В контору пришли рано, покупатель ещё не явился. Дорогой Коел мучалась с чужим (наверняка трофейным) платьем, обдёргивая его то слева, то справа, и туфлями, от которых отвыкла; вещмешок пришлось тащить самой (удальцы багаж рабов не носят), это прибавляло нервозности и душевного смятения.
– Могу я почитать молитвенник?
– Валяй.
После шести лет хождения в широких брюках сидеть по‑ньягонски в платье, едва прикрывающем ляжки, – нелепо и крайне неловко. Разве что подогнуть ноги вбок Как потом вставать на каблуки? Решив не садиться вовсе, Коел раскрыла книжечку от «Гедеонов». Чтение на все случаи жизни. Варианты: «Вы в беде»; «Вы боитесь»; «Вы нуждаетесь в Божьей защите»; «Вы одиноки»; «Вам грозит опасность»...
– А вот и шкипер Кермак с консультантом! – просияв, вскочил маклер. Конвоир незаметно ткнул Коел под рёбра; она еле успела положить Псалтирь в карман мешка.
О‑о, вот когда нужна молитва, провал всех возьми!
«Ты должна иметь фигуру», да? а на чью потребу?!
Это был эйджи!
– Почему вы не предупредили, что он – землянин? – машинально выдавив слащавую улыбку, углом рта шепнула Коел подставному владельцу.
– А что бы это изменило? – Агент стряхнул с пальцев воображаемую воду. – Тебе же выгоднее – сможешь развлекаться прямо в рейсе. Проблем не будет, от детей ты привита.
«Чтоб тебя экипаж гомиков купил!» – пожелала ему Коел, стараясь рассматривать шкипера исподволь, непрямым взглядом. Вот уж о чём не мечтала! Надо было кусаться, но оставить на себе комбез и кофту. О, эти подружки по несчастью! расчесали на продажу, словно знали!
Атлетически сложенный шкипер с металлическим словом «НИКЕЛЬ» на богатырской груди стоял как надолб на кургане, измеряя всех взором расиста из‑под низко опущенных полей «эриданки». Он эриданец?.. они никак не смирятся с тем, что их рабовладельческий мир распатронили, – летают всюду, ищут оазисы привычных им порядков...
Косит под туанца. Имперский дух так и бьёт в нос. Новое дворянство космоса – милиты, военная каста Эридана. Лицо неподвижное, глаза еле видны. Консультант в изжелта‑коричневом костюме, стрижка на здешний манер, взгляд цепкий и рафинированно деловой.
– Вот, мистер Кермак, интересующее вас устройство.
«Устройство» отвело глаза и прикусило язык, чтоб отвлечься от назревающей процедуры.
– Карточку, – ровным голосом автоответчика проронил шкипер. Какой‑то он... очень гладкий! В нём что‑то не так. Но... сама мысль летать и общаться с ним была противна Коел. Для ньягонцев она не представляла интереса, они слишком чётко различали запахи тел, безошибочный нос‑компас вёл их к своим длинноухим милашкам. Плюс поверья – якобы в рослых самках скрыта кладезная сила, вызывающая сухоту и немочь. Даже есть рядом не сядут – кто долго глядит, как ест эйджи, заражается прожорливостью.
Этому, похоже, все поверья мимо. Человек‑камень. Глаза‑линзы.
Карточку принял консультант в коричневом.
– Возраст... – читал он вполголоса, жестковато и сухо, с заметным колониальным акцентом. – Налётано часов... Состояние здоровья... Привита... Сэр, если позволите, я кое‑что уточню.
Шкипер «НИКЕЛЬ» едва кивнул. Консультант подошёл к Коел.
– Подержи всё это во рту.
Она замерла с зажатыми в губах тремя пластинками. Туаман, и все примочки у него туанские, даже медицинские детекторы. Знакомые штучки. Зелёный тестер проверяет на наркотики и средства, действующие на психику, розовый на беременность и наличие в крови антител к плацентарным клеткам, а белый с полоской – на факторы целой пачки болезней.
– Отдай, достаточно. – Консультант вставил пластинки в анализатор вроде портсигара; окошки датчиков зажглись рядами цифр. – Она в порядке.
– Посмотрим. – Под жилетом шкипера скрывался раскладной палм. – Иди ко мне. Тут все справочные данные по навигации. Проложи курс от Ньяго к ТуаТоу, старт с Иссы, скачок на тридцать второй федеральной минуте от взлёта, масса судна...
Знаток. Пока шкипер начитывал вслух параметры полёта, Коел старалась ничего не упустить. Отношения могут сложиться по‑всякому, но у командира не должно быть сомнений в квалификации штурмана.
–...на расчёт – пятнадцать местных минут. Время пошло.
В конторе не было стульев и стола. Выполнив церемонию приветствия, ньягонцы расселись по своим плетёнкам, а шкиперу принесли табурет. Коел охотно уселась бы на него, но шкипер счёл излишним уступать место даме. Теперь он изучал её карточку лично.
Она занялась своей работой стоя, стараясь максимально отвлечься ото всего, но расчёт не клеился. Уйти с головой в навигационное счисление мешало томительное, выматывающее ожидание техосмотра. Покупая такое «навигационное устройство», детина‑шкипер не преминет наглядно убедиться, что его приобретение скомпоновано по схеме «Ева» без каких‑либо изъянов и мигом выскакивает из платья по команде «Готовься!». Оставалось уповать, что «НИКЕЛЬ» закодирован. И то не гарантия. Власть приятна в любом состоянии.
Молчит. Это плохо. Молчаливый человек таит угрозу, что‑то вынашивает – поди догадайся, какие замыслы он скрывает.
Форт не знал, что говорить и как сидеть. Карточка позволила спрятать глаза, но не отключить мысли и чувства. Его изводил постоянный страх – вдруг какой‑то протокол видеосъёмки выпадет из перечня глушения? Потом ни в один капитанский клуб не войдёшь. «Вам нужен персонал? поищите в Аламбуке, вы там уже нарисовались, а в приличных местах вам делать нечего». Так вот космены и оказываются в тенетах криминала!
«Коел Дром... Начало службы – 17 апреля 6242 года Федерации». Где я был тогда? на ТуаТоу, космодром Икола‑2. Наш «Холтон Дрейг» грузился химикатами, рейс на Атлар... через двое суток нас сбили. А почему? работали на воров, сами того не подозревая. Ну и профессию мы выбрали! не дорога с космос шириной, а путь по семицветному мечу... Крупный фрахт отшибает совесть начисто; где начинается отсчёт на миллионы, там кончается закон. Как говорили шкиперы невольничьих судов: «More souls, more money» – больше душ, больше денег. Смотри‑ка, сколько веков прошло, а ничего не изменилось! Чьи документы ни возьмёшь – свои, её ли, – какие слова там пи увидишь – «служба», «сверхурочные», «налётано часов» – на самом деле там только одно слово: «рабство». Нас выжимают как лимоны; из ста граммов мякоти давай пол‑литра сока...»
Надо что‑то сказать, подходящее к случаю.
«Я – начинающий рабовладелец. Надо соответствовать имиджу».
– Она покорная? – обратился Форт к агенту.
У Коел рука примёрзла к сенсорам.
– О, вполне! очень послушна.
«Так, называется – поговорили. А что ещё тут спрашивают?»
– Она sexy?
Коел прижала нижнюю губу зубами; к глазам подступило. Ну вот, началось. Полезло мужское, не удержишь.
– Да, в этом смысле нормальная. Встречалась с мужчинами.
– Я закончила. – С ненавистью и едва скрытыми слезами в голосе Коел вернула палм. Форт с радостью схватил его, потом нахмурился:
– Расчёт ошибочный.
«Хлыст об гадь сломаю! – внутренне вскипел агент. – Нарочно ошибок насажала!»
«Быть не может... – Коел оцепенела. – Скотина, под руку про sexy сказал. О, хоть бы не купил. Боже, спаси меня!»
– И за такого навигатора вы хотите восемь мириадов крин? – иронически спросил «НИКЕЛЬ».
– Она волнуется, – заскрипел агент, оскалившись. – Вы её первый хозяин‑эйджи. Сами понимаете...
– RRR, RRR, – о чём‑то предостерёг Pax.
– Вы даже не осмотрели её! Коел, ну‑ка разуйся и сними...
– Что мне её внешность? Я начинаю сомневаться в её профессиональной пригодности.
– RRR, RRR!! – Поняв, что по радио достучаться до зарвавшегося Эксперта невозможно, Pax сдержанно кашлянул, прикрыв рот ладонью, и метнул на Форта мимолётный, но красноречивый взгляд, в котором читалось: «Партнёр, куда тебя понесло? Ты забыл, зачем мы пришли? Купить за любую цену!»
Но Фортом овладело вдохновение. Когда надо торговаться и выгадывать в свою пользу, централам нет равных. Любую цену? Щас, разбежались! Я вам покажу, как надо покупать.
– Коел, поживей.
«Не гляди», – в уме приказала Коел шкиперу, понимая всю тщетность невысказанных желаний. На это мужики готовы пялиться часами.
– Коел, пройдись туда‑сюда.
– Не впечатляет, – неприязненно бросил шкипер. – Мне важней узнать, не угробит ли она мой космолёт. На какие судовые классы у тебя права навигационного обеспечения?
– От D до G. – Коел повернулась к нему боком, обхватив себя руками.
– Какой разряд дальности полётов?
– Третий, межсистемный.
– Так господин тебя не видит. Повернись лицом, подними руки.
– Когда истёк срок подтверждения квалификации?
– Два... два года назад. – Голос с усилием прорывался сквозь гортань. Когда же всё кончится?
– Даже учитывая понятное волнение мисс Коел и особую обстановку нашей встречи, – отмерял слова шкипер «НИКЕЛЬ», – я не могу дать за неё больше трёх мириадов. Вы должны понять: мне потребуется время, чтобы определить её возможности, а время – это деньги. Без проверки я её за штурманский пульт не посажу.
Pax даже рычать не смог – настолько нагло Эксперт снизил цену.
– Можно достичь согласования цены, оптимизировать её, – вмешался маклер. – Хозяин «устройством» доволен...
– Тогда почему продаёт?
– Финансовые затруднения! Неблагоприятная коньюнктура! – горестно взмахнул лапками агент.
– Ты так и будешь стоять? – чуть скосился Форт. Вздумай он мериться с Коел, кому более стыдно, – победил бы в этом раунде.
– Я могу одеться? – Она тотчас потянулась к лежащим на полу белью и платью. Отвернувшись, шкипер небрежно сделал ньягонский жест согласия.
– Скажем, сойтись на семи с четвертью мириадах. – Маклер бился за свою долю от сделки.
– Неподходяще. Максимум пять без четверти.
– RRR, RRR!!
– Тогда шесть с четвертью.
– Ммм... это ближе к истине, но всё‑таки...
Коел поспешила влезть в одежду и всунуть ноги в туфли.. Агенту она желала подцепить фэл и сдохнуть в кошмарном бреду. Зачем он издевался, унижал, если клиенту вовсе не был нужен показ её прелестей?! «НИКЕЛЬ» и консультант в коричневом едва уделили ей по два равнодушных беглых взгляда.
– Итак, мы нашли взаимно приемлемый вариант. – Маклер торжественно развёл руками. – Купчую можем оформить сейчас же. Как будете платить?
Под жилетом оказалась и сейф‑сумка. Шкипер чиркнул по моноблоку кодовым ключом – литая твердь разошлась, открыв жёлтую, денежного цвета мякоть обивки и дремлющие пачки купюр.
– Цена – пять мириадов. Комиссионные – полторы шестнадцатых, премия маклера – четверть шестнадцатой, отчисление в общак – одна восьмая, налог с продаж – одна шестнадцатая...
С горькой гордость Коел узнала, что выросла в цене. В год захвата за неё давали вдвое меньше.
– Теперь она ваша! Владейте с пользой... и удовольствием. – Маклер подмигнул по‑эйджински.
– Как я должна к вам обращаться? – с осторожностью поинтересовалась Коел у шкипера.
– Пока хватит «мистера Кермака». – Он как был, так и остался каменным. – Это твои вещи?
– Да. Могу ли я сменить одежду? это быстро, я вас не задержу.
– Обязательно. Только ньягонец мог так подобрать причёску к платью.
Верно – имея волосы длиной в неполных два сантиметра, парикмахерским искусством ньягошки не блистали.
Что ждёт впереди? Полная неизвестность.
Вскоре по выходе из конторы шкипер и консультант расстались без единого слова, пожав на прощание руки. Коел – уже в комбезе, кофте и разношенных спорт‑ботах – осталась наедине с мистером Кермаком.
Нельзя откладывать выяснение вопроса «Кто есть кто?». Поскольку будущего всё равно не избежать, надо модифицировать его под себя. Ведь рано или поздно грянет час, когда груз, заработок и сама шкура капитана будут зависеть от настроения штурмана, – и капитан должен это усвоить! заодно узнаем рамки дозволенного.
– Мистер Кермак, разрешите спросить?
– Спрашивай, – буркнул он, глядя перед собой. Недурное начало. У ньягонцев рабы не начинают разговор. Коел поудобней разместила на плече лямку вещмешка.
– Какое у вас судно?
– У меня нет судна.
– А экипаж – уже укомплектован?
– У меня нет экипажа. Одна ты.
– О‑о... значит, вы работаете на хозяина? – Ответы Никеля привели Коел в замешательство. Почему его звали шкипером, если он без судна? польстить хотели, что ли? но такая лесть похожа на издёвку – а он и веком не шевельнул.
Вблизи, спокойными глазами, Никель отнюдь не походил на тех молодцов с капитанскими дипломами, каких можно встретить в космопортах. На искателях вакансий, даже при большом внешнем лоске, нетрудно найти следы дешёвых – из‑за хронического безденежья – излишеств. Этот был свеж и гладок...
...словно вышел из витрины.
Крайне редкие морщинки на его холодноватом лице выглядели посторонними, словно их провели по коже ультратонким карболитовым резцом.
– И хозяина у меня нет. Ты ела сегодня?.. На, пойди, купи себе чего‑нибудь.
«Он настолько нелюдимый, что ему и говорить невмоготу? – недоумевала Коел, набивая сумку консервами и пачками галет. – И мне надо расстраиваться из‑за этого?.. Капитан, живущий строго по уставу, – совсем неплохо. Подождём, пока он наберёт остальных. Насчёт должности старпома – видно будет, но не мешает выглядеть вольняшкой, и встречать всех новеньких по‑сержантски. „Сэр, доверьтесь мне. Я вымуштрую этих обезьян и внушу им, что такое судовой рабочий. Это – каторжник, сэр!" Надо, Коел. Надо мало‑помалу расширить свои полномочия».
– Сэр, я позволила себе купить пакетик чая.
«Или – или! или в ухо, или согласится. Будем считать это тестом на жадность. Чай, даже этот поддельный, – не дешёвый».
– Не пью.
«Ну хоть за перерасход не выругал».
Форт вспомнил, чем ещё был знаменателен 6242 год. Когда он уже служил в туанском космофлоте по приговору имперского суда, а Коел изучала основы покорности с помощью электрохлыста, федеральный конгресс дожал эриданское Сословное Собрание, и Эридан отменил рабство... которое заблаговременно откочевало в Аламбук, где могло спокойно процветать веками.
«Чем с пеной у рта орать „Права человека! права человека!" и устраивать всегалактическое шоу с разбиванием цепей, лучше бы переписали по уму кодекс законов о труде, а то он напоминает Эридан до реформы. А сюда высадить пяток бригад Звёздной Пехоты; здесь она нужней, чем на парадах. Или сэйсидов – с партизанами в Сэнтрал‑Сити без них справимся; пусть они тут с настоящим врагом познакомятся – горожан‑то гонять легко, а как вам покажется двуногое вооружённое зверьё?.. Да, я по натуре интервент. По‑моему, это законно – где наших воспитывают хлыстом, туда должен обрушиться кулак державы».
– Покажи покупки. Чек сохранила?.. ах, не дают? Жди меня тут.
Из лавки послышались громкие голоса, ньягонский крик, что‑то лопнуло, громыхнуло. Никель вышел, сказав в лавку на прощание;
– Зови ножей, ежей, ужей – кого хочешь. Тогда ты при них съешь ту банку, которую я сохранил на память. Если выживешь – иск вчиню за попытку отравления дорогостоящей рабыни. Кстати, я веду дела с Неминучими Ножами, так что раскинь умом, кого они осудят.
Лавочник догнал Никеля с Коел и, долго кланяясь на ходу, просил взять возмещение за причинённое неудобство. Коел сочла за благо промолчать и молчала до номера в отеле.
Сразу видно – тут живёт мужчина. Вещи сметены в один угол (вроде уборку сделал) и накрыты ньягонской постелью (вроде спрятал). Пустынное жилище нагоняло щемящую тоску и чувство напрасности жизни.
Переступив порог, Коел вмиг потеряла представление о том, зачем её купили. Какой экипаж, какой старпом? На что человеку, проживающему в голом номере, навигатор стоимостью в восемь с половиной тысяч бассов с учётом налогов?
Вокруг Коел начала завиваться пустота, даже в ушах гул послышался. Неожиданно ясно возникла мысль: освобождением даже не пахнет, а что будет – знает одна чернота, живущая в кладезе.
Стоило вспомнить зал и зев колодца, как сердце заколотилось и во рту появился вяжущий вкус страха. А сзади стоял безмолвный Никель Кермак.
– Зачем я вам нужна? – глухо промолвила Коел.
– Будешь спать там, за перегородкой. Сейчас я уберу оттуда лишнее.
– Кто вы?
– Имеется душ. Воду для мытья дают без графика, когда попало. – Голос донёсся из дальней комнатушки вместе с плеском. – Хм, тебе везёт. Сполоснись, если хочешь.
– Вы меня слышите?!
«Чем я могу тебе помочь, подружка? Сказку про добрых самаритян рассказать? время не пришло. Терпи меня».
– Не ори, я не глухой. – Никель появился из‑за перегородки, вытирая руки.
– Так что же вы не отвечаете?
– Незачем.
– Ладно. – Голос Коел стал твёрже. – Плитка и холодильник работают?
– Когда есть ток. Судя по лампам...
– По‑вашему, я нервная?
– На твоём месте я бы тоже нервничал.
– Не хотите, чтобы я с ума слетела? Тогда не подходите близко. Когда войду в норму, буду вести себя вполне сносно, а сейчас – пожалуйста, не дёргайте меня и не разглядывайте, иначе я волнуюсь, говорю и делаю разную чушь.
Это был рискованный наезд, но он сработал. Коел выиграла ещё балл в противостоянии с хозяином.
– Спасибо за предупреждение. – Никель выслушал её безучастно. Он дышал ровно и медленно. Дышит! а то в голову уже лезли всякие бредни...
– Я из Сэнтрал‑Сити. Не приходилось бывать? – Разговор вырывался из Коел какими‑то почти несвязными, беспорядочными клочками.
– Я там родился. – Впервые в голосе Никеля дрогнуло что‑то человеческое, но он тут же наглухо закрылся. – Мне придётся уходить, я буду запирать тебя.
– Да, конечно. – Она немного поникла.
Когда тобой неотступно владеет беспокойство, можно мыться и семь, и десять раз на дню; водные процедуры умиротворяют нервную систему. Регулятор душа раньше имел ограничитель, но кто‑то очень сильный вывернул его, и Коел позволила себе обливаться целыми потоками воды. Платит хозяин. Кто имеет средства на невольницу, найдёт и на её мытьё.
Бутылка с шампунем – неважнецкое оружие, но если размахнуться, по тыкве хлопнет весомо. Она по опыту знача, что под шум душа удобно подкрадываться. При стыковках кораблей в космосе, при нелегальных посадках на планетах освоения, населённых отщепенцами и хищниками, при визитах на пиратские базы приходилось сталкиваться с теми, кому слово «рабыня» мгновенно распаляет воображение. Нихан с хлыстом и удальцами был как нельзя кстати: «Оставь; это моя вещь».
Вытершись и надевая халат, она прислушалась к беседе в главной комнате. Один – Никель, а кто второй?
– Для чего ты с ними препирался? – говорил обладатель мягкого и бархатного молодого голоса.
– Ради экономии. Деньги подотчётные, казённые. Мы сберегли почти четыре мириада! – тихо, но энергично доказывал Никель.
– Мы запросто могли отдать и втрое больше.
– Прямо так и отдать!.. Нельзя сразу платить, что скажут; это вызывает разные сомнения. Если торг уместен, есть смысл требовать скидку – видишь, удалось сбить цену почти наполовину!
– Это меня и настораживает. – Бархатный голос стал жёстче. – Товар стоил первоначальной цены, и вдруг такая уступка... Здесь что‑то неладно. Однако, Эксперт, твои приёмы... тебе нравилось играть на нервах? Меня ты заставил беспокоиться, её расстроил до слёз – а ведь нам предстоит отправлять её на Иссу.
– Я не мог ей подмигивать. Она бы не так поняла и ещё хуже разладилась.
– Не надо было усугублять. Сперва ты дал ей сложное задание...
– Задание плёвое, второкурсник справится.
–...потом завёл речь о sexy, словно намеренно желая сбить её с толку.
– Хороший навигатор в рабочем режиме – существо глухое и бесполое.
Тут Коел не выдержала и ворвалась в главную комнату. Если сейчас не расставить отношения как следует, потом они могут зайти непоправимо далеко. Что это значит – «отправлять её на Иссу»?!
Никель и консультант – вот кто был вторым! – одновременно повернулись к ней.
– Если кто! ещё раз! скажет про sexy! я кому‑то глаза выцарапаю!! Ясно?! – В пакле мокрых волос, раскрасневшаяся от струй душа, одетая развевающимся вихрем банного халата, со свирепо‑озлобленным лицом, она походила на ведьму. Её появление не вызвало ни гримас насмешки, как можно было ожидать от самоуверенных самцов, ни гнева – собеседники переглянулись и дружно, тяжко вздохнули.
Было о чём горевать – один не хотел, а другой не мог.
Пытаясь понять их вздох, Коел всмотрелась в лица землян, сидящих по‑ньягонски. Никель без шляпы; лампы одинаково освещали его и консультанта. Почти ровесники, моложе тридцати, они различались лишь сложением – Никель был помассивнее – да цветом глаз и волос. Но сейчас она могла их сравнивать.
Кожа. Когда они оказались рядом, в одной позе, разница стала видна – у консультанта кожа была обыкновенной, людской, а у Никеля – слишком ровной и гладкой, идеальной.
Смекнув, что на какое‑то время она овладела ситуацией, Коел решительно шагнула к ним:
– Куда вы собрались увезти меня? С какой целью? Если вы что‑то замышляете... я никуда не полечу, пока не расскажете! Думаете, я не смогу всё испортить? учтите – здесь следят за перемещением рабов! Любой патруль задержит вас, если я закричу, что...
– Вот о чём я говорил, – ньягонским жестом, с поворотом кисти, указал на неё консультант. – Она уже нам угрожает.
– Имею право, если мной распоряжаются не по закону! – наступала Коел. – У меня, между прочим, права есть!
– Так‑то лучше. – Неожиданно лицо Никеля осветилось улыбкой. – Затрушенная, ты плохо выглядишь.
– Не улыбайся мне. Я в твоих ухмылках не нуждаюсь. Отвечайте – что задумано насчёт Иссы? – Перейдя на «ты», Коел осмелела, но тон её был взвинченный, грозящий срывом. От мужчин, сидящих перед ней, по‑прежнему исходили угроза и опасность, а их спокойствие могло означать, что они ничуть не боятся её вызывающей дерзости.
– Ты полетишь на Иссу, – просто и коротко ответил консультант. – Там тебя встретят и повезут дальше.
– Пока не узнаю, куда это – «дальше», я с места не двинусь! Я вам не доверяю.
– Здесь никто никому не доверяет, – молвил Никель. – Но тебе – придётся. Не тащить же тебя на волю силой.
– О, тащить вы можете! вдвоём – одну!.. – Разогнавшись, Коел вдруг осеклась. – Как – «на волю»? вы кто? Ты – не консультант, верно? вы – компаньоны? О чьих казённых деньгах вы говорили? Вы купили меня для кого‑то?
– Не купили, а выкупили, – терпеливо разъяснил консультант. – Через контору и купчую, иначе бы нам тебя не продали. Ты поступишь умно, если будешь об этом помалкивать.
– Но... пять мириадов плюс налоги... – Коел растерялась. – Кто вбухал в меня такие деньги?
– Святая истинная церковь. Мы – из ордена тринитариев; слышала о таком? Наша специальность – освобождение рабов и пленных. Работаем инкогнито, в штатском. Я – брат Валентин, – представился Никель, – а он – брат Жозеф.
– Вы – тринитарии?!. – Коел ошарашенно глядела то на одного, то на другого.
– Могу повторить столько раз, сколько надо, чтобы ты поверила. Но если ты нас выдашь, нам придётся туго.
– Господи, – внезапно выдохшись, как на допросе, Коел расплакалась, – я вам не верю, не верю! Это ужасно, вы не сможете... меня не выпустят!
– Какой штамп тебе поставили? – Pax быстро поднялся с плетёнки. – «Особо неблагонадёжна»? почему? это связано с петицией? С обрядом на Чёрном алтаре?
– Не называй его! – закричала Коел. – Никогда не называй!! И ты тоже!.. или я вас зарежу ночью!
– Спать будем по очереди, – мрачно заключил Форт.
– Ты вообще спать не умеешь! перестань прикидываться человеком! Ты – киборг, я же вижу.
– Он человек, – пытался успокоить её Pax.
– Чёрта с два – человек! Я централка, я этих кукол выше крыши навидалась, их у нас миллионы! А ты что – не понял, кто это? Скажи ещё, что он твой начальник.
– Формально – да. По документам я его раб.
Коел, ещё в слезах, рассмеялась:
– Вы запутались в своих инкогнито, ребята! Так не бывает. Киборг – раб человека, а не наоборот. Он тебя не ударит, Три Закона не дадут. Ударь его, мистер Кермак! что, руку заело?
– Зачем мне его бить? – пожал плечами Никель. – По‑моему, глупейшее деление – считать человеком лишь того, кто может убить себе подобного... Насилие, свобода, подчинение – вместе они образуют сложнейшую философскую проблему, над которой стоит подумать!
– Займись этим по дороге к билетной кассе, – настойчиво посоветовал Pax. – Для вывоза рабыни на Иссу надо предъявить её рабочую карточку. У тебя обязательно возникнут сложности – те, о которых я сказал, и даже хуже. Я не думал, что у неё такой плохой штамп.
– Тогда, может быть, за билетом ты пойдёшь?
– Она чья – твоя или моя? Ты владелец, тебе и ругаться.
– Я – его?! это дурь! робот не может купить человека! и быть братом‑тринитарием – тоже!
– Уйду я от вас. – Взяв карточку, Форт пошёл к двери. – А то сижу и слушаю, как унижают моё достоинство...
– Говорю вам – меня не выпустят!
– Преодолимо. – Никель задержался у порога. – Мы найдём на Иссе поручителей, они возьмут тебя под локти и утащат. Ты, главное, долети и выйди из шлюза, а дальше тебе не о чем заботиться.
– Учти, потребуют доплату за конвой, место в судовом карцере и аренду кандалов. Это примерно восьмисотка крин.
– Ещё полтораста бассов на ветер, кошмар! Парсек можно пролететь за пять с полтиной, а эти отродья за вшивых четыреста штук километров дерут такие бутки! Не планета, а свиная доилка!.. а в своих наручниках на борт пускают? Я видел в лавочке, купил бы. Размер вроде подходящий.
– Брат мой, не согрешай в номинации «гнев» и помни о понятии «навязанная монопольная услуга». У кланов, что крышуют лифты на Иссу, много охранников без дела зевает – им тоже жить надо. Высшая цель оправдает нам расходы. Да, ещё карточку в кассе испачкают штемпелем. От этого не откупишься, но можно поворчать.
– Буду молиться об умилении злого сердца, дабы не вынести окошко кассы вместе с билетёром.
– Это не киборг. – Коел зачарованно уставилась на закрывшуюся за Никелем дверь. – Это полоумный киборг. Ты спишь с ним в одной комнате? я бы не решилась. Вдруг он начнёт всё крушить, когда вирусы доедят его мозг?..
– Он очень добрый и деликатный парень.
– Да уж!.. – Утирая слёзы, Коел вспомнила, как Никель ходил в лавку разбираться. Повадки централа, жаргон... «Я там родился». Похоже на то. Только не «родился», а «был собран на конвейере General Robots».
Но тут же она спохватилась об ином:
– А моя рабочая карточка? У него не отберут её? Это документ; я должна взять карточку с собой! может, мне по ней восстановят косменский стаж.
– Неужели всё это время ты платила профсоюзные взносы? – спросил бессердечный Pax.
– Что же – у меня пропадут шесть лет из стажа?! – Всплеск негодования и снова слёзный блеск в глазах.
– Потом у тебя будет гораздо больше времени, чтобы посвятить его этой проблеме. Сейчас есть дела поважней.
– Кто встретит меня на Иссе? – Коел с усилием смогла вернуться в колею.
– Как раз об этом я хотел с тобой побеседовать. – Брат Жозеф, в отличие от грубоватого и порой несдержанного на язык Никеля, был обходителен и по‑ньягонски тих. – По пути на Иссу ты должна выглядеть так, словно не представляешь, куда тебя везут, и ожидаешь самого худшего.
– И притворяться не придётся, я вся на нервах.
– Следи, чтобы случайно не улыбнуться. Только встревоженное и печальное лицо. В Аламбуке большой траур, за улыбку могут избить.
– А что произошло? Я была заперта, потом сборы... Тем нашим, кого успела увидеть, с прошлой полночи запретили выходить из нор. Вроде убили кого‑то?
– Той полночью неизвестный убийца, – брат Жозеф вздохнул с унылым оттенком, который приличествует духовному лицу, по воле обстоятельств говорящему о кровавом злодеянии, – зарезал Первого из преосвященных жрецов, благодатного Шуламангу. Все скорбят.
– Ийо‑хаа! – Воспрянув, Коел расцвела, как весенний сад. – А некоторые глядят и радуются! Спасибо за новость, брат Жозеф! о, я давно не была так счастлива! это правда?
– Нам по уставу ордена запрещено лгать, – скромно потупился Pax.
– Так и надо этой чёрной гадине! – разгорелась Коел. – Я бы их, псей... – Последовал сжатый, но искренний список пыток и казней, долго копившийся в тайной глубине её души.
– Тебя встретят люди Эрке и сотрудники Гэлп Сэкоунтэй, – приглушенно, но отчётливо и твёрдо продолжил красивый и мужественный брат Жозеф. – Град Эрке берёт тебя под защиту.
– Я полагаю, это не благотворительная акция? – серьёзно спросила Коел.
– Эрке обеспечит тебе свободу и безопасность, ничего не требуя взамен. Но ты поможешь очень многим людям, если согласишься дать показания о том, что происходит в Аламбуке. Готова ли ты пойти на это?
– Я?! готова! – не раздумывая, решительно сказала Коел. – Я руку отдам, чтоб рассказать! Ты будешь за меня молиться?
– Непременно.
Лицо Коел, окрылённой счастьем и яростью, буквально светилось от нахлынувших чувств; желание запечатлеть на нём братский поцелуй мог смирить разве что риск обжечься.