? Или замкнёт подачу в кровь глюкозы, разовьётся сахарная кома. Прекрати ставить опыты, иначе я порву контракт.
– Если до сих пор ничего не внедрилось, опасаться не стоит. – Было заметно, что Pax колебался и злился оттого, что сущность напарника остаётся для него загадкой. – Эксперт, нам следует быть откровенней между собой. Скажи ты мне раньше о том, что у тебя экранная защита... с чем это связано?
– Усиление конструкции, чтобы выдерживала нагрузки при полётах. Заодно оберегает от случайного проникновения заразы в процессор. Паразитные программы – всюду!
– В природе нет свободно живущих компьютерных вирусов.
– Откуда ты знаешь?
– Логика подсказывает. Они не могут обитать и размножаться на животных.
– А ты читал историю о лихтере «Сервитер Бонд»? там ясно сказано – каменный феномен производил и распространял вирус фэл, который наповал разил людей.
Pax примолк. Понятно, СМИ вздувают самые абсурдные версии событий, но в этом случае федеральная служба бладраннеров, занятая оперативным расследованием опасных инопланетных чудес, не опровергла того, что кричала новостная Сеть. Скорее происшествие старались замять. Инфекция, передающаяся по радио, – находка для военных! немудрено, что об инциденте так мало сведений.
– Твоё тело строили с большим запасом прочности, – то ли похвалил он Форта, то ли дал понять, что подозревает в нём и другие пока неизвестные свойства. – Словно предвидели, что судовождением ты не ограничишься...
– Быть откровенней, так? По правилу «Спрашивать любого в любом месте о любых делах» могу спросить – всё‑таки чем ты занимался раньше в Аламбуке?
– Могу не ответить. Я старше по званию.
– Какой откровенности ты ждёшь после этого?
– Эксперт, давай не ссориться. Мы в тылу врага, у нас сложное и ответственное задание, и если мы начнём докапываться друг до друга...
–...и втихомолку подпускать напарнику компьютерную слепоту...
– Ты устроен иначе, не как человек. Я должен больше знать о тебе, чтобы правильно с тобой взаимодействовать.
– А чтобы знания не потерялись, перекачивать их в штаб Ониго.
– Да, я передал, что ты способен записывать то, что видишь. Но если не хочешь дальше открываться полковнику, я больше не стану его информировать.
– А кто мне подтвердит, что так оно и будет?
– Моего слова мало?
– Нет, этого хватит, – остыл Форт. Нельзя увязать в выяснении отношений, когда дело идёт о тысячах жизней, пусть даже в чуждом городе на чужой планете. В конце концов, Pax ещё ни разу не обманул ни словом, ни делом, а проверку напарника ему не запретишь. Трудно полностью доверять человеку, которого ты впервые встретил семнадцать земных суток назад.
* * *
Ой‑е, любезный и премного посвященный Бо Арангак!
Я получил от вас запись о празднестве в честь гуманитарного привоза, имевшем быть 15 ночью 10 луны нынешнего 326 года Мира, за что почтительно вам благодарен!
Хорошо сделанная запись убедительно доказывает, что ваши могущество и храбрость достаточно велики для того, чтобы столкнуть в кладезь безоружного эйджи, одурманенного помрачающими разум зельями. Взвод стражей с пистолетами‑автоматами и шокерами надёжно оберегает сановных жрецов от горстки забитых рабов, находящихся за силовым барьером.
Вы прислали мне запись, с заслуженной гордостью ощущая за собой мириады удальцов, многие сотки боевых кораблей и в особенности – силу благорасположенного к вам международного сообщества. Не зная, как достойно отдариться, я прошу прощения за то, что посылаю к вам всего ОДНОГО человека.
Его дарования невелики, таланты скромны, а внешность невзрачна, но я смею надеяться, что он сможет развлечь вас и скрасит ваш досуг новыми интересными ощущениями – например, поможет вам почувствовать себя кишкой, туго надутой спесью, но весьма непрочной для острого лезвия. Нижайше советую вам вознести надлежащие молитвы о том, чтобы вышеупомянутые удальцы, корабли, а в особенности международное сообщество помогли вам избежать встречи с моим посланцем, а при встрече с ним – уцелеть. Прошу вас иметь в виду, что мой посланец уже находится в Аламбуке.
Я оставляю за собой право считать ваш поспешный отъезд на Иссу или куда подальше признанием того факта, что вы – позорный трус и гадь подкаменная, способная только терзать беспомощных пленников.
С неизменным почтением –
Эрке Угута Ониго, полковник и действительный заседатель градского совета
Бо Арангак сложил письмо, обнаруженное в ящике для молитвенных заказов, и вызвал дежурного офицера.
– Блокировать все входы. Начать внутри храмового комплекса круглосуточный мониторинг всех коммуникаций поперечником больше полуаршина. Усилить охрану по режиму тревоги. Жрецам всех рангов выходить в сопровождении воинов подразделения Умерших, не меньше чем с семью солдатами и опытным младшим офицером. Всем воинам постоянно иметь при себе оружие и держать его снятым с предохранителя.
– Слушаюсь, – склонился чёрный офицер.
Джалык Дахура, второй из пяти преосвященных жрецов, должен вернуться с базы Столбовых пещер в двадцатую ночь луны. Шуламанга и двое других сейчас находились в храмовом городце. Бо Арангак считался третьим по старшинству, и вчерашнее поручение Шуламанги возглавить обряд жертвоприношения было ему весьма лестно... но отразилось на судьбе столь неприятным образом, что невольно задумаешься о жизни.
Он срочно позвонил Пятому и сообщил ему о письме Ониго. Четвёртый, Лу Дархан, ещё бодрствовал; на новость, сообщённую Бо Арангаком, он ответил проклятием – все демоны, которых оно подняло со дна кладезя, должны были тотчас мчаться в Эрке и вонзиться в полковника.
Другой человек, узнав, что на него направлена стая голодных отродий полуночи, заболел бы от одной такой вести, но напрасно было надеяться, что тёмные демоны серьёзно повлияют на Ониго. Полковник, хоть и считается адептом Радуги, – дока в волхвовании, хватски владеющий самыми злотворными и нечестивыми приёмами, смело прибегающий к загробной некромантии и способный призвать силы из крайних пределов бездны. В точности не известно, но ходят упорные толки о том, что Ониго выкликает души врагов из глубины противолежащего мира, вселяет их в неблагословенных каменных идолов и допрашивает с пристрастием. Хакеры подразделения Умерших пару раз проникали в контурную сеть полковничьего отдела исследований и выхватывали отрывки файлов, содержащие тексты допросов, – из них явствовало, что полковник пытает души. Или же программисты Ониго ложно уступали хак‑атаке, подбрасывая жрецам обманную информацию? ни в чём нельзя быть уверенным, когда речь идёт о колдовстве!
Первый жрец не отвечал. Спит? сосредоточен в молитвенном бдении? Сделав несколько попыток, Бо Арангак встревожился и набрал номер личной охраны Первого. Молчание. Это становилось нестерпимым! Бо Арангак почувствовал, что в него вкрадывается страх.
– Умершие, опергруппу к покоям Шуламанги. Взломать дверь!
– Шуламанга будет гневаться...
– Делайте, что вам велено! Перед Первым отвечу я!
Он подошёл к апартаментам Первого, когда двери уже были вскрыты. По комнатам сновали Умершие, отыскивая следы и отснимая стены, пол и потолок по квадратам, чтобы ничего не пропустить.
Бо Арангак молча осмотрел Шуламангу. Славный, надёжный удар. Одним взмахом отточенного ножа глубоко разрезана шея, пересечены горло и кровеносные жилы. Прислужники и охрана лежали кто где; на них были видны следы попаданий из бластера – горелые язвы с вывернутыми краями, обнажившие обугленные органы, словно в тела вонзался раскалённый добела бивень, обратным движением вырывая клочья горящей плоти.
Третий жрец выпрямился, обводя взглядом воинов, ожидающих приказаний.
– Отныне и до возвращения Джалыка Дахурая – главный жрец Аламбука. Передать всем вожакам кланов – Дух в городе!
Блок 11
– Убийца стоял сзади. Резал очень острым ханджаром. Ход лезвия слева направо, – молвил Багали Полтора Уха, поводив видеокамерой вдоль раны, зиявшей на шее убитого. Наконец он перестал смотреть в мини‑экран, где цифровая обработка и подсветка превращали след кинжала в причудливую, резкую мозаику мясного красного, кроваво‑чёрного, опалово‑серого и беловато‑жёлтого цветов. Мышцы, жир, фасции и хрящи гортани отзывались природными красками на свет камеры, но блеск их влажной свежести угас, скрывшись под тусклой плёнкой высыхания.
– Агмат, гляди: тут разрез кончился, пошла протяжка клинка, а рана, заметь, становится чуть глубже. Думаешь, так не может быть? Нет – это почерк!
На бугристом валике, наросшем по верху рваного уха Багали, выступили тёмно‑оранжевые жилки сосудов. С чего он разволновался? про какой почерк говорит?..
– Прежде чем отнять ханджар от шеи, он подал руку вперёд, чуть вверх и вправо. Уводил от струи крови, которая хлынула – или просто привык так руку вскидывать. Последний штрих при резке горла, вроде подписи. Кинжал поворачивается, остриё немного заглубляется.
Багали поднялся с корточек, держа в ладони камеру с последним кадром на экране – сканограмма правого конца раны, прослеженной на вершок в толщу шеи. Уши его мелко дрожали от беспокойства, пальцы потирали корпус камеры.
– Ты, Агмат, толковый сыщик. Молодец, что меня вызвонил. А скажи – как по‑твоему, давно ли порешили корноухого?
– Он жирен, – Агмат смерил взглядом тело, распластанное на полу, – одет легко, в номере прохладно. Значит, должен остывать на градус в полтора часа. Надо воткнуть ему градусник в печёнку, тогда станет ясней. Кровь потерял быстро, однако вытекло её немного; трупная синюха уже появилась, при нажиме исчезает напрочь. Начал коченеть, губы и глаза подсохли. В отель он вернулся в тридцать восемь с небольшим, нашли его в четыре утра, я прибыл к трупу через десять минут. Значит, убит между часом полуночи и половиной второго.
– Йо, демоны мои! Звезда со мной! – От непрерывного нервного напряжения и чувства беспомощности перед лицом дьявольских проделок Багали прорвало на брань, хотя обычно он даже на сложном следствии бывал сдержан. – И Шуламангу в то же время!.. и рука одна!!
– Ты уверен? – Агмат похолодел, даже уши вдруг остыли. Одновременно, одной рукой и первого жреца, и видного дельца... да кого бы то ни было! кто на такое способен?! Только те, кого называть боязно. Твои глаза – впереди, затылок и шея чуют веяние воздуха, приближение, даже движение рук подходящего сзади... но успеешь ли ты заметить, как поднимается ханджар, если враг – бесплотен? если он – тень самого себя, вышедшее из зеркала отражение?
А жена? а маленькие? У Агмата от страха поджался живот. Двойники блуждают, призраки в коридорах – не иначе, градские отражают проклятия! Что теперь начнётся?.. В двадцать седьмую ночь девятой луны было смятение в двух кварталах к северу – все слышали, как снизу лезет... Бесились и в обморок падали. Мы на град, град на нас, и где в следующий раз под полом заскрипит, заскребётся – не узнаешь. Домой вернёшься, о худом не думая, а в доме...
– Я откуда примчался?! из храмовых спален! Там такая карусель, что голова с плеч. Сам Намандарга расследует – а я, Полтора Уха, у него в подручных! Посмотри и сравни; я снимал шею Шуламанги! – Багали вывел на экран второе изображение, довернул и увеличил его, после чего протянул камеру Агмату. Раны‑сёстры, раны‑копии, только шеи разные.
– Не скажи ты, что убит Буфин, – ни перста, ни хвоста бы к тебе не прислали, не то что меня. Буфина сам Папа знал и приветствовал! А оно видишь как... в двух местах разом... Всё сходится, братишка Гвоздь. Ходит раздвоенным, глотки режет с росчерком. Это он, Дух окаянный. Здесь он, и следы – вот! Мотив ясный; как ты сказал, Буфин сватал земляку люгер, всех обзвонил, все знали. Убийство типично коммерческое, на пользу градским судостроителям...
– Мало того, – прибавил Агмат, ощущая на теле мурашки, – его земляк и в Эрке товар искал, с Зеноном Освейским сходился.
– Пропади он, Зенон! с ним покончено. Так ли, иначе – про интерес земляка на весь свет растрезвонили. Кому нужно покупку у нас расстроить?
– Градскому совету и Ониго! – выпалил Агмат.
– Верно. А Шуламангу Дух прирезан ради оскорбления, чтоб нас всех унизить. Йо, аж сердце жжёт!.. Как бы теперь земляк не переметнулся с денежками назад в Эрке. Там его «Эрке Небек» ждёт не дождётся. Ты разведал, где и когда Буфин назначил встречу с земляком?.. Беги туда! Лови корноуха и умасливай, как можешь. Скажи, что найдём ему независимого маклера из эйджи, половину комиссионных вернём. Дело общее, святое, а мы – Гвозди и Окурки – братья. Только б клиент не ушёл! Это самое меньшее четыреста мириадов крин – нельзя такие деньги пропустить мимо бюджета!.. Мертвяка отправлю в холодильник – сделаем трассологию ран компьютером, поищем частицы металла, сопоставим для верности. Спеши, Агмат!
* * *
– Вы поджидаете мистера Буфина? – спросил Форта довольно высокий для своей породы тонкий рыжий ньягонец, на поясе которого располагалась целая экспозиция, включавшая, помимо прочего, наручники, наладонник и компактный бластер.
– Можно сказать, я его заждался, – буркнул Форт. Буфин не отвечал на звонки («Абонент временно недоступен или отключил телефон») и опаздывал... уже на полтора часа! образцовые деловые отношения! Мысли являлись всякие – наглотался успокоительного и проспал всё на свете, убрёл по другому делу и отключил мобик, чтоб никто не мешал, наконец – не вынес душевной маеты и удрал на Иссу, не доложившись клиенту.
Ночь, начавшаяся в ноль часов, по причудливому ньягонскому календарю считалась не семнадцатой, а первой градской; в Эрке это были сутки общественных работ и мелких праздников вроде Ночи Настенных Картин, когда все малевали на стенах граффити, а жюри определяло самого искусного маляра.
В Аламбуке первая градская, видимо, посвящалась отработке охранных мер и мобилизации резервистов. По сравнению с прошлыми сутками стало больше людей с оружием; иногда они ходили группами. Вооружённые и безоружные одинаково тревожно озирались, приглушённо переговаривались, то и дело огрызаясь без видимых причин. Тусклый свет в коридорах остался прежним, но потолки словно опустились, принуждая горбиться, сжимать плечи...
Изменился тон мобильных новостей – ведущие от ёрничества и шутовских подначек перешли на спешное, взволнованное бормотание. Уловить какую‑то последовательность в подхваченных на ходу отрывках вещания было сложно, а искать смысл в эфирном водовороте – такой короб чуши в мозг ввалится, что не разгребёшь за сутки.
– Все близкие Окуркам кланы приведены в боевую готовность...
– Окольным кланам сказано вернуть в норы бойцов, которые не при деле, и ждать сигналов...
– Папа Мусултын говорит: «Выдам налом сорок мириадов крин любому, кто представит мне живого Духа. За мёртвого – восемь мириадов».
– Трое преосвященных всю полночь молились о Шуламанге, чтобы дух и плоть перешедшего край воссоединились в обратном мире и вернулись к скорому возрождению. Посланы обильные проклятия на исчадий кладезя, в неимоверной наглости своей осмелившихся нанести городу святой Чёрной Звезды оскорбление и поднять руку на Первого жреца...
– Вы Буфина не дождётесь, разве что мимо понесут. ‑Горлявый ньягонец оттянул ворот свитера и почесал худую шею, не сводя глаз с Форта. – Его зарезали минувшей полуночью.
– Ах, пропасть!.. – громко и искренне выругался Форт, хватив кулаком по воздуху, потому что удар по любой части аламбукского интерьера грозил обрушить весь этаж. – Да что за гадство такое?!
– Просил гостиничных разбудить его, – продолжал почёсываться рыжий. – Нашли утром холодного.
– Ты из полиции?! – со злобной резкостью спросил Форт, не зная, на чём ещё сорвать свою кипучую досаду. Удача? где она, удача, пся её съешь?! неудачи подряд, аккуратно облом за обломом! Договорился с Зеноном – того застрелили, с Буфином – его зарезали! Впору укладывать сумку и драть отсюда, пока чего похуже не стряслось!
– Примерно так. Я из Гвоздей; гостиница на нашей территории. Давайте потолкуем, мотаси? скажем, в едальне. Там стулья есть. Я могу сидеть по‑вашему.
Подавленный Форт отвечая нехотя, кратко, но конкретно, как привык отстаивать в суде девятой префектуры интересы «Френкель Статис». Тощий дознаватель, сам похожий на гвоздь в своём берете, тоже соловьём не разливался, дело знал: «Где? когда? с кем? на кого можете сослаться?» Ответы его устроили; похоже, он успел переговорить со многими свидетелями.
– Пожалуйста, мотаси, не подумайте, что мы вас в чём‑то подозреваем. Гостиничные показали, что вы вернулись до полуночи и потом не покидали номер. Мы премного огорчены случившимся. А те проблемы, что вчера возникли на Губе... – Гвоздь сочувственно приложил ладонь к щеке. – Не придавайте им значения! с вас никто не взыщет.
– Неужели – боятся? – невесело хмыкнул Форт.
– Не без того. Везение и невезение – такие вещи, с которыми не шутят. Но они преходящи. Как у вас говорят: «Ветер переменится». Вдобавок той же полуночью такая завертелась катавасия, что стало не до колдунов... За этим событием всё остальное позабудется.
– Что, напал кто‑нибудь? смотрю, по коридорам с утра ходячая выставка оружия...
– Смотрите телефон, там всё скажут! – взмахнул рукой Гвоздь с каким‑то неожиданно жалобным отчаянием на лице. – В один час с Буфином, точь‑в‑точь!.. Начнут теперь наши с градскими проклятиями перебрасываться, весь свет на уши поставят... И так продыха нет – то здесь, то там прихватит... Но вам ничто не угрожает. – Совладав с собой, он вновь заговорил спокойно. – Даже более того – обещаем подыскать вам маклера и облегчить тяготы комиссионных платежей. Говорю от лица Окурков.
– Ты грибную пьёшь? – серьёзно спросил Форт. Гвоздь машинально облизнулся, глаза его остановились, а уши с надеждой встрепенулись.
– Пью. Только ею и спасаюсь. Иначе в уме повредишься, в наши‑то тёмные ночи...
– Угощаю. По древней правде эйджи принято провожать покойных небольшой выпивкой и вспоминать про их хорошие поступки.
– Мы их зовём перешедшими край. Ну, если у вас такая правда...
Дармовую настойку Гвоздь проглотил с большим желанием.
– Не знаю, как вы с Буфином, близки ли были... – Вспоминать хорошие поступки Гвоздь не торопился, решив вначале выяснить отношение собеседника к зарезанному.
– Жулик он был. – Форт проследил путь настойки в реактор. Реактор впитывать отраву отказался и порекомендовал удалить её. – Но всё‑таки живой человек; мне его жаль.
– Не жалейте, не о чем, – доверительно склонился Гвоздь. – Пся, которой место ниже бездны. Надувала и прощелыга, многих обдурил. Радуйтесь, что без потерь отделались! А если с космолётом не выгорит, не беда. Нанимайтесь капитаном – это верный заработок, стоящая работёнка
– Чугун дал мне визитку... – задумчиво протянул Форт. – Приглашал.
– Искренне рекомендую согласиться. Чугун содержит шестьдесят судов, дальние рейсы делает. Навар у него огромный. Будете наниматься, не забудьте ему сказать: «Гвоздь Агмат навёл».
С раздражением врываясь в номер, Форт пренебрёг кодовым ключом, хлестнув по замку лучом радара; ушибленная дверь ахнула от неожиданности.
«В передней его нет. Спрятался за перегородкой?»
Так и есть – Pax сидел по‑ньягонски, немного ссутулившись. Он встретил Форта надменно и настороженно. Офицер нао Унгела не делал вид, будто он бодрый и выспавшийся – куда там! чтоб набело заштукатурить осунувшееся лицо и тени под глазами, даже опытной в макияже дамочке нужен час, а ведь есть ещё такие непоправимые вещи, как покрасневшие белки глаз, потеря тонуса и осанки... На пристрастный взгляд Форта, Pax годился позировать для портрета «Киллер, утомлённый злодеяниями».
– Однажды ты извёл меня расспросами о том, где я был и где лежит моё оружие. Не удержусь задать те же вопросы тебе.
– Ты действительно хочешь услышать ответы на них? – бросил Pax с полным безразличием. Долго удерживать высокомерный тон он не мог. – Или это дело принципа?
– Какого чёрта, Pax?! Он был нужен мне как проводник и живой пропуск! Что мне теперь делать? Прикажешь ссылаться на мертвеца? «Извините, Буфин что‑то не в форме» – так, что ли?.. Ты выкинул ханджар? если тебя с ним поймают...
– Уже и кинжал опознали! – немного оживился Pax, – Меня подмывает спросить, откуда тебе это известно.
– Не секрет. Напоил сыщика, который пришёл на рандеву вместо Буфина.
– Вот видишь, ты и без маклера справляешься. Значит, он был не нужен с самого начала.
– Покойный говорил: отсюда ходят рейсы на Иссу. Хотя меня уламывают остаться и инвестировать три миллиона Е в судоремонтную индустрию, которая клепает гибриды псей с долгопятами, я склоняюсь к тому, чтобы разузнать о ценах на билеты до луны. Мне не суждено купить здесь люгер. Моих посредников убивают одного за другим. Провал бы взял вашу планету с её клятыми проблемами! Я вычислил вам район базирования сквозной пушки, остальное сделаете сами!
– Поступай как хочешь, – вяло промолвил Pax. Временами он обретал некий душевный стержень, но потом его опять сгибало.
Готовый собирать вещи к отлёту, Форт внезапно понял, что ещё шаг – и он совершит непоправимую ошибку. Судьба или что иное подкинуло возможность стать вольным шкипером; ему явно давалось три попытки, и все – здесь. Третий посредник, от «Эрке Небек», сидит перед ним. Если не используешь шанс, всё рассыплется и никогда не восстановится.. Отказаться от шанса – значит, навсегда отвергнуть чей‑то дар. А кто сказал, что дары легки и сами даются в руки? их надо добиваться. Доказывать, что ты достоин их. Гвоздь Агмат приходил не от клана, не от влиятельных Окурков, а прямиком от хозяина кладезя, чтобы совратить на путь аламбукского наёмника. Две попытки сорвались... третью надо сберечь. Иначе до конца останешься наймитом, а Рах...
«...погибнет. Потому что ты не уследил».
На нём прямо‑таки написано, что он идёт на смерть. Он ещё в Эрке заявлял, что не вернётся с задания.
– Ну нет, сперва я получу свои семьдесят тысяч экю...
«Должна же быть у человека хоть какая‑нибудь цель!»
–...а наша акция пока не закончена.
– Наша акция откладывается. – Рах поднял повеселевшие глаза. – Есть другое дельце, более насущное.
– Охота на жрецов?
– Охота само собой, но это лишь побочное занятие...
«Лишь!..» – Форт содрогнулся от лёгкого слова.
–...и игра с фактором времени. Пока не выберут замену выбывшему и не восстановят число преосвященных, им нельзя проводить главные обряды, в частности – великое проклятие. Именно с ним связаны приступы в граде. Математика проста: меньше жрецов – реже приступы.
– Я понял, вышибать чёрных – это развлечение. Что же тогда работа?
– Позавчера ты говорил, что можешь подарить мне симпатичную девчонку. Займёмся покупкой девчонки.
– Pax, когда люди мало спят и переутомляются, у них вспыхивает гиперсексуальность. Чем дольше бодрствуешь, тем жарче зуд. В конце концов кажешься себе гигантом, а на деле едва волочишь ноги. Сутки отдыха, никаких психостимуляторов – ты ведь жрёшь их, я уверен! – и в голове всё утрясётся. Не спорь с нейрофизиологией, не тебе отменять её законы. Выспись, и тогда режь глотки, не отвлекаясь на девчонок. Один хэйранец мудро сказал, что перед резнёй нельзя объедаться таблетками и лакать патентованные микстуры. Свежая голова и ясное сознание – вот что отличает профессионала от обычного душегуба.
– Тем не менее я настаиваю на том, чтобы мы купили рабыню.
– Лёд к голове прикладывать не пробовал? помогает.
– Чем скорей купим, тем лучше. Но без спешки, не суетясь, поскольку покупка человека – дело серьёзное. На этот предмет написаны целые трактаты – «Как выбрать раба» и ему подобные.
– Или сводить тебя к докторишке?
– Да, и докторишка понадобится. Для медицинского освидетельствования.
– А если дать тебе оплеуху? некоторых это возвращает в реальность.
– Полагаешь, у меня улетели мозги? Отнюдь нет. Нам нужна не какая попало рабыня, а единственная. Вот эта. – Pax достал и протянул Форту фотографию. – Коел Дром, навигаторе корабля «Оборона», принадлежащего Нихану Гургу из клана Неминучих Ножей.
– Она, конечно, симпатичная, но это не девчонка.
– Согласен. По списку рабов, числящихся за Неминучими, ей пятнадцать годов.
– Не пробовали скачать списки в Гэлп Сэкоунтэй? или федеральному розыску?
– Бессмысленно. Списки без лиц, без данных биометрии, имена вымышлены. Данные извлекают на свет при продаже, имена – никогда.
– Для чего тогда пираты составляют эти списки – без роста, обмерки, без всего?!..
– В интересах фиска. У них есть нечто вроде государственной казны – общак, куда все платят налоги, в том числе за каждого раба.
– Воображаю себе, как здесь обманывают налоговое ведомство...
– По‑страшному. Их экономисты полагают, что от налогообложения скрыта четверть рабов. Доносчику платят половину выявленной недоимки.
– Надо же, прямо как в цивилизованной стране!.. А всё‑таки – почему тебе потребовалась дама‑навигатор? – Особа, прельстившая Раха, была миловидна, смотрела задорно и лукаво; на вид ей было лет тридцать, по сейчас она должна выглядеть чуть старше. Довольно тёмные волосы она зачёсывала назад и собирала на затылке в узел, который скрепляли воткнутые буквой X деревянные шпильки, похожие на те палочки, которыми едят в Синьхуа и японских районах Олимпии; спереди из причёски оригинально выбивалась осветленная чёлка.
– Купить её – приказ полковника Ониго.
– Она нужна полковнику'? зачем?!
– Я бы спросил его, но он старше по званию. И вообще – приказы не обсуждают. При покупке обязательно надо взять кассовый и товарный чеки – сумма будет солидная, нам придётся отчитываться в тратах перед казначейством.
– Даже понарошку никого не покупал. – Форт продолжал рассматривать фото. – Сколько она может стоить?..
– Сколько затомят. Свежепойманный космен дешевле, поскольку неизвестно, чего от него ждать, а она работала два полных и ещё пять восьмых года у одного хозяина, не перепродавалась – значит, ею довольны. Торг предстоит горячий.
– Чтоб не заносило – толкай меня в бок по радио.
– Она будет обозначена как «навигационное устройство».
– А я, выходит, был бы «пилотирующее устройство»...
– Скорей «запоминающее».
– Спрос на неё не вызовет подозрений?
– С чего? ты зондировал Шурыгу насчёт специалистов – этим всё и объяснится. Ищи, выжидай, пока среди предложений не появится её кандидатура. Отправляйся туда немедленно.
– Слушаюсь, мотаси офицер! – Форт лихо приложил два пальца к козырьку воображаемой фуражки.
– Наоси, – деликатно поправил Pax, еле заметно улыбаясь углом рта. – Не слышно ли, много даёт за меня Мусултын?
– Сорок мириадов крин. Pax, перестань изучать меня взглядом. Я предпочитаю честные семьдесят штук Е иудиным трёмстам штукам, как бы красиво они ни звучали. Ты что, ещё не устал сомневаться во мне?