— Ага. — Я сглотнула и поморщилась. — Господи, Милли, ты бы его видела. Корд был как одержимый. Он набросился на Дэвина с животной яростью. На мгновение я подумала, что он убьёт его.
Милли скрестила руки на коленях.
— Но он этого не сделал.
— Нет. Я пыталась удержать Корда. Чтобы остановить, кричала, пока он продолжал избивать Дэвина, но, казалось, Корд даже не слышал меня. И вдруг он меня послушал. Он посмотрел на меня так, будто удивился, увидев рядом. Чёрт, у тебя есть носовой платок?
Милли протянула мне упаковку бумажных носовых платков из своей сумочки и посмотрела на меня, ожидая, что я продолжу рассказ.
— И что случилось потом, Сэйлор?
Я высморкалась и вспомнила, как в тот момент звучал голос Корда. Он был глубоким, почти гортанным. И он на самом деле имел в виду то, что говорил. Эти слова было трудно повторить.
— А потом он сказал Дэвину, что убьёт его, если тот обратиться в полицию или ещё раз ко мне приблизится.
— Как ты думаешь, что теперь будет делать этот Дэвин?
Я думала об этом по дороге домой, глядя в окно и молча наблюдая, как один штат переходит в другой. — Я не знаю. Сомневаюсь, что он что-нибудь предпримет. Дэвин такой. В душе он трус, и не станет ничем рисковать, даже ради мести. Корд правильно его раскусил.
Милли нахмурилась.
— А где Корд сейчас? У меня такое чувство, что между вами произошла небольшая ссора.
Я положила подушку на колени, чувствуя себя отчаянно несчастной.
— Так оно и было. Я не знаю, что-то внутри меня щёлкнуло, когда увидела его таким озверевшим. Потом он сказал мне, что зарабатывает на жизнь участием в подпольных боях.
Милли рассеянно кивнула.
— Да, Брейден что-то упоминал.
Это немного сбило с толку.
— Брей знает? Было бы здорово, если бы он и меня приобщил к этим знаниям.
Она пожала плечами.
— Может, он думал, что ты знаешь. Или, возможно, Брей решил, что это не должно иметь большого значения.
— Чёрт возьми, Милли, как это может не иметь значения? Ты хоть представляешь, каково было расти с этими парнями? Видеть, как они яростно избивают всех, кто попадается им на пути? Все прекрасно знают, каковы Джентри.
— Я не знаю, — просто ответила она. — А какие они?
Я прерывисто выдохнула.
— Горячие как ад и чертовски пугающие.
— Сэйлор, ты боишься, что Корд причинит тебе боль, как Дэвин?
— Нет, — тут же ответила я. — Корд никогда бы так не поступил со мной, только не со мной.
— Но ты ему не доверяешь.
Я покачала головой.
— Не знаю, — сказала я печально, — наверное, нет. То есть, в конце концов, он всё ещё тот парень, который поимел меня на спор и выбивал дерьмо из любого, кто с ним не соглашался. Может, это не его вина. Возможно, никуда не деться от среды, где ты родился. А Корд родился Джентри.
Милли отвела взгляд. Она выглядела несчастной.
— Ты судишь себя слишком строго, Сэйлор. Но я вижу, что и остальной мир ты решила судить с такой же суровостью.
Её слова немного задели. Казалось, слёзы хотели вернуться в глаза.
— Понимаю, так утверждать довольно дерьмово с моей стороны, да? Это не моё дело — судить кого-то. Не то чтобы сама сделала так много вещей, которыми можно гордиться. Боже, как бы я хотела быть такой, как Брей, понимаешь? У него простой и справедливый взгляд на мир и на всех в нём. Словно эти толстые очки позволяют брату ясно видеть души людей.
Милли слабо улыбнулась мне.
— Брейдена не волнует, что думают другие. Он всегда прислушивается к своему сердцу, чтобы понять, что нужно делать.
Я прильнула к ней и попыталась улыбнуться в ответ.
— Рада, что это привело его к тебе. И я люблю тебя, потому что ты делаешь брата таким счастливым. Вы двое — архетип идеальной пары.
Милли, похоже, меня больше не слушала. Часто, когда человек борется с каким-то сложным и болезненным личным конфликтом, на лице проявляется потрясение. Сейчас такое выражение появилось на лице у Милли. Наконец она глубоко вздохнула и заговорила.
— Когда моя семья переехала в эту страну, родители называли меня Давидом.
Она наклонила голову и спокойно посмотрела на меня.
— Так меня называли, пока я не окончила среднюю школу.
Я моргнула.
— А потом ты стала Милли?
Она улыбнулась.
— Я всегда была Милли.
Я не понимала. А потом до меня дошло. Милли наблюдала за моим лицом и, увидев, что до меня начинает доходить, кивнула и начала объяснять. Она рассказала мне, каково это — быть запертым в теле, которое кажется тебе чуждым с момента первоначального осознания себя, каково это — оказаться с личностью, которая не имеет ничего общего с твоей душой.
— Но ещё хуже было то, что все в твоей жизни, все, кто должен был тебя любить, твердили: ты ошибаешься. Они утверждали, что знают тебя лучше, чем ты сам. Посмотри в зеркало, говорили они. Смотри, вот записано твоё имя. Ты ошибаешься. Ты запутался. Это пройдёт. Вот станешь мужчиной и увидишь.
— Ты общаешься с ними? — Спросила я. — С твоей семьёй?
Как отражение испытываемой боли у Милли искривился рот.
— Они больше не хотят со мной разговаривать. Моя семья очень традиционна. Родители считают, что Милли не существует, я нарушаю природу, и мальчик, которого родили, предал их.
Я взяла её за руку.
— Мне очень жаль.
Милли обняла меня.
— Почему ты сожалеешь? Я продолжаю надеяться, что когда-нибудь их мнение изменится. Мир становится всё более широким. И сегодня я счастлива, как никогда.
— Вы по-прежнему идеальная пара, — заметила я. — Ты и Брей.
— Брейден был первым мужчиной, который полностью оценил мою сложность и полюбил её. В первый раз, когда мы занимались любовью, он сказал, что ему всё равно, что я собой представляю, важно только то, кто я. Твой двоюродный брат — редкий человек. Но ты это уже знаешь.
— Я всегда это знала. Мне приятно слышать это и от кого-то другого. Его отец, мой дядя, был крепким орешком. Он много пил и всегда критиковал Брея за то, что он не очень хороший боец, не очень жёсткий, как будто мужчина должен быть таким. — Я покачала головой. — Засранец. Я тоже не очень лажу со своими, хотя это не идёт ни в какое сравнение с тем, через что пришлось пройти тебе. — Обдумывая откровение Милли, я замолчала. — Мы все в какой-то степени потерпели кораблекрушение, не так ли, Милли? Ты, я, Брейден.
— Корд, — добавила она. — И его братья тоже.
— Наверное, ты права, — медленно сказала я, думая о братьях Джентри прошлых лет и сегодняшних. — Помню, как-то раз у них были неприятности из-за того, что они вломились ночью в начальную школу. Они воровали еду из столовой, и долгое время я не понимала, — братья делают это потому, что голодны. Мой отец часто повторял, что эти мальчишки закончат жизнь не лучше, чем их отец, который то и дело попадал в тюрьму. — Я вздрогнула, вспоминая об отце Джентри. — Бентон Джентри был страшным сукиным сыном. Однажды в продуктовом магазине он загнал мою мать в угол и принялся лапать, пока она не отбилась от него замороженной отбивной и убежала, взяв меня за руку. Я до сих пор слышу его тяжёлое дыхание, когда он гнался за нами. Мама заставила меня поклясться не говорить отцу, потому что боялась — любая конфронтация между ним и Бентоном Джентри непременно закончится кровопролитием.
Я замолчала и уставилась на свои руки. Корд не был как его отец. Я была несправедлива к нему. И поняла, как сильно ранила, когда обращалась с ним так, словно он был нечто меньшее, чем человек.
Милли догадалась, о чём я думаю.
— Ты должна пойти к нему.
— Я не знаю, что конкретно чувствую. Или что испытывает он.
Милли приподняла бровь.
— Хорошо, но будет весело узнать, правда?
— Не знаю, может, ещё слишком рано. Наверное, мне стоит на какое-то время сосредоточиться на себе, почитать несколько пособий по саморазвитию, закончить роман и, может быть, купить безделицу на батарейках, просто чтобы какое-то время наслаждаться ею, потому что настоящие в реальности отсутствуют.
Милли рассмеялась.
— Ты этого хочешь?
— Нет, — сказала я с жестокой откровенностью. — Я хочу, чтобы Корд Джентри разобрал меня на части десятью разными способами.
— Ну, это звучит интереснее, чем первоначальный план.
— Конечно, — сказала я, уже потерявшись в туманных видениях сильных рук Корда, настойчиво исследующих каждую часть меня. Я была уверена, что он хотел этого. Хотя, возможно, он пересмотрел свои намерения после дневного фиаско.
«Я не могу победить с тобой».
Он сказал это, чувствуя себя проигравшим. Быть может, это и правда. А может быть, речь никогда не шла о победе. Может быть, это было просто блуждание в темноте, пока ты не нашёл кого-то, кто тебе подходит.
Милли снова обняла меня. Я обняла её в ответ и поблагодарила за то, что она стала для меня частью семьи — верная и добрая, только это имело значение.
Я пошла в ванную, где посмотрела на себя в зеркало. Моя кожа покраснела и покрылась пятнами, поэтому я набрала полную раковину холодной воды и ополоснула лицо. Отражение в зеркале терпеливо ждало, пока я осматривала его. У меня были зелёные глаза отца и каштановые волосы матери. Я не видела ни одного из них с тех пор, как вернулась в Аризону. Меня вдруг обеспокоило, что нас так мало связывало; родители не были теми, к кому я могла бы прибежать, попади в беду. Но у меня был Брейден. А теперь ещё и Милли.
Я начала понимать одну вещь: если в этом печальном мире есть хоть пара людей, за которых можно держаться, то можно считать себя счастливчиком.
Милли права. Я должна пойти к Корду. И так я сделаю. Мне следовало отправиться к нему несколькими часами раньше. Я понятия не имела, что из этого выйдет. Он мог отшить меня. Мог решить, что между нами слишком много истории, слишком много сложностей. Если он хотел потрахаться, то мог сделать это без проблем, которые ему доставляла я.
Я услышала, как Милли тихо разговаривает в гостиной, и представила, как она говорит с Брейденом. Они наслаждались спокойной непринуждённостью своих отношений. Между мной и Кордом ничего подобного не будет. Между нами возникало взрывное электричество, которое прямо-таки взывало к зову плоти.
Я стянула бретельки платья и сняла бюстгальтер, ощущая, как меня охватило эротическое возбуждение. Я уставилась на своё тело. Головокружительных форм у меня не было, и от среднего ушла недалеко. Соски затвердели на глазах, пока я смотрела на них и представляя, как смыкаются там губы Корда. Закрыв глаза и, цепляясь за край раковины, я задрожала. Когда он лишил меня девственности на полу отцовского гаража, то проявил долю совести, хотя потребовались годы, чтобы понять это.
«Уверена, что хочешь это сделать?»
Я была уверена. Хотя никогда не смогу простить ему последовавшее за этим унижение, я не могу отрицать, как быстро сама отказалась от разума в пользу чего-то более дикого и опасного. И, может быть, сейчас я делала то же самое.
Я медленно натянула бретельки на плечи и разгладила мягкий хлопок платья. Умыв лицо, я повторно нанесла макияж, который за день растворился. И вот я готова.
Милли стояла в углу гостиной, опираясь локтем на подлокотник дивана, и говорила по телефону, её лицо украшала лёгкая улыбка. Она кивнула мне.
— Брей хочет убедиться, что с тобой всё в порядке.
— Брей, — крикнула я через всю комнату, — это Сэй! И я в порядке!
Милли рассмеялась и прислушалась.
— Он ворчит, но говорит, что этого пока достаточно. — Она озорно улыбнулась мне. — Спокойной ночи, Сэйлор.
Я притворилась самой невинностью.
— Я скоро вернусь.
— Нет, — уверенно возразила Милли. — Ты вернёшься нескоро.
Сегодня был понедельник, один из тех будних вечеров, когда закатывалось мало вечеринок, и, за исключением резких взрывов смеха, жилой комплекс погрузился в тишину. Я шла медленно, пытаясь получить удовольствие от окружающей меня тишины и успокоить расшатанные переживаниями нервы. К моменту, когда я оказалась перед его дверью, моё сердце билось быстро, как барабан.
Но я обнаружила, что поддаваться тревоге не стоит. Постучав несколько минут и заглянув сквозь занавески, мне вспомнилась другая тёмная ночь; братьев Джентри дома не было. Возможно, они отправились на поиски женщин или выпивки, а может, и того и другого. А может, они были заняты опасными делами, которые считались их профессией. Внезапный мысленный образ Корда, яростно избиваемого злобным безликим противником, заставил меня вздрогнуть.
Стиснув зубы, я уселась прямо перед их дверью и скрестила ноги. Я отправила два сообщения на телефон Корда, но не удивилась, когда он не ответил. Не имело значения, где он находится; в какой-то момент ему придётся вернуться домой. И также не имело значения, что он делает, или даже, если он прикатит сюда с какой-нибудь случайной девчонкой под руку. Я собиралась сказать ему то, что должна была сказать.
В отдалении стоял старый складной стул, криво прислонённый к стене. Я раскрыла и села на него, вглядываясь в темноту пустынной парковки. Рано или поздно я должна была выложить на стол все свои карты.
Теперь мне оставалось только ждать.
ГЛАВА 12
Корд.
Из нас троих я был самым спокойным. Братом, который, когда требовалось, мог положиться на запас своей невозмутимой силы. Естественно, афишировать фактом, что ты самый стабильный из братьев Джентри не хотелось. Игривость Чейза была продуманной маской, и в половине случаев невозможно было даже понять, что творится у него в голове. А Крид — могучий Крид, — вечно находился в состоянии войны с армией личных демонов. Он соорудил вокруг себя толстую броню, которую не могла преодолеть никакая нежность.
Я ворвался в квартиру, кипя от ярости, продолжая переживать калифорнийское фиаско. Чейз стоял рядом с Кридом, растянувшимся на скамейке для поднятия тяжестей, установленной на заднем дворике. Моё присутствие они заметили не сразу. И я некоторое время ходил взад-вперёд, пытаясь взять себя в руки, но с треском провалился. На кухонном столе стояла банка, наполовину заполненная мелочью, я схватил её и швырнул в сторону книжных полок, где она разлетелась на тысячу осколков.
Первым в раздвижную стеклянную дверь вошёл Чейз. Он недоверчиво посмотрел на меня, пока я продолжал ходить взад и вперёд, как пантера в клетке.
— Какого хрена ты творишь?
Я начал бить кулаками по стене. И представлял себе чувство удовлетворения от нанесения повреждений после каждого хука.
— Грёбаный говнюк, — прорычал я, поднимая над головой один из дешёвых складных кухонных стульев. Я понимал только одно — он должен быть сломан.
— Корд!
Оба брата неподвижно стояли в дверях патио. Они посмотрели друг на друга, а затем снова на меня, пока я держал над головой шаткий предмет мебели.
— Не надо, — мягко сказал Чейз. — Жирная задница Крида уже сломала два из них. Если мне негде будет сидеть, куда я пристроюсь, чтобы наслаждаться марципановыми хлопьями?
Он улыбнулся, но сделал это не для того, чтобы посмеяться надо мной. Я видел в его глазах сильное беспокойство. Крид вытер пот со лба, наблюдая, как я опустил стул на пол и сел на него. Мне казалось, что под моей кожей бушует ураган.
— Для сегодняшнего боя считайте, что я в деле. Мне нужно выкинуть из головы кое-какое дерьмо.
Чейз обошёл меня и сел на другой стул.
— Похоже, ты уже работал сегодня, — сказал он, указывая на мои костяшки, которые вновь стали кровоточить.
— Совсем чуть-чуть, — невозмутимо ответил я.
Крид осушил целую бутылку воды и посмотрел на меня.
— Как прошло? Ты выиграл?
— А ты как думаешь?
Чейз скрестил руки на столе.
— Что случилось?
— Этот урод пытался напасть на Сэйлор, но я добрался до него быстрее. Я вздохнул и откинулся на спинку стула. — Зрелище получилось не очень приятное. Уверен, что в нескольких местах сломал его дорогое тело.
— Неплохо, — сказал Крид, пожав плечами, и открыл ещё одну бутылку воды.
— От этого будут последствия? — Чейз выглядел обеспокоенным.
— Нет, нет, — ответил я, хотя думал о Сэйлор и о том, с каким отвращением она посмотрела на меня после того, как я предложил трахнуть её на обочине дороги. — По крайней мере, не от него.
— А как насчёт Сэй? — спросил Чейз, поняв, что я имею в виду.
— Сэйлор верит в то же, во что верила всегда, а именно, что я закоренелый головорез. Возможно, она даже чертовски права.
— Она так сказала?
— Ей и не нужно было. Я для неё ничего не стою, хуже мусора.
Крид слегка усмехнулся.
— Ты же знаешь, что это неправда.
Я повернулся к нему.
— Ты хочешь дать мне совет по отношениям? Когда в последний раз ты использовал девушку не только для физических упражнений?
Он натянуто улыбнулся.
— А что есть между вами? Любовь?
Я усмехнулся.
— Я её почти не знаю.
Чейз протянул руку и немного подтолкнул меня.
— Конечно, ты её знаешь.
— Хватит этого дерьма. Я не хочу говорить ни о Сэйлор, ни о том калифорнийском лохе, ни о чём другом. Мне просто хочется разбить лицо бедному идиоту и, может быть, найти дырку, чтобы потом засадить туда свой член. Вас это устраивает?
— Конечно, дружище, — зевнул Крид. — Я пойду, ополоснусь.
До начала боя оставалось убить ещё несколько часов. Я провёл их, съев три миски хлопьев Чейза, а потом с небывалой яростью играл в апокалиптическую игру Крида. Остаток вечера братья ходили вокруг меня на цыпочках, но я оставался чертовски сосредоточенным на предстоящем бое. Если бы я слишком много думал обо всём остальном дерьме, мне пришлось бы ухватиться за надежду: в какой-то момент услышу тихий стук в дверь, а открыв её, обнаружу, что там стоит она.
Когда Крид сказал, что пора двигать, я посмотрел вниз и понял, — мои штаны в крови, и эта кровь не моя. «К чёрту всё», — подумал я. Если укуренный придурок, с которым мне предстояло столкнуться, увидит эти пятна, тем лучше. Возможно, немного испугается. Я намотал бинты на руки, всего несколько, потому что наложение большего количества было бы поводом для насмешек, да больше мне всё равно не требовалось. И вышел на задний двор, где поднял несколько гирь, чтобы восстановить кровообращение.
Чейз тоже был там и уже пил. Он, казалось, был в нехарактерно мрачном настроении, когда я ворчал, выполняя подход упражнений.
— Закопай её в канаве, Кордеро, — сказал он.
Это было между нами, братьями. Впервые так сказал Крид много лет назад, когда нам приходилось каждый день бороться за выживание. Он всегда боялся, что не сможет контролировать своё безумие. Смысл был прост. Возьми всё дерьмо, которое угрожает захлестнуть тебя, и закопай его глубоко, где оно больше не сможет до тебя достать. Это может означать, что сначала нужно наброситься, чтобы немного снять напряжение. Но затем похоронить, больше не думая об этом.
Мой брат смотрел на меня.
— Я бы не отказался от драки сегодня вечером, — сказал он.
Я решительно покачал головой.
— Позволь сделать это мне. Потом закопаю в канаве.
— Ты и Сэйлор там похоронишь?
— Сэйлор я должен был оставить в покое в первую очередь.
Чейз хмыкнул и сделал ещё глоток.
— Ты когда-нибудь задумывался, — размышлял он, — что однажды нам придётся платить по счетам за всё то дерьмо, которое мы натворили? Типа есть какая-то большая вселенская карма, и в один прекрасный день выясняется, что у нас на счету овердрафт?
— Нет, — ответил я вставая. — Потому что нет такой вещи, как справедливость. Или законность. Если бы они существовали, Бентон Джентри не был бы свободен и не дышал бы до сих пор.
При упоминании отца голубые глаза Чейза померкли. Это была запретная тема. Однажды Крид признался мне, что не любит размышлять над старыми кошмарами. Если он это сделает, ему, возможно, придётся кого-нибудь убить.
Кстати, о Криде. Его голова высунулась из двери в темноте.
— Парни, пора идти. — Мой брат уже собирался вернуться в дом, когда решил посмотреть на меня более внимательно. Его брови были подняты в молчаливом вопросе, действительно ли я готов.
Я кивнул и начал протискиваться мимо Криденса, когда Чейз неожиданно заключил меня сзади в медвежьи объятия. Он делал это время от времени. Самым удивительным было то, что нас обоих схватил Крид и сжал в крепких объятиях. Крид никогда не делал ничего подобного. Он протянул руку и неловко погладил меня по голове. Потому что, хотя его собственное сердце могло быть лишь немного мягче камня, он всегда понимал, когда нам больно и пытался исправить это. Я на мгновение закрыл глаза и просто почувствовал благодарность за нерушимый круг, который мы создали. Мои братья и я.
Крид был первым, кто нарушил его.
— Пошли, — сказал он и придержал для нас дверь.
Место боя было настоящей дырой в южной части Феникса. Старая начальная школа, которую закрыли около двадцати лет назад; живой образ городского упадка. Полчища байкеров бесновались на парковке среди рядов дорогих автомобилей, не имевших никакого отношения к этой части города и которые никто, ни один человек не посмел бы тронуть. Особенно из-за татуированного парня, похожего на Годзиллу, который отвечал за безопасность на парковке.
— У тебя здесь дела? — рявкнул он, когда Крид поставил «Шевроле» на одно из немногих свободных мест.
— Да, есть, — рявкнул в ответ мой брат. — Спроси у Гейба.
При упоминании имени Гейба парень в татуировках кивнул и отступил.
Мы пошли на шум и добрались до старой спортивной площадки за школой. Она освещалась дюжиной прожекторов, которые кто-то туда принёс. Учитывая весь этот шум и суматоху, я решил, что изрядная сумма наличных перешла из рук в руки копам, работавшим по соседству.
Там уже полным ходом шёл бой. Худой парень с татуировкой большого чёрного креста на бритой голове, двигался быстро и разбивал лицо засранцу в ковбойской шляпе. Толпа состояла в основном из компаний мужчин. Они выставляли оружие и символы банд на всеобщее обозрение на случай, если кому-то взбредёт в голову посмотреть на них косо. Одна из этих групп увидела, как мы вошли и, приближаясь, злобно засмеялась над нами, выкрикивая оскорбления на испанском языке. Крид весь подобрался и напряг мускулы, но один взгляд на этих парней, и мы поняли, что живыми мы отсюда не выберемся.
Гейб Эрнандес прервал их, пробираясь сквозь толпу и жестом предлагая парням отвалить. Один из них демонстративно плюнул на землю, но всё равно отступил.
— Братья Джентри, — улыбнулся Гейб. — Кто из вас окажет мне честь?
— Я, — снимая футболку, ответил я.
Гейб выглядел довольным.
— Подожди там в стороне. Как только закончат с этим, появится твой соперник.
Он жестом указал в направлении покрытого кровью ковбоя, шатающегося в свете прожекторов. Гейб подошёл поговорить с группой хорошо одетых мужчин, которые наслаждались шоу с видимым удовольствием. Мне не нужно было объяснять, кто они такие: хайроллеры, владельцы дорогих машин, припаркованных снаружи, те, кто наслаждался видом крови и был готов дорого заплатить за свою страсть.
Чейз внезапно толкнул меня локтем, и я повернулся, чтобы посмотреть, на что он указывает. Сначала я не мог вспомнить, где уже видел этих парней. Всё, что я мог сказать: они, как и мы, были немного не в своей тарелке. Затем один из них в знак узнавания кивнул нам. И я вспомнил, как видел их в толпе братства в ночь, когда избил их чемпиона и случайно сбил с ног Сэйлор МакКенн. Они смотрели на нас с самодовольством, хватая за задницы едва одетых девушек, которые сопровождали их.
— Ты в порядке, парень? — спросил Крид, и я понял, что, должно быть, поморщился при мысли о Сэйлор.
— Сосредоточен, — успокоил я брата, хрустя костяшками пальцев, в ожидании окончания боя.
Вот рефери поднял руку победителя, и побеждённый отполз в сторону. Гейб посмотрел на нас и кивнул.
Рефери был ростом всего пять футов, но обладал громоподобным голосом. Он назвал моё имя. Я спокойно дошёл до центра и встал рядом.
— Итак, у нас уже есть большая куча зелени на этот бой! Но ещё есть время сделать ставки. С одной стороны, у нас один из братьев Джентри. Один из злейших белых бойцов Западного Техаса, который бросает вызов ему… легенде… Эмилиооооо!
Диктор произнёс это имя с таким акцентом, что я подумал, — оно здесь что-то значит. Мужчины в толпе кричали, у женщин были скучающие выражения лиц, а куча денег переходила из рук в руки.
С другой стороны ринга раздался рёв, и худой парень, выглядевший чуть крупнее подростка, вышел вперёд под свет прожекторов, неловко пританцовывая. На вид ему было не больше пятнадцати, и я был не в восторге оттого, что придётся нокаутировать малолетку. Это была не та драка, которую я искал. Но парень оскалился в мою сторону и грубо рассмеялся, прежде чем вернуться в тень. Фигура, появившаяся вскоре после этого, была, возможно, немного более проблемной.
Чувак был крупнее Крида. Лысый, его бронзового оттенка кожа выглядела так, словно ранее подверглась дублению. Всё это наводило на мысль, что за его плечами больше лет, чем у меня. Он не спешил выходить на ринг, напрягая мышцы и двигая шеей вправо и влево. На его груди было изобилие поблёкших шрамов и татуировок. Я готов был поспорить: даже если он не видел изнутри тюрьму Эмблема, то всё равно сидел в тюрьме где-то ещё.
Эмилио улыбнулся, и свет высветил золотые коронки, покрывавшие его зубы. Его фанаты кричали ему вслед по-испански: Facil victoria!
Моё лицо оставалось бесстрастным, но внутри всё кипело.
Лёгкая победа, говорили эти парни. Хрена с два.
Эмилио вышел в центр площадки, которая служила рингом.
— Дамы и господа, — заорал диктор, — я бы посоветовал вам держаться подальше, но какого хрена я должен вам так говорить?
Толпа была разгорячена и жаждала крови. Я уже видел, как друзья уносили ковбоя. И, чёрт возьми, быть следующим я не собирался.
«Именно такими я тебя и запомнила. Сначала ты бьёшь, а потом думаешь об остальном».
Возможно, это было не совсем то, что сказала Сэй, но воспоминание об этой фразе в последние минуты перед встречей пронзило мне сердце.
— Правильно, милая, — прорычал я, сжимая кулаки.
— Ты там разговариваешь сам с собой, мусор из трейлера? — Эмилио крутился вокруг меня с отвратительной ухмылкой на лице. — Или молишься своей жалкой сучке-создательнице?
Я чуть не выплюнул творческое предложение о том, что он может сделать со своими уродливыми комментариями. Но сдержался. Он преднамеренно делал это, чтобы отвлечь меня. Мне нужно сосредоточиться на его следующем шаге.
Эмилио провёл мясистым языком по губам и сделал ложный выпад, рассмеявшись, когда я вздрогнул. Значит, такой будет его игра. Он попытается меня запутать, пока я не разозлюсь настолько, что сделаю ошибку. Но вблизи, за всеми этими шрамами, я увидел, что мышцы на его руках были не очень хорошей формы, а на животе Эмилио нёс около десяти килограммов лишнего жира. Это имело значение. Значит, есть слабые места. Всё, что мне нужно было сделать, — это добраться до них.
Эмилио снова ухмыльнулся. Он считал, что я похож на одного из студенческого братства, привилегированного белого парня, которому время от времени нравится играть на грязной стороне. Он нанёс мне апперкот по рёбрам, и я ответил серией быстрых ударов в грудь. У него не было особого выбора, кроме как оставаться в оборонительной позиции, пока я обрушивал на него один апперкот за другим в буре подавляемой ярости.
В результате в его углу воцарилась тишина. После моего взрыва Эмилио сделал несколько шагов назад. По его лицу было видно, что он изменил своё мнение. Он распознал мою жестокость и понял, что я больше похож на него, чем на тех тихих надменных студентов колледжа, сидящих в сторонке.
Затем он полузакрыл глаза и со скоростью, которую я не ожидал, ударил меня в то же место, куда и в первый раз. Это был тяжёлый удар, и мне требовалось время, чтобы отдышаться. Его друзья начали кричать что-то по-испански (чего я не понимал). Но я знал, что они хотят увидеть, как я падаю.
Я решил, что он собирается нанести мне ещё один удар. Поэтому приготовился ударить его по верхней части тела, но это была ловушка. Эмилио схватил меня за голову и стал метелить по рёбрам. Мужик был чертовски силён. Я не смог бы вырваться, даже если бы попытался. Тогда я опустил голову ему на грудь и оттолкнул. Я слышал, как он зарычал и почувствовал его горячее дыхание на своей шее, когда он потерял равновесие. Споткнувшись, он ослабил хватку настолько, чтобы освободить меня. Мой правый хук был готов, и я обрушил его на широкое лицо Эмилио.
Но у меня получилось не так хорошо, как хотелось, хотя удар был достаточно сильным, чтобы из его рта потекла струйка крови. Если не считать красноватую слюну, которую Эмилио сплюнул на землю, он не выглядел слишком расстроенным.
Его следующий удар задел моё правое плечо, и в ответ я снова ударил его по лицу. Но он ждал меня, и прежде чем я смог занять оборонительную позицию, нанёс впечатляющий удар по моей голове с правой стороны. Недостаточный, чтобы нанести реальный ущерб, но в ушах оглушительно звенело. Я покачал головой, пытаясь прийти в себя. Затем услышал, как Крид, а может, это был Чейз, выкрикивает моё имя, пытаясь привести меня в чувство. И тут Эмилио удалось нанести ещё один удар в центр моей груди. Воздух покинул мои лёгкие, и я упал на колени. Толпа взвыла в один голос, а я увидел, как ко мне несутся толстые ноги Эмилио, чтобы причинить урон, от которого я бы не поднялся так легко. Пока я наблюдал за его приближением, мне показалось, что каждый миг моей жизни, все муки и боли сплелись в бесформенный хаос, который и привёл меня в этот момент именно сюда.