Вероятно, братство пригласило его в свои ряды по этой причине: бросить на ринг и посмотреть, чего он стоит. Если он потерпит неудачу, они выбросят его, как рыбную кость.
Местом встречи был заброшенный склад на другом берегу реки Солт. Рядом со старой пекарней, которая не работала несколько десятилетий, но каким-то образом запах дрожжей и закваски всё ещё ощущался в воздухе помещения. Свет исходил только от несколько старых походных фонарей. Единственный звук, который можно было услышать, — это крики кровожадных людей, сделавших ставку на того, кто победит.
Подстрекаемый криками своих сторонников, мой противник быстро обрёл самоуверенность. Устроил шоу ложных выпадов и парирования, которое начинало меня раздражать. Выглядел, как грёбаный танцор. Я не был танцором. Речь шла о том, чтобы избить человека перед тобой. В этом не было никаких долбаных танцев.
Улыбка парня со сломанными зубами была нацелена на меня, но можно было сказать, он не был особо сосредоточен. Я чувствовал, как в моих венах горит огонь, пульсирующий импульс, которым закончится его вечер. Мне не нужно было оглядываться, чтобы знать, — Крид и Чейз стояли позади. Мои братья всегда были там.
Я продолжал двигаться по кругу, все медленнее и медленнее. Парень из братства принял это за страх и начал молоть всякую чушь.
— С тебя хватит?— Усмехнулся он. У него было одно из тех, естественно перекошенных лиц, которые придавали ему побитый вид. Я молчал.
— Эй, ребята, — крикнул он, — мне кажется, что этого маленького пуделя нужно вывести на прогулку. Что скажете?
Он отвел взгляд, но лишь на мгновение. А когда посмотрел снова, чтобы сфокусироваться, паника пронзила его остекленевшие глаза. Я приблизился, ударил его в челюсть, и он споткнулся, выплевывая кровавую слюну. Когда он выпрямился, я понял, что он восстановил концентрацию. Ещё я увидел ненависть в его прищуренных глазах. Я стоял между ним и той наградой, которую ему обещали эти говнюки из братства.
Гейб Эрнандес наблюдал за нами со стороны, держась рукой за подбородок, с мягким рассеянным выражением лица, словно смотрел скучный ситком. Он был крупным игроком, парнем, с которым приходилось иметь дело, когда ставки доходили до четырёхзначных цифр и выше. Конечно, в мире подпольных боёв это была мелочь. Крид рассказывал, что в трущобах Феникса ставят даже сотни тысяч долларов за бой. Но чем больше было поставлено денег, тем беспощаднее была борьба. Такие ходили слухи.
Парень из братства тоже оказался кикером. Он подбросил левую ногу в воздух, но мне удалось увернуться, быстро отступив, однако недостаточно, чтобы избежать удара в плечо. Я развернулся и ударил его кулаком в солнечное сплетение. Парень попятился, на его лице отразилась болезненная смесь страха и боли. Но со всеми этими воплями позади него, он стиснул челюсти и собрался с силами, готовый броситься обратно в бой.
Но этого было недостаточно. Я с лёгкостью уклонился от его атаки и сломал ему правую скулу. Мои руки опухли. Я посмотрел на своих братьев. Они рассудительно кивнули в унисон, и я услышал их так же ясно, как если бы они говорили рядом в каждое ухо.
Заканчивай, Кордеро.
Я отступил и дал чистый встречный перекрёстный, чтобы навсегда отправить парня на землю. Его глаза закатились, и он упал на колени. Громкоголосый маленький придурок, который вёл сегодня бой, сосчитал до десяти.
Парень не поднялся, а мы с братьями стали на три тысячи богаче. Мы сможем платить арендную плату, и не только, в течение следующих нескольких месяцев. Я протянул руку своему противнику, но он её не принял. С трудом поднялся на ноги, и кто-то бросил ему измятую рубашку, в которую был одет. Склонив голову и полный стыда, он вернулся к своим товарищам, внезапно ставшим менее дружелюбным. Мне было немного жаль его.
Деньги перешли из рук в руки, и заведение стало пустеть. Я оказался лицом к лицу с Гейбом Эрнандесом, который холодно улыбнулся мне.
— Вы, трое Джентри, должны подумать о том, чтобы перейти к чему-то более серьёзному, — сказал он.
— Нет. Мы любим, чтобы наши кости были целы, понимаешь? — ответил Крид.
Гейб кивнул так, словно ему и правда не всё равно.
— Что ж, я могу это оценить. Но если кто-нибудь из вас троих передумает, вы знаете, где меня найти.
— Эй, — кашлянул я, — знаешь, мне жаль, если сегодня ты потерял немного денег.
Гейб улыбнулся.
— Я не потерял. Ставил на тебя. Спокойной ночи, джентльмены.
Когда оказался вне пределов слышимости, Крид сплюнул на пол.
— Чёртова змея, — выругался он, глядя вслед Гейбу.
— Возможно, — согласился Чейз. — Но он, наверное, не поедет в старом «Шевроле» без бампера.
Крид нахмурился.
— Думаешь, несколько свежих колес стоит того, чтобы сломать тебе шею?
Чейз махнул рукой.
— Чёрт возьми, нет. У меня такая красивая шея.
Крид кивнул мне.
— А ты как думаешь?
Я пожал плечами.
— Мне тоже нравится всё моё дерьмо там, где оно есть, но, чёрт возьми, было бы неплохо хоть раз не соскребать со дна. Это были бы чертовски большие деньги.
Крид отвернулся, а Чейз ухмыльнулся мне. Мы были тремя частями одной головоломки, но никто никогда не перепутал бы одного из нас с другим. Криденс всегда был самым большим, серьёзным мужчиной, склонным к эпизодам чрезмерной авторитарности, с которым лучше даже не спорить. Я видел процессию из девушек, готовых попытаться проникнуть сквозь окутавший его грубый туман, но ни одной не удалось даже поцарапать его. Думаю, из нас троих он больше всех пострадал от страха и ужаса, которые мы пережили в детстве, но он бы разозлился до смерти, если бы я сказал ему вслух.
Чейзин всегда играл роль глупого плейбоя, но он был намного умнее, чем показывал.
Когда мы жили в Эмблеме, он всегда с честью выдерживал любые испытания, которые стояли перед ним. Учителя пытались протолкнуть его в продвинутые классы, но он упирался и делал из себя посмешище, пока те со вздохом не отсылали его обратно к нам.
Что до меня, я был где-то на полпути между ними. Как только мы стали достаточно взрослыми, чтобы покинуть Эмблем без преследования законом, мы не сомневались, что должны сделать это вместе. Мы всегда были вместе.
События ночи продолжали беспорядочно прокручиваться в моей голове, пока я лежал на крыше. И когда, не мигая, смотрел на Трёх Королей, звезд Пояса Ориона, эти далёкие огненные шары сливались в моём поле зрения, пока не превратились в одну сплошную линию. Если бы я был единственным, кто родился и выжил в тот день, когда Бентон Джентри напал на свою беременную жену, сомневаюсь, что смог бы прожить так долго.
Звёзды сдвинулись на дюйм по чёрному небу, и беспокойная ярость, которая до сих пор угрожала поглотить меня, утихла.
ГЛАВА 3
Сэйлор
Выезжая на I-10 — жизненно важную артерию, разделяющую континент надвое — я точно знала, куда направляюсь. Я достала из сумочки телефон и набрала номер двоюродного брата.
— Брейден, — выдохнула, ненавидя себя за сдавленный от отчаяния голос. — Я сделала это, я оставила его. Он... Твою мать, нехорошо получилось. Сейчас около десяти. Чёрт, мне действительно нужно с тобой поговорить. Учёба закончилась. Между мной и Дэвином всё кончено. Калифорния на вкус как дерьмо. Оставаться здесь я больше не могу. И, Брей, я скорее выпью кислоту, чем столкнусь со знакомыми лицами в Эмблем. Так что я направляюсь в твою сторону. Перезвони мне. Пожалуйста, Брейден, перезвони.
С губ сорвалось проклятие, когда бросила телефон. Брейден был печально известен тем, что не отвечал на звонки и даже не следил за мобильным. Я понятия не имела, получит ли он это сообщение.
Южная Калифорния промчалась мимо, и я горько с ней попрощалась. Насколько мне было известно, через два дня отец собирался поехать на мой выпускной. Кто-то должен сообщить ему, что в этом нет необходимости, если только он не хочет сидеть и смотреть, как по сцене идут чужие дети. Церемония не имела значения. Лишний повод сделать классные снимки в красивой одежде. Это была кульминация долгого пути, который для многих закончился горами непосильных долгов и разбитых надежд. Я продолжала твердить себе это. Отец, конечно, был бы счастлив избавиться от обязательства. Вместо этого на выходные он мог бы остаться в Эмблем, устроившись в дряблых объятиях какой-нибудь пышногрудой милашки, попавшей в блестящие колёса его Доджа. Что же касается матери, то она всё равно была в муках поиска новой любовной замены. Она вздохнула со счастливым облегчением, когда я сказала:
— Нет, мама, не приезжай. Тебе не обязательно там быть.
Я представила, как она отвечает, а с губы свисает неизменная сигарета.
— Я так горжусь тобой, Сэй. Я отправлю тебе ваучер на покупки в Таргет.
— О боже, Таргет. Обожаю Таргет, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал совсем не стервозно. — У них, несомненно, лучший выбор туалетной бумаги.
Если в вашем сердце есть хоть клочок инициативы — Эмблем, в штате Аризона, не то место, где вы захотите быть. Сколько я себя помню, жгучее желание покинуть недра родного пустынного города граничило у меня с фанатизмом. Из всех моих сверстников треть в итоге работала в большой тюрьме недалеко от города, вероятно, чтобы вести формальную и несчастливую жизнь, как и мои родители. Другая треть, согласно статистике, была втянута в наркотики и тому подобное, возможно, чтобы в свою очередь оказаться в тюрьме, под пристальным вниманием старых одноклассников. И последняя треть пошла в университет, а затем отправилась в, надеюсь, более светлое будущее. Но даже при этом, многие из них остались в том же штате. Брейден был зачислен в Университет штата Аризона. Всю свою жизнь я провела в разрушающейся цитадели, построенной за тюрьмой, в семидесяти милях к югу от Феникса. И хотела уехать. Выбраться подальше.
Годы усердной и скучной работы сделали меня лучшей в классе, а когда я получила стипендию, которая позволила мне поступить в Оксидентал-колледж, я, наконец, смогла осуществить свою мечту. В день отъезда я даже не повернулась, чтобы попрощаться с Эмблем.
Калифорнийский пейзаж был лучше, чем в центральной Аризоне. Я мгновенно почувствовала себя освобождённой от гнетущей жары, от ликования знакомых лиц, которые населяли мой мир со дня рождения. Мне не нравилось, когда напоминали, откуда я родом. Все мои сокурсники, похоже, жили обыденной жизнью со своими трехсотдолларовыми туфлями за пару. Я же проводила лето, погружаясь в учёбу, и ездила на машине на пляж всякий раз, когда могла наскрести десять долларов на бензин.
Что касается родителей, они быстро адаптировались к новой жизни без дочери. Мать начала встречаться с б о льшим количеством мужчин, чем в двадцать. Несколько раз в год я навещала родителей в Эмблем. Иногда мы разговаривали по телефону. Этого было более чем достаточно.
Единственной болезненной точкой был Брейден. Я скучала по нему. Скучала очень сильно. Мили, разделившие в последние годы наши жизни, в конце концов сказались на близости, которая всегда между нами существовала. Теперь у него появилась девушка; их отношения казались серьёзными. А ещё через год в университете он получит диплом инженера-механика. Я продолжала считать Брейдона своим лучшим другом.
Ещё одним горьким сюрпризом стало открытие, что парни из Калифорнии ничем не отличаются от парней из Аризоны. Свидания были обычным разочаровывающим занятием вперемешку со случайными оргазмами. Когда в весеннем семестре на третьем курсе я встретила Дэвина, он показался мне слишком хорошим, чтобы быть настоящим. Да, он был слишком хорош, чтобы быть правдой.
Где-то в округе Риверсайд я подумала о том, чтобы остановиться и сделать ещё одну попытку связаться с Брейдоном, возможно, отправив ему сообщение через Facebook. В конце концов, это казалось не таким уж правильным — вваливаться в его дом, даже не предупредив, словно пакет, полный бедствий, и без каких-либо планов. Там, в Темпе, Брей жил своей жизнью.
У него была, как её там... Милли. Я видела её фотографии в Facebook: симпатичная азиатка с длинными чёрными волосами и ослепительной улыбкой. Она часто носила белые платья и специализировалась в одной из тех высоких концептуальных дисциплин, таких как антропологическая социальная экономика или что-то в этом роде.
Пересекая границу Калифорнии и возвращаясь в родной штат, я крепче сжала руль. Почти полночь, и я должна была чувствовать себя измученной, но не ощущала ничего подобного. Я чувствовала себя так, словно провела годы в мрачном забытьи кошмара и наконец проснулась.
Сосредоточила взгляд на стене тьмы передо мной. Клянусь, самым пустынным участком дороги в Соединенных Штатах, должно быть, является шоссе I-10, которое ведёт к западной окраине Феникса от границы с Калифорнией. Хотя я знаю, что это неправда. В северных штатах есть целые регионы, которые совершенно безлюдны. Но в этот момент, совершенно отчаявшись, и молча молясь звёздам о том, чего раньше думала, даже не существовало, мне казалось, что на земле нет более пустынного места, чем это. Примерно в пятидесяти милях от Квартцзита мне отчаянно захотелось пописать. Я миновала две заброшенные остановки для отдыха, по какой-то причине заколоченные досками, и проклинала местных бюрократов, которым явно было наплевать на полные мочевые пузыри тех, кто случайно проезжал мимо в ночное время.
Наконец крошечные огоньки западной долины стали настолько близки, что мне казалось — я могу прикоснуться к ним. Я въехала на заправку, которая стояла рядом с АЭС. Выбравшись из машины, я так отчаянно бросилась на поиски туалета, что парень за стеклом кассы посмотрел на меня в недоумении. Сначала я подумала, что это из-за опухшего лица, но когда села на унитаз, то заметила — из выреза футболки торчит левый сосок.
— Тяжёлый случай, — проворчала я, запихивая его обратно на место, и подумала, что иногда было бы полезно носить бюстгальтер.
Освободив мочевой пузырь, я внимательно осмотрела своё отражение в зеркале, сузив глаза, ослепленная безжалостным светом в туалетной комнате. Наверное, тот, кто установил эти лампочки, хотел вызвать массовую слепоту или вывести на чистую воду какого-нибудь вампира.
Итак, моя челюсть распухла, и да, завтра появится синяк. Я заправила волосы за уши и наполнила раковину холодной водой. Когда наклонилась и умыла лицо, вспомнила омерзительное ощущение насилия со стороны Дэвина. Мне было интересно, считается ли это изнасилованием, если парень не смог кончить, потому что кто-то разбил ему о голову стол. Вытирая лицо бумажным полотенцем, я решила, что так оно и есть.
— Ублюдок, — пробормотала я, напугав пожилую латиноамериканку, которая как раз входила в дверь. Она нервно улыбнулась, и мне пришло в голову, что с моим изуродованным лицом, разномастной одеждой и растрёпанными волосами меня можно принять за проститутку. Или одну из тех амфитаминовых наркоманок, которых вы видите на плакатах-предупреждениях о вреде наркотиков на станциях общественного транспорта.
Я порылась в сумочке и нашла расчёску. Разбирая спутанные волосы, я старалась не прислушиваться к звенящему звуку писающей незнакомки.
Когда вышла из кабинки, женщина избегала смотреть на меня. Она вымыла руки и бросилась прочь, оставив пятидолларовую купюру перед разбитым зеркалом. Я чуть не погналась за ней, чтобы вернуть их. Я хотела сказать ей, что на самом деле не так безнадежна, как выгляжу: только что окончила колледж, у меня хорошее тело, и я пишу роман. Это должно было что-то значить. Оказывать благотворительность кому-то моего уровня было бесполезным жестом. Да, я почти сказала ей.
Потом передумала и на эту пятёрку купила вишневое мороженое и пакетик «Доритос». Хорошая еда.
Пока заправляла машину, я снова позвонила Брейдену.
— Святой Христос, Брейден, — сказала я автоответчику, раздраженная тем фактом, что брат был единственным 22-летним парнем в мире, который не оставался на связи всё время. — По сравнению с последним оставленным сообщением я чувствую себя увереннее. В любом случае я ещё на пути к тебе, с вещами, которые успела загрузить в машину. Сейчас полночь, и я вижу огни атомной электростанции. Знаешь, что это значит? Это значит, что я буду в Темпе чуть больше, чем через час. Господи, мне нужен душ. Надеюсь, ты не уехал из города или что-то в этом роде, потому что у меня здесь нет других друзей, и, если тебя не будет рядом, мне придется найти место на парковке Уолмарта чтобы уютно устроиться до утра. Люблю тебя, парень.
Территория Феникса с пригородом огромна. Возможно, не такая огромная, как у Лос-Анджелеса, но всё же. Чтобы перебраться с одной стороны на другую, ехать придется долго. Мне потребовалось много времени, чтобы покинуть западную долину. В конце концов я увидела высокие строения, возвышающиеся над центром Феникса, а затем, наконец, окраины Ист-Сайда.
Я уже ввела в навигатор адрес Брейдена и, проезжая контур стадиона Sun Devil Stadium, поняла, что почти добралась. Для ребят из Эмблем Университет штата Аризона был похож на Статую Свободы. Район вокруг кампуса всегда был и, вероятно, всегда будет замысловатой путаницей квартир и ресторанов быстрого питания. Когда я въезжала в него, комплекс Пальм-Дезерт казался почти таким же экзотическим и ярким, как Марди-Гра в Новом Орлеане. Люди на пике опьянения свисали с балконов и бродили по улицам. Я высунула голову из окна и задала вопрос четырём блондинкам, стоявшим на тротуаре.
— Эй, кто-нибудь из вас знает, где находится квартира 2163?
— БВА-ХА-ХА-ХА-ХА! — ответили они, а потом одна из них наклонилась и её вырвало в куст олеандра.
— Спасибо, — сказала я, приветствуя их легкой улыбкой и махнув рукой. — Большое спасибо!
Можно понадеяться, что в жилом комплексе размером примерно с город Буффало где-то вывешена карта. Но если она и существовала, то найти я не могла. А также не получалось прочитать ни одного номера здания, пока катилась мимо и щурилась. В итоге я сдалась и припарковала машину в случайном месте. В общем, для продолжения поиска это место подходило как и любое другое. Хоть и понимала, что это бесполезно, я попыталась перезвонить Брейдену. Разумеется, он не ответил. Конечно.
В мою сторону направлялись два здоровенных пьяных головореза. Я не хотела рисковать подвергнуться очередному нападению, едва пережив эпизод с Дэвином. Пошарив на заднем сиденье, я нашла тёмную толстовку с капюшоном и натянула. Несмотря на то что на улице было не менее тридцати градусов, я хотела произвести впечатление плохого парня, который в темноте занимается своими делами. Это может удержать на расстоянии хулиганов. Спрятав под капюшоном волосы и сгорбив плечи, я начала пробираться через лабиринт улиц и зданий.
Проведя пять минут в бесцельном блуждании, я поняла, никто не сможет найти кого-либо в этом лабиринте из загорелых наркош и оштукатуренных стен. С унылым вздохом я прислонилась к ближайшей стене. И когда подняла голову, то увидела перед собой номер 2163.
Момент триумфа длился недолго. Я стучала в дверь минут десять, но не получила никакого ответа. Безутешно уткнувшись головой в дверь, я ощущала, как из меня утекают все немногочисленные остатки энергии.
— Не плачь, Сэйлор, — успокаивала я себя. Я ненавидела плакать. — Не делай этого.
Проведя долгие минуты, глядя в космос, и чувствуя, как от меня постепенно ускользает смысл вселенной, я решила всё равно попытаться попасть внутрь. Я заглянула в тускло освещенное окно гостиной и увидела несколько фотографий Брейдена и Милли, висящих на стене. Это определенно была их квартира. Я дёрнула за оконную раму. Брейден был забывчив. Он мог оставить её незапертой. Я пыталась снова, сильнее.
Конечно, я ожидала, что окно будет закрыто. Чего я не ожидала, так это того, что меня внезапно свалит на землю гора. Всё это слишком напоминало нападение Дэвина. Приземлившись на острый гравий, я издала яростный вопль и изо всех сил вслепую ударила ногой.
— Чёрт, — недоверчиво выругалась гора, — ты девушка.
Я почувствовала, как меня поднимают двумя сильными руками, потом увидела всё тело. И Боже, какое было тело. Поперек мускулистой груди виднелась вытатуированная надпись на латыни. Плечи тоже покрывал слой чернил, который спускался на сильные руки.
— Ты в порядке? — спросил он. Я молча кивнула, не в силах оторвать глаз от этого взрыва мужественности, который даже в моей безрадостной обстановке не мог не околдовать. Потом я недоверчиво моргнула, увидев, что у тела есть и лицо. Лицо, которое я знала.
— Из огня да в полымя, — пробормотала я, качая в изумлении головой. Я скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза. — Корд Джентри. Какого чёрта ты здесь делаешь?
ГЛАВА 4
Корд
Я услышал внизу шум и обрадовался от мысли, что Брейден вернулся домой. Когда я тусовался с Брейденом и его девушкой Милли, то ощущал себя более цельным. Просто иногда я начинал чувствовать себя немного оторванным от мира, за исключением моих братьев.
Спустившись на балкон второго этажа, я легко спрыгнул на землю; мне удалось это сделать без единого звука. Но когда выпрямился, то увидел только тёмную фигуру в капюшоне, пытающуюся открыть замок на окне в квартиру Брейдена. Судя по виду — тощий старшеклассник, и он просто напрашивался на урок хороших манер.
Я не знал, вооружён ли он чем-то более смертоносным, чем собственная глупость. Поэтому решил сбить его с ног, и с остальным разобраться по ходу. Он слишком долго возился, что означало — пацан не знал, чёрт возьми, что делает. Справиться с ним раз плюнуть. Но я собирался не причинять боль, а напугать до смерти и отправить домой, чтобы парень подумал о том, как стать лучше. На этом всё. И если от страха придурок намочит штаны, тем лучше.
Он был в полулёгком весе и упал почти без толчка. Хорошо, что я не стал обращаться с ним более сурово, потому как раздавшийся вопль боли и удивления выбил из меня дух.
— Бля, ты девушка, — сказал я, качая головой. Итак, у вероятного нарушителя имелась вагина. Но это не означало, что ей всё сойдёт с рук.
В любом случае я не мог навредить женщине, даже по этой причине. Если поступлю так, то стану таким же ублюдком, как и мой отец.
— Ты в порядке? — спросил, помогая подняться.
С девушки упал капюшон, и по плечам рассыпался каскад волнистых каштановых волос. Она что-то возмущённо пробормотала, потом бросила на меня тяжёлый взгляд, и я похолодел. Думаю, она была потрясена ещё больше, хотя ей удалось собраться с мыслями и заговорить первой.
— Из огня да в полымя, — проворчала и с ненавистью посмотрела на меня. — Корд Джентри, какого чёрта ты здесь делаешь?
Я сглотнул.
— Привет, Сэйлор. Я тоже рад тебя видеть. Сколько прошло? Года четыре?
— Недостаточно долго. И, ради бога, я не сказала, что рада тебя видеть. Я спросила, какого чёрта ты шныряешь по Темпе, как Джек Потрошитель?
Я стоял и смотрел на неё. Сэйлор МакКенн была одной из немногих, в присутствии кого я на самом деле чувствовал себя плохо. Иногда хотелось спросить Брея, что она делает, но мне никогда не хватало смелости. Где бы Сэй ни была, уверен, она ненавидела меня до чёртиков.
— Ловил вора, — пробормотал я, — ты выглядела чертовски подозрительно.
Сэйлор зашипела и мотнула головой, словно надеясь, что я волшебным образом растворюсь в воздухе. Она сняла толстовку, а я поймал себя на том, что следую взглядом за мягкими изгибами её тела. На ней была обтягивающая футболка и никакого лифчика. По тому, как она скрестила руки на груди и уныло зашаркала ногами, я понял, она старается сдержаться и не заплакать.
— Эй, — я потянулся к ней, но тут же отступил. Даже в темноте я достаточно хорошо разглядел ледяной взгляд. — Так что…ты здесь, чтобы навестить Брейдена?
— Что, чёрт возьми, ты знаешь о моём брате?
— Я знаю, что его нет дома.
— Ух ты, да ты настоящий Шерлок Холмс!
— Просто, бл*дь, успокойся, ладно? Я не знаю, где он, но ты можешь на некоторое время остановиться у меня, если не знаешь, куда ещё пойти.
Сэй недоверчиво уставилась на меня.
— К тебе? — повторила она. — Спасибо, Корд, но я думаю, что лучше коснусь горячих углей.
Над нашими головами висела галогенная лампа, и её безжалостный желтоватый свет заливал лицо Сэйлор. Я посмотрел на неё более внимательно.
— Господи, это же не я сделал, правда?
Сэйлор пожала плечами.
— Нет. Его зовут Дэвин. Он засранец.
— Очевидный. — Я закипел от гнева на этого мудака по имени Дэвин.
Сэйлор вздохнула и с грустью опустила взгляд.
— Ты тоже засранец, — наконец сказала она.
Я усмехнулся.
— А я и не говорил, что нет. Но ты всё равно можешь несколько часов побыть со мной и ребятами, если не хочешь остаться здесь и бродить во тьме. Знаешь, следующий встречный может оказаться не таким милым, как я.
— Ребятами, — нахмурилась она. — Какие ребята?
— Крид и Чейз. Возможно, ты их помнишь.
— Вы, братья Джентри, просто незабываемы, — отрезала сухо.
Мне не понравилось, как это прозвучало. В шестнадцать лет я был большим придурком, и у Сэйлор имелись все основания презирать меня. Только и теперь она общалась со мной так, словно я заслужил сидеть в канализации. Приличные люди в Эмблем всегда испытывали отвращение к белым отбросам, братьям Джентри. Мы были жестокими, бестолковыми, безнадёжными. Ходили даже слухи, что мы жертвы инцеста.
— Ладно, думаю, тебе не нужна никакая помощь, Сэйлор, ты прекрасно разбираешься в людях. — Я поступал грубо, проводя пальцем по её распухшей челюсти, и девушка съёжилась. — Видно сразу, ты можешь распознать хорошего человека при встрече.
С моей стороны этот удар был ниже пояса. Лицо у Сэйлор осунулось, и она прислонилась к стене здания.
— Отвали, — повторила, вызывая у меня угрызения совести. Очевидно, сегодня она уже прошла через ад. Не нужно было усугублять ситуацию.
— Послушай, я сделал тебе приглашение от одного изгоя Эмблем другому. Ты можешь оставаться здесь одна и лелеять свою старую горечь, если хочешь.
Сэйлор не ответила. Она даже не взглянула на меня. Я покачал головой и пошёл прочь, потому что больше не чувствовал себя в настроении иметь дело с рассерженной цыпочкой и её страхом.
— Корд, — позвала она.
Я обернулся. Сэй выглядела потерянной. Она выглядела так же, как в шестнадцать лет, когда обнаружила, что парень, который только что сорвал её вишенку, оказался ещё большим говнюком, чем она себе представляла.
— Брей никогда не говорил мне, что ты здесь.
Я саркастически приподнял бровь.
— Интересно, почему?
Она слабо улыбнулась.
— Он не знал, что приеду, и я никак не могу с ним связаться. — Сэйлор посмотрела вниз и скорчила гримасу. — Боже, чего бы я только ни отдала за душ.
Я стоял и ждал.
— Сэй, предложение в силе.
Сэйлор устало кивнула и закашлялась.
— Ладно. Слушай, мне только нужно захватить сумку. Оставила её в машине.
Я пошёл за ней.
— Хорошо, я пойду с тобой. Никогда не знаешь, кто или что прячется в темноте.
Сэй иронично покосилась на меня.
— Да неужели.
Автомобиль Сэйлор был такой же потрёпанный Civic, как и в старшей школе, только теперь на нём стояли калифорнийские номера. Она залезла на заднее сиденье, достала сумочку и спортивную сумку. Я попытался взять сумку, но она отмахнулась.
— Справлюсь.
Я закатил глаза.
— Конечно, справишься.
Пока мы шли в трёхкомнатную квартиру, которую я делил с братьями, между нами воцарилось болезненно неловкое молчание. А когда придержал входную дверь, Сэйлор нерешительно остановилась в дверном проёме и с сомнением на меня посмотрела. Я старался не пялиться на её опухшее разбитое лицо. Не имело значения, кто она. Такое дерьмо сразу выворачивало меня наизнанку.
Я указал на первую дверь слева.
— Ванная прямо там. Сегодня я всё почистил, так что не должно выглядеть ужасно. Можешь пользоваться всем, что тебе нужно.
Сэйлор молча кивнула, втащила сумку в комнату и закрыла за собой дверь.
Крид увлечённо играл в Xbox, одну из тех милитаристских игр, где все друг в друга стреляют и бегают в унылой постапокалиптической обстановке. Чейз растянулся на диване, где к нему прижималась фигуристая блондинка.
— Давай, — промурлыкала она, когда Чейз, улыбаясь, положил руки ей на грудь.
Брат заметил меня, но не убрал руки с сисек цыпочки, которая выглядела жаждущей двигаться дальше.
— Мне показалось, или ты кого-то привёл домой? — спросил он.
Я взял яблоко из миски на кухонном столе и уселся на подлокотник дивана.
— Вроде того, — пожал плечами в ответ.
Крид оторвал взгляд от игры и огляделся.
— Куда ты её дел?
Словно по сигналу ожил душ.
— Вот дерьмо, — сказал Чейз, с большим энтузиазмом разминая девичью грудь. — Ты ведь не привёл домой ещё одного бездомного чувака?
Я откусил от яблока и наблюдал, как спутница брата оседлала его пах и стала потираться промежностью, как будто в комнате больше никого не было. Чейз сунул руку ей под топ, и она застонала.
— С тем парнем всё было в порядке, — сказал я, рассматривая лицо девушки. У неё были тонкие губы, а кожу покрывал вагон косметики. — Он был музыкантом. Ему просто нужно было место, чтобы несколько часов отдохнуть.
Крид не согласился.
— Он помочился в душе. И после себя оставил вонь, по крайней мере, на неделю.
Брат бросил игровой контроллер в сторону и зашагал по коридору. Могу сказать, что он планировал попасть в ванную, чтобы выгнать гостя.
— Эй, — я схватил его за рубашку. — Не надо, окей? Это не то, что ты думаешь. Там девушка.