– Так ведь сотни гробов идут в Союз! С этим-то как?
Слободов кипел от возмущения.
– А никак, Петро! Если и обсуждают эту тему, то не далее кухонь панельных домов и то лениво, если семью не задела беда. Ладно, увидите сами, пойду готовиться к «учениям».
Я вышел из палатки офицерского состава, Гена Баравков был тут как тут.
– Товарищ лейтенант, оружие в порядке. Механикам дал людей в помощь для обслуживания. Наводчики поработали, привели вооружение к нормальному бою. В принципе, мы готовы к дальнейшей работе.
Заместитель, после повышения по службе, подхватив эстафету Сергея Сафарова, уверенно командовал взводом, пользовался авторитетом. С ним считались, его мнение в коллективе имело вес. Я не думал, что Баравков будет хуже справляться с личным составом, у него все получалось.
– Как Азарнов, Гена?
– Н-нормально, товарищ лейтенант, – слегка заикаясь, ответил заместитель и утвердительно кивнул головой, – только поговорить любит.
– Поговорить? В смысле п…деть, что ли?
– Так точно, пофилософствовать.
– Пусть философствует, если есть что сказать.
Я всегда думал и считал хорошим тоном, если человек владел риторикой общения в коллективе, тем более, в качестве командира отделения. На срочной службе в Забайкалье у меня был командир взвода лейтенант Андрей Анищенко. Для меня он до сих пор является лучшим образцом армейского оратора в воинском коллективе. У него я многому научился, что, несомненно, помогло в командовании разведывательными подразделениями, когда был очень важен непосредственный контакт с каждым подчиненным в отдельности.
– Увидите сами, товарищ лейтенант.
– Хорошо. Как молодежь вписалась в разведку? Не обижают?
– Да, вы что? Кто их обидит? Нормальные парни.
– Что, даже «калабашки» не отвешиваешь? Ну, за «дело»?
Гена на «удочку» не ловился.
– Никак нет, товарищ лейтенант.
Преданный взгляд заместителя, руки по швам не совсем убедили меня. Гена мог отвесить «калабашку» за незначительную провинность, например, за нерезкость выполнения команды. Это я знаю точно, поэтому, молча, я ему показал кулак. Гена все понимал, поэтому еще преданней смотрел на меня.
– Значит так, не сегодня-завтра работаем по задаче, шлифуем действия группы в целом. Как у нас?
– Получается, товарищ лейтенант. Молодежь обкатается в бою, почувствует порох обстановки.
– Скоро так почувствуем порох – мало не будет!
– П-понимаю.
– С письмами как, пишут?
– Да, товарищ лейтенант, за этим слежу.
– Не забывай, я только что из Союза. Если б вы только знали, как там ждут наших писем! Держи это на контроле, Гена.
– Есть.
– Отдыхайте, пройдусь по лагерю. Проникнусь обстановкой.
Не спеша, я двинулся вдоль палаток, к грибку дневального, дальше к ПХД, где готовился ужин. Скоро вечер, что нам принесет завтрашний день? В мыслях я часто возвращался к отпуску, встрече с родными, женой, дочерью. Шел процесс адаптации к боевой обстановке. Часть души и сердца все еще находились дома на Родине. Конечно, необходимо еще несколько дней, чтобы отступила отпускная блажь: выходы, задачи закружат, отвлекут, но все еще чертовски непросто забыться от воспоминаний.
– Товарищ гвардии лейтенант, вас вызывает командир роты, – доложил подбежавший ко мне дневальный.
– Иду.
Быстрым шагом я зашел в офицерскую палатку. Иван Комар говорил по телефону с начальником разведки.
– Есть, товарищ подполковник. Понял: минут через пятнадцать будут готовы.
Разговаривая по телефону, Иван махнул мне рукой, показывая на стул: присаживайся. Я присел, но, вспомнив, что надо взять тетрадь для записей, я достал из тумбочки блокнот, ручку и ждал конца телефонного разговора. Напряженный голос Ивана, сосредоточенность не вызвали сомнений, что речь идет о какой-то важной задаче.
– Будем готовы, товарищ подполковник, сделаем, как надо.
Бросив трубку ТА-57, Комар уселся рядом.
– Валер, ты обратил внимание на «Боинг» пакистанской авиакомпании, который стоит на «взлетке»?
– Нет.
Я с изумлением поднял взгляд на Ивана.
– Ладно. Слушай задачу.
Придвинувшись ближе к командиру, я был в готов важные моменты помечать в блокноте.
– Около часа назад в Кабульском аэропорту, – начал констатирующую часть Иван, – совершил посадку самолет пакистанских авиалиний, захваченный в воздухе террористами. Он стоит на полосе, на борту более сотни пассажиров. Выйдем, посмотрим. Задача: тремя боевыми машинами выдвинуться на полосу и блокировать самолет так, чтобы он не мог взлететь. В боевых машинах оставишь наводчиков и механиков, а остальным личным составом возьмешь террористов в кольцо. Угонщиков, предположительно, пять-шесть человек. Вооружены стрелковым оружием и готовы к самым крайним мерам.