— Кажется, мы ушли слишком далеко от первоначальной темы, — заметил он. — Будь я менее... менее собой, честно говоря... и будь с вами вежливее, вы все равно не стали бы гением Зельеварения. Это не ваше призвание. Мне потребовалось некоторое время, чтобы смириться. В конце концов, ваши истинные интересы лежат в другой области, одной любви к предмету недостаточно.
— Скорее всего, так и есть, — согласилась Гермиона.
Теперь, когда они оба успокоились, она признала его правоту — никогда ей не хотелось провести остаток своей жизни, заваривая зелья.
— Ну ладно. О чем мы там говорили... Я смогу помочь вам?
— Если вы все еще хотите — да. С анализом и гипотезами, наверное, помочь не сможете, но со всякой рутинной работой — почему нет? Может, поможете сварить окончательный вариант зелья, когда я пойму, как его сделать. Учите, будет скучно, — предупредил профессор.
— Я не для развлечения этим занимаюсь, — отрезала Гермиона.
Снейп резко зыркнул на нее и отвернулся.
— Я собираюсь начать в эти выходные, — сказал он наконец. — Студентам предстоит поход в Хогсмид, так что они не помешают, а до того времени мне предстоит перелопатить кучу бумаг.
Гермиона услышала невысказанный вопрос — да она стала настоящим экспертом в переводе со слизеринского на человеческий! — и ответила на него:
— Я свободна все выходные.
— Очень хорошо. Полагаю, это не затянется надолго — надеюсь, первые конкретные результаты появятся уже к Пасхе.
— Чуть менее двух месяцев на все про все?
— Целебные зелья варятся быстро, это вам не Оборотное, которое нужно настаивать целый месяц. К тому же, вы сами признали, что это одна из причин, почему я достиг своего Мастерства, — ухмыльнулся зельевар.
* * *
В субботу Гермиона отправилась к Снейпу. Новый пароль был "Искариот". Интересно, сколько еще он выдумает паролей, связанных с предательством и двуличием
Грейнджер пошла на звуки музыки из лаборатории — играл "Meat Loaf" — и улыбаясь, начала подпевать. Войдя внутрь, она резко замолчала, уставившись на лабораторный зал.
— Северус, господи боже мой...
— И вам привет, — пробормотал Северус, не поднимая головы.
Профессор строчил заметки; скамейка, на которой он работал, была покрыта десятками листов, исписанных его убористым, остроконечным почерком. Они усеяли все вокруг, словно листья, опавшие со диковинного экзотического дерева.
Из полудюжины возможных вопросов, вертевшихся Грейнджер на языке, первым вылетел самый неожиданный:
— Почему вы используете магловскую бумагу, а не пергамент?
— Так дешевле, — с отсутствующим видом ответил Снейп. — К тому же, шариковая ручка не протекает и не капает.
— И перья не так удобно грызть? — ехидно подхватила она, критически глядя на его ручку с отчетливыми отметинами зубов.
Зельевар фыркнул, совершенно не раскаиваясь.
— Да.
С любопытством она принялась проглядывать листки. Некоторые записи выглядели как арифмантические расчеты; другие напоминали магловские химические уравнения; но в основном это была просто беспорядочная писанина. Все страницы испещрены стрелками, восклицательными знаками и диаграммами, а большая часть безжалостно исчеркана.
— Теперь я знаю, как выглядит Хаос.
— Только не требуйте объяснений. Я сам еще не очень понимаю. Скажем так: это мыслительный процесс, перенесенный на бумагу.
— А мне что делать?
Снейп махнул в сторону своего ноутбука.
— Поищите методы лечения РС или других неврологических патологий. Самым распространенным методом терапии является БетаферонБетаферон — препарат для лечения рассеянного склероза., но он не имеет магического эквивалента, так что мне нужна альтернатива. Попробуйте выяснить, как именно он будет воздействовать на регенерацию миелиновой оболочки. И руки прочь от музыки.
— Да, сэр, — сдержанно ухмыльнулась Гермиона.
Профессор в ответ сердито воззрился на нее.
Работа в лаборатории, как ни странно, умиротворяла. Когда Северус пытался что-то придумать, он не бубнил себе под нос, как Рон, и не злился, раздраженно вздыхая, как Гарри. Он вообще не издавал звуков — лишь ручка шуршала по бумаге. Приятно работать с таким фанатиком!
Когда профессор принялся вполголоса подпевать, Гермиона чуть не прыснула. Она украдкой покосилась на него — видимо, он мурлыкал бессознательно. Осознай он свои действия — ужасно изумился бы. Это было... Про кого-то другого она сказала бы "восхитительно", но Снейпу это слово как-то не подходило.
Подавив улыбку, Гермиона уткнулась в монитор, продолжая удивляться, как фантастически звучит голос поющего Северуса.
Профессор попал в точку, сказав, что процесс не затянется — причиной тому была его одержимость. Он работал каждую свободную минуту, в том числе, почти каждую ночь, а несколько раз начинал прямо с раннего вечера и продолжал до своего первого урока на следующее утро. Помимо анализа и подготовки, в обязанности Гермионы входило просто напоминать ему не забывать поесть, обеспечивать бумагой и выслушивать его, когда сессии особенно затягивались и концентрация профессора слабела — ему нужно было выговориться.
Myelin potionem сам по себе оказался несложен в производстве. Северус объяснил, что ему даже не нужна законченная микстура, только активный компонент, который потом войдет в трехсоставное зелье. Когда с четвертой попытки он, наконец, получил искомое, то даже не смог толком объяснить, как именно его озарило. Просто понял, что все правильно. Гермиона предположила, что он может ощущать скрытую магию зелья, и потому чувствует, когда оно правильно приготовлено. Но магическая ли это способность, инстинкт или просто опыт, она не знала.
С введением противовоспалительного компонента также не возникло сложностей. Для этого даже отдельное зелье не понадобилось, только добавить пару правильных ингредиентов к Myelin potionem. Загвоздка была в Nervorum tonis. Действующее вещество в чистом виде очень быстро нейтрализовалось, а стандартные стабилизаторы послужили катализаторами для компонентов Myelin potionem. Тут профессор серьезно завис.
— Северус?
— Да?
— Я тут думала о различных свойствах вашего будущего лекарства.
— И что? — рассеянно спросил он.
— Здесь нет ничего обезболивающего. Никакого болеутоляющего.
— Ну да.
— Почему? Nervorum tonis по определению принимается с обезболивающим. Как же без него?
— Сочетание Nervorum tonis и анальгетика на время действия лекарства притупляет нервную реакцию. Это нужно делать под надзором опытного целителя, который постоянно следит за ходом лечения и при необходимости применяет гомеостатические чары. В моем случае никакого лекаря не будет. Я должен суметь оценить, действует ли зелье, не отторгается ли новый миелин.
Гермиона поморщилась.
— Поэтому вы собираетесь выпить пойло, которое, образно выражаясь, обнажит все ваши нервы. Это как содрать кожу заживо. Без обезболивающих.
— Да, — просто ответил Снейп. — Вот почему я так тороплюсь. Если я смогу приготовить зелье к Пасхе, то приму его уже в начале праздника, и у меня в запасе будет несколько недель, чтоб восстановиться. Иначе придется ждать до лета. Сомневаюсь, что смогу преподавать сразу после.
— То есть нет никакого выхода? — спросила она.
— К сожалению, нет. Сильное вещество помешает лечению, слабое нет смысла использовать. Это как принимать аспирин от Круциатуса.
Удручающе точная метафора. Видимо, это зелье заставит его чувствовать себя так же, как под Круциатусом.
— И как долго это будет продолжаться?
— Не знаю. Не очень. В лучшем случае, час или два, я надеюсь.
— О господи, Северус, так долго? Да это убьет вас еще до того, как ваши чертовы нервы восстановятся!
Снейп оторвался от своих заметок и безрадостно хмыкнул.
— Просите и воздастся вам, — сказал он так тихо, что она едва расслышала.
— Что?..
— У меня крайне высокий болевой порог, Гермиона. Поверьте, мне приходилось терпеть гораздо больше, чем жалкие пара часов боли.
Сглотнув и велев своему воображению заткнуться, она ответила:
— Но вы не обязаны еще раз проходить через это! Должен быть другой способ.
Профессор поднял бровь.
— Если вам известен другой способ восстанавливать поврежденные нервы, просветите меня.
— Неизвестен! — угрюмо буркнула Гермиона. — Но ведь есть же какой-то выход, — она закусила губу, лихорадочно соображая. — А зелье сработает, если вы будете без сознания?
Снейпу хватило манер по крайней мере притвориться, что он обдумывает вопрос, прежде чем отрицательно покачать головой.
— Болеутоляющее не подходит, как я уже говорил, а полная анестезия серьезно нарушает многие физиологические процессы. Мои целительские умения главным образом ограничены лечением ран; с такой задачей я не справлюсь.
"Как и я," — подумала Грейнджер.
Нанять целителя Гермиона даже не предлагала; из медиков Северус хоть немного доверял лишь мадам Помфри. Если бы он хотел, давно позвал бы ее.
— Ну хотите, я шарахну вас Ступефаем, когда вы примете микстуру? — полушутя спросила Гермиона.
— Отличная идея, — пробормотал Снейп, и она вытаращилась на него в ответ — похоже, он не собирался произносить этого вслух и не рассчитывал, что она услышит. Он продолжил чуть громче: — Ценю ваши благие намерения, но не думаю, что это поможет.
Гермиона решила позже хорошенько обдумать промелькнувшую мысль.
— Наверное, нет. Может, все-таки есть какой-то компромисс, способ снизить стимуляцию, чтоб хотя бы немного уменьшить боль?
— Возможно, но его трудно найти. Если честно, то и не нужно. На определенном уровне боль становится настолько всеобъемлющей, что ее степень уже не имеет значения.
Гермиона уже открыла рот, чтобы возразить, но он сурово взглянул на нее.
— Поверьте, я точно знаю, о чем говорю.
Она неохотно успокоилась
— Ну ладно... — Но от своей идеи не отказалась и предложила кое-что еще: — А магловские анестетики?
— Теоретически звучит неплохо. А практически... я знаю о них недостаточно, чтобы предсказать, как они сочетаются с микстурой, к тому же не имею ни малейшего представления, как их достать. Могу положиться на ваш опыт медвежатника… Случалось вам вламываться в больницу или аптеку, чтобы украсть лекарство-другое?
— Нет, я... — поняв, что он только что сказал, Гермиона резко замолчала и воззрилась на него. Снейп ехидно ухмыльнулся, и она раздраженно проворчала: — У вас, наверное, все мои школьные грешки записаны.
— Сомневаюсь насчет всех, но большая часть мне известна, — самоуверенно заявил профессор. — Меня особенно впечатлило на третьем курсе нападение на Малфоя. Проклятие он мог бы отбить, а вот что вы заедете ему прямо в нос, явно не ожидал.
— Откуда вы все это знаете?
Северус улыбнулся, снял очки и рассеянно протер их рукавом мантии.
— Я догадался, что именно вы залезли в кладовую, просто потому, что Поттер или Уизли наделали бы шума, как слоны в посудной лавке.
— Да с чего вы взяли, что это именно мы?
Снейп улыбнулся еще шире.
— Профессор Грейнджер опять не пользуется своими знаменитыми мозгами? Как вы думаете, кто варил противоядие после несчастного случая с вашим Оборотным зельем? Последствия было не так-то легко устранить... Если б не я, вы бы еще долго разгуливали с усами. Что касается вашей разбойного нападения на Малфоя, я просто его видел. Как раз проходил мимо окна второго этажа.
— И даже не наказали меня за то, что я ударила слизеринца?
Он почти рассмеялся.
— Я с трудом удержался от аплодисментов, — ответил он, по-видимому, искренне. — Драко был ужасно избалован. Я годами мечтал дать ему хорошего леща.
Гермиона подавила смешок.
— Знаете, фразочки типа этой внезапно заставляют меня вспомнить, что вы с Севера.
Снейп посмотрел на нее без выражения, его улыбка исчезла. И когда Гермиона уже испугалась, что задела его, произнес — отстраненно, с каменным лицом:
— Нешто правда? Гля-кось, брезгуешь ребятами с Севера, дорогуша?
— Боже мой, — выдавила Гермиона, с трепетом глядя на него. — Что это было?
Северус усмехнулся и грубо ответил своим обычным голосом:
— Если бы мать меня не шпыняла, я бы всегда так разговаривал. Местный говор. Как у моего отца, кстати. "Тобиас Принц" говорил также — это отличная маскировка.
— Это... ужасно.
— Вы говорите как южанка, — заметил он, поднимая бровь.
— Я не это имела в виду. Я не против северных диалектов. Но ваши слова и голос звучат... неправильно.
У Снейпа обладал роскошным голосом. И тихий, бархатный рокот, обычно свойственный профессору, совершенно не походил на грубые гласные и резкие согласные суровых северных диалектов. Гермиона была бы меньше эпатирована, даже если б вдруг Крукс начал говорить по-французски.
Снейп снова усмехнулся, и она покачала головой.
— Я серьезно. Это же полный кошмар.
Северус тихо фыркнул.
— Спасибо матери: она здоровенную дырку мне в голове просверлила, чтобы научился нормально разговаривать. У меня и без того было много проблем, не хватало, чтоб я говорил, будто только что вылез с фермы Эммердейл"Emmerdale Farm" — долгоиграющий британский сериал, действие которого происходит в Йоркширской провинции..
— Это которая в Йоркширской долине?Yorkshire Dales — национальный парк в Великобритании, к северу от Манчестера, а также известный британский сериал. Нет, думаю, тут уместнее упомянуть улицу Коронации. "Coronation Street" — популярный британский сериал, действие в котором происходит на вымышленной улице Коронации в пригороде Манчестера. Вы же из Манчестера, правда? Во всяком случае, откуда-то из Ланкашира...
Снейп пренебрежительно отмахнулся.
— Для вас, южан, мы все говорим примерно одинаково.
— Шовинист, — кисло упрекнула Гермиона, без удивления отметив, что Северус проигнорировал вопрос о своем происхождении.
— Так теперь мы с вами уже разных национальностей?
— О, да заткнитесь уже! Займитесь лучше своим адским Непростительным пойлом.
С легкой улыбкой профессор вернулся к своим записям. Гермиона тоже улыбалась. Ей нравились редкие проблески его чувства юмора, и что она была для него своей — по крайней мере, чтобы иногда пошутить, пусть и на ее счет. Но когда Гермиона сказала, что его голос звучал совершенно неправильно — его замечательный голос, внезапно так сильно искаженный ужасным диалектом — она говорила вполне серьезно.
04.12.2016
Глава 12
"The door is locked now, but it's opened if you're true
If you can understand the me, then I can understand the you."
— Metallica, 'The Unforgiven II'.
В начале апреля, за неделю до весенних каникул, спящую Гермиону окликнул по имени низкий баритон Северуса. Она подскочила спросонья.
В камине горело зеленое пламя — именно оттуда доносился его голос. Дрожа от утреннего холода, Гермиона сползла с кровати и взяла мантию.
— Да не сплю я, не сплю! Что случилось?
— Я... Мерлин, сколько сейчас времени? Прошу прощения. Это могло подождать и до утра.
— Ну, я все равно уже проснулась — более или менее. Что-то стряслось?
— Я закончил зелье, — выпалил Снейп.
— Оно готово? И будет работать?
— Да.
— Северус, это замечательно! Спущусь через несколько минут. Я хочу на него посмотреть.
Зелье оказалось не таким, как она ожидала. Myelin potionem был молочно-голубым. В процессе приготовления, который занял не одну неделю, Трехсоставное зелье колебалось между сероватым и фиолетовым оттенками. Теперь оно стало золотистым с зеленым отливом. В руках Гермиона держала колбу, полную искрящегося весеннего солнца.
— Никогда бы не подумала, что оно будет такого цвета.
— И я не ожидал, — ответил Снейп.
Профессор явно устал, но вполне оправданно собой гордился.
Улыбаясь, Гермиона посмотрела на него снизу вверх. Видимо, Снейп и правда переутомился — слишком уж широко и беззащитно улыбнулся в ответ. Улыбка его полностью преобразила. На мгновенье сквозь маску и шрамы проглянул настоящий Северус. Их глаза встретились — мгновение необычайной близости, одновременно неловкой и притягательной.
Они оба моргнули и отвели взгляд. Понимая, что теряет контроль, Гермиона снова уставилась на сверкающее зелье...
— Все-таки примете лекарство в начале каникул?
— Да.
Снейп уже взял себя в руки, ничем не выдавая охватывавшее его еще минуту назад возбуждение.
— Я... хотел бы кое о чем с вами переговорить. Не знаю, насколько тяжелыми окажутся последствия...
Гермиона не сразу поняла, о чем идет речь.
— Хотите, чтоб я побыла рядом?
— Я вообще не хочу, чтобы кто-то при этом присутствовал. Но, думаю, необходимо фиксировать происходящее. Вряд ли я смогу быть объективным. Боюсь ранить себя из-за конвульсий, ну или мало ли, что может случиться.
— О, Северус, умеете вы сделать девушке предложение, от которого невозможно отказаться! — съязвила Гермиона.
Профессор слегка улыбнулся, и не сумел скрыть облегчения — не думал, что она согласится.
Он все еще не мог поверить в их странную дружбу.
* * *
Гермиона ворочалась в постели и все никак не могла перестать думать о случившемся.
Сон никак не шел… Она уселась за стол и принялась сочинять письмо Полумне.
Очень показательно, что когда зелье сварилось, профессор сразу же отправился к ней, чтобы разделить триумф. Но стоило попытаться описать момент близости, его улыбку... Гермиона запнулась и обнаружила, что не хочет никому рассказывать об этом, даже Луне. Слишком уж личные эти переживания. Она и сама не знала, почему это запало ей в душу.
Профессор не стал вдруг казаться ей привлекательным или что-то в этом роде, как в дешевых дамских романчиках. Он и правда сейчас выглядел лучше, чем десять лет назад, но дело в другом. Когда Снейп не пребывал в одном из своих мерзких настроений, в нем было своеобразное покоряющее обаяние. В такие моменты улыбка смягчала резкие черты зельевара, делая его менее отчужденным, более человечным. Более... мужественным.
Немного погодя Гермиона решила, что это, по крайней мере отчасти, потому, что сблизились они уже взрослыми. Всех своих друзей она знала с детства, их отношения были в каком-то смысле невинными. Они навсегда останутся друг для друга первокурсниками, вечными друзьями, почти родными. Дружба, возникшая между двумя взрослыми, априори более сложна, менее невинна. Конечно, если так рассуждать, Северус должен бы всё еще воспринимать ее как лохматую девчонку с торчащими зубами, но ей так не казалось; он относился к ней, как ко взрослой и почти равной.
“Чистая физиология,” — грустно подумала Грейнджер.
По меркам Волшебного мира Северус ненамного ее старше. Он ей симпатичен, да и ей нравилась его компания, к тому же, она уже сто лет не ходила ни с кем на свидания.
После глупой подростковой влюбленности в Локхарта, Гермиона решила держаться подальше от дурацкой романтики. Хватит с нее неразделенных чувств, неподходящих мужчин и безответных любовей. Рон стал исключением, и то она все еще не знала, были ли у них нормальные здоровые отношения, ведь тогда бы они до сих пор не расстались.
И вот ей стукнуло тридцать, а она до сих пор одинока. Мужчины чаще всего утомляли Гермиону. Она не умела — или не желала? — поддерживать непринужденный светский треп. Даже те немногие, которых она считала равными себе по интеллекту, быстро уставали от научных и философских дискуссий и искали себе женщин попроще и полегче. Все, кроме Снейпа.
— Я слишком долго была одна, Крукс. Скоро я начну объедаться мороженым, распевать "All By Myself" "All by my self" — песня из популярного кинофильма “Дневник Бриджит Джонс” об одинокой тридцатилетней женщине, отчаявшейся найти себе пару., и предаваться мыслям об одинокой старости в окружении своих кошек, — сообщила она своему фамильяру. Тот ответ лишь дернул ухом.
Гермиона перечитала недописанное письмо и, немного поразмыслив, бросила его в камин. Лучше попробовать завтра, вдруг вообще писать расхочется.
* * *
Дождливым весенним утром накануне Пасхи Гермиона стояла в спальне Северуса.
Они долго об этом спорили. Сначала профессор хотел принять лекарство прямо в лаборатории, но условия там были совсем неподходящими. Снейп долго препирался и утверждал, что от лежания на матрасе боль не уменьшится. Тогда Гермиона ткнула его носом в неоспоримый факт, что стучаться головой о матрас куда приятнее, чем об каменный пол, и профессор угрюмо заткнулся.
Спальня Снейпа оказалась столь же безликой, как остальные комнаты. Она ужасно походила на гостиничный номер, только стопка потрепанных книг в мягких обложках на ночном столике напоминала о владельце. Даже в обстановке трейлера индивидуальность хозяина проявлялась ярче.
Северус присел на край кровати, пристально разглядывая маленький пузырек в своих руках. Видимо, готовился к мучительной боли, ненавидя саму мысль, что станет совершенно беспомощным. Догадываясь, что профессор не оценит ее прозорливость, Гермиона притворилась, будто ничего не замечает и принялась трансфигурировать себе кресло рядом с кроватью. Там она и устроилась, а на коленях у нее примостился любопытствующий Крукшанкс.
Снейп покосился на свою аудиторию и съехидничал:
— Хотите чего-нибудь, Грейнджер? Может, попкорн?
Понимая, что он скорее обороняется, чем нападает, Гермиона тихо сказала:
— Не смешно, Северус. Я побуду с вами, пока все не закончится.
Снейп отвел взгляд, сделал глубокий вдох и отсалютовал ей фиалом.
— Ваше здоровье! — Профессор закрыл глаза и быстро проглотил зелье.
Лечение затянулось.
Фаза самой терапии закончилась через два часа. К тому времени Снейп уже потерял сознание и не приходил в себя до вечера. В глубине души Гермиона этому даже обрадовалась. По крайней мере, успела прийти в себя после приступа тошноты и подавить подступавшую несколько раз истерику. Она взяла себя в руки, позаимствовала книгу с его столика у кровати — антологию стихов, надо же! — и занялась чтением.
Вдруг краем глаза Гермиона заметила, что профессор пошевелился, захлопнула книгу и беспокойно склонилась к нему.
— Северус!
Снейп моргнул и сфокусировал взгляд.
— Вы как? Подействовало?
— Чертовски надеюсь, что да, — прохрипел он, — и мучился я не зря. — Снейп вздрогнул, закрыв глаза — Господи, я и забыл, как это больно.
— Как можно такое забыть...
— Мне казалось, я привык к боли. А теперь думаю, просто не чувствовал ее во всей полноте из-за поврежденных нервов.
— Еще болит?
— О, да, — глухо ответил он. — Зато я знаю, что зелье сработало. Нервы восстановлены. Процесс регенерации миелина не окончен, и пока он длится, будет больно. Потом понемногу станет легче...
Из кувшина, стоявшего у кровати, Гермиона осторожно налила стакан воды и предложила ему.
— Можете немного приподняться?
Снейп попытался сесть, не подавая виду, как страдает. Он взял стакан, отпил, вернул обратно и рухнул на подушки.
— Что происходило? — В нем снова проснулся ученый. — Ничего не помню.
— Воздействие шло по нарастающей. Вам очень быстро стало плохо, а спустя несколько минут пришла настоящая боль. — Гермиона вздрогнула. — Я… даже не знаю, как это описать. Если бы вы хотя бы кричали... но вы не издавали ни звука. Вас трясло — без судорог, только легкий тремор, как во время того февральского припадка. Кажется, муки становились нестерпимыми, но вы молчали и не реагировали на мои слова.
Северус хмыкнул.
— Для меня было чем-то вроде вопроса чести никогда не кричать под Круциатусом. Даже Темный Лорд не мог таким способом заставить меня драть глотку. Почти никогда не мог. Если он хотел услышать мои вопли, ему приходилось потрудиться. Хотя с этим у него проблем не возникало. А у меня выработалась привычка молчать во время пыток... Есть определенные методы блокировать боль.
Гермиона поняла, что не хочет знать, какие именно эксперименты выработали у него эту привычку...
Она задумалась, не рассказать ли ему правду — что в какой-то момент он, видимо, попал под власть старого кошмара, и около часа бился в невидимых путах. Он не умолял, нет — это она могла бы пережить, просто мертвым голосом просил остановиться, видимо, наверняка зная, что муки не прекратятся.
Тогда-то ее и вырвало.
Пытаясь подстроиться под его тон, она продолжила:
— Глаза вы ни разу так и не открыли. Кажется, левая рука болела сильнее. Это продолжалось около двух часов, но в какой-то момент вы потеряли сознание. Вы все еще дрожали, похоже, от мышечных спазмов. Около часа назад тремор утих, и только потом вы пришли в себя.
Профессор кивал, погрузившись в раздумья. Крукшанкс запрыгнул на кровать и сунул мокрый нос ему в лицо, проверяя все ли в порядке.
— Чего тебе, шкура? — слабым голосом спросил Снейп.
Гермиона попыталась улыбнуться.
— Он волновался почти как я. Наверное, решил, что на вас что-то напало.
— Чертов кот, — проворчал зельевар, отворачиваясь от Крукшанкса, который тыкался мордой ему в руки, затем смягчился, погладил животное, отводя глаза в сторону. — Простите, что вам обоим пришлось на это смотреть.
Гермиона уставилась на него, не зная, заплакать ей снова или попытаться придушить ублюдка.
— Я думала, только гриффиндорцы без конца извиняются за то, чего не совершали, — припечатала она.
Северус поморщился и усмехнулся.
— Туше.
— Может, хотите поесть? Я готовлю, конечно, не так хорошо, как вы, но вполне съедобно. Или можно попросить домашних эльфов что-нибудь принести...
— Мне не нужна сиделка. — Профессор явно спешил восстановить границы.
— Хватит дурью маяться, — прикрикнула Гермиона. — Вам плохо. А как же "не всегда нужно сражаться, иногда стоит признать, что вы просто человек"?
Профессор нахмурился.
— Какая вы памятливая, даже слишком. Перестаньте предъявлять мне претензии. Я же не ранен, бывало и хуже... Оттого, что я тут валяюсь без дела, боль не пройдет. Чем скорее начну двигаться, тем скорее оклемаюсь. Да и связь между нервами и телом восстановится быстрее.
Памятливая, угу.
Грейнджер сердито посмотрела на него, понимая, что не сможет переубедить.
— Упрямый вы осел! Ладно, давайте — топайте на все четыре стороны, и убейтесь по дороге.
Снейп еле сдержал усмешку.
— Кошмарная женщина, вам всегда надо спасать мир? Идите понянчитесь еще с кем-нибудь. Я не заслуживаю вашей заботы и не желаю ее.
— Это ваше мнение.
— Это мое тело, мое зелье и мои комнаты. — Зельевар сел, осторожно отталкивая Крукса в сторону, и медленно спустил ноги с кровати.
Он двигался осторожно, но гораздо лучше ожидаемого. Хотя со своим опытом пыток и низким болевым порогом он, наверное, и на сломанных ногах смог бы ходить, не подавая виду.
Гермиона покачала головой, не зная, восхищаться ей или расстраиваться.
— Вы никогда не сдаетесь?
— И вы не сдадитесь, пока не умрете. Учитывая, насколько лучше мне стало за этот год, умирать сейчас — полный идиотизм.
— Сочту за комплимент, хотя сомневаюсь, что вы хотели его сделать, — надменно сообщила Гермиона. Не давая ему вставить ни слова, она быстро добавила: — Ну что ж, раз уж вам все равно придется сидеть дома и восстанавливаться, хочу попросить вас об одолжении...
Северус смерил ее опасливым взглядом. Его подозрительность немного обидела Гермиону, но она надеялся, что со временем он начнет ей больше доверять. Она подавила смешок: знал бы он, о чем она хотела попросить, не напрягался бы так.
— О каком?
Она невинно улыбнулась.
— Присмотрите за моим котом на следующей неделе? Хочу провести остаток отпуска в Норе, навестить друзей.
Профессор расслабился и усмехнулся, кажется, оценив подначку.
— Полагаю, могу с этим справиться. Хотел пожелать насладиться визитом, да только отдыха ужаснее я и вообразить не могу.
— Не такие уж они и плохие, — притворно возмутилась Гермиона, посмеиваясь про себя. И уже серьезнее добавила: — Если вам что-то потребуется, пожалуйста, не будьте таким упрямцем, дайте знать.
— Лекции по упрямству от гриффиндорев? Отказываюсь слушать эту чушь, по крайней мере, от вас, — отмахнулся он. — Проваливайте.
— Ничего получше придумать не смогли? Видимо, вам и правда плохо, — улыбнулась, отворачиваясь, Гермиона.
Уходя, она услышала, как Северус негромко окликнул ее:
— Гермиона?
— Да?
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, Северус, в любой момент.
* * *
— Так он вылечился? — поинтересовалась Луна.
Подруги встретились в городе, чтобы предаться излюбленным женским удовольствиям — прошвырнуться по магазинам и всласть поболтать.
— Говорит, да. Наверняка мы вряд ли узнаем, разве что случится очередной приступ. Боже, надеюсь, что нет! Не смогу еще раз это вынести...
— Все прошло так плохо? — посочувствовала Луна.
— Нет. Еще хуже. Если бы он плакал или кричал, это было бы ну… проще, привычнее, но он просто… терпел. Он очень сильный, и это немного пугает. Всякий раз, когда я думаю, как именно он научился так стойко переносить страдания, мне хочется волком выть.