Звук. Акустические свойства
Музыкальное искусство — это искусство, основной материал которого — звучание, т.е. совокупность звуков, воспринимаемых человеческим слухом. Таким образом, звук — это мельчайший элемент материи музыки, вне которой этот вид искусства не существует и существовать не может.
Как явление физической природы, т. е. явление акустическое, звук есть отраженный в слуховом аппарате человека результат колебаний воздуха, возникающих вследствие действия определенных сил: человеческого дыхания, взрыва, вибраций какого-либо предмета и т. п. Основные свойства звука поддаются точному измерению. Высота звука определяется частотой колебаний звучащего тела — чем больше частота, тем выше звук; в свою очередь, величина частоты колебаний обратно пропорциональна массе звучащего тела — уменьшение массы увеличивает частоту колебаний и, следовательно, повышает высоту звука, и наоборот. Звуки могут быть с определенной, т. е. раз навсегда зафиксированной, частотой колебаний и, соответственно, высотой — такие звуки называются музыкальными, и без фиксированной частоты колебаний, т. е. без четко определяемой высоты — они также используются в музыкальном искусстве, но их распространение не одинаково в разные исторические периоды и в разных культурах. Громкость звука зависит от амплитуды колебаний и вычисляется в белах, чаще — в децибелах; а его длительность может быть хронометрирована — в секундах, минутах и т. п. Тембр звука, связанный с характером колебаний, — наиболее сложно исчисляемое свойство — тем не менее также описывается с помощью определенных графиков и цифр. Однако все эти графические и численные характеристики имеют смысл только в том случае, когда звук воспринимается и исследуется с позиций акустики.
Когда же речь идет о восприятии музыки как искусства, тогда высота, громкость, длительность и тембр ощущаются не как измеряемые величины, но как эстетические свойства звука, в значительной мере зависимые от соотношений его со смеж-
ными звуками и звуковыми комплексами, т. е. с тем, что обычно называется контекстом.
Понятно, например, что если звучит гаммообразный пассаж, то самый высокий звук этой гаммы будет восприниматься значительно мягче, чем если он прозвучит в сопоставлении со смежным низким — ср., например, ощущение высоких звуков в 5-й и 32-й фортепианных сонатах Бетховена:
Примеры 1а, 1б
Ощущение громкости звука также зависит от той динамической градации, которая была присуща предшествующему звуку (комплексу звуков): буквально взрывом, например, воспринимается начало разработки I части Шестой симфонии Чайковского после шести piano у фагота (пример 2).
Сходным образом обстоит дело с тембром и темпом — музыка может постепенно обретать оркестровую мощь или накапливать активный темп, и тогда, скажем, резкий тембр тромбонов или вихревое prestissimo будут восприниматься значительно менее напряженными, чем если они наступают после мягкого, плавного звучания струнных или медленного, размеренного типа движения.
Иными словами, восприятие высоты, громкости, темпа и тембра звука, когда речь идет о музыкальном, эстетическом его бытии, относительно и не может претендовать на столь высокую точность, какая характеризует его численные выражения как акустического феномена. Это фундаментальный принцип, которым обеспечивается возможность разной интерпретации одной и той же музыки.
В меньшей степени, но та же относительность свойственна восприятию также и высоты звука.
26-27
Пример 2
Выдающийся отечественный ученый в области музыкальной акустики Николай Александрович Гарбузов (1880-1955) выяснил, что даже люди с абсолютным слухом, т. е. воспринимающие высоту звука непосредственно, вне связи с другими звуками, могут ощущать ее в весьма широких пределах в зависимости от контекста. Так, если частота колебаний для звука ля первой октавы, согласно общепринятой мировой норме, составляет 440 герц (т. е. колебаний в секунду), то человеческий слух, в зависимости от контекста, воспринимает именно эту высоту в зоне примерно от 435 до 445 герц. Разделив наименьший интервал европейской музыки — полутон — на 100 равных частей-центов, Гарбузов экспериментально доказал, что ширина зоны отдельных звуков в высоком регистре могла превышать 200 центов (т. е. целый тон!) даже для людей с очень хорошим абсолютным слухом. Это обстоятельство, как и относительность в восприятии иных свойств звука, также оказывается иногда важнейшим фактором интерпретации музыки, коль скоро она написана для человеческого голоса или звучит на инструментах с нетемперированным строем[4] (струнных смычковых и некоторых духовых). В зависимости от присущих данной музыке тяготений, высота тех или иных тонов мелодии может ощутимо повышаться или понижаться, что придает мелодическому току особую выразительность.