Ортодоксально верующие мусульмане усваивают учение Мухаммеда и следуют ему как религии, а глубокие мыслители-суфии следуют ему же как философии.
Суфии, получившие духовное учение от всех пророков и учителей в их время, также получили и учение Мухаммеда — в его время. Они называли себя «Сахаба и Сафа», что означает «Рыцари Чистоты». Постижение сущности учения Мухаммеда проложило суфиям путь и поставило их во главе всего мира.
Алхимики и суфии
В 1144 году англичанин Роберт Честерский, обучавшийся в мусульманской Испании, написал книгу, ознакомившую средневековый христианский мир с алхимией. Он категорически заявлял, что до него эта наука была неизвестна «латинскому миру».
Уже тоща мнения об этом «царственном (королевском) искусстве» резко разделились. Следовало ли понимать ее буквально — как науку о трансмутации (превращениях) металлов, или же алхимия представляет собой духовную или интеллектуальную систему развития? Исследователи почти всегда упускали из виду то обстоятельство, что алхимия решала не только химические, но и духовные проблемы. В результате одни стали называть алхимию предшественницей химии, чья цель состоит исключительно в поисках философского камня; другие утверждали, что алхимия родилась из первых попыток покрывать простые (неблагородные) металлы золотом или серебром и выдавать их за настоящее золото или серебро (считающиеся и называющиеся благородными металлами); третьи же говорили о том, что алхимия является утонченным искусством выявления потенциальных возможностей человеческого сознания.
В действительности же все обстоит несколько проще, чем это кажется людям, не связывающим суфийскую аллегорию с тем, что зачастую является только ее литературной производной. Прежде всего нужно помнить о том, что люди, которых без разбору причисляли к «алхимикам» и деятельность которых воспринималась как одно целое, в действительности представляли собой несколько групп, работавших в различных (или в одних и тех же) направлениях.
Рецепты древних ювелиров и златокузнецов еще не доказывают того, что мистики не использовали алхимическую терминологию в совершенно иных целях. Если считалось, что два разных человека сумели «получить эликсир», то вполне вероятно, что один из них был шарлатаном-алхимиком, а другой — мистическим учителем. Средневековая литература изобилует примерами, свидетельствующими о постоянных усилиях, целью которых была одна из форм интеллектуального развития, лишь выраженная в терминах алхимии, но ничего общего не имевшая с попытками превратить реальный свинец в золото.
Тщательный анализ документов по алхимии показывает, что самым древним из них около 2000 лет. Исследователями были также обнаружены книги, содержащие металлургические рецепты по обработке и окраске металлов и представляющие собой своеобразные наставления мастеров, тексты которых в определенной степени носят духовный характер. Было сделано ошибочное заключение о том, что алхимия представляет собой некое заблуждение, выродившуюся форму металлургии и одну из древнейших форм химии, которой древние греки занимались в покоренном Александром Македонским Египте («Кеми» или «Хеми», что означает буквально «Черная (Земля)»; так древние египтяне называли свои плодородные черноземные земли, удобряемые нильским илом, в отличие от красных земель окружающих Египет пустынь; «аль» — арабский определенный артикль).
Между тем при изучении этих материалов исследователи упустили из виду, что алхимия была системой терминов, использовавшейся одной из обучающих школ с целью передачи в аллегорической форме знаний, не имевших ничего общего с металлургией.
Предположения, что поиски ключа к трансмутации обусловлены неправильным пониманием произведений древних мастеров, никак не может объяснить того, что алхимики постоянно использовали их терминологию. Рассматривая арабские слова, к которым переводчики подбирали латинские эквиваленты, и исходя из того, что эти термины широко употреблялись, мы можем судить о том, действительно ли западные алхимики пытались добиться трансмутации металлов, или же их цель была иной.
Следует начать с раннего этапа, связанного с деятельностью отца известной нам алхимии Джабира ибн аль-Хайама (именуемого в средневековой христианской Европе «Гебером»), С тех пор все известные нам алхимические трактаты излагают учение о трех элементах — соли, сере, ртути. Для получения философского камня (камня мудрецов) их необходимо смешивать в правильной пропорции. Алхимики подчеркивают, что эти элементы отличаются от известных нам соли, серы и ртути.
Начиная с VIII века вся алхимия носила на себе отпечаток деятельности Джабира Ибн аль-Хайама. Кем он был и что он имел в виду, говоря о «соли», «сере» и «ртути»? И арабские, и латинские книги говорят о том, что Джабира называли «Ас-Суфи», то есть «суфием» (между прочим, в Средние века алхимию в христианской Европе называли также «софистикой» — от греческих слов «софия», то есть «мудрость», и «софист», то есть «мудрец», но также и от слова «суфий»).
В своих трудах Джабир называет своим учителем имама Джафара ас-Садика (700–765), употребляя по отношению к нему самые почтительные выражения. Джафар ас-Садик (Садык) был одним из величайших суфийских учителей, имя которого можно встретить в каждой «золотой цепи передачи» (традиции) суфийского учения, именуемого «алхимией», такими авторитетами, как Руми и Аль-Газали. Одно из своих главных сочинений Аль-Газали даже назвал «Алхимией счастья». Ибн аль-Араби подчеркивал, что «великие имена называют золотом и серебром».
О суфийском (философском) камне
Что же такое философский или софистский (то есть суфийский), камень, который может превращать так называемые простые металлы в благородные? Мы поймем, о чем говорил Джабир, сделав обратный перевод некоторых слов на арабский язык, и рассмотрим роль, которую они играли в технической терминологии суфиев.
Суфии считают, что предназначение людей состоит в обновлении важнейшей части их существа. Причина дисгармонии и незавершенности человека заключается в том, что он отделен от своей сущности. Его цель — очищение от шлака и активизация золота. Средства для достижения этой цели скрыты в самом человеке — они и есть фйлософский камень, камень мудрецов. Арабское слово «зат», означающее «камень», ассоциируется со словом, означающим «скрытое», «запретное». Таким образом, камень был избран суфиями в качестве символа на основе звуковой ассоциации, что практикуется суфиями очень часто.
Этот могущественный камень, это Скрытое, западные алхимики и розенкрейцеры именовали «азотом». Востоковедами было установлено, что слово «азот» происходит от арабского слова «аз-зат», означающего «сущность», «внутренняя реальность». Суфии считают, что «камень» — это и есть «зат», то есть «сущность», которая является столь могущественной, что может преобразовывать (превращать, трансмутировать) все, что с ней соприкасается. Речь идет о сущности человека, являющегося частью того, что люди называют Божественным. Это «свет солнца», который может поднять человека на новую ступень.
Три элемента образуют «зат» только после того, как с ними будет проделана определенная работа (перевод арабского слова «амаль»), В число этих трех элементов входит сера (по-арабски «кибрит», что является омонимом слова «кебират», означающего «благородство, величие»), соль («мильх», омоним одинаково звучащего слова «мильх», означающего «доброта» и «ученость») и ртуть («зибак» — корень, от которого образовано это слово, может означать также «ломать», «взламывать», «открывать замок»). Известный европейский розенкрейцер и алхимик, врач Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм по прозвищу Парацельс (1493–1541) подчеркивал: «Ртуть — это дух, сера — душа, а соль — тело».
Ибн аль-Араби поясняет два значения, говоря о том, что сера олицетворяет божественность, а ртуть — сущность. Взаимодействие определенных частей этих элементов создает «азот», «облагороженную сущность». В переводах с арабского на латынь исчезают созвучия, которые используются в суфийских произведениях, но их толкования (не к пользе арабов) содержатся и в суфийских книгах, написанных на персидском языке (фарси), например в «Алхимии счастья» Аль-Газали.
О Гермесе Трисмегисте
Считается, что передачей алхимических знаний занимались древние мастера. Как восточные, так и западные авторы включают в число этих мастеров Гермеса (которого арабы именуют Идрисом). Западные авторы и адепты тайных обществ и учений считают Гермеса реально существовавшим в прошлом историческим персонажем (чаще всего его ассоциируют с древнеегипетским ученым, архитектором и жрецом Имхотепом, обожествленным египтянами под именем бога знаний, науки, письма, медицины и музыки Тота) и поэтому часто называют алхимию наукой Гермеса, а связанные с ней знания и учения — «герметическими». Слово «герметический» со временем стало означать «скрытый от непосвященных», «недоступный» (для профанов). Это название появилось как раз в те времена, когда христианский Запад заимствовал алхимию у арабов через Испанию (являвшуюся «пограничной зоной» между мирами христианства и ислама и в то же время «мостом» между этими двумя мирами).
Арабо-испанский историк Саид из Толедо (умерший в 1069 году, за 30 лет до завершения 1-го Крестового похода «франков» в Землю Воплощения) приводит следующее предание о Тоте-Гермесе: «Мудрецы утверждают, что все древние науки пошли от Гермеса, жившего в Саиде в Верхнем Египте. Иудеи называют его Енохом, а мусульмане — Идрисом. Гермес был первым, кто говорил о веществе внешнего мира и движении планет. Он строил храмы для поклонения Богу… и занимался медициной и поэзией… Еще до Потопа он предупреждал о наводнении и огненной катастрофе… После Потопа науками, включая алхимию и магию, стали заниматься в Мемфисе под руководством более известного Гермеса Второго…»
Этот Гермес именовался по-гречески «Трисмегистом», то есть «Триждывеликим» или «Триждывеличайшим» (хотя его именовали и «Триединым» — возможно, что под этим именем действовали три разных учителя мудрости, жившие в разное время), и считается не только отцом алхимии.
Он был одним из древних учителей того, что называют сейчас «путем суфиев». Иначе говоря, и суфии, и алхимики считают его одним из своих Великих Посвященных. Так и восточные, и западные алхимики называют своим учителем суфия Джафара ас-Садика, суфия Джабира-Гебера и считающегося ими суфием Гермеса.
Методы концентрации, очищения и смешивания, выраженные в (ал)химических терминах, суть не что иное, как попытки организации ума и тела с целью оказать влияние на человека, а не на металлы (или вообще химические элементы). Впрочем, никто не сомневается в том, что были и подражатели, пытавшиеся добиться чего-либо и настоящими химическими опытами. Но в равной степени верным является и то, что вплоть до самого недавнего времени находились люди (а порой такие находятся и сейчас), верившие, что духовные явления имеют определенные эквиваленты в физическом мире.
Кем же был суфий Джафар ас-Садик, мастер и учитель Джабира? Он был не кем иным, как шестым имамом и потомком пророка Мухаммеда по линии дочери последнего — Фатимы, которого многие шииты считают одним из хранителей и передатчиком тайного учения ислама, шедшего от самого Мухаммеда и называемого суфизмом.
Джабир ибн аль-Хайам долгое время поддерживал близкие отношения с Бармакидами (Бармахадами) — вазирами (премьер-министрами) суннитского халифа багдадского Гаруна ар-Рашида (упоминаемого в «Жизни Карла Великого» Эгинхарда под именем «царя персов Аарона», установившего дипломатические отношения с создателем «Священной Римской империи» и передавшего Карлу Великому ключи от иерусалимского Гроба Господня). Бармакиды (в частности, знаменитый Джафар, вошедший в мусульманский фольклор, в том числе в сборник сказок «Тысяча и одна ночь», как злой кознодей и колдун, обманывающий доброго халифа), были (как и шейхи низаритов-ассасинов) иранского происхождения и вели свой род от священнослужителей древних буддийских храмов Афганистана, считаясь адептами древнего учения, переданного им из этого исконно арийского региона. Сам багдадский халиф-аббасид Гарун ар-Рашид, несмотря на свою официальную приверженность ортодоксальной суннитской ветви ислама, постоянно общался с суфиями, и есть свидетельства, что он специально предпринимал из Багдада далекие путешествия для тайных встреч с суфийскими мастерами.
Предположения, что алхимическая традиция пришла из Египта и что начало ей положили именно труды Тота-Гермеса, равно как и другие подобные предположения, не имеют никакого отношения к данному тезису. Суфийская традиция гласит, что это знание было передано через Зу-н-Нуна Мисри (то есть, по-арабски, «Египтянина») — «Царя (Господина) Рыбы» — одного из самых знаменитых, «классических» суфийских учителей.
Теперь присмотримся повнимательней к образу Гермеса (или, как его именовали в Средневековье на Руси, Ермия). Кем был Гермес в представлении древних греков? Подобно своему римскому аналогу Меркурию, Гермес был богом, отводившим (проводившим, провожавшим) души умерших людей в подземный (загробный) мир, поэтому эллины именовали его «Психопомпом» («Проводником душ»). Кроме того, Гермес-Меркурий был божественным гонцом, разносившим по миру послания богов. Он был связующим звеном между миром земным и миром сверхъестественным, трансцендентальным или потусторонним). Гермес мог передвигаться с огромной скоростью вне времени и пространства (что характерно и для внутреннего опыта). Гермес изображался в виде атлетически сложенного, физически развитого молодого человека, поэтому считается, что своим внешним видом он олицетворял «совершенного человека» суфиев. В самых древних статуях — гермах — Гермес предстает перед нами зрелым и мудрым мужем, являясь, по мысли создателей этих произведений, результатом правильного, совершенного развития. Он изобрел лиру и с помощью музыки мог изменять состояние своих слушателей, как это делают, в частности, суфии. Звуками своей флейты Гермес усыпил 100-глазого исполина Аргуса, что можно рассматривать как указание на гипнотические свойства Гермеса как суфийского типа. Связь гипнотизма и мистицизма не требует доказательств.
Сохранение и передача древнего знания хорошо вяжутся с образом Гермеса. В синкретических культах эллинистического Египта у него имелась и женская ипостась — Сехета, которая считалась покровительницей строящихся храмов и хранительницей книг, содержащих древнюю мудрость. Подобно «ищущему человеку» суфиев, а также образам суфийской мистики (Симург, Симорг, Сенмурв, взятые из древнего, доисламского, иранского фольклора), Гермес часто изображался в виде птицы. Иногда (причем еще с доэллинистических, древнеегипетских времен) Гермес-Тот изображается с головой ибиса, что указывает на стремления или достижения ума, заключенного в нем.
Мир был сотворен по слову Тота — один произнесенный им звук создал восемь первоэлементов (половину из которых символизировали боги, а другую половину — богини). Восьмичленный характер суфийского учения символизируется восьмиугольником, олицетворяющим суфийское слово «гуу» («хуу»).
Какие бы другие божества или элементы ни смешивались с Гермесом, Меркурием или Тотом, они сохраняют основные элементы посредничества между человеком и Божеством, мудростью и музыкой, письмом и медициной. В тройственном образе (египетском, греческом и римском) подобное приравнивалось к подобному. Он продолжает ассоциироваться с формой мудрости, передававшейся человеку свыше. Все это, вне всякого сомнения, происходило всеобъемлющим образом, далеко выходя из пределов тех алхимических рамок, в которые был впоследствии заключен Гермес-Идрис.
Об Изумрудной Скрижали
Людей веками сбивало с толку учение, приписываемое Гермесу Трисмегисту и изложенное в так называемой «Изумрудной Скрижали» (якобы найденной в I веке от Р.Х. философом и теургом неопифагорейско-неоплатонического. толка Аполлонием Тианским «в гробнице Гермеса»), которую арабы называли «Великим Тайным Принципом Великого Делания (Великой Работы)». Текст «Изумрудной Скрижали» (в Европе известен его перевод на латынь — «Табула Смарагдина», а оригинал, предположительно написанный на греческом языке, утерян), являвшийся главным руководствам алхимиков на протяжении долгих веков, звучит в одном из вариантов следующим образом:
«Истина, уверенность, наивернейшее, лишенное лжи. Что вверху, то и внизу. Что внизу, то и наверху. Необходимо добиться чуда единства. Все было создано созерцанием единства, все порождается единством, претерпев определенные изменения. Водителями являются Луна и Солнце. Оно было перенесено ветром и вскормлено землею. Всякое чудо вызывается им, могущество его беспредельно. Брось его на землю, и оно отделится от огня. Неосязаемое отделилось от грубого. С помощью мудрости оно медленно поднимается от мира к небесам. Затем оно снова снизойдет в мир, соединив в себе могущество высшего и низшего. Так ты постигнешь мир, а тьма исчезнет. Это самая могучая сила — она превосходит тонкое и проникает в грубое. С его помощью был создан мир, а в будущем будут сотворены удивительные превращения, ибо оно может сделать это. Я — Гермес, Триединый Мудрец, меня называют так потому, что я соединил в себе три элемента высшей мудрости. Так кончается откровение о работе Солнца».
Для сравнения — другой вариант перевода «Изумрудной Скрижали» (а таких переводов немало: существуют, например, два варианта перевода текста «Скрижали» на арабский язык, и они значительно отличаются друг от друга):
1. Истинно — без всякой лжи, достоверно и в высшей степени истинно.
2. То, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху; и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи.
3. И так все вещи произошли от Одного посредством Единого: так все вещи произошли от этой одной сущности через приспособление.
4. Отец ее есть Солнце, мать ее есть Луна. (5) Ветер ее в своем чреве носил. (6) Кормилица ее есть Земля.
5 (7). Сущность сия есть отец всяческого совершенства во всей Вселенной.
6 (8). Сила ее остается цельной, когда она превращается в землю.
7 (9). Ты отделишь землю от огня, тонкое от грубого нежно, с большим искусством.
8 (10). Эта сущность восходит от земли к небу и вновь нисходит на землю, воспринимая силу высших и низших (областей мира). (11) Так ты обретаешь славу всего мира. Поэтому от тебя отойдет всякая тьма.
9. Эта сущность есть сила всех сил: ибо она победит всякую тонкую вещь и проникнет всякую твердую вещь.
10 (12). Так сотворен мир.
11 (13). Отсюда возникнут всякие приспособления, способ которых таков (как изложено выше).
12 (14). Поэтому я назван Триждывеличайшим, ибо владею тремя частями вселенской Философии.
13 (15). Полно то, что я сказал о работе произведения Солнца.
В предисловии к «Восприятию» суфия Джафара ас-Садика содержатся те же мысли: «Человек — это микрокосм, а Вселенная — макрокосм, единство. Все порождается единым. Всего можно достичь могуществом созерцания. Сначала эту сущность нужно отделить от тела, а потом соединить с ним. Это — Работа (Делание). Ты начинаешь с себя, кончаешь всем. Преображение — прежде человека, превыше его».
Следовательно, комментаторы алхимических трактатов упустили из виду еще одно обстоятельство, суть которого заключается в следующем. Наряду с металлургией, напоминавшей собой алхимию (на уровне терминологии), существовала духовная алхимия, не имевшая ничего общего с (ал) химическими опытами. Джабир (или его последователи, в число которых, несомненно, входили и суфии) действительно занимался химическими исследованиями. Эти люди сделали немало открытий, ставших, по общему признанию, основой современной химии. Для современного человека это означает, что они пытались получить философский камень, то есть добиться превращения металлов. Но разве могли бы они годами заниматься экспериментами и терпеливо сносить неудачи, являющиеся уделом всех алхимиков, если бы не были убеждены в теоретической возможности успеха?
Разве стали бы они ставить столь серьезные опыты вслепую, в условиях отрицательного отношения общества к индивидуальной религиозной практике, действительно пытаясь добиться трансмутации только в целях наилучшей маскировки?
Понять истинное положение вещей в данной области нам мешают два изъяна современного мышления. Во-первых, наши современники пытаются судить о людях прошлого по себе. Во-вторых, обычная трудность, с которой сталкиваются поверхностные теоретики, заключается в том, что они никогда не пытаются понять суфизм изнутри. Суфийская традиция имеет многовековую историю. Ее можно охарактеризовать как «делание». С точки зрения современных стандартов суфийское «делание» может показаться не имеющим ничего общего с наукой (понимаемой в сегодняшнем смысле этого слова). Тем не менее оно находит широкое применение. Ищущему предлагают завершить какую-нибудь работу. Она может иметь отношение к алхимии или же являться заданием добиться успеха в каком-либо теоретически невозможном деле. Для достижения определенного прогресса в своем развитии ищущий должен отнестись к полученному заданию с полной верой в возможность его осуществления. В процессе его разработки и исполнения он приобретает духовный опыт. Задания, имеющие отношение к алхимии или к другим вещам, могут быть невыполнимыми, но они образуют те рамки, в пределах которых совершенствуются его постоянство и прилежание, интеллектуальные и духовные качества. В этом смысле само задание становится второстепенным, но его нельзя считать второстепенным, если человек занимается им, скажем, всю свою жизнь, так как в этом случае оно становится постоянным кругом его полномочий. Это чем-то напоминает дух соперничества, свойственный спорту, альпинизму, физкультуре и т. д., распространенным в других обществах. Подъем на вершину горы или развитие мускулатуры являются фиксированными намерениями, но подлинной трансформации их благодаря усилиям добиться невозможно: это средство, а не цель. В целом данная концепция может показаться странной, но все же она обладает своей логикой. При помощи приложения усилий можно изменить не внешнее, а самого человека. Значение имеет только развитие человека, и ничто иное.
Существует суфийская аллегория об алхимии, интересная своей связью с западной мыслью: «У одного человека было несколько ленивых сыновей. Умирая, он сказал им, что на своем поле он спрятал золото, и они могут найти его там. Они перекопали все поле, но ничего не нашли. Тогда они засеяли поле пшеницей, которая дала богатый урожай. Так продолжалось несколько лет. Они не нашли золота, но тем не менее разбогатели и привыкли к полезному труду. В конце концов они стали настоящими рачительными хозяевами и забыли о поисках золота».
Таким образом, попытки получить золото с помощью химических опытов привели к результатам, ничего общего не имеющим с формальной (буквальной) целью этих попыток. Эта история была, безусловно, известна и на христианском Западе, так как ее приводили и Бэкон, и химик ХVII века Борхав. Смысл ее в том, что работа, направленная на достижение ее предполагаемой цели, важнее достижения этой цели как таковой. Бэкон писал: «Алхимия подобна человеку, сказавшему своим сыновьям, что он спрятал золото на винограднике. Перекопав землю, они не нашли золота, но зато подготовили почву для винограда и получили богатый урожай».
Бэкон дает представление об эволюционной теории алхимии: «Я должен сказать вам, что природа всегда стремится к совершенству золота, но многие обстоятельства изменяют металлы».
Функции философского камня как универсального медицинского средства (лекарства от всех болезней, панацеи) и источника долголетия (эликсир бессмертия, эликсир вечной молодости) освещают еще один аспект духовной алхимии, который совершенно точно совпадает с суфийскими методами. Интересно отметить, что в суфийской традиции термины «камень» или «эликсир» означают «философский камень», то есть определенное состояние ума, на котором концентрируется врач, передавая его затем пациенту и используя для этого его ум. Если связать это с некоторыми западными описаниями излечения больных при помощи камня, нетрудно догадаться, о каком камне идет речь. Результатом определенных методов концентрации и трансформации ума (соединение соли, серы и ртути) будет камень — определенная сила. Этот камень передается больному, и больной выздоравливает.
Тайный (в силу того, что он скрыт в уме) камень (сила) является источником и сущностью самой жизни.
Когда суфийская концепция сознательной эволюции уже освоена, человек начинает постигать другие элементы учения. Точно так же в некоторых учебных заведениях изучают латынь или греческий — прежде всего с целью развития определенной части ума.
То, что алхимики Запада стремились именно к внутренней цели, подтверждается и их собственными словами, и бесчисленными тайными пояснениями, содержащимися в их трудах. Алхимические аллегории можно понять, зная суфийскую символику. В XVII веке, то есть через 1000 лет после смерти создателя алхимии Джабира-Гебера, родившегося около 721 года от Р.Х., алхимики христианской Европы располагали хронологическими списками мастеров, весьма напоминающими суфийскую «генеалогию духовного преемства», известную как «золотая цепь». Причем эта преемственность имеет отношение к людям, связанным между собой только суфийской и мусульманской традициями и не имеющим других внешних точек соприкосновения. В этих списках — имена Мухаммеда, Джабира-Гебера, Гермеса, Данте, Роджера Бэкона.
Исследователи сравнительно недавно показали, что источниками «Божественной комедии» Данте послужили суфийские материалы, но о связи Данте с суфиями было известно всегда. На мистика с острова Майорка Раймонда Луллия, коадъютора военно-духовного ордена Калатравы (Сальватьерры) на Балеарских островах, ставшего проповедником христианства среди мусульман, ссылаются как на адепта алхимии, однако в своих трудах он писал о том, что обряды были заимствованы им у суфиев, которых он так и называет.
Арабские и иудейские «просветленные» суфии включают в цепь преемственности (передачи) имена Гермеса (символизирующего древнейшую мудрость неземного происхождения), пророка Мухаммеда (а также некоторых членов его семьи и друзей), Джабира или одного из его партнеров и т. д., вплоть до наставников-магистров и учителей современных тайных орденов, братств и обществ. Латинские западные алхимики прослеживают генеалогию своего учения от Гермеса, Гебера и последующих «просвещенных» («иллюминатов»), В число последних входили Бэкон, Луллий и многие другие деятели культуры и науки христианского Запада.
Только то, что алхимия была выражена в химических терминах, ограждало ее от нападок как самостоятельную попытку духовного развития вне официальной церкви. Типичной в данной связи представляется следующая подпись под алхимической диаграммой, символизирующей Работу (Делание), из большого сборника, опубликованного в 1624 году:
«Действие философии в целом. То, что ранее заключалось во многих формах, стало единой формой. Толчок дает учитель (дословно: «старший»), приносящий ключ. Сера, Соль и Ртуть принесут богатство».
Это зашифрованное послание было символическим и имело отношение к тайному учению о самосовершенствовании и алхимизации человека, что доказывается его последними строками, в которых автор предостерегает от буквального понимания алхимии:
«Если ты ничего не увидишь здесь, то не сможешь искать дальше. Ты останешься слепым, даже если ты будешь окружен светом».
В наш век гипертрофированного рассудка цивилизация приучила нас к сдержанности в выражении чувств. Однако форма неотделима от содержания. Мы неизмеримо больше знаем, чем люди XIII века, в массе, вероятно, мыслим логичнее и стройнее, чем они, но чувствуем ли мы с той же силой, что и эти люди?
«Всякая потеря есть приобретение, всякое приобретение есть потеря», как писал великий суфий Джелал-эд-Дин Руми…
О НЕКОТОРЫХ СУФИЙСКИХ (ДЕРВИШСКИХ) ОРДЕНАХ
Прежде всего, необходимо определиться с терминами. Для того чтобы говорить о дервишских орденах, необходимо знать, кто такие дервиши.
Кто такой дервиш
Дервиш (персидск.: dervis — «бедняк», «нищий») то же, что и «каландар» или «календер» — мусульманский аналог монаха, аскета, приверженец суфизма.
Разновидности дервишей
Дервиши обычно подразделяются на странствующих и на живущих в обителях («текие», «ханака») под началом шейха — блюстителя порядка и устава общины (братства, ордена). Живущие в обителях дервиши часто бродяжничали, питаясь мирским подаянием, но периодически возвращаясь для совместных постов и молитв.
В некоторых городах Средней Азии (например, в Самарканде и др.) для проживания дервишей городские власти на казённые средства или частные пожертвования строили ханаку.
Отличительной особенностью дервиша было принятие на себя обета бедности (нестяжания) и, соответственно, отсутствие собственности. Дервишу не подобало говорить, например, «моя обувь» или «мое то-то и то-то» — у него не должно быть собственности, поскольку все принадлежит Богу. Если же дервиш чем-то и владел, то он этим был обязан делиться с другими. Если дервиш не жил в нищете, то он компенсировал это щедростью и гостеприимством, был готов все отдать своему гостю, не оставляя ничего ни для себя, ни даже для своей семьи (у некоторых из дервишей имелась семья).
Иногда всех дервишей именуют «мусульманскими монахами». Но это утверждение представляется не только упрощенным, но и спорным, так как сходство между дервишем и монахом было чисто внешним. Дервиши могли жениться, иметь собственные дома и жить своей собственной жизнью.
При вступлении в суфийский орден (именовавшийся у дервишей «вступлением на путь») в некоторых орденах проводился обряд инициации (приема в члены братства). Адепт, вступающий в орден, должен был произнести клятву верности («байа»), после чего ему вручалось суфийское облачение («хирка»). Ученик вкладывал свою руку в руку шейха — таким образом происходила передача «благодати» («барака») от шейха ученику, Другой важной частью обряда инициации было вручение вступившему в орден дервишского колпака (высокой шапки, именовавшейся по-персидски «тадж», что означает «венец» или «корона»),