Меня разместили в центре патруля в целях безопасности. Себастьян был впереди капитана, когда мы увидели первых местных жителей.
Четыре маленьких мальчика в возрасте восьми или девяти лет сидели в куче земли, когда увидели нас. Они в спешке встали, выглядя испуганными, но Себастьян окликнул их, и они удивленно уставились на него. Он сказал что-то еще, и я увидела старшего мальчика, который, казалось, действовал как лидер, он покачал головой. Затем мальчик указал на предгорья.
Я быстро сфотографировала, пока никто не смотрел.
― Он говорит, что в горах есть талибы, сэр, ― тихо сказал Себастьян Гранту. ― Они ночью заняли позицию. Он не думает, что они выйдут днем. Не уверен, что это надо воспринимать как железную гарантию, но это может означать, что они ударят по нам в сумерках или на рассвете.
Я видела, как он посмотрел на меня.
― Что-нибудь еще? ― сказал капитан.
Себастьян вздохнул.
― Он сказал, что его отец обещал купить ему винтовку, как моя, когда ему будет десять.
Я не могла не задаться вопросом, как долго эта война будет продолжаться, если даже дети готовы продолжать ее.
Затем один из мальчиков заметил меня и изумился, открыто указывая на меня своим друзьям. Они выпалили вопрос, и Себастьян ухмыльнулся.
― Они хотят знать, мисс Вензи ваша жена, сэр, или вы взяли ее ради готовки.
Я припомню тебе это, Хантер!
Некоторые из солдат рассмеялись, но Грант выглядел слегка взволнованным.
― Скажи им, что она повар, ― сказал он.
Себастьян ответил им, и мальчики понимающе кивнули. Затем он вручил каждому из них по карамельке, и мы двинулись дальше, наблюдая, как они помахали нам на прощание.
Издалека я щелкнула еще одну фотографию их прощания, потом поспешила догнать Гранта.
― Не могли бы вы объяснить мне это, капитан Грант, ― мягко сказала я, тайно сверля его злым взглядом.
― Я не хочу, чтобы стало известно, что среди нас есть журналист, ― сказал он вкратце.
Он был прав, и, несмотря на жару, я почувствовала дрожь по спине. Когда я вернулась на свое место в центр патруля, я увидела Себастьяна, смотрящего на меня с серьезным и обеспокоенным выражением на лице.
Мы медленно двигались рядом с высохшим руслом реки, когда один из морских пехотинцев на позиции закричал:
― Нападение!
Посмотрев вверх, я увидела яркую вспышку в небе и услышала очень громкий рев над головой. Я наполовину спикировала, наполовину упала в Вади, следуя за морпехами, которые попадали на землю, как только их сослуживец закричал.
Реактивная граната взорвалась, сотрясая землю, и волна горячего воздуха оглушила меня. Несмотря на то, что я была в ужасе, я могла сказать, что шум не был в опасной близости к нам.
― Гранатомет, сэр! ― крикнул сержант. ― Ублюдки промахнулись на 300 ярдов. Надо забраться в предгорья, сэр. Мы окажемся в зоне досягаемости в любую секунду.
Он был прав: мы были в поле их зрения и прижаты. Вади давала нам хорошую защиту, но мы не могли двигаться.
Себастьян присел на корточки рядом со мной.
― Ты в порядке?
― Я в порядке, не беспокойся обо мне. Я не буду двигаться. Обещаю.
Он взволнованно посмотрел, а потом вернулся к капитану Гранту.
Двое мужчин двинулись вперед с небольшим минометом и произвели пару выстрелов. Ответный звук был явно неутешительным.
― Хьюитт, ― крикнул капитан, ― Вызовите поддержку с воздуха. Я хочу, чтобы этих ублюдков разбомбили. Дайте им координаты - сейчас же!
Мне удалось развернуться в маленьком пространстве и сфотографировать морского пехотинца, по радио вызывавшего поддержку с воздуха, и еще двух, стрелявших изредка из миномета.
Затем последовали еще две гранаты, каждая из которых приземлилась немного ближе, хотя и недостаточно близко, чтобы коснуться людей вокруг меня. У меня сложилось ощущение отстраненности: все выглядели такими спокойными, включая меня; хотя другая, более тихая, рациональная часть, была напугана.
К счастью, мне было, о чем подумать. Несмотря на жару и то, что я вспотела достаточно, чтобы оставить следы соли на моей одежде, я умирала, как хотела пописать. Может быть, это был просто страх, в конце концов, но я не знала, как долго смогу продержаться.
Прошло еще пятнадцать минут, и давление на мой мочевой пузырь становилось невыносимым. Я всерьез думала просто обмочиться в штаны прямо там. Было так жарко, что моя одежда быстро высохнет; жало унижения, однако, будет жалить значительно дольше.
Я почувствовала себя лучше, когда заметила, как несколько морских пехотинцев незаметно писали в Вади. Боже, это было намного проще для мужчин. Я должна была надеть длинную юбку, как местные женщины, тогда я смогла бы просто присесть на землю, и ни у кого не возникло бы никаких подозрений.
В тот момент я услышала звук, струящийся над головой.
― Харьер, ― пробормотал скучающий морпех, который стоял на коленях рядом со мной.
Взрыв был настолько громким, что казалось, будто взорвалась целая гора. Вскоре последовал второй взрыв. Я прижала свое лицо к земле и попыталась вспомнить, как дышать. Я насчитала сотню, прежде чем осмелилась снова посмотреть. Густая туча пыли и дыма нависала над предгорьями, лениво дрейфуя вниз в желтую долину.
Я села, чтобы быстро сделать фотографию. Я даже не забыла снять крышку объектива, что, как я считала, было чертовски впечатляюще при данных обстоятельствах, и я все еще хотела писать.
Потом я заметила, что несколько мужчин ухмылялись, глядя на меня.
― Это был ваш первый раз под обстрелом, мэм?
― Впервые это было так близко, ― сказала я с легкой улыбкой. ― Я чуть не помочилась в штаны.
Они легко рассмеялись.
― Ну, вы выглядели довольно круто, мэм. Мы должны сделать вас почетным Морпехом.
― Я уверена, что капитан Грант был бы в восторге от этого предложения, ― пробормотала я и заговорщически подмигнула им.
Я увидела, как Себастьян улыбается мне. Я прижала руку к сердцу и улыбнулась в ответ.
После ожидания того, будут ли еще какие-либо дальнейшие атаки гранатами, мы медленно проделали наш путь обратно вдоль высохшего русла реки.
К настоящему времени мои потребности в ванной усилились, и я практически пробежала последние сто ярдов до того места, которое отвели под туалеты в комплексе. "Пробежала", возможно, было преувеличением: я несла на себе почти 22 фунта бронежилета; "проплелась", вероятно, было более точным словом.
Но облегчение не могло быть преувеличено. Я выплыла, не обращая внимания на улюлюканье и бесполезные комментарии морских пехотинцев, которые смотрели на меня с широкими усмешками на лицах.
Все, что мне было нужно, это горячий душ, хорошая книга и горячий мужчина. Я очень близко подошла к встрече тет-а-тет с талибами: какой-нибудь жизнеутверждающий секс был бы очень желанным. Я не могла увидеть Себастьяна среди моря униформ в пустыне, но я надеялась, что он найдет меня позже.
Я притащила свою жалкую тушу в коморку, с удовольствием сбросила бронежилет, затем взяла свой ноутбук и внешнее солнечное зарядное устройство, и села в тени, чтобы написать свои заметки.
Я увидела небольшой шквал активности, идущий с одной стороны, с морпехами, поднимающими концы веревки и старые канистры. Мое тело было слишком уставшим, чтобы задаваться вопросом, что они делают, и мой мозг был слишком ошеломлен, чтобы заботиться об этом. Но потом я заметила, что Себастьян, похоже, организовывает рабочую вечеринку. Еще через десять минут он мимоходом подошел и присел на корточки рядом со мной.
― Как дела, детка? ― сказал он тихим голосом.
― Чертовски хорошо, командир, ― ответила я, ― Учитывая, что меня чуть не подстрелили сегодня.
Он тихо усмехнулся.
― Ты такая чертовски потрясающая, Каро.
― Ты и сам не так плох, Себастьян.
Мы оба заметили вопросительные взгляды вокруг. Он резко встал.
― Мы приготовили тебе импровизированный душ.
― Извини? ― сказала я, уверенная, что ослышалась.
― Ребята хотели сделать что-то для тебя. Они думают, что ты смелая женщина. Поэтому они сделали тебе душ. У тебя есть около двух с половиной минут теплой воды. Как тебе это?
― Что? Как?
Я посмотрела на него, и он улыбнулся в ответ.
― Я просто оставил несколько баллонов с водой на солнце на весь день. Они стали довольно теплыми: все, что нам нужно было сделать, это поднять их и сделать насадку для душа. Все готово. За исключением того, что ты не сможешь снять одежду, но это лучше, чем ничего, я думаю.
― Боже, я люблю тебя! ― прошептала я. ― Но думаю, что люблю и их тоже!
Он фыркнул, но, к счастью, выглядел довольным, когда я махала команде по строительству душа.
― Я сейчас приду!
Я поспешила в свою комнату и схватила небольшой пакетик шампуня. Я не думала, что мне это понадобится, но я была так счастлива, что, в конце концов, взяла его.
Душ принес мне облегчение: смывание соли и пыли из моих волос заставило чувствовать себя еще лучше. Мне даже удалось замахнуться на стирку одежды, которую носила, прежде чем вода закончилась. Затем я сидела на солнце, позволяя своей одежде высохнуть на моем теле, в то время как я болтала с некоторыми парнями, слушая их истории.
Капитан Грант вышел проведать меня, и мне даже удалось получить от него улыбку. Я надеялась, что перемирие продержится, если, конечно, мне не удастся снова проспать.
Еще одна коробка сухого пайка, четыре леденца и очень плохой кофе позже, и я заползла в кровать. Если бы Себастьян пришел в мою комнату ночью, ему пришлось бы разбудить меня острой палкой. Мои плечи болели от ношения тяжелого бронежилета весь день. Я не могла себе представить, что чувствовали ребята: их броня была еще тяжелее, плюс они должны были нести свои ранцы, боеприпасы и восьмикилограммовую винтовку.
Все их оборудование и ранцы, вероятно, весили больше, чем я.
И с этой мыслью я отключилась.
Глава 15
Было темно, когда я проснулась и поняла, что не одна.
― Привет, детка, ― прошептал он. ― Я не думал тебя будить, просто хотел тебя увидеть.
Он снова сидел у моего матраса. Я всматривалась в темноту, его контур падал темной тенью на стену.
Я потерла заспанные глаза и потянулась к нему.
― Ты слишком далеко, ― ворчала я, протягивая к нему руки.
Он оторвался от пола и попытался растянуться рядом со мной, но его ботинки уперлись в дверь.
― Черт, ― пробормотал он, ― Они дали тебе проклятую клетку для сна.
― По крайней мере, она только моя, Себастьян, ― сказала я, проводя пальцем по его колючему подбородку.
Он улыбнулся.
― Да, хоть что-то.
Он наклонился ко мне, перенеся свой вес на руки, и нежно поцеловал. Я думаю, что у него на уме был просто поцелуй на ночь; но у меня, конечно же, были иные планы.
Я обернула руки вокруг его шеи и прижалась лицом к нему. Нуждаясь в большем, я протолкнула язык между его губами и жадно исследовала его рот. Он был на вкус смесью соли и мятной жвачки. Желание расцвело внутри меня, и я пробежалась руками вниз по его спине, положив их на его прекрасную задницу, чувствуя грубый материал под моими пальцами, крепко сжала.
― Ты уверена, Каро? ― проронил он.
― Да, ― прошептала я в ответ. ― Здесь и сейчас.
Он тихо застонал, и я почувствовала вес его тела на моей груди.
― Но тебе придется раздеться, ― добавила я.
Он вздохнул и оттолкнулся от меня.
― Мне придется объясняться, если талибы нападут, а я выбегу из твоей комнаты с голой задницей, ― ответил он.
Это было справедливое замечание, он лишь пытался защитить мою честь и действовать профессионально, как я и просила. И все же... я взвесила все за и против, и поняла, что он прав, но решила все равно его раздеть.
Сегодня мы попали под вражеский огонь и столкнулись с ним вместе. Я поняла, как мне повезло: выживание сделало меня чертовски похотливой, и я жаждала грубого, жизнеутверждающего секса с моим великолепным женихом. Я буквально чувствовала, что жизнь была слишком коротка, чтобы не схватить что-то настолько хорошее обеими руками.
Этот мужчина, лежа в моих объятиях, снова и снова говорил мне, что любит меня, что всегда любил меня. И, несмотря на все, что судьба уготовила на нашем пути - время, расстояние и разницу в возрасте - мы были влюблены. Почему и как, казалось, больше не имело значения: наконец, наконец, я приняла, что это реально, и что это не должно было уйти, что Себастьян не собирался уходить. Я признала, что он красив, сексуален и моложе меня, и что женщины с гораздо лучшими телами, и гораздо меньшим количеством лет тоже захотят его. И я приняла, что он не был совершенным, и имел вереницу побед, по крайней мере, на трех континентах; я приняла, что жизнь будет продолжать ставить новые препятствия на нашем пути - и мне было все равно.
Это было не идеально: и что? Жизнь не идеальна: жизнь - это то, что происходит, пока вы ждете своего звездного часа, и, если вы пропустите его, ожидая вместо этого идеальную иллюзию, которую продает Голливуд, тогда продолжайте себя обманывать. Я провела половину своей жизни в ожидании подходящего момента: я покончила с ожиданием.
― Пора раздеваться, командир, ― приказала я.
― Заставь меня, ― выстрелил он в ответ.
Ох, охотно.
― Хорошо, что я могу тебе предложить, чтобы ты снял рубашку?
Его брови взлетели вверх.
― Предложить?
― Да. Я хочу, чтобы ты снял рубашку, но, похоже, мне придется дать тебе кое-что взамен. Если я соглашусь на твои условия, ты снимешь ее. Если я не соглашусь, ты продолжишь в том же духе.
― Серьезно?
― Да, Себастьян, ― сказала я, довольная своей выдумкой, но также заинтригованная, чтобы увидеть, что он придумал.
― Рубашка за рубашку, Каро.
Ладно, он начал с простого. Но на мне было меньше одежды, чем на нем.
Я расстегивала рубашку и смотрела, как его глаза расширяются. Он глубоко вздохнул, и его взгляд прилип к моей груди. Его рубашка и майка упали на пол, и мы оба были обнажены до пояса.
― Чем дальше, тем лучше: я хочу, чтобы ты снял сапоги и носки.
Он задумался на мгновение.
― Хорошо, но я хочу, чтобы ты дотронулась до груди, Каро, дотронься до сосков.
Я слегка провела руками по своему телу, играясь с сосками, пока смотрела ему в глаза.
― Бл*дь! ― сказал он, смачивая губы языком.
― Сапоги, ― подсказала я, мой голос стал хриплым от желания.
Ему потребовалась минута, чтобы расстегнуть сапоги и вытащить из них ноги, а затем снять носки. Его координации не помогало то, что я продолжала массировать грудь, заводясь от своих рук и его темного взгляда.
― Я хочу, чтобы ты снял штаны, Себастьян.
― А ты сними свои пижамные штаны, Каро.
Я быстро выскользнула из них, добавив их к куче одежды в углу.
Себастьян подошел ко мне, расстегнул штаны и сбросил их. Мои глаза тянулись к очень заметной выпуклости в его трусах. Но сначала мне нужно было снять их с него, и у меня не осталось одежды для торговли.
― Я хочу, чтобы ты был голым, Себастьян, ― прошептала я.
― Я хочу, чтобы ты потрогала себя между ног, Каро. Я хочу увидеть, как ты кончаешь.
У меня вытянулось лицо.
― Что? ― сказал он, выглядя смущенным.
― Себастьян, я могу сделать это в любой вечер недели; честно говоря, я надеялась, что ты сделаешь это для меня.
Он ухмыльнулся.
― Да, но для меня это будет чертовски возбуждающе.
― Хорошо тогда, но ты тоже.
― Я тоже, что?
― Сними трусы, возьми член в руки и кончи вместе со мной.
Он мгновение колебался.
― Ах, какого черта.
Он лег на спину и задрал задницу, позволив скользить трусам по бедрам. Его эрекция немедленно освободилась.
Затем он принял сидячее положение, повернулся лицом ко мне и начал гладить себя. Я встала на колени, широко расставив коленки, и начала медленно потирать клитор.
Я чувствовала себя возбужденной, наблюдая, как он трогает себя так интимно. Когда он начал дышать быстрее, я тихо застонала. Он крепко обернул правую руку вокруг себя и начал крепче сжимать; и я скопировала его, подстраивая свои движения под его, спина выгнулась, когда мои внутренности начали дрожать, и тело запросило об освобождении.
― О, черт возьми, ― прорычал он. Он двинулся вперед, заваливая меня на спину, и врезался в меня, сильно подавшись вперед.
Я ударила его по плечу и оттолкнула.
― Презерватив!
― Черт! Черт! Черт!
Он поспешно вышел из меня, схватил штаны и подтащил их к себе, шаря в кармане за фольгой. Он снова выругался, когда отбросил их и стал искать в другом месте.
― Ничего, ― прошипел он, наконец.
― Сзади: сделай это грубо.
Я услышала, как у него перехватило дыхание, но его не нужно было просить дважды. Я опустилась на четвереньки и почувствовала, как он сжимает мои бедра. Он протаранил меня так сильно, что мне пришлось задушить свой крик одной рукой. Я рухнула на предплечья, когда он отпустил себя, вбиваясь в мое тело, используя меня для секса, как я и говорила ему. Это было грубо и необузданно, именно то, что я хотела - то, что мне было нужно.
Я ближе прижалась своей задницей к нему и почувствовала, как его яйца шлепают по моей коже, когда он погружается в меня снова и снова.
Он наклонился и дотянулся ладонью до моей левой груди, сжимая сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня кричать. Затем он выпустил его и опустил руку ниже, его пальцы кружили вокруг клитора и опустились так низко, что я знала, он касался в то же время и своего члена, я чувствовала, как он входил и выходил из меня.
Я подняла руку, чтобы встретить его, и мы переплели пальцы вместе, буквально чувствуя нашу связь.
Мое тело не выдержало, я кончила, и Себастьян вцепился в мою талию, чтобы удержать меня, пока его собственная кульминация не заставила его рухнуть на мой тонкий матрас.
Я чуть не потеряла сознание, задыхаясь. Себастьян тоже тяжело дышал. Я чувствовала пот на груди и спине.
Себастьян вышел из меня, движение, которое заставило меня вздрогнуть. Я просила грубый секс, и я получила его.
Я почувствовала его дыхание на шее, его рука уперлась в мое бедро.
― Ты в порядке? ― он тихо вздохнул.
― Да, ― я дышала с трудом. ― Кроме того, что завтра я буду ходить, как будто только что слезла с верблюда. А ты?
― Да, я думаю, что порвал свою крайнюю плоть - то, что от нее осталось, ― пробормотал он.
― Правда? ― я повернулась к нему лицом. ― Ты в порядке?
Он улыбнулся и погладил меня по щеке.
― Шучу, Каро. Это было чертовски круто. Ты была как какая-то дикая женщина.
― Ты сам был довольно диким. Но ты прав: я не знаю, что на меня нашло - кроме тебя, конечно. Хочешь еще раз?
― Господи, Каро! Ты пытаешься меня убить?
― Хм, смерть от оргазма. Что думаешь? Кучка голых и потных тел к утру?
― Если хочешь, Каро, но знаешь, что я действительно хочу сделать сейчас?
― Удиви меня.
Он схватил меня за руки и серьезно посмотрел на меня.
― Я хочу заняться с тобой любовью, Каро. Мне чертовски понравилось это, но это был просто секс. Мы можем не торопиться, детка? Сделать все медленно? Я хочу коснуться каждой части твоего тела.
Он нежно поцеловал меня и провел руками по моим плечам и по талии, выражая руками то, что он сказал мне в стольких словах.
Его движения были любящими и нежными: у этого сложного человека было так много разных сторон. Это было становление, изучающее все его грани, и учащее, как взрастить доверие между нами.
Наконец он уснул, его тело свернулось вокруг моего, а голова покоилась на моей груди.
Когда ночь прошла мимо, а утро почти наступило, я не хотела будить его. Он не спал, заботясь обо мне последние две ночи, и ему нужно было быть начеку. Я ждала до последней секунды, перед тем как разбудить его.
― Пора вставать, Себастьян, ― неохотно сказала я, пробегая руками по шелковистой коже его спины.
Он прищурился и попытался вытянуться, но в итоге снова уперся в дверь.
― Очень скрытно, командир, ― отметила я, наблюдая, как он садится и выискивает свои трусы.
Он ухмыльнулся мне в ответ.
― Да, обучен скрытности, маскировке и сокрытию, детка.
― Ты, конечно, сокрылся во мне прошлой ночью - несколько раз, насколько я помню.
― Ты сбилась со счета, детка? ― ухмыльнулся он.
Я не потрудилась ответить на этот вопрос; вместо этого, у меня был другой вопрос.
― Кстати, как так вышло, что тебе удается попадать сюда, чтобы никто не заметил, что ты не там, где должен быть?
Он нахмурился.
― Это не так сложно - я одиночка. Я недолго здесь, так что никто из них не знает меня; я отвечаю за других переводчиков, но они все афганцы, так что я тоже не часть этого. Это было по-другому, когда я был еще со своим подразделением, но теперь никто не знает, когда и где я на дежурстве. Кроме Гранта, и ему есть о чем беспокоиться, а не о том, где я сплю. Неплохо получается, да, Каро?
Я поняла, что его работа должна быть одинокой в некоторых случаях, и времяпрепровождение со мной означало, что он не был связан с другими членами подразделения.
Военная машина работала лучше, когда все знали свою работу и делали ее правильно: от этого зависела жизнь. Но когда дело дошло до этого, я не могла не думать, что мужчины сражались за своих друзей, за парней в их подразделении, а не за свою страну. Конечно, так и было, но в этой партизанской войне твоя жизнь обычно зависела от другого парня, с которым ты делил хлеб. Они были твоей семьей.
Я посмотрела вверх и увидела, что Себастьян смотрит на меня, его голова повернута на бок, как будто он пытается прочитать, что происходит в моей голове.
Я улыбнулась ему, скрывая свою озабоченность.
― Время шевелить задницей, Себастьян. Увидимся позже, хорошо?
Он быстро поцеловал меня, а потом выбежал из комнаты. Полминуты спустя я увидела, как он небрежно прогуливался по территории комплекса, приветствуя некоторых других мужчин, которые либо просыпались, либо уходили с вахты.
Я зевнула, вытянулась и воспользовалась моментом, чтобы освежиться еще несколькими детскими салфетками, прежде чем отправиться в очередь за едой.
Новые сплетни дня были о том, что свежие пайки будут доставлены на вертолете в ближайшие дни. Помимо страха быть под огнем, это было так же захватывающе.
Я поняла, что если там будет немного еды, то там может быть и почта. Я решила сдержать обещание Себастьяну и написать ему письмо.
К счастью, день был гораздо менее насыщенным, чем предыдущий. Я не была послана с Себастьяном, но сопровождала лейтенанта Кроули и веселого афганского переводчика по имени Гавхар, который сказал мне, что его имя означает "драгоценность". Он был очарован тем, что я не была замужем и не имела детей. Он все спрашивал, под чьей "ответственностью" я была. Он не мог понять мой ответ "ничьей". Я не хотела бы представить, как он был бы озадачен, если бы встретил женщину-офицера с мужчинами под ее командованием. Я надеялась, что мое присутствие, по крайней мере, даст ему еще одну точку зрения.
Гавхар считает, что женщины должны получать образование "до 11 лет", чтобы они могли быть более полезными в воспитании детей. В свое время женщины в Афганистане смогли поступить в колледж, но сейчас все, кто пытается дать образование девочкам, живут в опасности. Отношение Гавхара было относительно либеральным по сравнению со многими другими.
Я вздохнула. Этой бедной стране предстоит долгий путь.
Наш патруль был первым, кто вернулся обратно. Грант подтвердил, что скоро произойдет доставка пропитания, поэтому каждый морской пехотинец может принять одноминутный душ с тем, что осталось от водного пайка. Вскоре мне представилась картина чудовищно огромного количества обнаженной плоти. Я была рада, что у меня есть пара солнцезащитных очков, за которыми можно спрятать краску стыда - или, может быть, мой интерес, который я скрывала. Я никогда не обращала на такие вещи особого внимания, хотя жила на пляже. Хм, я винила Себастьяна.
Я вернулась в свою комнату и начала печатать заметки и доводить до совершенства пару статей, которые были почти готовы к отправке. Я была очень довольна фотографиями. Те, что были сделаны накануне, оказались особенно драматичными, хотя, глядя на них, я почувствовала некоторый ужас, выраженный дрожью в коленях.
После часа набора текста я закрыла крышку ноутбука и села снаружи, чтобы написать старомодное письмо с ручкой и бумагой Себастьяну. Я была уверена, что, если почта прибудет в ближайшее время, у него будет письмо, которое он может открыть. Я потратила свое время на творчество: он сказал, что хочет пошалить со мной, поэтому я обдумала некоторые идеи, чтобы узнать, есть ли какие-либо из них в его списке "дел". Жаль, что наше время и пространство сейчас так ограничены. Я хотела показать ему, что может себе представить некогда-сексуально-разочарованная сорокалетняя женщина с хорошим словарным запасом.
Патруль Себастьяна был последним, кто вернулся в лагерь. Даже издалека я видела, что его лицо было напряжено. Он посмотрел туда, где я сидела, и незаметно покачал головой.
Через несколько минут он вышел из импровизированного кабинета Гранта и подошел ко мне.
― Капитан Грант хотел бы вас видеть, мэм, ― сказал он официально.
Я последовала за ним через комплекс, чувствуя беспокойство, когда его губы превратились в жесткую линию.
Кабинет Гранта казался мрачным после изнурительного солнечного света; он махнул мне на единственный свободный стул в комнате, и Себастьян молча встал позади меня.
― Мисс Вензи, ваше присутствие вызывает определенный интерес у местного населения. Командир Хантер услышал разговоры во время патрулирования, которые встревожили его.
Я взглянула на Себастьяна, который оставался решительно немым.
― И к чему сводятся эти разговоры? ― подтолкнула я.
― На данный момент — это неясно, но новость о том, что с нами женщина, распространится быстро. Новый повар и медик прибудут к нам через шесть дней, так что вертолет недолго будет здесь. Если вами заинтересуются, как я предполагаю это и случится, вы будете в опасности, а также подвергнете риску и моих людей. Я хочу, чтобы вы улетели, мисс Вензи.
Я почувствовала, будто он ударил меня, и весь воздух покинул мои легкие. Но также я все поняла. Он принимал стратегическое решение. Он не пытался меня уговорить или подтолкнуть; он просто сказал все, как есть.
― Ясно. Что ж, спасибо, что вы так откровенны и объяснили мне ситуацию, капитан Грант. Я позабочусь о том, чтобы сделать как можно больше работы, и я буду готова уйти, когда вы известите.
Капитан облегченно вздохнул; наверное, он ожидал, что я буду спорить или скандалить. Возможно, я была глупой женщиной, которая проспала в свой первый день в его подразделении, но я не была достаточно эгоистичной, чтобы рисковать жизнью других. Особенно жизнью Себастьяна.
Хуже всего то, что я оставлю его. Я всегда знала, что этот день настанет, я просто думала, что сначала у нас будет немного больше времени. Он был прав: мы всегда, казалось, путешествовали в разных направлениях.
Я встала, и Себастьян проводил меня из кабинета капитана.
― Прости, детка, ― пробормотал он.
― Все в порядке, ― тихо ответила я. ― Я не хочу создавать здесь больше проблем. Кроме того, я смогу получить некоторые истории из Лезернека, так что все будет хорошо.
― Если с тобой что-нибудь случится... ― начал он.
Я быстро прервала его.
― Я говорила тебе, Себастьян, я не собираюсь рисковать. Если ты заботишься обо мне, ты тоже не будешь.
― Если я забочусь о тебе? ― сказал он сердито.
― Ты знаешь, что я имею в виду, и говори тише.
Он нахмурился и выглядел на грани бунта.
Здорово. Угрюмый Себастьян вернулся.
Он неохотно оставил меня за пределами моей комнаты и отправился на другую сторону комплекса, откуда бросал сердитые взгляды на меня, пока не пришло время еды.
Я просто топила свои печали в каком-то дерьмовом кофе, когда лейтенант Кроули вышел из подпольного кабинета Гранта.
― Вертолет снабжения в пути, ― объявил он, затем отобрал группу, которая поможет разбирать вещи.
Через несколько минут мы все услышали характерные звуки двойных двигателей "Черного Ястреба", жужжащих в воздухе вокруг него, и небольшие парашюты начали спускаться.
После того, как все добро было собрано и перемещено в комплекс, все собрались вокруг, чтобы разобраться в поставках: боеприпасы, вода и - слава Богу - свежие пайки. Был также пакет почты, который я вызвалась разобрать к очевидному удивлению капитана Гранта.