Дик посмотрел на отца. Его лицо на фоне серого тумана казалось красным. Абель опустил голову и взволнованно проговорил:
— Дафна, ты — славная девочка. Присматривай за матерью, ей кто-то нужен. Жаль, что я не могу быть этим «кем-то».
— И мне жаль... Я надеюсь, вы найдете работу.
— Найду. Еще раз спасибо за это. — Абель помахал купюрой. — До свидания.
— До свидания, Абель. До свидания, Дик.
Они уже отошли довольно далеко, когда сквозь туман до них долетели ее слова:
— Я всегда буду помнить вас как мужчину, который мало говорил, но много чувствовал...
Абель тут же обернулся, но уже никого не увидел.
— Не плачь, — сказал он сыну.
— Я не плачу, па, не плачу.
Дик не знал, почему отрицал очевидное — он в самом деле плакал. От грусти. Ему было холодно, хотелось вернуться в каюту, лечь в постель. Он жалел, что отец не смог полюбить леди. А вот ему Дафна понравилась, им вдвоем было так весело, они так смеялись.
Небо постепенно светлело. Наступающий день заранее казался мальчику бесконечным. Он знал — ему захочется есть, он устанет, заболят ноги и на них появятся новые волдыри. Ну почему отец не смог полюбить леди? Почему?..
* * *
Двенадцать дней они добирались до предместий Лидса. Шли в основном по Большой Северной дороге, сходили с нее только по вечерам в поисках ночлега.
Дик теперь почти все время молчал. К концу дня он уже не чувствовал сильной усталости. И ноги у него перестали болеть, правда, один волдырь никак не хотел заживать. Мальчик мечтал (как сильно он мечтал!) о том, чтобы им не нужно было больше идти и чтобы мужчины, особенно молодые, встречавшиеся на дороге, перестали бы говорить им: «Друзья, вы идете не в ту сторону». Он не желал возвращаться к матери, но ему хотелось домой, в свою постель...
Абель понимал, что происходит в душе сына. Отчаяние понемногу завладевало и им. Вдобавок в кармане оставалось всего лишь шесть пенсов. Последние три дня они ели мало. В это утро, отстояв с пяти часов очередь в булочную, чтобы купить по дешевке вчерашний хлеб и булки с изюмом и съев их до последней крошки, они все равно остались голодными. Вчера Абель так долго умолял фермера дать ему какую-нибудь работу, что тот рассердился и стал его ругать. Выход был один — во что бы то ни стало найти работу, чтобы накормить ребенка и дать ему возможность выспаться хоть в каком-то подобии постели.
В конце концов, отец и сын сошли с главной дороги. Может быть, в дальних деревнях больше шансов и что-нибудь подвернется. Это выражение было на устах у всех, кто встречался им на пути. Все надеялись: что-нибудь подвернется. Абель набросал маршрут, по которому нужно было идти. Но теперь, разглядывая его, понял, что где-то сбился с пути. Неподалеку находился указательный столб, подпись на котором гласила: «Лидс — 5 миль». Такое небольшое расстояние и ввело их в заблуждение: казалось, что можно увидеть город с холма.
— Посиди тут минуту, — ласково сказал отец, — я просто поднимусь на этот пригорок, огляжусь.
В начале пути мальчик закричал бы: «Па, я пойду с тобой». Но теперь он пользовался любой возможностью отдохнуть.
С пригорка Абель увидел вдали неясные очертания крупного города, проступавшие сквозь завесу гари и копоти, поближе — нагромождение крыш, скорее всего, какой-то деревни, а совсем близко, не дальше чем в полумиле, через поля, — большой дом, возле которого было несколько построек. Он уже было решил, что это не ферма, но потом заметил каких-то животных в поле, за домом. Прищурив глаза от солнца, Абель пробормотал: «Свиньи». Он их не любил. Овцы, коровы, лошади, любые другие животные были ему симпатичны, но только не свиньи. Однако кто знает, возможно, это то самое место, где ему повезет. Абель спустился с пригорка, накинул на плечи рюкзак и кивнул сыну.
— Пойдем. Кажется, я нашел подходящее место. Они держат свиней.
Дик поплелся за ним. Дойдя до ворот, за которыми были двор и дом, Абель остановился и попытался оглядеться. Сразу бросилось в глаза, что большой, громоздкий каменный дом не красили много лет. И, судя по постройкам, это был двор не фермы, а усадьбы, как у леди Паркер, с полудюжиной лошадиных стойл по одну сторону и множеством дверей, ведущих в кладовые, — по другую. Вдобавок Абель разглядел рядом с домом амбар с двумя огромными распахнутыми дверями. Он собирался предложить владельцу какие-нибудь услуги в обмен на ночлег, хотя бы только сегодняшний. Даже если бы они добрались до работного дома в Лидсе, ему все равно пришлось бы вкалывать весь день, лишь бы переночевать. Но, судя по первому впечатлению, работник в этой усадьбе не требовался.
Абель уже собирался пройти во двор, но тут откуда-то раздался пронзительный визг. Он догадался — это свиньи в поле набрели на лужу. Кругом никого не было видно. Скорее всего, хозяин сам присматривал за своей скотиной. Абель решил обойти вокруг дома. Сняв рюкзак и, положив его на землю, сказал Дику:
— Посиди на нем. А я пойду поищу кого-нибудь.
Мальчик ничего не ответил, и отец с грустью пристально посмотрел на него. Проглотив комок в горле, Абель медленно двинулся по бывшей подъездной аллее, бурно заросшей травой.
Парадная дверь дома, мимо которой он проходил, была сделана из крепкого дуба, но под воздействием времени и непогоды стала белесо-серой. Абель взглянул в сторону постройки, похожей на амбар, и различил внутри два разделенных толстыми перегородками стойла, в одном из них была накидана солома. Он повернул за угол дома и вздрогнул от неожиданности, чуть не наскочив на... привидение — именно таким было его первое впечатление от этой женщины. Непонятного возраста. Высокого роста. Клочья волос, то ли светлые, то ли седые, торчат из-под потрепанной фетровой шляпы. Лицо длинное, худое, обветренное. Абель сразу уловил в нем что-то не от мира сего. Даже просторная, бесформенная, старая армейская шинель не могла скрыть худобу женщины. Особенно странно выглядело на ней заляпанное грязью цветастое платье — длинное, задевающее края мужских ботинок, тоже армейского образца, очень больших, явно не ее размера.
Абель заговорил первым:
— Простите, мэм, я ищу хозяина.
Когда она протянула руку и прикоснулась к его плечу, он чуть было не отпрыгнул, но сумел сдержаться. Вряд ли она была хозяйкой, и все же ее облик вполне сочетался с этой усадьбой. Запинаясь, Абель сказал:
— Я... я хотел бы спросить, не разрешите ли вы моему сыну и мне переночевать сегодня в вашем амбаре? В качестве платы готов сделать любую черную работу.
Женщина глубоко вздохнула, отчего, как показалось Абелю, стала еще выше, и заговорила. Его поразил ее голос: высокий, хорошо поставленный. Почти такой же был у прежней хозяйки Абеля.
— Кто вас прислал? — спросила женщина.
— Никто, мэм... Дело в том, что мы держим путь на север, хотели дойти до Лидса, но собирается дождь и, кроме того, сын очень устал.
— Кто вас прислал?
Абель покачал головой.
— Я сказал вам, мэм, никто.
— Господь прислал вас. Я знаю, это Он.
Абель отвел взгляд и тут же вздрогнул: настолько резко изменилась ее манера говорить.
— Да-да, разумеется, вы можете переночевать, — громко и энергично воскликнула она. — И... я буду рада, если вы мне поможете. Да, я буду рада, если вы мне поможете. Хотя, имейте в виду, я найму далеко не всякого. Пойдемте. Я провожу вас. Вы можете спать в амбаре. Вы голодны?
Абель пошел за женщиной. Внезапно остановившись, она взглянула на него через плечо, и он вновь ощутил в ней что-то странное, не от мира сего, отчего изумленно заморгал в сомнении: не сон ли все это?
— Пожалуй, да. Мы немного голодны, мэм, — нерешительно ответил Абель.
— Я так и подумала — они голодны, от этого ослабели и не смогут работать, — приговаривала женщина, двигаясь вперед. — Старики хотят досыта есть, а молодым нужны только деньги. Вот амбар, вы можете там ночевать. Крыс в амбаре нет, о них заботятся кошки. У меня четырнадцать кошек. Собак я не люблю. Собаки — подлизы. А кошки живут сами по себе. Я тоже живу сама по себе. — Она круто обернулась. — Вам не нужно заходить в дом. Я принесу еду сюда. Понимаете?
— Да-да, понимаю, — кивнул Абель.
Женщина подошла к амбару, остановилась, взглянула в сторону ворот и, четко выговаривая слова, спросила:
— Это ваш сын?
— Да.
— Я не люблю детей. Но не стану возражать против него, если вы будете хорошо работать. И поскорее ложитесь спать — жду вас завтра в пять утра. Запомните, не позднее. — Она погрозила пальцем и пошла прочь.
Посмотрев ей вслед, Абель подошел к воротам и тихо сказал Дику:
— Пойдем.
Едва они распаковали рюкзаки и устроили себе постели, как с порога донесся тонкий голос:
— Вот, пожалуйста! — Женщина поставила на пол поднос. — И запомните, в пять часов, ни минутой позже.
Абель не успел и рта раскрыть, как женщина исчезла, а Дик, нарушив долгий обет молчания, со страхом спросил:
— Кто это, па?
— Это женщ... леди, хозяйка этой усадьбы.
— Она какая-то странная.
— Странная или нет, она дала нам возможность хорошо выспаться.
Подойдя к порогу, Абель увидел на подносе кружку какао, от которого шел пар, небольшую буханку хлеба, явно домашней выпечки, кусок сыра, кусок свинины и немного масла.
«Ну, — подумал он, — какой бы странной она ни казалась, с едой у нее дело поставлено неплохо. Она даже умеет печь хлеб, если, конечно, в доме нет еще кого-нибудь, кто делает это для нее».
Абель поставил поднос на солому и весело взглянул на сына.
— Ну, как насчет этого?
— О, па! Выглядит неплохо.
— А на вкус еще лучше. Давай налетай. Начни с горячего какао. — Впервые за много дней Абель увидел, как сын улыбается, вытирая с губ густое какао. Он бы и сам хотел улыбнуться, но чувствовал себя не в своей тарелке — уж очень странная эта женщина. И дело не только в том, как она одевалась, что и в какой манере говорила. В ней было что-то жуткое.
* * *
Спал Абель хорошо. Едва стало светать, он тихонько, чтобы не разбудить сына, встал и без пяти пять вышел во двор. Женщина была уже там и немедленно начала распоряжаться: вычистить свинарник, дать свиньям помои, а затем приступить к уборке двора.
Абель отметил, что мальчику она никаких заданий не дала. Просто забыла о нем, его как бы вообще не было. Еще вчера вечером она принесла всего одну кружку какао.
Дик появился около девяти часов. Он, запыхавшись, вбежал в свинарник и прислонился к стенке:
— Па, я не мог тебя найти. Здесь вообще никого нет. — И отдышавшись, добавил: — Па, а завтрак нам дадут?
— Пока никаких признаков, — Абель пожал плечами, — но я сейчас закончу и пойдем поищем.
— Какая тут вонища! — Дик сморщил нос.
— Есть малость, — согласился отец.
— Видно, здесь давно не убирали. Па, неужели ты все это вычистил сегодня утром? — Дик махнул рукой в сторону громадной кучи навоза недалеко от свинарника.
— Да, — ответил Абель, — и спина дает о себе знать. — И, чуть улыбнувшись, добавил: — Вот что значит долго бездельничать.
— У тебя все ботинки грязные, — заметил мальчик.
— Отмоем.
— А во что превратились твои брюки...
— Эй, вы! — раздался со двора голос.
Они оба тут же обернулись и увидели, что женщина кивает им на амбар:
— Ваш завтрак там.
— Спасибо, — поблагодарил Абель, отбросил лопату в сторону и подошел к хозяйке. — Где можно привести себя в порядок?
— Там, на заднем дворе, есть колонка. Как вас зовут?
— Абель Мейсон.
Женщина трижды покачала головой и сказала:
— Абель. Абель. Ха! Я знала, что вас послал Бог. Ваше имя это подтверждает. После завтрака начинайте убирать двор. Уничтожьте всю траву между плитами. Думаю, на это уйдет весь день до вечера, а завтра нужно то же самое проделать на подъездной аллее. У меня лишь пять акров земли. — Она нахмурилась. — Поверите ли, всего лишь пять акров? Было пятьсот, а еще раньше — тысяча. Но мы обработаем эти пять акров, вы и я. Да, обработаем. — Женщина подошла к Абелю поближе, на ее лице появилось подобие улыбки, при виде которой его охватил ужас.
— А какую плату вы можете предложить мне, мэм? — напряженно спросил он.
— Плату? — слегка удивилась она. — А, плату. Ну, у вас будет еда, ночлег и... фунт в неделю. Фунта должно быть вполне достаточно. Ведь деньги-то — ничто. Деньги — проклятие, вы это понимаете? Если у вас есть деньги, все посягают на них, и у вас нет друзей. Единственный настоящий друг в этой жизни — Бог. — Она снова улыбнулась. — Он услышал мои молитвы. Наконец-то он их услышал. — Еще раз трижды кивнув Абелю, женщина повернулась и гордо прошествовала к дому.
В амбаре Абель увидел на большом подносе чайник, молочник, маленькую буханку хлеба и накрытое крышкой блюдо. Под крышкой оказалась яичница из двух яиц и два толстых куска ветчины. Приборы и посуда были рассчитаны на одного человека. Абель тяжело вздохнул и кивнул сыну:
— Принеси свою тарелку и кружку.
Вернувшись, мальчик с грустью произнес:
— Меня она не приняла в расчет, правда, па? Она вообще не смотрит на меня и не разговаривает.
Абель молча стал делить еду. Они сели на деревянную доску, прибитую к стенке стойла, и за завтраком не проронили ни слова. После еды Абель хотел уже сказать: «Уходим, сынок», как внезапно разразился сильный ливень. Дождь собирался с рассвета, и теперь лило как из ведра. Выйти с ребенком в такую непогоду было просто невозможно.
На пороге амбара возникла женщина и без всяких предисловий заявила:
— Дождь работе — не помеха. Там в углу амбара мешки — ими можно накрыться.
Абель ничего не ответил. Продолжая сидеть, он внимательно смотрел на нее, она так же пристально взглянула на него и быстро ушла. «На своем веку я повидал немало странных существ, — подумал Абель, — но эта превосходит всех».
— Па, давай я выйду и помогу тебе.
— Ни в коем случае! — резко возразил отец. — Ты будешь сидеть здесь, под крышей.
— Весь день?
— Да, если будет дождь, то весь день.
Сидя на пороге амбара, мальчик наблюдал, как отец рвет высокую траву, проросшую между каменными плитами двора. Под мешком, покрывавшим его голову, плечи и спину, Абель походил на гнома. Изредка отец заходил в амбар и молча менял мокрый мешок на сухой. По лицу отца можно было догадаться, что с ним лучше не разговаривать.
На обед опять была свинина. Около четырех Абель устало вошел в амбар, сбросил с себя мешок, вытер лицо полотенцем, которое Дик вытащил из рюкзака, и взглянул на сына.
— Пусть дождь, снег или град, утром мы все равно уходим, — решительно заявил он, будто Дик был против.
— Па, а она заплатит тебе за этот день?
— Это мне придется выяснять... — И он выяснил через час, когда она с подносом появилась в амбаре. При других обстоятельствах он бы предложил: «Давайте я буду сам забирать поднос», но только не теперь.
Женщина недовольно пробурчала:
— Вы рано закончили.
— Я полагаю, вы не преминули заметить, мэм, — дождь льет не переставая целый день. Я насквозь промок.
— Дождь не причинит вам вреда — вы не кажетесь слабеньким. Это Бог послал дождь, чистую воду... Вы не закончили уборку двора. Ладно, завтра можете с этого начать и...
— Утром я ухожу, мэм.
Абель увидел, как ее тело словно обмякло, лицо напряженно сморщилось, словно она изо всех сил старалась расслышать его слова.
— Что вы сказали? — переспросила женщина.
— Утром я ухожу. Мой сын и я, — он сделал ударение на слове «сын», — отправляемся в путь.
— Но вы обещали остаться за фунт в неделю.
— Ничего подобного, мэм. Я спросил, сколько вы сможете платить мне за работу, и вы ответили — фунт в неделю. Я думаю, сегодня мне причитается пять шиллингов.
Ее лицо исказила причудливая гримаса — глаз почти не стало видно. С минуту, которая показалась мучительной вечностью, она молча разглядывала Абеля, потом сказала:
— Вы не можете уйти. Именно вы. Ведь вас прислал Господь Бог, услышав мои молитвы.
— Сожалею, мэм.
— Я буду кормить вас еще и ужином, платить два фунта в неделю. Да-да, два фунта в неделю. — Женщина по привычке закивала головой.
— Вы очень добры, мэм, но... но я... мне обещана работа на севере.
Последовала пауза. Наконец женщина прервала ее.
— Пейте чай, — тихо промолвила она и удалилась.
Абелю вдруг стало жалко ее — несчастное создание! Но уж очень странная, немного сумасшедшая, нет, у него не будет ни минуты покоя, если он здесь останется.
Около семи часов вечера хозяйка принесла кувшин какао, как будто он согласился на ее новое предложение. На этот раз никакого подноса не было — просто кувшин и фарфоровая кружка.
Даже не взглянув в их сторону, она молча поставила все на деревянную доску и удалилась.
— Па, какао какое-то горькое, — пожаловался Дик.
— Да, — согласился Абель, — наверное, слишком крепкое. Ничего, пей — согреешься.
Дик попытался допить какао, но, сделав очередной глоток, поморщился.
— Па, меня может вырвать, — признался он.
— Ладно-ладно, оставь. Ложись спать, — посоветовал отец.
Они уже устроились на соломе, когда Дик спросил:
— Па, когда мы завтра уйдем отсюда?
— С рассветом. Если не раньше.
— А она уже встанет в это время, чтобы заплатить тебе?
Абель ответил не сразу:
— Ну, если не встанет, не будем ее будить.
Мальчик понял — отцу не терпится уйти, раз он
готов отказаться от платы, хотя денег у них почти не осталось. Чувствуя, что засыпает, мальчик пробормотал:
— Спокойной ночи, па.
Ответа не последовало — Абель уже спал.
* * *
...К нему вновь пришла Алиса, но не так, как прежде, когда, прибежав из долины, бросалась в его объятия. Сейчас она появилась ниоткуда. Он не видел ее, однако чувствовал, что Алиса несет его на руках. Абель понимал, что это нехорошо, и пытался сопротивляться, но Алиса крепко прижимала его к себе. Ее руки почему-то напоминали канаты. Голос тоже звучал непривычно. Абель пытался повернуться, посмотреть на Алису, но безуспешно. Вдруг он ощутил приступ тошноты. Абель чувствовал — его вот-вот вырвет, и уговаривал себя сдержаться. Он застонал, а потом закричал...
Услышав свой крик, почти вопль, Абель проснулся и тут же захотел вновь закрыть глаза. «Нет, — подумал он, — это лишь кошмарный сон». Но это был не сон: его левая рука и нога были закованы в узкие железные обручи с цепями. Взглянув наверх, Абель увидел, что цепи отходили от крюка, впаянного в опорный столб стойла. Постепенно он перевел взгляд на фонарь, а с него — на женщину, которая сидела на перевернутом ящике. Абель хотел снова закричать, но крик застрял у него в горле, подавленный слепым паническим страхом. Он был прикован. Эта сумасшедшая посадила его на цепь. «Господи, ведь никто не знает, что они здесь... Дик. Где Дик?»
— Дик!.. — Имя сына вырвалось у него, как стон. Он вскочил на ноги и, качнувшись, ухватился за столб. Увидев, что сын все еще крепко спит, Абель оперся на деревянную перегородку и, закрыв глаза, тяжело вздохнул. Она не тронула мальчика, и это тоже было странно. Хотя она его не замечала, он для нее просто не существовал. Наконец Абель взглянул в лицо женщине и решительно заявил:
— Вы не имеете права так поступать. Освободите меня, слышите. Освободите немедленно!
Даже ему самому собственные слова показались вялыми и неубедительными, а уж на нее они и вовсе не произвели никакого впечатления.
— Вы сами напросились, — холодно произнесла женщина.
— Вы не сможете удержать меня.
— Ошибаетесь, смогу. Бог подсказал мне, как поступить. — Она наклонилась, подняла с пола книгу и протянула Абелю. Это была Библия. — Поклянитесь на ней, что не покинете меня. Торжественно поклянитесь, сказав Богу: «Пусть несчастье падет на мою голову, если я нарушу слово». Тогда я освобожу вас. Обещаю, что буду хорошо обращаться с вами и даже пущу в дом. А это кое-что значит. Действительно кое-что значит, ведь мой дом был доступен только Артуру. — Женщина помолчала, словно ожидая вопроса, но Абель, онемев, не шелохнулся. Тогда она продолжила: — Понимаете, Артур ушел на войну, он — герой. Нам помешали пожениться, ведь он ниже меня по социальному уровню. Но для нас это не имело значения. Мы любили друг друга и хотели пожениться. У меня все было готово к свадьбе, и по-прежнему эти вещи лежат в комоде. Потом пришло известие, что он пропал без вести. Но я до сих пор не верю. Я чувствую здесь, — она дважды ударила себя кулаком по груди, — он вернется. Потеря памяти — вот что с ним случилось на самом деле. Так что, пока он не вернется, мне нужна помощь. Надо содержать землю в порядке. В доме все налажено, а вот за его пределами мне одной не справиться с хозяйством. Я молилась Богу. О, как долго я молилась! И когда вы вошли в ворота и назвали свое имя — Абель, я поняла: Господь откликнулся на мои молитвы... Теперь вам ясно? Смотрите вот сюда. — И она вновь протянула ему книгу. — Евангелие от Луки, глава одиннадцатая, стих девятый: «И я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам». Понимаете: я постучалась в дверь Господа нашего. Он отворил ее и услышал мою молитву. А теперь я даю вам время подумать. Пойду приготовлю для вас завтрак, а когда вернусь, вы обещаете, что выполните мою просьбу? — Женщина в упор уставилась на него.
Выполнить ее просьбу? Да он готов был поклясться в чем угодно, лишь бы выбраться отсюда! В чем угодно! Абель кивнул.
— Ну, вот и прекрасно! — обрадовалась она и, взяв фонарь, вышла.
Абель подождал, пока затихнут ее шаги, потом повернулся и отчаянно позвал свистящим шепотом:
— Дик! Дик! Слышишь меня? Проснись! Проснись! Слышишь?
Никакого отклика — ни движения, ни звука — не последовало. Абель попытался дотянуться до сына рукой, но не смог. Тогда он поднял с пола солому, быстро скомкал ее и бросил мальчику в лицо.
— Ой! Па! Па! Что-то... что-то меня ударило. Ой! — пробормотал Дик.
— Проснись! Слышишь меня? Проснулся? Скорее вставай!
— Па, где ты? Ничего не видно, темно.
— Я здесь.
— Что случилось? Ты заболел?
— Слушай, сынок! Подойди ко мне, я встряхну тебя, чтобы ты окончательно проснулся. — Абель взял мальчика за плечи и сильно потряс его. — Слышишь лязг? — спросил он.
— Да, слышу. Но что это?
— Она приковала меня цепью.
— Ш-ш-што?
— Она сумасшедшая, безумная. Теперь делай, что я тебе скажу. Выберись отсюда и беги как можно скорее на главную дорогу. Там останови первого встречного и расскажи ему. Еще лучше, если это будет кто-нибудь в машине или на повозке. Попроси его поехать в ближайшую деревню и вызвать полицию. Все понял?
— Да, па, я все понял, — ответил ошеломленный мальчик.
— Тогда иди. Светает. Ты найдешь дорогу, как только выйдешь за ворота. — Абель подтолкнул Дика, и цепь снова лязгнула. При этом звуке лицо его болезненно сморщилось. Абель прислонился к стенке. Как же он так влип? Господи, что же это с ним приключилось? Он просто хотел жить спокойной, достойной жизнью. Не обязательно счастливой. Он никогда не был счастлив. Пока не встретил Алису. Но именно после встречи с ней несчастья просто лавиной обрушились на него.
Внезапно его размышления были прерваны звуком приближающихся шагов. Амбар осветился, и Абель увидел на пороге эту ведьму. Одной рукой она держала фонарь, а другой ухватила за шкирку Дика. Остановившись, женщина с силой толкнула мальчика, и тот упал на колени — на каменный пол. Потом она переключила свое внимание на Абеля.
— Вы глупы, вам это известно? Я ожидала, что именно так вы и поступите. Запомните — я предвижу любую вашу хитрость. Теперь, если вы вдруг снова прикажете ему выйти из амбара, я запру его в доме, — властно пригрозила женщина.
Ему показалось, что в этот момент она выглядела вполне нормальным человеком.
— Послушайте, давайте все немедленно решим. Освободите меня, и мы договоримся, — предложил ей Абель. — Я пойду вам навстречу. Обещаю остаться на неделю или около того, пока не приведу в порядок вашу усадьбу. Обещаю.
Женщина склонила голову набок, прищурилась и ответила:
— Что ж, это уже лучше. Вы беретесь за ум. Мы еще поговорим после завтрака или обеда. Думаю, вам будет полезно на денек-другой ограничить степень свободы. Посмотрим. Я дам вам достаточно времени на раздумье, прежде чем вы поклянетесь, потому что клятва — это... клятва.
Абель не сводил глаз с ее удлиненного белого лица. Пот капал у него с подбородка. Зародившаяся паника стремительно нарастала, угрожая раздавить его. Эта полоумная может держать его здесь целыми днями... неделями! В ее власти никого не впускать в ворота. Боже мой! Он огляделся в надежде, что под руку подвернется что-нибудь тяжелое. Но на полу ничего не было, кроме соломы, мешков, которыми он вчера прикрывался, и лежавших у дальней стены их с сыном рюкзаков. Беззвучно шевеля губами, Абель вновь уставился на нее. Женщина повернулась и быстро ушла прочь.
Абель вздрогнул, когда Дик, подойдя сзади, прикоснулся к нему и прохныкал:
— О, па!
Он сжал руку мальчика и сказал дрогнувшим голосом:
— Не бойся, скоро все кончится. Это не может долго продолжаться. Кто-нибудь придет. Кто-нибудь обязательно придет.
— Па!
— Что?
— Если бы... будь у меня палка, я бы ударил ее сзади...
Абель мучительно всматривался в лицо сына, едва различая его в наступавшем рассвете.
— Поищи, вон там, в конце амбара, — запинающейся скороговоркой произнес он. — Может быть, найдешь палку или... полено. Давай-давай, ищи. — Он уже собрался подтолкнуть сына, но остановился. — Еще недостаточно светло, плохо видно. Действуй на ощупь. — И он с такой силой толкнул мальчика, что тот еле удержался на ногах. Через несколько минут, прислушавшись к шорохам, Абель нетерпеливо пробормотал: — Ну как? Нашел что-нибудь?
— Пока нет.
— О, Боже мой! Если бы только... — Абель дернул цепи и вдруг услышал голос Дика:
— Нашел, па, нашел!
— Что?
Дик подошел и протянул ему трехфутовый ржавый железный прут с тремя крючками на конце.
— Это скребок. Ты — молодец.
— Па, а что ты будешь с ним делать?
— Не знаю... Хотя нет, знаю. Ударю ее. Заеду по ногам. Слушай внимательно. Когда... когда она принесет еду, я схвачу прут и размахнусь вот так. — И Абель показал, как он это сделает. — Если промахнусь, то брошу тебе. Думаю, ты успеешь подобрать прут, ведь она поначалу опешит, растеряется, и тогда ты, не мешкая, лупи ее по ногам. Запомни: просто лупи по ногам. Сбей ее с ног. Многое зависит от того, куда и как она упадет. Хорошо, если бы ты смог подтащить ее ко мне, я бы тогда поискал ключи. Теперь встань там, у столба. Будь наготове. Шевели мозгами. Ну как? Сумеешь это сделать?
Мальчик нервно сглотнул, часто поморгал и снова сглотнул.
— Да, па, — ответил он. — Если у тебя не получится, то я ударю ее по ногам. Да, просто ударю по ногам...
Рассвело. Отец и сын напряженно следили за открытой дверью амбара. Казалось, минуты превратились в часы. Наконец Абель услышал ее шаги, ноги у него стали ватными, руки задрожали. Он понимал, что его удар прутом, если он не промахнется, покалечит женщину, но выбора не было: либо они, либо она. «Она чокнутая, — твердил он себе в оправдание, — она сумасшедшая». На подносе по-прежнему был завтрак на одного. Абель также заметил, что на лице вошедшей читалось подозрение, как будто она знала о пруте. Поставив поднос на землю, в некотором удалении от Абеля, она поманила Дика рукой.
— Подойди, возьми поднос, — приказала хозяйка, не глядя на него.
Мальчик не пошевелился.
— Ты слышал, что я сказала? Подойди, возьми поднос и поставь его ближе к отцу, чтобы он мог достать до него.
— Нет! — тихо промолвил Дик.
— Что ты сказал? — Женщина в упор смотрела прямо на Дика.
— Не-ет! — Слово будто раскололось от его страха.
— Ну, что же! Тогда поднос останется там, где стоит. — И все же женщина подвинула поднос поближе к Абелю.
В эту минуту он протянул к подносу свою закованную руку, как бы намереваясь взять еду, и тут внезапно выкинул вперед другую руку и, размахнувшись, обрушил прут на женщину. Она упала как подкошенная. Наступила тишина. Абель почувствовал, что силы покидают его, как будто железный прут ударил его самого. В чувства его привел испуганный голос Дика:
— Па, она... она... у-умерла?
Боже милостивый! Действительно, она казалась мертвой. Но прут задел только ее предплечье. Скорее всего, женщина ударилась головой, когда упала.
— П-подойди к ней и п-поищи к-ключ в ее карманах, — заикаясь, проговорил Абель.
Дик остолбенел, и тогда Абель пронзительно закричал на него:
— Ну, давай, делай, что я говорю!
Когда Дик приблизился к ней, он был абсолютно уверен, что женщина вот-вот вскочит с земли и схватит его за горло. Он сначала трижды осторожно прикоснулся к ее пальто и только потом смог залезть в карман. Мальчик быстро отдернул руку, будто его укусили.
— Там ничего нет, па, — сказал он, обернувшись к отцу.
— Поищи в другом кармане, — велел Абель.
— Она... она лежит на том боку.
— Так переверни ее!.. — закричал отец. — Выпрями ей ноги, и... она окажется на спине.
Ребенок испуганно выпрямил сначала одну ногу в тяжелом ботинке, потом — другую, и когда тело переворачивалось на спину, ему показалось: оно зашевелилось.
— Ой, па! Па! — отпрыгнув, взвизгнул мальчик.
— Сынок, слушай меня. — Теперь Абель говорил тихо, но четко и уверенно. Его голос звучал как приказ. — Если ты не найдешь ключ к этим кандалам, она действительно может умереть, и мы вместе с нею. Понимаешь?